Краткое пособие, как влюбиться в няню

      Разорванное детское сердце ждет и надеется, но Хэнк — Корделия считает его последним подонком — никак не приходит. Пичкает дочь пустыми обещаниями, исчезает на несколько месяцев — а то и больше — и извиняется, приезжая, с игрушкой. Покупает ее в спешке на вокзале, потому что Хэнк Фокс в действительности ничерта не знает о своей пятилетней дочери и не считает себя отцом. И Корделия не считает, а маленькая Сара продолжает вписывать его в семейные рисунки и спрашивать о приезде. Смотреть на Корделию большими карими глазами и получать аккуратное: «я не знаю, малыш».              Потому что Корделия Гуд, и вправду, не знает, как быть с тем, что отец твоей дочери — последний мудак. Тот, кто отказывается от обязанностей и участия в ее жизни, но продолжает зачем-то навещать. Словно ждет, что вот-вот — и произойдет озарение. Что ощущения придут, что сердце потянется к этому крошечному человечку, но все заканчивается одинаково: он приезжает с ложными надеждами и уезжает, поступая как последняя сволочь.              Корделия презирает его за слабость. Она, сама выросшая без отца, знает, как это ранит — когда о тебе не хотят знать. Только Корделия не Фиона и никогда ею не будет. Она не скажет своей дочери прямо в лицо, что отцу она не нужна. Не оставит с разбитым сердцем, которое та будет пытаться склеить потом вниманием со стороны, другими мужчинами и их любовью. Корделия никогда не поступит так с Сарой, потому что она — возможно, самое ценное, что есть в ее жизни. И ничего более важного уже не будет.              Но работа в академии отнимает много времени, и маленькой Саре не всегда хватает внимания, поэтому Корделия решает найти ей няню. Примитивно, через объявления на сайте бебиситтеров, за одним только условием — ей важно лично пообщаться с тем, кого она выберет. С каждым кандидатом она проводит собеседование, но то слишком жесткая рука оказывается перед ней, то устаревший взгляд на мир — все совсем не то, что хочется дать дочери. И лишь когда перед ней оказывается юная девчонка с кудрявыми волосами, поиск становится плодотворнее.              — Значит, вы, — Корделия листает резюме девушки, — только окончили колледж?              — Да, и рвусь в бой, — она пытается отшутиться, чтобы разрядить атмосферу. Но статная женщина перед ней остается непреклонной.              — Мисти, а у вас вообще есть опыт работы с детьми?              — Да, я с ними отлично лажу. На первых двух курсах подрабатывала няней для ребенка знакомых.              — А почему не продолжили на старших? — Корделия не понимает на нее головы. Пробегается по тексту, анализирует.              — Знаете, пацан вырос, и ему доверили ходить в школу самому, — улыбается Мисти. Она кажется очень дружелюбной и милой, но Корделия продолжает давить вопросами.              — У вас есть какое-нибудь средство передвижения?              Девушка немного теряется:       — Велосипед.              — То есть ребенка в школу будете возить на автобусе, — она делает какую-то пометку на полях. — Основны медицины, надеюсь, знаете?              — Естественно, — Мисти как-то заметно никнет. Ее юный возраст, скорее всего, смущает Корделию и вынуждает задавать много лишних вопросов. — У меня закончены курсы по оказанию первой помощи, а еще я состою в поисковом отряде.              — Что за отряд? — она впервые отвлекается и поднимает на Мисти карие глаза. Пронзительные, глубокие, с темными густыми бровями над ними.              — Добровольческий. Мы ищем пропавших людей, в основном работаем в лесных местностях.              — Выходит, вы хорошо ориентируетесь в незнакомых местах. Это хорошо, — Корделия вновь возвращается к резюме. — И давно вы занимаетесь этим?              — Два года.              — Впечатляюще. И как успехи?              — К сожалению, по-разному. Но в большинстве случаев положительные исходы, что не может не радовать.              — Согласна.              Корделия задает еще несколько вопросов и наконец отпускает девушку, пообещав перезвонить. Правда, ей самой кажется, что Мисти Дэй она больше никогда не наберет, но все выходит совсем иначе. Все последующие собеседования не впечатляют, и, быть может, возраст не так уж и важен. В конце недели Корделия приглашает Мисти на работу, и та с удовольствием соглашается.              — Это расписание Сары, — утром понедельника она сует новоиспеченной няне распорядок. — Внизу мой номер телефона. Можете звонить по любым вопросам. Если не отвечаю или сбрасываю — перезвоню чуть позже.              — Вау, прямо как в армии, — Мисти чешет затылок. — Меня даже в отряде так не строили.              — Я доверяю вам дочь. И мне важно дать четкие задания.              — Корделия, это была шутка, — Мисти складывает листок вчетверо и кладет в карман джинс. — Не волнуйтесь, Сара в надежных руках. И мне не терпится с ней познакомиться, — она поднимает взгляд вверх, замечая пару внимательных глаз, смотрящих на ее за перилами второго этажа.              — Дорогая, не стесняйся, спускайся.              Мисти театрально удивляется, но старается сделать это за спиной Корделии. Работодательница совершенно меняется в своем обращении к ребенку. Становится мягче, улыбчивее, внешне будто добрее. И это почему-то очень задевает Мисти. Выходит, железная леди не совсем железная.              Мисти присаживается на корточки и протягивает девочке руку:       — Будем знакомиться? Я Мисти. И теперь мы с тобой в одной лодке.              — Сара, — ребенок жмет ее руку и чуть стесняется. — А в какой лодке?              — Как какой? В пиратской. Хочешь, сыграем? У меня даже, смотри, — она достает из кармана яркую-красный лоскут ткани, — настоящая пиратская бандана есть.              Ребенок восхищенно кивает.              — Покажешь мне свою комнату?              Сара смущенно соглашается и, взяв Мисти под руку, тянет за собой на второй этаж. Корделия смотрит им вслед, надеясь, что все-таки не прогадала с этой юной девчонкой.              Но сомнения очень скоро рассеиваются, когда Сара начинает буквально заваливать Корделию рассказами о Мисти. Об их прогулках по паркам, о путешествиях по миру, не выходя из комнаты, об играх, придуманных на ходу. Корделия видит искреннее восхищение в глазах дочери, и она может поклясться: это именно то очарование, которой ей хочется видеть по отношению к Хэнку. Но тот не достоин и секунды внимания Сары.              А Мисти продолжает придумывать им игры и бегать по Орлеану в поисках костюма на Хэллоуин. Переодевается в Стиви Никс и всю ночь клянчит с пятилеткой-ведьмой конфеты, и даже не скрывает нисколько, что сама в восхищении от праздника.              — Что там? — она ждет Сару возле дома на конце улицы.              Ребенок оборачивается на двери и хмурит брови:       — Яблоко.              — Упс, — она театрально возмущается. — Кто вообще кладет фрукты в хэллоуинскую корзину? Что дальше? Сухофрукты, кроссворды и диск с песнями «Кому за… »?              — Мисти, — Сара хохочет, беря ее под руку, и тянет к следующему дому. Ей нужен сахарный взрыв этой ночью, и она его получит.              — А тебе нравится моя мама? — сунув за щеку леденец, спрашивает Сара. Такая маленькая и такая забавная.              — Она очень умная, — кивает Мисти.              — Да, она такая. Она вообще все знает, — в детском восхищении нет ни грамма сомнения. Если мама знает о паре вещей, о которых не знает Сара, значит, она знает все. Детская логика строится своим особенным образом и не требует доказательств. — И ты тоже.              — О, мне все еще есть, чему учиться. Ты меня тоже, знаешь, кое-чему учишь.              Сара поднимает удивленный взгляд:       — Правда?              — Конечно. Без тебя я никогда бы и не подумала, что тост с арахисовой пастой и джемом такой вкусный.              Сара смущенно опускает взгляд в асфальт:       — Это ты еще не пробовала блинчики, которые делает моя мама.              — Твоя мама готовит? — почему-то это вызывает искреннее удивление. Корделия не выглядит как человек, который любит домашние дела. Она, скорее, из тех, кто предпочтет заработать на то, чтобы домом занимался кто-то другой.              — Иногда. Когда мы проводим выходные вместе, она готовит их мне на завтрак.              — Звучит здорово, — улыбается Мисти и отпускает Сару к следующему дому, но ребенок оборачивается на середине лужайки.              — Я попрошу маму приготовить их нам как-нибудь. Тебе понравится, — и забегает на крыльцо, нажимая звонок. Мисти ловит себя на очень приятном и теплом чувстве: ей приятно, что этот ребенок к ней расположен и что хочет разделить с ней что-то значимое и хорошее.              В конце недели, настояв на своем, Сара действительно приглашает Мисти в гости, но Корделия неловко отправляет ребенка к себе в комнату:       — Мисти, тебе вовсе не обязательно приходить, если не хочешь. Это не входит в рабочие обязанности.              — Корделия, бросьте, не будьте такой серьезной. Я провожу с вашим ребенком столько времени, можем уже общаться без этой официальщины? — Мисти закладывает руки в задние карманы джинс. Очаровательная работодательница хоть и красивая женщина, но, черт возьми, какая же она зануда.              — Может быть, ты и права, — Корделия снимает очки, падая на диван. Уставшая, в свете камина она выглядит еще интереснее. — Прости, я привыкла в академии прям строить девочек, и иногда это очень сильно перекидывается на жизнь.              — Понимаю, — Мисти садится рядом, подгибая под себя ноги. — Слушайте, раз мой рабочий день уже закончен, не хотите немного выпить? Расслабитесь после работы, да и я тоже.              — А ты очень хочешь стереть между нами грань субординации, да? — Корделия поднимает на нее насмешливый взгляд. Дерзость молодой няни одновременно и удивляет ее, и вовлекает в процесс.              — Вроде того. Мы обе заботимся об этом ребенке, так почему бы нам не стать одной командой? — Мисти откидывается на спинку. — Может, начнем с того, что я перестану обращаться к вам на вы?              — А ты шустрая.              — А иначе за Сарой не уследить. Одна ошибка — и ты ошиблась. Только отвернешься, а она уже на другой стороне улицы торгуется с бомжом за мелочь.              Корделия резко подается вперед:       — Это правда?              — Спокойно, это просто шутка, — Мисти поднимает руки, как бы обозначая: «Сдаюсь!»              — Ладно, — Корделия облегченно опускается обратно. — И да, можешь обращаться ко мне на ты. В чем-то ты права, нам действительно стоит держаться вместе.              — Конечно. Все ради Сары.              (И только ли?)              За ужином они выпивают по бокалу вина, говоря о пустом, и Мисти уезжает домой, а утром субботы действительно выползает из теплой кровати пораньше, садится на велосипед и заруливает во двор академии. На пороге ее встречает Сара:       — У нас закончился джем, надо срочно сходить в магазин, — впопыхах объясняя, она сует ноги в ботинки и тащит Мисти в продуктовый. Эта девчонка иногда крутит ей, как хочет.              — Не забудьте деньги, — Корделия, в одном только махровом халатике, ненакрашенная и в домашних тапочках, выбегает из кухни. Мисти не понимает, в чем причина спешки, но Сара чуть ли не в ту же секунду дергает ее на крыльцо.              — Быстрее.              Мисти еле успевает забрать пару долларов из рук Корделии. Это что, семейные утренние гонки какие-то? В этих двух она находит все больше схожести.              — А куда мы спешим, малышка?              — Надо купить джем, пока блинчики не остыли. Давай, Мисти, нам надо успеть, — ребенок почти бежит, и Мисти резко останавливается.              — Подожди, — возвращается к академии и, взяв велосипед, подъезжает снова. — Напарник, быстро запрыгивай на раму, за нами хвост из полиции.              Сара смеется, понимая, что няня превращает все это в игру, и ловкими движениями забирается на раму:       — Бей по газам!              — Но сначала, — Мисти цепляет ей на голову шлем из корзинки спереди и резко дает вперед. Они срезают через парк, объезжая прохожих, и, когда супермаркет уже виднеется вдали, Мисти ускоряется.              — Полный вперед, — отдает приказ маленькая Сара, а у Мисти назавтра точно отвалятся бедра. Такой нагрузки она им давно не давала.              Закупившись джемом, они так же быстро возвращаются в академию. Когда Мисти входит на кухню, то замечает, что Корделия за это время подкрашивает ресницы и чуть подводит глаза. Да уж, работодательница всегда стремится выглядеть безупречно, даже субботним утром. Мисти немного непривычно видеть ее с собранными в хвост волосами, в халате и без очков, но почему-то этот образ кажется в разы интереснее. Таким добрым и теплым.              За завтраком Мисти наблюдает, как из строгой учительницы Корделия превращается в совершенную душку: подкладывает дочери еще блинчиков, целует в макушку и хвалит за абсолютные мелочи.              На секунду Мисти охватывает грусть о том, что Корделия — это мать, о которой она всегда мечтала. И в то же время становится так хорошо на душе, что ребенок, который уже успел стать ей небезразличным, в надежных руках.              — Мисти, ты согласна? — из размышлений ее вырывает звонкий голос Сары. Она смотрит на нее в ожидании ответа и аж на месте ерзает, как охвачена какой-то идеей.              — А о чем речь? Прости, малышка, я отвлеклась.              — Об аквапарке. Мы хотим поехать с мамой на следующей неделе, хочешь с нами?              Мисти поднимает взгляд на Корделию, и та вновь произносит свое коронное:       — Это опять же не обязательно.              Мисти почему-то это задевает, будто работодательница намекает, что ей стоит отказаться, а Корделия попросту не хочет напрягать никого со своим ребенком. Обожженная отношением Хэнка к родной дочери, обожженная собственным отцом, она просто боится навязать кому-то Сару без разрешения. Бережет ее сердце, как может, и ранит всех остальных своим напускным безразличием.              А Мисти хмурится:       — А я опять же с удовольствием. У меня как раз купальник второй год лежит без пользы. Наконец-то найду ему применение.              — Ура!              Взрослые обмениваются взглядами, и в милой молодой няне Корделия вдруг замечает огонек обиды. Кажется, со своей осторожностью она переходит грань. Возможно, стоит извиниться перед ней после завтрака, но смелости на это Корделия так и не набирается.              На следующие выходные они втроем выезжают в аквапарк, и Корделия не может успокоить в себе мысли о том, что с ее ребенком молодая девчонка более заботливая и обходительная, чем родной отец. Конечно, за это Мисти получает зарплату, но сегодня она здесь по своей воле и отношения к Саре не меняет. На одной ватрушке они съезжают с высоких цветных горок, кидаются мячиком, постоянно теряют тапки в куче чужих. Это задевает Корделию за живое.              Она сидит в черном слитном купальнике на втором этаже, потягивая коктейль, и наблюдает за ними: Мисти с плеч подбрасывает ребенка в воду, поднимается с ним по всем горкам, заботливо кутает в полотенце и постоянно интересуется, не хочет ли она отдохнуть. Со предвзятостью на собеседовании Корделия явно ошиблась. Это именно то, что было нужно Саре.              Вскоре, закутанные в полотенце, они прибегают на второй этаж. Дочь бросает плавательные очки на стол:       — Мы хотим есть.              — Так, что тут есть? — Мисти раскрывает меню, предвкушая, как набьет желудок, как вдруг Корделия прерывает.              — Все за мой счет.              — Я даже спорить не буду, от бесплатного не отказываюсь, — но Мисти даже не поднимает на нее глаз. Видно, этот концепт их отношений по типу «приходи, если хочешь» вправду сильно задевает ее              Поэтому, когда Сара убегает в туалет, Корделия легко опускает ладонь на руку молодой няни:       — Прости, что все время зову тебя куда-то с пометкой, что это не обязательно. Просто не хочу весить на тебя какие-то обязанности в нерабочее время.              — Я же всегда могу отказаться, если не захочу, — наконец-то у Мисти появляется возможность высказаться. — Поэтому, если вы хотите меня куда-то пригласить, просто зовите. А я там сама решу, надо мне это или нет.              — Да, ты права, — Корделия опускает голову. Разговор явно не клеится, Мисти молчит, и все идет совсем не весело, поэтому Гуд снова предпринимает попытку примирения. — Отец Сары давал ей очень много пустых надежд, поэтому я переживаю, что сейчас, когда она так к тебе привязана, она может спутать это с настоящей дружбой. А мы обе понимаем, что это просто твоя работа.              — Послушай, Корделия, — Мисти шлепает перед собой меню, — то, что ты знаешь одного мудака, вовсе не значит, что к твоей дочери будут относиться так все. Может быть, я тоже с радостью вижусь с вами двумя вне работы. Может быть, мне это надо не меньше.              — В каком смысле?              — В таком, — девушка собирается перейти в маленькую ссору, но спасительным белым флагом подходит официант. Он быстро принимает заказ и отчаливает, чувствуя напряжение между этими двумя. Мисти собирается с силами и тяжело выдыхает. — Сара видит во мне друга, а я вижу ваше классное общение. И ваша семейности заставляет меня грустить о моем детстве, поэтому я хочу хоть немного, но побыть в этой атмосфере.              На последних словах Мисти становится так грустно, что она не поднимает глаз, чтобы не выдать, как на самом деле воспоминания о детстве ее ранят. Детский дом и надежды на удочерение оставляют на ней жестокий отпечаток.              В этот момент Корделия понимает, что между ними, оказывается, есть большая схожесть: все детство при живой матери она чувствовала себя сиротой, а потом повзрослела и дала себе обещание никогда не поступать так по отношению к собственной дочери.              Сара становится их с Мисти связующим звеном.              — Прости меня, — Корделия вновь берет ее руку в свою, пытаясь подобрать правильные слова, — я не знала, что ты думаешь о нас так… но я правда рада, что ты сегодня здесь. Сара к тебе правда очень привязана.              (И Корделия чувствует, что начинает испытывать то же самое.)              В этот день случается переломный момент. С того разговора, оставив обиды в аквапарке, они начинают все больше времени проводить втроем: гуляют после работы по улицам Нового Орлеана, держа Сару за обе руки, закупаются украшениями к рождеству, ходят в кинотеатры и маленькие тематические кафешки, где можно сфоткаться в антураже Гарри Поттера. С Мисти Корделия советуется по поводу подарков для дочери, добавляет ее в соцсетях, внимательно изучает страничку.              Корделии Гуд становится по-настоящему интересно копнуть в Мисти Дэй глубже, чем она уже знает. И оказывается, что Мисти часто посещает пикеты в защиту природы, помогает в приюте для животных и является вегетарианкой. Теперь понятно, почему она никогда не пробует новые блюда в меню. А однажды вечером Корделия обнаруживает на руке дочки кучу разноцветных браслетиков — Мисти плетет их в подарок за хорошо написанный тест.              И то доброе отношение к ее ребенку, которое проявляет Мисти, заставляет Корделию взглянуть на нее совершенно иначе. Незаметно она начинает тянуться к милой девушке и сама.              Втроем в декабре они отправляются в путешествие за город, спят в двухкомнатном номере, смотрят новогодние фильмы перед сном. Сара залезает к матери на большую кровать, которая стоит прямо напротив большой плазмы, и зовет Мисти сесть рядом. Девушке совершенно неловко, ей отведена отдельная комната, поэтому она смущенно садится в кресло рядом:       — Я лучше здесь посижу, малыш.              — Нет, ты правда можешь сесть с нами, — вдруг подхватывает Корделия. Она и сама удивляется своему смелому предложению.              Мисти думает пару секунд. Сегодня они и без того очень сближаются: весь день ходят по рождественским ярмаркам, пьют какао в маленьких кафешках, шагаю под руку, пока Сара с широко распахнутыми глазами изучает яркие лавочки. Одна милая пожилая женщина, когда Сара просит снять с полки плюшевого кролика, чтобы купить, даже уточняет, не будут ли против ее мамы.              От этих слов обе смущаются, и только, кажется, Сара реагирует крайне спокойно:       — Нет, это же мои карманные.              А Корделия продолжает ждать, присоединится ли к ним Мисти, почему-то очень боясь отказа. Но вскоре девушка встает и ложится поверх одеяла:       — Ну, что, «Один дома»?              Сара быстро кивает, с энтузиазмом начинает смотреть, просит больше всех, а сама вырубается спустя полчаса. Мисти украдкой поглядывает на Корделию в темноте комнаты, освещаемой только телевизором. Подмечает ее красивый профиль, тонкую шею, длинные ресницы.              Мисти по-настоящему восхищается ее внешностью. И не только.              Когда Корделия замечает на себе пару внимательных глаз, то оборачивается. Мисти сразу же возвращается к фильму.              — Будем досматривать? — с улыбкой интересуется Корделия.              — Как хочешь. В принципе, можем перенести на завтра, когда Сара будет не такая измотанная.              — Это точно, — мать поглаживает ее по голове, пока та обнимает новую игрушку. Мисти поправляет одеяло на ней. Обе ловят себя на шальной мысли, что им нравится заботиться о Саре вместе.              — Не хочешь спуститься в фойе и взять по чаю. Помогает уснуть.              — Мне кажется, я и без того вырублюсь быстро, — тихо смеется Мисти. — Но вообще у меня в комнате есть стыренный чай, можем заварить сами.              — Ты под стыренным понимаешь тот, который бесплатно дают всем гостям в качестве приятного бонуса?              — Типа того, — Мисти аккуратно поднимается, стараясь не разбудить малышку, и направляется к себе. — Ты со мной?              Корделия кивает и следует за ней. В свободном номере они заваривают ароматный чай, забираются на односпальную кровать с ногами и много говорят. Мисти восхищается животными из приюта и уверяет, что однажды ее сердце не выдержит и она заберет себе их всех. Будет как городская сумасшедшая с сорока кошками и умрет от счастья.              Корделия же рассказывает про академию, безумную тетушку Миртл, которая балует Сару платьями от Версаче, а еще что ее предыдущая фамилия — Фокс. Правда, дочери она ее не дает. С мужем Корделия расходится почти сразу, как узнает о беременности. Тот, несмотря на слова о семье и детях до свадьбы, оказывается совершенно к ним не готов. И бегает теперь от ответственности, как может.              Мисти возмущенно поднимает брови:       — Вот пидорас.              — Точнее и не скажешь.              — Вы с Сарой заслуживаете большего.              — Возможно. Но я сейчас никого не ищу. И вообще далеко не каждый примет женщину с ребенком.              — Если полюбит, примет как миленький.              — Или миленькая, — в шутку бросает Корделия, отпивая чай большими глотками. Прячет озорной карий глаз в чашке, пока Мисти пребывает в легком шоке.              — Так ты…              — Ага, — коротко отвечает Корделия, не расставляя акцентов. — Надеюсь, это не проблема?              Мисти сглатывает:       — Проблема, — ставит чашку на тумбочку и, придвинувшись ближе, делает то же самое со второй. Корделия хлопает глазами, не понимая, что она творит. — Проблема. Проблема. Для меня, — Мисти наклоняется, целуя женщину перед ней совершенно спонтанно и дерзко.              Это ломает всю ее систему координат. Обычно она спрашивает, прежде чем сделать что-то подобное, и лишь потом продолжает, но в этот раз решает сломать правила.              (Только бы не вышло боком! В этом случае она останется с разбитым сердцем и без работы.)              Но Корделия отвечает на поцелуй, опрокидывая девушку на спину. Покрывает шею, грудь поцелуями, затем возвращается к смелым губам и наваливается на Мисти всем телом. Та ощущает ее присутствие слишком остро: все тело покрывается мурашками, руки просят большего, пальцы неосторожно залезают под подол легкой ночной сорочки.              И, кажется, вот она — та грань, перейти которую Корделия либо позволит, либо выставит Мисти вон, но она только ближе двигает к ней бедро. Девушка получает зеленый свет, начиная целовать все требовательнее. Ладонь взмывает на грудь Корделии, та и сама забирается под футболку Мисти, накрывая ее рукой. И только обе собираются позволить больше, как из соседней комнаты раздается:       — Мама, Мисти, вы где?              Обе одновременно вскакивают, поправляя волосы. Ручка двери опускается, и сонная Сара входит в сумрачное помещение.              — А ты чего не спишь, ребенок? — Мисти присаживается перед ней на одно колено.              — Сон плохой приснился, проснулась, а вас нет. Я испугалась.              — Эй, ты чего? Мы же всегда рядом, — Мисти говорит какие-то абсолютно рандомные вещи, но Корделия понимает, что она уверенно начинает переходить черту. Давать Саре надежду. Однако желания ее остановить сейчас почему-то не возникает. — Просто хотели не мешать тебе спать.              — Вы и не мешали. А может, — Сара вертит в руках зайца, — вы полежите со мной немного? А то там темно.              — Конечно. Конечно, пойдем, — Мисти, кажется, даже вопрос толком не слышит, в суматохе соглашается на все.              Они с Корделией ложатся по обе стороны кровати, Сара забирается под одеяло между ними. Обе даже не знают, как правильно вести себя дальше.              — Давай поговорим об этом завтра? — первой предлагает Мисти. Утро вечера мудренее, а еще устраивать разбор полетов при ребенке совсем не хочется.              Корделия кивает в знак согласия.              На следующий день они возвращаются в академию, и, когда Сара убегает в свою комнату, Мисти с Корделией пытаются правильно подобраться к разговору на кухне. Выучив дом, как свои пять пальцев, девушка достает из шкафа над раковиной кофе, делает две чашки и ставит на белоснежный стол.              — Если хочешь знать мое мнение по поводу вчерашнего, то от слов своих не отказываюсь.              — От каких?              — Что хочу быть с тобой и Сарой. А там решай сама, в каком статусе хочешь меня видеть, приму любой.              — Значит, так безразлично? — Корделия поднимает бровь. Звучит, на самом деле, грубо, но в действительности Мисти просто боится потерять с ними хоть какой-то контакт, если Корделия вдруг сожалеет о вчерашнем поцелуе.              — Нет, не безразлично. Я и сейчас хочу поцеловать тебя, но, если это было необдуманно с твоей стороны, то не хочу потерять работу… хотя какая к черту работа, — отмахивается девушка. — Я не хочу потерять общение с вами хотя бы в этом контексте.              — Понятно, — Корделия садится на высокий барный стул, отпивая из своей чашки. О, женщина! Мисти решительно не понимает ее реакцию. Просто зеркально садится напротив и ждет, когда та созреет что-то сказать. Благо, это происходит не спустя сотню лет. — А насколько вообще будет этично, если я буду платить тебе, пока мы встречаемся?              — Звучит как проституция, — Мисти усмехается. Первый лед трогается с места, они хотя бы шутят. — Но вообще одно другому не мешает. У меня работа, у тебя няня. А встречаться мы будем в нерабочее время… если ты не против в принципе встречаться со мной.              — А ты предлагаешь?              — Сильные разговоры после одного поцелуя, — Мисти чешет затылок. — Но ты ведь такой человек… тебе надо, чтобы все было оформлено в четкие рамки: не встречи, а свидания, потом отношения, брак и так далее, иначе твой гиперконтроль тебя съест. Да?              — Это упрек?              — Нет, просто оцениваю, с кем собираюсь встречаться. В целом, не самое страшное качество.              — А я еще не согласилась встречаться, между прочим, — больше для флирта говорит Корделия, но Мисти раздраженно вскидывает руки в воздух и закатывает глаза. Делия смеется в чашку.              — Так ты хочешь сходить со мной на свидание или мне пойти слушать Тома Оделла по дороге домой?              — А что слушают, когда принимают приглашение о свидании? — Корделия поднимается, открывая подвесной шкафчик. Ищет там, сама не знает что, по сути просто занимает руки.              — Стиви Никс.              — Тогда по дороге можешь послушать «Сара» Флитвуд Мак.              Мисти начинает широко улыбаться:       — Так значит, свидание?              — Значит, вроде того, — не оборачиваясь. — Я свободна по выходным и вечером в четверг.              — Вот это мощно, аж по расписанию, — Мисти хочет добавить, что надеется, что секс у них потом не будет тоже распланирован на месяц, но решает попридержать язык.              В конце концов, с этой женщиной ей еще отношения строить.