Останься рядом, друг и враг

«Я мог бы успеть столько всего ещë… Столько всего ещë… Это нечестно» Доктор помнит, как кричало его десятое «Я». Как плакало и не хотело уходить. Доктор помнит это бесконечное чувство потери при каждой регенерации. Ведь можно было больше спасти, увидеть, подружиться и побегать. Но вместе с утратой — невообразимая жажда новых лиц, новых открытий, новых путешествий. Стремление навстречу времени и пространству, переполняющее сердца. Кого первым увидит новое лицо? Взорвëт ли оно ТАРДИС? Упадëт в обморок или сразу помчится на помощь? Теперь, когда Доктор знает всю правду о себе, о своëм происхождении, она много думает. В тюрьме у неë было достаточно времени для размышлений. Бесконечная, действительно бесконечная жизнь. Стёртые воспоминания. Гибель самого близкого врага. Зарывшись головой в подушки и одеяла в своей комнате, Доктор пытается успокоить мечущиеся мысли. Тихое гудение ТАРДИС с трудом прорывается в сознание. Сердца бьются оглушающим ритмом. Что ж, она вполне может понять безумие Мастера — с таким набатом сложно жить. Она, кажется, часами лежит в грязной тюремной одежде, не находя в себе сил что-то сделать. — Жалкое зрелище, Док. Голос, так долго преследующий еë в собственном сознании, теперь кажется до безумия реальным. Он был с ней все бесконечные годы заточения, появлялся во снах, в темноте комнаты, в лицах других заключëнных. Доктор закрывает уши руками, не желая признавать, что начинает сходить с ума. Он мертв. Он мертв. Она это знает. — Тета, хоть посмотри на меня, — Доктор, пораженная этим обращением, мгновенно замирает. Она не вспоминала это прозвище тысячелетиями, и уж точно не обращалась так к себе. Только одно существо во всей Вселенной может так назвать еë, не боясь злобных взглядов и ударов. В молодости Дракс часто убегал от Доктора, называя его Тетой. — Ещë раз меня так назовëшь… — она зажмуривает глаза, когда тёплые и вполне реальные руки скользят по еë плечам, притягивая к такому же тёплому и однозначно живому телу. Возможно, она и вправду успела сойти с ума. — Конечно, конечно, — Мастер шепчет в еë макушку, обнимая ещë крепче, прижимая ещë ближе, когда она начинает трястись от подавленных эмоций. Мастер, всегда экцентричный, жестокий, безумный Мастер сейчас тих и спокоен. Возможно, даже заботлив в своих осторожных касаниях и едва слышном шепоте в еë сознании. Доктор так давно не слышала галлифрейский, что забыла, как ей этого не хватает. Знакомых фраз, уверенного голоса, простого присутствия самого старого друга в собственном разуме. — Я всегда думала, что у меня не так много времени. что мне нужно успеть так много сделать. А теперь, — она запинается, но продолжает говорить, — теперь у меня вся вечность. Без конечной остановки. И я не знаю, что с этим делать. Я видела конец Вселенной, я была там, в самые последние минуты. Эсхильда сидела… такая же бессмертная и невозмутимая. Но она тоже не знала, что будет дальше. Мастер слушает. Мастер выводит слова на еë руке, но у Доктора нет сил разбирать их. Она хочет спрятаться и выбежать из ТАРДИС одновременно, затеряться в пространстве и времени, оставить как можно больше своих следов в истории. — Останься, пожалуйста, — она ненавидит, как отчаянно звучит, но ей нужен кто-то рядом. Кто-то понимающий и знакомый. В нëм есть частичка Доктора, он родился и существует благодаря ей. Но он даже не представляет, как много от самого Мастера осталось в ней за тысячелетия их странной дружбы-вражды. — Только если ты помоешься и сменишь одежду. Это красное недоразумение действительно ужасно. А я успел привыкнуть к твоему костюму пятилетки. Доктор сдавленно смеëтся, разворачиваясь к Мастеру. Кладëт голову на его грудь, слыша под ухом биение чужих сердец. Мастер только раздраженно выдыхает «не привыкай». Доктор знает, что что-то изменилось в Мастере, как когда-то в Мисси. Он стал бережнее и словно (наконец-то) добрее. Доктор ещë больше убеждается в этом, когда посреди сна Мастер обхватывает еë рукой и шепчет: — Я буду рядом, Тета.