Гортензии и розы

— Давай, сильнее, не сдерживайся. — Вперемешку со словами, вырываются прерывистые и хрипящие стоны, как будто человек сейчас умрет от недостатка кислорода. Ногти больно царапают деревянную поверхность стола, соскребая небольшие занозы, вонзающиеся прямо в нежную кожу. Стол ходит ходуном, скрипя от быстрого и грубого темпа молодых парней. Просьба «не сдерживаться» работает, поэтому член раз за разом входит по самый лобок внутрь чужой задницы, пока шлепки яиц эхом отдаются по всей библиотеке. Можно было сказать, что эти слова стали рычагом, который спустил зверя с цепи. Рэймонд нагибается над телом, держась ладонями за костлявые бедра, на которых виднелись алые отметины от пальцев, сжимающих кожу до адской боли, что так сильно была по душе Брайану. И он это знал. Знал, что он любит грубое обращение. И знал, что он сам любит быть грубым. Губы жадно впиваются в друг-друга, кусая до кровавых подтеков, синяков и зудящей боли. Языки переплетаются между собой, этот поцелуй не чувственный и нежный, он дикий, страстный и чертовски опасный, непостижимый для нормальных людей. Такое чувство, что ещё вот-вот и они оба задохнутся или откусят друг-другу пол-лица. Скорость и глубина толчков находится почти, что на самом пике. Голая спина Брайана терзается в кровь из-за трения межу кожей и потрепанным столом. Эта боль возбуждает и совершенно затмевает все остальные чувства, как например, самосохранения. Он откидывает голову назад, свисая с края, чувствуя капельки пота стекающие по лбу и пульсирующую ломоту в голове. Обе руки кладут тонкие ножки на стол, своевременно передвигаясь на другую часть тела Лейквуда — шею. Пальцы обхватывают её окружность, начиная слегка сдавливать. В начале не сильно, как будто играя, ожидая чего-то большего. Но чего? Мольбы о удушении, или наоборот, о том, что бы все немедленно прекратилось? В любом случае он не сможет остановить себя. С каждым вздохом Брайана, Рэймонд сжимал свои пальцы сильнее, наблюдая за тем, как наливается кровью чужое лицо, как стоны превращаются в хрипы, а глаза закатываются в мнимом блаженстве. Он чувствует, как тело под ним пробивается дрожью. Зрачки наливаются кровью, как и свежие раны на губах, начиная вновь покрываться алым слоем жидкости и сукровицы, когда Кёлер прикусывает их, совершенно не отдавая здравого отчета своим действиям. Брайан, неожиданно даже для себя, хватается за бледное запястье на своей шее, начиная легонько стучать по нему, намекая закончить, но Рэймонд не отступает. Он держит его крепко, впивая слегка отросшие ногти под чужую кожу, уже не слыша откровенных криков от партнера. — П-перестань! — Он задыхается. Кашляет и задыхается. Бьет Рэймонда по руке, пытается думать, но получается плохо. Брайан надеялся не отключиться. Не умереть. Что-то подобное было в его жизни, и повторений он не хотел, особенно от человека, который ему нравился. Он неугомонный. Продолжает грубо и сильно трахать, чуть ли не разрывая анал в кровь и щепки. Буквально на пару секунд Рэймонд останавливается внутри, дабы кончить, но не убирает рук с шеи, вероятно, собираясь продолжить. Сделать ещё что-то мерзкое и пошлое, что тоже понравится Брайану, как он думал. Как он хотел думать. Но мгновенно получает пяткой в бочину, тут же приходя в себя и убирая ручонки с шеи. Отпечатки чужих пальцев остаются гематомами и откладываются в памяти, но они не пройдут, как гематомы, а останутся навсегда, вычлененные на подкорке мозга. Брайан толкает Рэя в морду, отодвигая от себя в сторону, и пытается отдышаться, набрать побольше воздуха в легкие. Рэй смотрит вперёд, видя пред собой беззащитного 6-летнего мальчика, о котором обещали заботиться, но обманули. Воспользовались. Он смотрит на свои руки, вытирает неосознанно рот, вновь оглядывая пальцы, на которых уже была кровь. Но слава богу своя. Брайн молчит, с его щек текут горячие слезы. Он сжимает вместе колени и медленно спускается со стола, но тут же падает на пол. Ноги его совсем не держали, они дрожали, как сумасшедшие. Руки берут первую попавшуюся одежду — рубашку, трусы и чёрные джинсы. Он всё еще не может вымолвить ни слова. Мир перед глазами схлопывается, закрывается и перестаёт существовать. Рэймонд пытается посадить зверя на цепь, запереть ещё дальше, что бы никто точно его не увидел. Что бы он не увидел. Вновь. — Я.. прости, я.. — Пытается найти слова, что бы хоть как-то успокоить человека и самолично оправдаться. Ноги бредут ближе к столу, у которого уже впопыхах оделся Брайан. Еле как, но оделся. Пытается дотронуться, но тут же видит лицо, чужой взгляд и руку, выставленную поперек, отгораживающую их. Навсегда. — Не подходи ко мне. — Ты сам сказал мне не сдерживаться! — Но не так, блять. Не так. — Нависает молчание, после сорвавшегося, и до сих пор хриплого, голоса Брайана, который шепчет сквозь зубы. Это был их последний раз вместе. Последний разговор вне урочного времени. Последний момент, когда Лейквуд смотрел на Кёлера. Он больше никогда не взглянет на него. Библиотека пустеет. Рэймонд остается наедине со своими мыслями, глазками провожая умчавшего Брайана. Как будто из него что-то вырвали и растоптали перед носом. Но он никогда не знал подобного чувства, и не знал что это может быть. Может ему вообще просто кажется? Или он просто сошел с ума. Хотя с ума он сошел давно, а сейчас выбрался наружу продукт его состояния. И что-то новое. Но узнавать не хотелось. Это не в его манере. Он просто сделает вид, что ничего не было и продолжит жить. Но правда ли продолжит?