Капитанская д(р)очка

Крепость встретила Петра не очень дружелюбно. Было темно, сыро и холодно. И даже выделенная жилплощадь юношу мало порадовала. Только во время обеда у коменданта хандра Гринёва ушла. Он познакомился с комендантшой и её милой дочкой Марией. Обе, и женщина, и девушка, были бетами, так что относились с Петру словно тот был альфой, не меньше. Мысль о том, что случится, когда они узнают правду о его сущности, юноша гнал от себя как можно дальше. Он весело рассказывал о своей жизни до службы, шутил и смеялся. В общем чувствовал себя уверенно и расслабленно. До тех самых пор, пока настоящий альфа не зашёл в дом. Феромоны мужчины Гринёв почувствовал ещё до того, как дверь в дом открылась. Ноги Петра подкосились и, если бы он уже не сидел, то точно бы упал на колени. А приклониться перед альфой очень хотелось, такого сильного запаха юноша ещё никогда не чувствовал. Хорошо, хоть до течки было ещё далеко, а то он бы от одного только запаха залетел бы. В столовую вошёл сам комендант Иван Миронов и в том, что он был тем самым альфой, не было никаких сомнений. Мужчина поздоровался, пожал Гринёву руку, поцеловал жену и дочку и сел во главе стола, перехватив весь фокус разговора на себя. Пётр сильно не расстроился, мужчину действительно хотелось слушать, и не только из-за его феромонов. То, как Миронов расспрашивал юношу, сильно тому польстило. Он часто оказывался в центре внимания альф, но таких сильных – никогда. К сожалению, счастье длилось не долго, Иван быстро переключился на жену, и внизу живота Гринёва что-то сжалось. Ревность – понял тот. И действительно, юный омега ревновал мощного альфу к пожилой бете. «Что такого он нашёл в ней, когда рядом есть я?! Такой молодой, сильный и готовый к вынашиванию детей!» – гремел инстинкт в его голове. Пётр пытался мыслить рационально, но запах альфы окутывал его, вводя в транс и затуманивая разум. От этого становилось неловко, поэтому Гринёв очень скоро распрощался с семьёй Мироновых, сославшись на усталость от долгой поездки. На свежем воздухе сознание прояснилось, как и состояние. Юноша быстро почувствовал, как сильно увлажнились его нижнее бельё и даже штаны. Он понял, что инстинктивно выпустил собственные феромоны и факт того, что альфа не обратил на него никакого внимания, сильно ранил Петра. Он попытался успокоится и пошёл к своему дому. К счастью, его соседа не было. Гринёв быстро, чтобы его запах не успел въестся в стены (а то мало ли, какая сущность была у его соседа), прошёл в свою половину избы. Юноша переоделся в ночную сорочку и лёг на кровать. Сон не шёл и Пётр, больше из любопытства, чем от реального желания (убеждал себя Гринёв), коснулся себя между ног. Юноша знал о различиях между альфа-мужчинами и омега-мужчинами не понаслышке. Нет, он всё ещё был девственником. Лишение девственности было действием слишком серьёзным, так как возможность зачатия у омег в этот момент было если не стопроцентной, то очень близкой к этому. Поэтому Пётр заигрывать и уж тем более спать с альфами не решался. Сначала пусть предложение сделают, а там он уже будет думать. Но инстинкты своё брали, потому Гринёв довольно часто любил подглядывать за альфами в душе или в момент их переодеваний. Вспоминая то, что он видел: упругие налитые кровью большие члены всех тех альф, юноша с трепетанием мял свой членик пальцами. «Когда-нибудь один из этих агрегатов войдёт в мою дырочку и принесёт мне детей» – мечтательно подумал Пётр – «и, вполне возможно, это будет Иван Кузмич». Мечтать было не вредно, хотя в действительности подобного произойти не могло. Нет конечно Иван Миронов мог бы взять Гринёва и зачать ему детей, но он вряд ли разведётся со своей женой и примет беременного омегу в дом. А один, беременный или с ребёнком на руках, Пётр не справится, пусть он и был сыном состоятельного помещика. Все эти мысли, пускай и не радостные, возбудили юношу только больше. Он перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, заглушая свой стон. Думая, о членах альф, Пётр елозил пальцами по собственному. Пенис обильно истекал соками, словно мочился, но по-прежнему оставался мягким и маленьким, не длиннее мизинца. Как и положено членам омег. Трогать свою дырочку юноша боялся, да и неправильно это было. Омега считался по-настоящему чистым, только если до беременности его ануса не касались. Совсем. Даже пальцы не были исключением. Считалось, что если дырочка была тронута до первого раза, то шансы сразу забеременеть падали, то было совершенно не позволительно. Но желание было велико, как и искушение. Единственное, что уберегло Гринёва от грехопадения был звук открывающейся двери. Пришёл его сосед по жилплощади. Пётр тут же отдёрнул руку, словно ошпаренный кипятком и с головой укрылся одеялом, пытаясь толи заснуть, толи претвориться спящим.