Минусы и плюсы

      Порой все складывается не так, как мы этого ожидаем, не так, как бы нам этого хотелось. Жизнь делится на череду бело-черных полос, проживаемых нами из года в год. Иногда людям свойственно терять силы, опускать руки, бежать от проблем и игнорировать реальный мир. Но даже среди множества минусов всегда можно найти свой особенный, нужный и такой важный плюс. Главное — не сдаваться и верить.       Мало кто любит осень за её плаксивость и переменчивость. Одинокие огненные листья срываются с веток и несутся беспощадным ветром на сырую землю, образовывая бесформенное нечто. Холодные потоки воздуха так и норовят залезть под полы пальто, заставив продрогнуть до дрожи. Кто-то ледяными дрожащими пальцами быстро, не попадая по буквам, печатает смс родным, чтоб быстрее убрать руки в карманы, а кто-то в ожидании автобуса зарывается носом в шарф, нервно постукивая ботинком по влажному асфальту.       Вечернее небо города покрывается первыми звездами, когда Джей быстрым шагом приближается к своему дому. Парень делает глубокий вдох и через мгновение, запрокидывая голову, наблюдает, как изо рта вверх стремительно убегает облако пара. Он влюблен в осень всеми фибрами души. Для него она прекрасна даже с теми нюансами, которые другим не по нраву. Он уверен, что они не такие уж и значительные по сравнению с тем, что она дарит взамен. Осень — пора любви, даже если так решили глупые и влюбленные романтики, как Чонсон.       Редкие капли срываются с неба и падают на тротуары, прохожие судорожно ищут в сумках зонты и спускают до носа капюшоны. Под светом фонарей моросящий дождь похож на яркий звездопад, заключающий город в нежные объятия. Джей мысленно улыбается своему сравнению, нащупывая в кармане связку ключей. Он поскорее хочет вернуться домой, вернуться к нему. Не прошло и минуты, как водяные крупицы сменил осенний ливень, барабаня по окнам и крышам, усыпляя жилые квартиры своей мелодией.       Паку очень повезло не промокнуть до нитки и отложить возможную простуду до какого-нибудь «неизвестного» в будущем. Не услышав, как захлопнулась входная дверь, он спешит протиснуться в закрывающийся лифт, перепугав притаившегося в нем пса, от чего тот звонко тявкает и забивается в угол. Но стоит парню присесть на корточки и протянуть к нему руки — в глазах шоколадного пуделя недоверие сменяется осознанием, и он тут же бежит к нему, активно виляя хвостом, становится на задние лапы, чтоб от всего сердца лизнуть шершавым языком щеку, пока жертва его любви улыбается, приглаживая плюшевые кудри.       — Он давно тебя не видел, видимо, очень соскучился. Смотри, сейчас залюбит тебя и придешь домой весь слюнявый. Как бы Джейк не заревновал к загадочной пассии…— Джей поднимает голову и встречается взглядом с ухмыляющимся Сонхуном. Снизу вверх он выглядит еще забавнее в своей шапке в виде белого медведя, темноволосый подавляет приступ смеха, ощущая накатывающие на него судороги. Пак Сонхун — его лучший друг и по совместительству вредный сосед, шутливые перепалки с которым происходят каждый раз, стоит им пересечься по пути домой. Но в последнее время они не виделись, потому Пак очень рад встретить его сейчас.       — Если ты сейчас же не прекратишь здесь биться в конвульсиях, я натравлю на тебя Ричи, — друг осуждающе кривит губы и нелепо хмурит свои густые брови, отчего шапка сползает вниз, и глаза уродского медведя устремляются прямо на Джея. Упомянутый пес замирает на месте и мечется непонимающим взглядом между хозяином и своим фаворитом, но вскоре обо всем забывает и продолжает ластиться к теплым рукам, на что Сонхун лишь шепчет губами «предатель». — Ты где пропадал все это время? В последний раз я видел тебя неделю назад, когда Ричи стянул у кого-то пакет с мандаринами, и мы все вместе бежали, скрываясь от позора. Какой стыд…       — Я продал свою совесть за эти мандарины, — мечтательно тянет Пак, улыбаясь, на что Сонхун закатывает глаза, но не может сдержать улыбку, — Они оказались очень вкусными, чувак, Джейк заценил и долго спрашивал, где я их взял, — парень в последний раз проходится ласковым касанием по шерстке пуделя и встает, чтобы поравняться с другом, — А пропал я… меня задушила работа со своими отчетами, ты же сам знаешь, какой завал под конец месяца, хоть вешайся на гирлянде под Новый год…. А что, соскучился? — он дергает бровями и шутливо бьет Сонхуна по плечу.       — За тобой не соскучишься, ты успеешь так заебать своими приколами, что еще перерыв придется брать, лишь бы отойти… но Шима я давно не видел, а он только с тобой к нам заходит, — Сонхун осекается и смотрит на табло, оповещающее о прибытии на нужный этаж. Двери лифта открываются, и он выходит из него, оборачиваясь на друга, — Но чтоб ты знал, один идиот за тобой все же соскучился, не заставляй Хисын-хена ждать и приходи к нам, — Джей придерживает кнопку, дожидаясь, пока друг скроется из поля зрения. Пудель напоследок весело тявкает, влюбленно смотря на оставшегося в лифте парня, и прежде, чем дверь в квартиру закрывается, Сонхун выкрикивает, — и про Джейка не забудь!!!       — Мы придем к вам с мандаринами! — ответно кричит парень, двери лифта смыкаются, поднимая его дальше наверх. Сердце Джея предательски трепещет, порываясь добраться на этаж быстрее, чем его обладатель. Взгляд с волнительным ожиданием цепляется за цифры на табло.       Казалось бы, сердечные чувства должны были подуспокоиться, притихнуть, все-таки они с Джейком вместе уже больше трех лет, но каждый день он влюбляется в него, будто видит впервые. И ничего с этим не может поделать. Он погряз в нем еще тогда, когда имел неосторожность заглянуть в темные омуты глаз, будто любимый кофе Пака в осенний вечер. Когда услышал его смех, который хотелось слышать чаще: записать на виниловую пластинку и слушать, пока не перегорит проигрыватель. И даже если бы он вышел из строя, у Джея нашелся бы запасной. Когда увидел смущенную улыбку — не сцеловать которую было бы тяжким преступлением.       Его вьющиеся пряди на подушке. Дрожащие ресницы от утреннего солнца. Сонный шепот: «Джей, еще пять минут…». Тонкие и длинные пальцы, держащие домашнюю кружку с дурацким принтом. Милое ворчание о работе, что так похоже на мяуканье недовольного котёнка. Обиженно надутые губы, потому что: «Я не уснул! Этот фильм скучный и вообще дурацкий, и вообще..». Все это так прочно засело в сердце Джея, что он не смог игнорировать чувства, которые стремительно разрастались и не собирались никуда исчезать. Чем больше он узнавал его, тем сильнее Чонсона опутывали нити, ведущие лишь к одному человеку. Его дом, в который хочется возвращаться — Шим Джейк.       Ключ проворачивается в замочной скважине три раза, по ощущениям, ровно столько же пробило под ребрами за секунду. Родная квартира встречает Джея прохладой из открытого окна и темнотой, от которой глаза мгновенно напрягаются, пытаясь выцепить хоть что-то.       — Я дома, — по привычке говорит темноволосый и включает в прихожей свет, но его встречают лишь тишина и подвывающий ветер с улицы. Джей неосознанно хмурится: стрелка часов перевалила за десять вечера, он должен был быть последним, кто перешагнет порог их квартиры. Беспокойство растеклось неприятным чувством в груди, и кончики пальцев закололо то ли от холода, то ли от нервозности.       Он прошел дальше на кухню, где, ожидаемо, никого не встретил. Но задумчиво оперевшись о стол, он заметил на нем кружку с чаем, который так и остался нетронутым. Пакетик с заваркой уныло повис на ней, как бы говоря: «Чел, я на конечной стадии своей эмо фазы: либо выкинь меня, либо утопи». Прохладная рука дотронулась до чашки, и её тепло растеклось по коже. Парень выдохнул: если чай еще не остыл, значит Джейк точно где-то здесь. Но по какой-то причине решил сыграть в молчанку и прятки. Джей идет искать, и тот, кто плохо спрятался — будет найден и с особой жестокостью залюблен.       Пропажа была обнаружена очень скоро. Даже под тусклым лунным светом было тяжело не увидеть большой комок из одеял, раскинувшийся на кровати. Этот ворох напоминал то ли неприступную гору, то ли стену, за которой отгородились от всего мира. И Джей подумал бы, что Шим спит, если бы среди звуков непрекращающегося ливня он не уловил шорохи от возни и тихое шмыганье носом. Не желая рушить чужую мнимую защиту, он осторожным шагом подходит к кровати и почти что бесшумно садится возле, как он успел его окрестить, бабочки-затворницы. Ощутив, как матрас прогнулся под чужим весом, звуки затихают, под одеялом замирают. Чонсон тянет к нему руку в попытке стянуть, но не успевает он и коснуться, как в комнате раздается прерывистый шепот:       — Нет..! Не трогай… — занесенная рука тут же безвольно опускается, но Джей не убирает её, а лишь укладывает поперек своего возлюбленного, обнимая. Он слышит облегченный вздох, но в его же груди, наоборот, начинает жечь. Такое происходит не впервые. И он бы уже мог привыкнуть, как говорят, что-то входит в привычку за шестьдесят шесть дней. И в его случае ей стала тревога за младшего, не важно, где и в каком он сам состоянии. Чонсон просто не мог видеть его таким разбитым и отстраненным.       Чужая тоска пробирала насквозь, оставаясь неприятным осадком и горьким послевкусием на губах от недосказанных слов. Джей проклинал свое неумение поддерживать, он не был черствым и улавливал каждую чужую эмоцию, но все эти задушевные и мотивационные речи в такие моменты застревали поперек горла, не давая вдохнуть. Но он должен быть сильнее всех своих слабостей ради того, кто грустным котенком свернулся у него под боком. Ради него он обязательно отыщет все нужные слова. Обязательно.       — Джеюн, я бы пролежал так с тобой всю ночь, просто обнимая, но может быть ты скажешь, что случилось и почему мой котёночек так невесел, усы свесил? — Сколько бы Пак не пытался в серьезность, но рано или поздно, он сам себя подводил. С другой стороны, Шим никогда не жаловался судьбе на своего парня, слезно прося забрать его обратно, в отличии от Сонхуна, который по вечерам заливал Хисыну о тяжкой жизни, ведь друг снова нашел ключ от каламбурной.       В ожидании ответа Пак слегка встряхнул парня за плечо, но одеяло протестующе задрожало. Но и стена Мария однажды пала, а Джей не намерен сдаваться, и он приложит колоссальные усилия, лишь бы его Фатима показала личико.       — Помнишь нашу первую встречу, когда я работал в кинотеатре, а ты пришел с Сону и Ники на ужастик? — Джейк возмущенно мычит, зная, к чему клонит старший и пинает того, предположительно пяткой, в бок, но Джей улыбается от полученной реакции, знает, что идет в правильном направлении. — Я тогда пропускал вас в зал и так залип на тебе, что вместо «приятного просмотра» сказал «приятного откинуться». А когда понял, что вылетело из моего рта, тут же поспешил исправиться, будто я имел в виду кресла, ведь они у нас такие удобные, и вообще наш кинотеатр такой комфортный, все для людей… Я тогда наговорил на премию лучшего работника, но меня это не спасло от ржущих рядом с тобой Сону и Ники. Я думал, что сгорю со стыда…       — Ты ужасен… — дрогнул голос Шима, и в его словах чувствовалась легка улыбка, тронувшая губы, — Они весь фильм издевались надо мной, говоря, что ты явно не прочь «откинуться» на этих креслах вместе со мной. Но ты был прав, они и правда чертовски удобные. — Младший придвинулся ближе, будто ему не хватало тепла, несмотря на всю ту гору одеял, которыми он укрылся, хотелось чего-то родного, своего. И Джей понял, что тот лежит к нему спиной, когда в череде беспорядочных поглаживаний, наткнулся на любимое запястье. Поддев край постельной баррикады, он находит чужую ладонь и переплетает пальцы, успокаивающе поглаживая.       — Я не мог найти себе места. Чонвон, который работал со мной в тот день, рассыпал весь попкорн, уссываясь от того, как я облажался. Где-то среди того безобразия на полу была похоронена моя самооценка. — За окном становилось темнее, дождь прекратил омывать улицы города, но Шим и Пак ничего не замечали, они были где-то далеко от всего, погруженные в приятные воспоминания прошлого. — Интуиция подсказывала мне, что если я не попрошу твой номер, я окажусь полным идиотом, и фортуна до конца жизни повернется ко мне задницей. Но пока что ею повернут ко мне ты. — Тихий смешок из под одеяла, и через секунду Джеюн начинает возиться, переворачиваясь на другой бок, — Ты такой сообразительный, как я мог не влюбиться?       — Еще одно слово, Пак Чонсон, и я тебя придушу, — вовсе не обижено прошипел Шим, сжимая руку старшего, — Если ты продолжишь вспоминать, я заплачу, но от того, каким ты был неловким. Поверить не могу, что ты действительно взял мой номер.       — Властью данной мне черт пойми кем и черт пойми когда, снимаю с себя всю ответственность. Ты сам выбрал такого позорника как я, а ведь ты мог сбежать от меня еще на первом свидании… Но шанс был потерян, милый, обратного пути нет. — Джейк вымученно стонет, и Пак готов поклясться, что тот обреченно закатил глаза. Но плотно переплетенные пальцы рук говорят о большем: Шим Джеюн ни секунды не жалел о том, что подписался на эту авантюру. — Так вот, о первом свидании… Я все еще считаю, что арендовать тот самокат для прогулки по вечернему городу было моим лучшим решением. Сплошная романтика: мы были так близко друг к другу, я чувствовал себя счастливым, как никогда. Помнишь, как ты раскинул руки в стороны? На момент я подумал о том, что я твой Джек, а ты моя Роза…       — … и наш Титаник по всем канонам пошел ко дну. Стоило мне развести руки, как ты потерял управление, и мы полетели в объятия асфальта, — они рассмеялись, словно подростки, вспомнив, как после произошедшего синяки еще неделю сходили, не давая забыть о любовных похождениях. Хисын долго расспрашивал Джея о том, что же тот вытворил на своем рандеву, раз его так избили, но все вопросы отпали, стоило Паку прийти на знакомство с друзьями со своим таким же покалеченным парнем. Они определенно стоили друг друга, как сказал Сонхун. — Я тогда впервые ощутил смысл фразы: «Любовь — это когда двое едины», ведь ты буквально впечатался в меня, выбивая весь воздух. И тогда я точно приложился головой, потому что… — резко возникшая тишина в комнате прерывается шуршанием одеяла, Джеюн выглядывает из под него маленьким котенком, избавляясь от всей той стены, что настроил за вечер, и взгляд у него такой уставший и беззащитный, что сердце Чонсона пропускает удар, — Джей-я, я люблю тебя.       При тусклом ночном свете глаза Шима горят так ярко, что старший невольно замирает, глядя в них. Он не соврет, если скажет, что любит их любыми: когда его парень смеется от глупых шуток, пугается внезапного скримера в фильме, когда он сосредоточенно по утрам готовит завтрак, смущенно отводит взгляд, расплывчато смотрит от накрывшего желания или даже когда злится. Так много эмоций, и все они в одних родных галактиках, направленных лишь на него одного.       Джей, не разрывая зрительного контакта, наклоняется вперед, хочется быть ближе и еще ближе, как же мало просто быть рядом. Кончики пальцев очерчивают покрасневшие скулы, Джеюн задерживает дыхание и выдыхает лишь тогда, когда Пак опускает взгляд на пухлые искусанные губы, трещинки которых старший ощущает, проводя по нижней большим пальцем, слегка оттягивая. Шим и без лишних слов знает, как сильно любим своим парнем, тот никогда не давал и шанса задуматься об обратном. Он слегка склоняет голову и проходится краешком языка по сухим губам, и Джей спешит запечатлеть на них свое признание.       Они встречаются в поцелуе и тонут в нежности, накопившейся за целый день, пока были в разлуке. Поддразнивания, свойственные им, находят себя в мягких покусываниях, что только сильнее распаляют Чонсона, сокращающего остатки ненужных миллиметров. Он так сильно хочет выкинуть все плохие мысли из головы младшего, в порыве укладывает ладонь на бедро Шима и, неосознанно сжав, толкается вперед, впечатываясь и срывая с любимых губ пораженный стон. Простыни скользят под телами, собираясь неаккуратными складками. Углубляя поцелуй, никто не намерен сдаваться — им есть, что друг другу сказать. Джейк плавится в держащих его руках, чувствуя ту самую поддержку, которой так не хватало в течение дня, и благодарно зарывается в волосы на затылке, пропуская пряди меж пальцев, несдержанно выдыхая в губы напротив.       Беспорядочные касания захлестывают новой волной, и Шим медленно отстраняется, смотря перед собой поплывшим взглядом. Заваливаясь набок, Чонсон притягивает парня к себе, устраивая его на своем плече. И, помимо шелеста листьев, слышно лишь дыхание двух влюбленных дураков, так отчаянно нуждающихся друг в друге. Джейк приходит в себя от невесомого поцелуя в висок, и сразу хочется сказать все то, что так тревожило и кошмарило, пока он был наедине с собой:       — Знаешь, за последнее время я так устал от этой рабочей рутины… начальство душит, дедлайны горят похлеще сентября Стигмата, но вместо убийцы из песни почему-то плачу я в нашей спальне, с желанием исчезнуть хотя бы на время. И я не признал, в какой момент меня затянуло в этот 2007й, когда я перестал понимать самого себя, — грусть чужого голоса откликается в Чонсоне, меньше всего ему хочется, чтобы все вернулось к началу и младший снова закрылся в своей скорлупе, не подпуская никого. И он ожидает встретить расстроенный взгляд, но вместо этого сталкивается с искрой вины в глазах напротив. Джеюн замечает чужое замешательство и спешит объясниться, — Джей-я, я прекрасно знаю, что ты переживаешь за меня, даже если не говоришь об этом прямо. Тихо заботишься, не нарушая границ. А я упрямо пытался справиться сам, не желая втягивать тебя в это, скрывал копившиеся проблемы, пока меня окончательно не прорвало. И что теперь? — парень коротко смеется, — Ебанная Золушка после бала превратилась в плаксу Миртл.       — Юни, тебе не нужно держать все в себе. Потому что рано или поздно я все равно узнаю, какая там крысиная мыслишка пробежала в твоей голове. И я хочу быть рядом с тобой в такие моменты, будь ты хоть Фионой, хоть Ариэль, хоть всем блядским Диснеем в одном лице. Хотя Белоснежка тоже неплохой вариант — Сону и Ники те еще ехидные гномы, — Джейк утыкается в плечо напротив, заглушая смех. Завтра днём он переименует чат с друзьями в «Белоснежка и ехи-хи-хидные гномы», но это позже, сейчас он думает о том, как ему чертовски повезло с таким понимающим и заботливым Пак Чонсоном. Ох уж этот грин флаг…       И после долгих разговоров, прерывающихся на поцелуи, истории о том, откуда все таки взялись те мандарины, данной клятвы чистить их до конца своей жизни, Джейк наконец засыпает спокойным сном, ни о чем не тревожась. Джей уверен, что каждый из них среди множества минусов отыскал тот самый особенный, нужный и важный плюс.