Лед и Пламя

Когда Юнги услышал о том, что происходит на заднем дворе их университета, то побежал туда со всех ног, не думая не секунды. С каждым шагом паника и волнение накрывали его все больше. Ладони вспотели, дыхание сбилось, а в ушах стоял громкий стук собственного сердца. Где-то в глубине души Юнги всегда знал, что этим все кончится. И он очень сильно этого боялся. Блондин выбежал на улицу и уже там увидел огромную толпу шумных студентов. Кто-то кричал и умолял прекратить все это, кто-то тихо перешептывался, не смея смотреть в самый эпицентр этого ужаса, а кто-то ехидно хихикал и чуть ли в ладоши не хлопал от радости. Жалкие никчемные людишки. Юнги ощущал, как кончики его пальцев заискрились, он чувствовал, как внутри него увеличивается и просится наружу огромная энергия. Он распихивал людей, стараясь как можно быстрее пробраться сквозь них. И когда он увидел в центре круга Хосока стоящего на коленях и низко опустившего голову, то больше не мог сдерживаться. Яркое обжигающее пламя завладело всем его телом, он был в ярости. Хосок, его Чон Хосок стоял на коленях перед своими мучителями и совсем не защищался. Двое парней, что были с их потока, нагло насмехались над ним, посылая в бедного парнишку то шквал сильного ветра, то волны ледяной воды. Кожа Хосока была неестественно бледной, будто покрыта ледяной коркой. Блондин видел его синеющие губы и вдруг понял, что Хосок не защищает свое тело лишь ледяным щитом, тонким, но прочным покрытием, нет. Хосок сам был глыбой льда, а эти ублюдки ничего не замечая, продолжали свои издевательства. И тут Юнги закричал. Он рванул в самый центр, прямиком к Чону закрывая его собой и поджигая вокруг них все вокруг, создавая свой защитный круг. Его огонь был такой сильный, что ни ветер, ни вода не смогли потушить разрастающееся пламя. Отдалено Юнги слышал, как кто-то из студентов просил позвать директора. Безжалостные сволочи. Побежали к старшим, как только их шкуре стала грозить опасность, но когда двое подонков издевались над Хосоком, никто даже пальцем не пошевелил, чтобы встать на его защиту. Конечно, мало кто мог пойти против сильных старшекурсников в совершенстве владеющих стихией воды и воздуха. А ебанные Пак Чимин и Ким Сокджин были, кажется, собой весьма довольны, хоть теперь и отошли в сторону, больше не стремясь нанести вред. Но с ними Юнги разберется позже. Сейчас самое главное спасти Хосока. Юнги крепко обнял Хосока, что совсем не двигался и крепко прижал его к себе. Он всеми силами старался согреть его, и не навредить, но кажется, у него совсем не получалось. Он больше не контролировал свою силу, и теперь, когда он едва слышит стук чужого сердца, огонь распространялся все больше и становился все сильнее. На секунду Юнги подумал о том, что стоит поблагодарить профессора Ким Тэхена за свою форму, которой совсем не страшен его огонь. И если его рубашка пиджак и брюки оставались целыми, то кожа на его правой руке нет. Он чувствовал, как начал сжигать собственную плоть. Но ему было плевать. Он жался к Хосоку все сильнее, шепча о том, что все будет хорошо. А в голове повторялась лишь одна мысль Хоть бы он не замерз, хоть бы его сердце не стало гребанной глыбой льда. Юнги, кажется, был будто совсем уже не здесь, он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Он не заметил, как почти все студенты разошлись и к ним уже подошел директор. Чон Чонгук одним лишь взмахом руки потушил весь пожар и теперь, даже на теле Юнги не осталось и одного огонька. Руку ужасно жгло, и боль была адской, но Юнги продолжал держать Хосока в своих объятиях. — Отпустите его, студен Мин. Но Юнги отрицательно помотал головой и еще сильнее прижал тело Хосока к себе. — Мин Юнги! Отпусти его сейчас же! Казалось, что директор Чон вот-вот выйдет из себя. Он был зол и, кажется, немного напуган. Юнги видел, как тот старался держать себя в руках. — Ты что хочешь его сжечь? Тебе себя мало, да? Если твое пламя вновь вспыхнет, то даже я не смогу помочь. Ты сожжешь все дотла, Юнги. Успокойся и отпусти его. Ему нужно в медпункт. Нам… Доктор Ким о нем позаботится. И тебе тоже следует обработать руку. У тебя очень серьезные раны, Юнги, а у Хосока едва бьется сердце. Даже твой огонь не сможет согреть его. Ему нужна помощь. И Юнги отпустил его, он аккуратно положил его на выжженную землю и спустя секунду упал сам, теряя сознание и проваливаясь в темноту. Для Юнги не впервые быть изгоем в обществе. С самого раннего детства, как только его способности проснулись, его начали сторониться все. У него не было друзей, ни в детском саду, ни в школе. И даже его родители не имели с ним тесную связь. Они боялись собственного сына и почти не общались с ним. Папа и мама просто выполняли свой долг, давая ему образование, крышу над головой, одежду и еду. И когда Юнги окончил старшую школу, они с удовольствием отправили его в университет для одаренных детей, что находился на другом конце страны. И после этого никакой больше связи с ним не поддерживали. Юнги получал ежемесячное пособие от университета, которого ему вполне хватало на жизнь. Его заселили в общежитие в комнату на одного человека. И он был этому даже рад. Ведь делить жилье с совсем незнакомым человеком ему было бы не комфортно. И к этому одиночеству он привык. Поэтому, когда его игнорировали на первом курсе, он не сильно расстроился. Так ему было даже легче. Ведь когда рядом с тобой совсем нет близких людей, то и навредить ты им не можешь. А Юнги всегда боялся кому-нибудь навредить. Его сила была очень мощной и опасной. В детстве он сжигал мамины цветы в горшках, стоило ему лишь прикоснуться к зеленым лепесткам. Он поджигал все, игрушки, книги, тетради и даже собственную кровать. В его комнате всегда находился огнетушитель на случай внезапного воспламенения той или иной вещи. Но со временем он понял, как контролировать огонь внутри себя. И пусть это довелось ему очень нелегко, он справился. Главное всегда держать свои эмоции и чувства при себе. Поэтому Мин Юнги, двадцатитрехлетний студент пятого курса университета для одаренных детей был замкнутым и сдержанным. Он не стремился к общению и на все косые взгляды в свою сторону просто не обращал внимания. Он привык, что люди боятся того огня, что живет в нем. Но все изменилось, когда в середине четвертого курса к ним в группу перевели Чон Хосока. Он был очень ярким и громким. Когда он зашел в их кабинет в свой первый учебный день Юнги сразу понял, что серьезно влип. Он не мог перестать смотреть на этого красивого и ярко улыбающегося парня, который на не очень чистом корейском с явным американским акцентом приветствовал новых однокурсников. И тогда Юнги подумал о том, что этот парнишка точно станет звездой их потока. К таким солнечным личностям люди сами тянутся. Такие как Чон Хосок всегда находятся в центре внимания. Но Юнги ошибался. Именно за его жизнерадостность и чрезмерную активность Хосока невзлюбили. И если поначалу его все называли просто чокнутым и тихо посмеивались за спиной, то уже в конце четвертого курса Хосока начали травить. Юнги часто был свидетелем того, как в начале пары Хосок из своего рюкзака, с множеством брелков и значков, доставал испорченные книги и тетради. Ему портили спортивную форму, прятали сменную обувь, пачкали верхнюю одежду. И каждый раз Юнги оказывался рядом с ним в эти моменты. Он не был особо разговорчив, но всегда поддерживал и старался помочь. А Хосок всегда ему ярко улыбался и старался не показывать того, как же сильно ему хреново. Он каждый вечер угощал Юнги черным кофе с ванильными булочками, в кафе, что находилось неподалеку от их кампуса. Наверное, Юнги может назвать его своим первым лучшим другом. Вот только в друзей не влюбляются. А Юнги в Хосока очень сильно и, наверное, уже навсегда. Он и сам не заметил, как из простой симпатии и физического влечения это переросло во что-то большее. Постепенно чувства его росли, и привязанность к Хосоку становилась сильнее. Теперь он точно знал, что Хосок не любит ужастики и горький американо, ненавидит дождливую и ветреную погоду, но очень любит сладкое, яркие вещи, огромные свитера и жаркое лето. Хосок пацифист и против любого насилия. Наверное, именно поэтому он никогда не давал отпор, когда над ним издевались. Ведь щелкни Хосок одним только пальцем и весь этот буллинг мог бы закончиться. Его способности были очень сильными. Он был сильнее даже самого Юнги, и в этом блондин не сомневался. У Хосока никогда не было проблем с собственной силой. Он с детства с легкостью мог замораживать любую воду и управлять льдом. И его родители очень гордились своим сыном. В этом ему Юнги даже немного завидовал. Ведь его семья всегда делала вид, что его не существует. Но и у Хосока бывают осечки. Даже он может не рассчитать свою силу, как случилось, например, сегодня. И это все чуть не закончилось очень трагично. Хосок мог умереть. И если бы Юнги не успел вовремя, то его сердце бы навсегда остановилось, а его тело стало бы глыбой льда. Он был слишком добрым именно поэтому решил заморозить себя, боясь причинить вред. Юнги тоже боялся навредить людям. Всегда боялся. Но ради Чон Хосока он сожжет весь этот гребаный мир дотла. Смотреть на такого бледного и холодного Хосока было странно. Он не приходил в себя уже больше суток и Юнги начал волноваться. Врачи успокаивали его и говорили, что он просто спит, так как его организм полностью истощен и что Юнги следует побеспокоиться о себе. На что Мин лишь отмахивался. Он посмотрел на свою правую руку, что была забинтована до кончиков пальцев, попробовал ей пошевелить. Боль была адской. Казалось, что она до сих пор полыхает в огне. И Юнги прекрасно понимал, что теперь с этими бинтами ему придется ходить всю жизнь. На его когда-то гладкой бледной коже останутся огромные уродливые шрамы. Но спасение Хосока стоило того. Блондин понял, что как бы он не старался отгораживаться от людей, как бы он хотел не причинять боли, но за себя и за своих близких всегда нужно заступаться и давать отпор обидчикам. И если эти двое придурков не успокоятся, то Юнги сожжет их чертовы волосы на голове. Он и Хосоку больше не позволит бездействовать. Он просто обязан вбить в его голову мысль о самообороне и самозащите. Ведь то, что произошло, переходит уже все границы дозволенного. И по-хорошему бы, в любом другом учебном заведении Сокджина и Чимина сразу бы отчислили за подобное. Но не в этот раз. У них ведь есть богатенькие родители, которые спонсируют универ ежемесячно, отстегивая огромные суммы денег. Этим ублюдкам все сходит с рук. Но Юнги нечего терять и он не посмотрит на их социальное положение и статус. Теперь он будет защищать Хосока, как бы тот его не отговаривал. Движение на кровати выводит Мина из собственных размышлений. Он резко поворачивает голову к Хосоку и подсаживается к нему поближе. Чон наконец-то проснулся и теперь медленно осматривает помещение. — Я что в медблоке? Юнги аккуратно взял его руку в свою и погладил пальцами тыльную сторону его ладони. — Да, Хоби, ты в мед блоке. Ты так чертовски меня напугал. Хосок слабо улыбнулся и попытался сжать его руку в ответ. Но получилось не очень. Сил совсем не было, и даже улыбка давалась ему с трудом. — Я помню, как ты словно огненный факел бежал ко мне, а дальше темнота. Прости, что напугал тебя. Все вышло из-под контроля, и я превратился в гребаную морозилку. — Не смей извиняться. Ты не должен. Это они виноваты, что сделали это с тобой. Конченные ублюдки. Хосок попытался привстать на кровати и облокотиться на спинку, но у него не получилось. Тогда Юнги помог ему, аккуратно придерживая. — Я очень надеюсь, что ты их не поджарил. Хосок снова улыбнулся уголком губ. А Юнги смотрел на него и понимал, что даже в таком истощенном больном состоянии Хосок останется для него самым красивым. — Нет. — Юнги отрицательно качнул головой. — Но я сжег газон и теперь директор Чон заставит меня исправлять весь этот беспорядок. — Это хорошо, что ты не стал с ними связываться. А за газон обидно. Юнги тихо засмеялся, поправляя здоровой рукой челку, которая все время лезла в глаза. Хосок проследил за его скованными движениями и нахмурился. Он только сейчас заметил, что вся правая рука Юнги в белых бинтах. — Какого черта, Юнги? — его голос звучал тихо, но твердо. Взгляд стал строгим и немного злым. — Ну, не один ты вышел из-под контроля. Пустяки, Хоби. Не волнуйся. Это всего лишь кожа. Да, останутся шрамы, но рука полностью дееспособна. Доктор Ким просто волшебник, знаешь? Он чертов гений. Дал мне специальную мазь, которая избавляет от боли. Хосок фыркнул. — О, я вижу! Вижу, как она не помогает тебе. — Хэй, я просто сегодня ей еще не пользовался. Забыл обработать руку. Боялся, что ты проснешься, а меня рядом не будет. Я же знаю, как ты ненавидишь больницы. Лицо Хосока вмиг изменилось. Уголки его губ опустились в низ, а в глазах начали собираться слезы. Его тело мелко затрясло, когда он начал говорить. — Боже, Юнги-я. Я, я такой дурак. Ты так сильно пострадал из-за меня. — Хосок спрятал лицо в ладонях и тихо заплакал. — Прости меня, я не должен был использовать ледяной щит, просто в один момент мое тело начало леденеть и дальше все вышло из-под контроля. Я чувствовал, как замерзаю, Юн. Изнутри замерзаю, но не мог ничего поделать. Боже, ты же чувствовал тоже самое! Ты чувствовал, как заживо горишь! Юнги обнял Чона и прижал его к себе, успокаивая. — Мне не было больно, Хоби. Правда, совсем не было. Я так сильно переживал за тебя и боялся, что совсем не чувствовал боль. Хосок шмыгнул носом и, оторвав голову от груди Мина посмотрел на него. — Правда? — Правда. И это, кажется, немного успокоило его Хосока. Его драгоценного и самого любимого человека. Юнги и, правда, готов на все ради него. Это именно тот момент, когда им двоим, стоит изменить свое отношение к силе. Юнги четко это осознавал. Хосок вытер лицо салфетками, что дал ему Юнги и выпил стакан воды, пытаясь полностью прийти в себя. — Спасибо тебе, Юнги-я. Не знаю, как бы я справился со всем этим дерьмом без тебя. — Это тебе спасибо, спасибо, что ты есть у меня. И что мы теперь будем делать? Ну, когда тебя выпишут. Хосок пожал плечами и поправил рукава своей больничной пижамы, бледно-голубого цвета. — Не знаю. Наверное, сходим в кафе или может бар? О, я с удовольствием бы напился даже прямо сейчас. Но сомневаюсь, что смогу даже поесть. Юнги положил голову ему на живот и обнял двумя руками, так как это позволяло их не совсем удобное положение. Рука адски горела и боль была такой сильной, что хотелось кричать. Но Юнги оставался совершенно спокойным. Хосок не должен видеть, как ему действительно больно. Ради него он должен держать себя в руках, а не ныть, как пятилетка. — Ты же знаешь о чем я. — Юнги улыбнулся, когда почувствовал, как длинные пальцы перебирают и гладят его волосы. Захотелось уснуть прямо так. — С этим буллингом нужно заканчивать. Нельзя вечно спускать им все это с рук. Одно дело портить тетрадки, совсем другое открыто нападать. Хосок хмыкнул, и даже не видя его лица, Юнги уже знал, какое у него выражение. Хосок всегда так хмыкает, когда в его голове зарождаются интересные идеи. — А я и не собираюсь больше этого терпеть. Ты был прав с самого начала, когда говорил, что терпеть это, совсем не выход. Я заморожу их богатенькие задницы, как только выйду отсюда. И пусть меня отчислят, плевать. Я покажу этим уродам настоящую силу своего льда. В конце концов, я могу заморозить кровь, что течет по их венам, лишь взглянув на них. Они заплатят за то, что ты пострадал, Юнги. Мое тело совсем скоро придет в норму, а твоя рука будет покрыта шрамами навсегда. Этого я им никогда не прощу. И себя тоже, не прощу за это. Я больше не буду бесхребетным солнечным мальчиком для битья. Юнги поднялся с Хосока и серьезно посмотрел ему в глаза. Хосок не шутил, когда говорил все это. Он был серьезен и честен. А еще зол. Невероятно зол. — Ради тебя я сожгу целый мир. И Хосок улыбнулся ему жуткой улыбкой прекрасно понимая, что Юнги тоже очень серьезен. И пускай это станет их отправной точкой к самому концу, не страшно. Они вместе преодолеют все. А в недалеком будущем, все статьи в новостях и на сайтах будут трезвонить о том, что двое людей двадцати трех лет с необычайно сильными супер способностями вот уже который месяц терроризируют город. Их назовут Лед и Пламя. И на их поимку будет спущена вся полиция города. Но им двоим не будет страшно, пока они есть друг у друга, их безумие будет прекрасно. Но это будет уже совсем другая история.