Морозная дрожь, я так не могу.

- Я сказал нет. Никуда ты один не поедешь. - вытягивая руку, что крепко держала ключи от машины, в противрложную сторону от Егора и отталкивая его прочь второй, грубо крикнул писатель. - Да какого черта?! Это моя машина! Дай сюда, живо, я съезжу в магазин и вернусь, - а журналист все не угоманивался. Он, стреляя в приятеля из глаз, пытался найти какую-нибудь дырку в чужой обороне. - что ты так взъелся то? -А то, что ты, Линч, нагло мне врешь. Ты очевидно что-то задумал и это что-то опасно! В одиночку я тебя не пущу, а раз меня ты брать не хочешь, то не поедет никто. - уже чуть ли не рычал в ответ шатен. Зеленоглазый разочарованно шикнул и сделал шаг прочь от писателя, складывая руки на груди и выжидающе на него глядя. - Джон. Я взрослый человек, просто хочу съездить на прогулку, может посмотреть что-нибудь, хватит разводить эту драму! - Егор сам начинал срываться на повышенные тона. Нервозность все больше сотрясала тело, а крики явно не помогали. Голубоглазый рыкнул на него и резко толкнул в плечо, прямиком спиной к стене. Не ожидавший чего-либо брюнет шокированно охнул и поморщился от боли, прежде чем его глаза расширились, когда чужие руки буквально припечатали к месту. Он злобно оскалился, собираясь что-то высказать, но голубоглазый тряхнул его, так что он снова ударился о стену, в этот раз затылком. Конечно удар был не сильным, Джон не дурак, но его хватило, чтобы Егор прошипел и зажмурился, после пытаясь снова показаться устрашающим. Его волосы разлохматились, брови были нахмурены, а глаза казалось плыли в легкой дымке после встряски, заставляя парня выглядеть немного жалко. Особенно, если брать в учет и все изъяны, которые появились еще раньше. - Я развожу драму?! Да ты посмотри на себя, блять! Ты видел вообще, что с тобой творится? На тебя без слез и взглянуть нельзя. - журналист попытался дернуться, хватая чужое запястье, но Джон резко перенес хватку. Он почти жестоко схватил темные пряди. С такой силой, что Линч айкнул несколько раз подряд, расслабляя собственные руки, но не разжимая зуб. - Это ты мне скажи, какого черта, Егор Линч, я приезжаю с больницы, а ты устраиваешь это? Сначала он чуть ли не в обмороки падает от истощения, потом я ловлю его на панике, а сейчас этот гений, - рычал меж криками писатель, дергая чужие волосы и притягивая расширенные зеленые глаза к своим собственным, горящим огнём и гневом. - этот чертов гений собирается ехать хуй знает куда. При этом он берет с собой оружие, чтобы что? Хлеба купить? Зачем тебе ствол, Линч, мух отстреливать? Ты вообще что ли ничего не видишь или у тебя мозги отшибло?! - он резко вдохнул, прерывая тираду и морщась от количества эмоций, пожиравших его в последнее время. Его голос стал тише, однако интонация была все такой же темной и угрожающей. - Ты даже часа просидеть не можешь, не начиная падать в сон или загоняться в мыслях, ты как защищаться собираешься? - собственные зубы Джона уже сами скрежетали от силы сжатия, но он все также крепко держал бедные локоны в кулаке. На руке уже оставались красные следы в полоску, которые вероятно пробудут там еще несколько часов минимум, но он плевал на это. Брюнет тяжело дышал, как будто все еще злился и протестовал, однако его пыл очевидно спал. Тело уже не было напряженно так сильно, губы были поджаты, но не гневно. Он тяжко пропыхтел носом последние капли жгучих эмоций и пораженно выдохнул, расслабляясь и откидывая назад, на стену, параллельно махая рукой, чтобы Джон наконец его отпустил. Писатель презренно сузил глаза, но хватку ослабил, однако не отошёл ни на шаг. Только внимательно смотрел за напарником, дабы убедиться вышло ли ему в голову чего-то дельного вдолбить. Журналист жестко зажмурил глаза и сжал переносицу пальцами, надеясь, что напряжение уйдет на второй план. Он жалобно проскулил, сползая по стене на пол, из-за чего выражение Джона с жесткого перешло в обеспокоенное. Он уже почти потянулся к другу, но тот резко вскочил с глубоким вдохом, пугая его. Брюнет пару секунд тупо смотрел в пол, собираясь с силами, а потом пошел на улицу, по пути хватая куртку и кидая писателю всего одно слово. - Поехали. Сказать, что Джон был удивлен - ничего не сказать. Да, он был против того, чтобы Егор ехал. И нет, он совсем не жалеет. Он просто не ожидал, что Линч признает неправоту и тем более, согласится на помощь. Это только больше кипятило нервы. Спорить больше не пришлось. Журналист понял, что руля ему не видать еще в тот момент, когда шатен прошел мимо соседнего от него места. Он немного разочаровано посмотрел на него и сел рядом. -Так куда мы держим путь? - уже в хорошем настроении лепетал Джон. -К твоему другу в магазин. - почти холодно ответил журналист и даже не повернулся, когда писатель глянул на него встревоженно. Брюнет продолжал тихо смотреть в переднее стекло, бегая глазами по случайным деталям улицы, не желая встречаться взглядом с приятелем. Зеленоглазый неуверенно повёл плечами,но все-таки крепко сжал руль в своих руках, начиная движение. У Джона начинали шалить нервы. Не в том плане, что он начинал психовать, а в том плане, что чем ближе они подъезжали к нужному месту, тем сильнее у него начинало покалывать руки от всепоглощающего страха. И он даже не знал, чего боялся. Нет, ну.... То есть наверное знал. Он боялся того, что не знал, что их ждет. Он не понимал реакций Линча, он не понимал резкой необходимости находится в том месте, где эти реакции впервые проявили себя напрямую. Он боялся, что в какой-то момент не уследит за ситуацией и его приятель пострадает ещё больше. Тем более, что он пострадает не только морально, но и физически.... Хотя нет... Он не был уверен, что было хуже. Вероятно Джон бы все-таки предпочёл, чтобы не происходило вообще ничего. Однако жопой он чуял, не сбыться его мечтам. Вот прям чуял. Где-то в груди теплилась надежда, что все это просто призрак его воображения. Такое же бывает, да? Ну да.... Конечно бывает. Не с ним, не часто, но бывает. И вообще, скорее всего дело в недосыпе! Сегодня он точно ляжет пораньше, и Егора заставит. Может даже свяжет, если тот сопротивляться будет слишком. Невольно от этой мысли стало забавно. Он даже позволил себе фыркнуть, чем вызвал вопросительный взгляд самого журналиста. Но обсуждать не стали, все еще была тяжелая атмосфера. Не смотря на, казалось бы, жёсткий настрой шатена вернутся в злосчастный маркет... Когда машина наконец остановилась напротив него, тот и не двинулся. Они оба ещё несколько долгих минут сидели, будто бы их заморозили. Писатель смотрел за действиями друга, а тот смотрел за всем, что происходило снаружи. Взгляд зелёных глаз был холодным и быстро метался между любыми движениями, которые попадали в поле зрения. Изумрудный ныне оттенок сейчас был тёмным, почти призрачным. В какой-то момент писателю стало страшно за то, что может творится в чужой голове, однако все его мысли были прерваны неожиданным движением. Линч мимолетно что-то махнул рукой и шустро выскочил за дверь. Голубоглазый аж сматертлся от резкости, лично выпрыгивая из машины так быстро, как мог и подбегая к другу. -Ты нахрен так пугаешь? Не смей удирать от меня, слышишь! - рыкнул он, хватая журналиста за плечо и легко его встряхивая. Тот лишь шикнул, вздрагивая и недовольно дергаясь. Он оглянулся на здание и продолжил идти, по пути кидая тихое, - Прости. Джон на это только беспомощно выдохнул и, потерянно проведя рукой по своей щеке, чуть ли не побежал следом. Не смотря на стойкий вид журналиста на первый взгляд, шатен не без выученной лёгкости мог заметить все детали, указывающие на обратное его состояние. Он запросто подмечал дрожь в пальцах и то, как приятель переодически сжимал руки в кулаки в попытках это скрыть. Он буквально мог видеть насколько на самом деле напряженны и жестки, даже не смотря на количество слоёв одежды. Может им стоило сходить в баню или сауну? Ну, чисто ради успокоения нервов. -А зачем именно мы сюда приехали? - мимолетно наконец поинтересовался шатен, не позволяя себе ни на шаг отставать от партнера. Егор же, заходя в магазин, продолжал молчать, многозначительно и даже строго. Джон на секунду подумал о том, чтобы ему вмазать. Только на секунду. Ровно через только он почувствовал как чужие пальцы переплелись с его собственными, заставляя удивленно поднять глаз на журналиста. Тот нервно поджимал губы, но больше взгляда не прятал. Он утешающее усилил хватку и ослабил так, что почти отпустил. Джон не позволил. А Линч не протестовал. Он аккуратно водил их обоих по магазинам, в совершенно глупых надеждах осматривая каждые уголки. На это ушло несколько часов. Несколько чертовых часов они провели в опасливом разглядывании витрин и всех, кого они интересовали. Ничего. Не единого намека никакого... Зелёные глаза быстро зацепились за что-то рыжее, однако он с явным разочарованием, но в то же время ярким облегчением осознал, что это только кошка. От отчаяния в горле застряаало дыхание, потому он решил, что достаточно. Сев на ближайшей скамейке, он позволил себе закрыть глаза и пару минут просто спокойно дышать. Писатель, все это время молчавший, все с былой внимательностью за ним следил. -Ты в порядке? - его голос был до странного нежным и спокойным. Он тихо сел рядом и терпеливо ждал. -Да... Да, наверное да... - ответили ему слишком тихо для правды. Джон немного обеспокоенно его ещё раз оглянул. -Ты уверен? Кажется ты выбился из сил, не частое для тебя явление... - продолжал тот. На его слова Егор сначала молчал, открыв глаза, прежде чем вздохнул и сел более прямо. -Да, нога разболелась просто... Я передохну и можем ехать обратно. Прости... За то, что потратил твое время. Я почему-то думал... - брюнет резко прервался, умолкая в уязвимой неспособности выразить мысль. Брови писателя удивленно поднялись, а затем сдвинулись к переносице в замешательстве. - Нога? - невнятно повторяет Джон, прежде чем осознание ударяет ему по голове, как отбивным молотом. - Она у тебя все еще ранена? - голос казалось был настолько пропитан волнением, что чуть ли не заставлял дрожать. Журналист недовольно поморщился, осознавая, какую глупость ляпнул и махнул рукой, что только вызвало у товарища возмущённый вздох. - Ты у врача вообще был? -Да был я, был, успокойся, параноик. Ничего серьезного, я просто забыл обезболивающее с собой взять. Мне говорили, что первое время будет болеть, если много таскаться. У тебя самого почти также наверное, что ты разводишь тут? - журналист пытался как можно быстрее сменить тему. Где-то далеко пронеслась идея о том, что стоило бы поменять бинты и.... Возможно проверить все ли в порядке, ибо боль была несвойственно яркой, однако мысль эта была затолкана вглубь разума так жестоко, что с силой её было вытянуть трудно. Благо есть Джон. -Вообще-то нет. У меня не было задеть ничего важного, да и рана была аккуратной. Элайджа вообще-то военный врач, так что ничего неожиданного. А ты придурок. Доедем до дома и ты покажешь мне ногу. - не оставляя ни единого выбора, раздражённо отчеканил голубоглазый прежде чем встать и протянуть руку брюнету. Последний неприятно нахмурился при упоминании имени, но промолчал. Встал послушно, однако руку не принял, и пошел сам. Джон недовольно цыкнул, зато мысленно порадовался очередному отсутствию возражений. Уже в машине, когда они выезжали, Линч заметил фигуру с хвостом и все той же рубашкой. Только вот лицо его было совсем не тем, что ожидал увидеть журналист. И он успокоенно выдохнул, неожиданно для себя расслабляясь до того, что резко ощутил болезненную усталось, копившуюся последнее время. Джон странно на него посмотрел, однако последовал примеру и слегка расслабился. Улыбка сама набежала на лицо, и он довольно хмыкнул, наконец уезжая с зласчастного места. ------------- -Давай, давай, садись, живо, - голос писателя был строг и одновременно несколько снисходителен. Возможно он просто был так нежен из-за того, что настроение стало лучше. Но чем больше ему приходилось уговаривать, тем серьезней становилась, "пока что" просьба. -Джон, хватит, я говорю, что все нормально, значит - все нормально. - зеленоглазый пока только отнекивался. Желания разбираться не было, но он знал точно только одно.... Если Джон все-таки увидит его травму, то в ближайшее время он из дома даже на шаг не выйдет в одиночку. А может и из комнаты. Его собственная рана его судя по всему не беспокоила, а значит и внимание будет полностью сконцентрировано на нём одном. А он этого не хотел... Однако он слышал опасно опускающиеся ноты голоса приятеля и ненароком вспоминал недавнюю перепалку. Что бы не произошло - сейчас Линч бы не победил в споре. Поэтому в тот момент, когда все надежды на отступление временного противника были потеряны, он сдался. Правда он не совсем ожидал, что его посадят на диване под предлогом того, что писатель должен самолично проверить его недуг и убедиться в том насколько все может быть плохо или хорошо. И сколько бы брюнет себя не успокаивал... Тогда, когда Джон сидел на коленях перед ним, он не был уверен, что готов на подобное. Не был уверен, но понимал, что надо. Он сам поднял штанину, закатывая до колена и не без лёгкого замешательства увидел, что его бинты были далеко не белыми. Конечно не все покрыты кровью, однако пятно было достаточно большим, чтобы он сам подумал о не самом приятном. А писатель, будучи слишком опекающим просто в качестве своего характера, вообще чуть зубы себе не раздробил, когда сжимал их в порыве нервозности. Шатен аккуратно, размеренными и медленными движениями, развязывал бинты, не смея ни на секунду отвести взгляд от проблемного участка. Он опасливо и крайне нежно обвел кожу вокруг раны, прикусывая губу от неожиданно поступившей злости. Линч при этом дернулся и нахмурился, чем напугал писателя. Рука последнего просто на автоматической реакции обхватила коленку, чтобы стабилизировать ногу и остановить. Журналист на это громко вдохнул и дернулся, в этот раз осознанно, шепча испуганно, но крайне тихо, чуть ли не шепотом, - Отпусти. - Голубоглазый глупо моргнул, но послушался. Голубое очи неуверенно поднялись на зелёные и писатель невольно взглотнул, когда в горле резко появился отвратительный ком. Он снова глянул на ногу, в этот раз осматривая её всю. Глаза невольно натыкаются на тёмные синяки, имеющие до ужаса подозрительные очертания. Ком с глухим ударом падает к самому низу живота и он может почти чувствовать, как его лицо темнеет. Егор, понимающий, что происходит, замер, не позволяя себе производить наималейших звуков. Он мог слышать, как его сердце с огромной скоростью колотится о барабанные перепонки. Дыхание уже таким знакомым образом сперло в лёгких. Теперь вероятно пытаться скрыть смысла нет... Стало бы куда хуже, мало ли что выдумал бы себе друг. Шатен мимолетом взглянул на его лицо и потянул руку к месту, где штанина была закатана. - Можно я?... - также тихо спросил он, позволяя пальцу преждевременно залезть под ткань. Журналист быстро проморгался и буквально на несколько мгновений задумался прежде чем слабо кивнуть. Ему не хотелось скрывать от партнера такие проблемы... Конечно... Конечно, он все еще не был готов говорить об этом самолично, но скрывать это потенциально он не собирался. Умелая рука невесомо подняла штанину выше, открывая вид на бледное бедро, покрытое в большом количестве отпечатков и лёгких садин. Или царапин, тут дело было для более объективного мнения, чем сейчас было у Джон. Единственное, что он основал точно и без сомнений - жто следы от рук. Это ебучие синяки, которые в буквальным смысле были тем, что осталось от чьих-то пальцев. Это с какой вообще силой надо вписаться в кожу, чтобы сделать что-то подобное и долгодержащееся. Ему пришлось приложить просто необычайное количество силы воли, чтобы не разбить что-то, что попалось бы под руку. Лицо было совсем мрачным, а глаза потемнели от нескончаемой ненависти. Он рыкнул что-то себе под нос, обработал рану и вновь заметил её бинтом, прежде чем, не вставая с колена, двинуться ближе. - Где ещё? - журналист ответил почти жалобным взглядом, неловко разминая плечи и протягивая свои руки вверх к стороне товарища. Шатен неуверенно моргнул, но ухватился за подол кофты и потянул ее вверх, открывая в этот раз уже почти весь чужой верх своему взгляду. И как только эта картина ему представилась, он горько сморщился, выпуская сбитый вздох и растирая глаза руками. Линч смотрел на это пустыми глазами, не говоря ни единого слова. Он не знал, что говорить. Он не знал, как успокоить Джона, потому что даже себе ничего сказать не мог. Голубоглазый бегло ещё раз пробежался по большой россыпи отметин и, резко встав, ушел куда-то восвояси. Брюнет ненароком провёл ладошкой по лицу, в попытках успокоить жжение в глазах. Губа без разрешения задрожала, а он не придумал ничего лучше, чем до боли её прикусить. Ему резко стало так от себя противно, что вновь захотелось обнимать туалет. Только желание это продлилось не очень долго, поскольку шатен вернулся к журналисту с какой-то мазью и строгим голосом сказал сесть на табурет. Он не сумел протестовать. И точно также он не смог протестовать дрожи, пробежавшей по спине, когда чужие руки начали растирать крем по ранам. Во взгляде Джона пылала опасная темень. И это темень поглощала все больше лучей пощады каждый раз, когда собственные дрожащие пальцы находили очередной изъян на светлой коже. Прикосновения однако были нежными и до бесконечного ласковыми. До такой степени, что Линч невольно расслабился и почти забыл о том, почему вообще волновался. - Все нормально? - поинтересовался Джон, замечая чужую отстраненность. - Да, да... Устал просто, - плавным кивком отвечал ему журналист, тихо зевая и поварачиваясь к писателю. Товарищ наблюдал за ним с небольшим изумлением и кажется мгновенно успокоился. - Посмотрим фильм? - почти стеснительно спросил брюнет, получая в ответ кивок и добродушный смешок. Уголки губ тепло приподнялись и ему подумалось, что даже переживания были глупыми.