Он сказал нам прожить долгие жизни

      — Как думаешь, как там Микаса? — спрашивает Жан.       Армин поправляет волосы, изучает себя критично. Пару дней назад люди Киёми сделали ему стрижку, теперь он каждый раз, видя себя в зеркало, чувствовал дискомфорт. Не привык видеть свой лоб. К тому же он теперь похож на Капитана Леви.       — Я читал тебе её письма, — отзывается Армин, — Думаешь знаю что-то больше написанного?       Жан выглядит нервным, друг вообще нервничал всё больше, с каждым днём, как приближалась поездка на Парадиз.       — Ты знаешь её лучше других, ты считай ей семья.       Когда он слышит слово «семья», сердце обрывается и летит вниз, с этим нужно, необходимо, что-то делать — ему пора начать думать о Микасе и Эрене с большей выдержкой. Но он не может. Они были семьёй, самой настоящей, только их трое — в целом мире.       — Я думаю, ей больно, но она старается жить дальше, — ответил он то, что чувствовал сам.       Кирштейн роняет взгляд к полу, сжимает зубы, Армин следит за его реакцией в зеркало, друг трусит, и ему это не нравится, даже если хорошо его понимает.       — Думаешь, не справишься с этим? — говорит холодно.       — С чем? — шокировано переспрашивает Жан.       — Со всей той болью, с которой ей приходится жить, со всем грузом, что никогда не исчезнет. С Эреном, который всегда будет стоять между вами. Думаешь, ты не справишься с этим?       — Я не знаю…       — Если ты не готов быть ей опорой, если боишься, что будешь винить её — в её боли, в её чувствах, в её памяти…даже не подходи к ней со своими чувствами, когда мы прибудем на Парадиз.       Жан выглядит потерянным. Армин понимает, слабость друга оправдана. Не так просто стать силой, для кого-то кто потерян и разбит.       — Слушай Армин я ведь…тоже друг Эрена, — только и говорит Кирштейн.       — В этом и проблема, Жан, в этом и проблема, — вздыхает Армин, — Впрочем, я не давлю на тебя, просто будь честен сам с собой. Когда мы прибудем на Парадиз, просто будь честен сам с собой. В конце концов всем нам нужно время.       Они пробыли в Хизуру несколько месяцев, через пару дней корабль заберёт их и отсюда они отправятся на Парадиз. Теперь, когда коалиция наконец объединена, им осталось только выбрать направление переговоров с островом. Киёми уже добилась положительного ответа королевы Хистории и отправилась на остров несколькими неделями ранее, там она займётся подготовкой к переговорам.       И вот, перед самой важной частью объединению мира, им выдалось пару свободных дней.       Анни ждала на скамейке под деревом, что росло во дворе дома, где их разместили Азумабито. Когда они только приехали, голые ветки неприглядно торчали в стороны, но сейчас они зацвели абсолютно волшебным образом. Древо раскинулось под голубым небом и пушистыми белоснежными облаками. Глядя на него, могло показалось, будто они совсем в ином мире, в какой-то оторванной от реальности истории. В той книге, что он показывал Эрену, были ледяные земли, огненные реки, а вот такого…такого там не было. Он и не мечтал увидеть столь фантастический пейзаж, это было за пределами воображения. И хоть красота окружения волновала сердце, Анни что сидела на скамейке, делала это сильнее и абсолютно по-иному.       Он заглядывает ей через плечо, она почему-то его не замечает, хоть обычно её инстинкты срабатывают безупречно. Неужели так увлечена чтением? Взгляд Армина задерживается на строчках:       “…её лоно горело пожаром, страстно требуя быть наполненным, чресла вопрошали стать единым целым с его мощью и силой, кроющемся в жезле наслаждения…»       Ему становится неловко — текст, сам по себе, не кажется ему чувственным, а скорее дурацким и всё-таки — к щекам приливает румянец, наверно из-за того, что именно она читала сейчас такие откровенные строки. Время назад, он понял, что будь настойчивее, спокойно увлечёт её во что-то такое же непристойное. Но он слишком её любил, чтобы ставить собственные желания выше рассудка.       Ему интересно, откуда взялась эта книга, он советовал ей кое-что из библиотеки Азумабито, но явно не это, определённо не это. Армин медленно выпрямляется, хочет сделать вид, что не заглядывал в страницы, но тут уже Анни поворачивает голову, чувствуя движение. Их взгляды пересекаются, он всем лицом пытается сделать вид, что не заметил, что именно она читала. С каждой секундой лицо девушки становится всё более красным, она резко захлопывает книгу:       — Давно ты тут? — выпалила она.       — Только подошёл…       — Не подкрадывайся, — звучит недовольно и тут же зачем-то оправдывается, —       Это…это Киёми дала почитать.       Ах, так значит Киёми. Армин явственно мог представить, как румяная от алкоголя глава клана Азумабито подсовывает Анни этот объект откровенной литературы.       Ему стоит промолчать, но он зачем-то спрашивает:       — И как, интересно?       — Не особо…       — Ясно…       Они пялятся друг на друга не находясь что сказать. В конце концов Анни прикрывает глаза, дёргает плечом и говорит:       — Ты идиот.       Поняла. Поняла, что заметил написанное в книге.       — Я не специально, — извиняется он.       В конце концов, когда неловкость улажена, они готовы идти. Город вокруг искрится жизнью. Смех, разговоры, ругань. Он крепко держит её за руку, чтобы не потерять друг друга в толпе. Вокруг жители Хизуру: мужчины все как один в костюмах, но женщины закутаны в национальные одеяния, некоторые из них цвета того дерево, что раскинулось на территории дома Азумабито. Ему в голову приходит кое-что:       — Мне кажется, тебе бы такое пошло… — думает он о нежно-розовых тканях, что подошли бы её светлым волосам.       — О чём ты?       — Наряд как у здешних женщин.       — Это странно, что ты вообще о таком думаешь.       — Мне просто, кажется, это было бы мило… — немного смущается он. И вправду, наверно думать о таком странно. Но ему до безумия нравится тот её лазоревый сарафан, розовый тоже был бы ей к лицу.       — Мне не идут милые вещи.       — Неправда.       Она не отвечает. Вздыхает так, будто не хочет спорить. Вокруг шумно, и особо не поговорить — они двигаются сквозь оживлённый рынок. У всех на виду местные жительницы торгуют едой, книгами, украшениями, поблёскивают на солнце золотые заколки с камнями цвета того дерева …       Одна улица сменяется другой. Перед ними вырастает необычное выбивающееся из общего антуража здание. Он чувствует, как восторг подбирается к горлу. Место про которое им рассказала Киёми — кинотеатр. Над зданием вывеска, название одного фильма сменяется другим. Те ничего ему не говорят, но это не важно — ему не верится, что такое место правда существует.       — Это здесь? — оглядывается Анни с какой-то опаской.       — Да… — выдыхает Армин, — пойдём.       Он покупает билеты, и делая это ужасно нервничает. Всё кажется таким странным. Даже стыдно немного, хотел позвать её на человеческое свидание хоть раз, показать что-то необычное, но мысли настолько захвачены волнением от окружения, что романтический настрой растворился где-то между.       В зале темно, Анни поглядывает по сторонам, обращает внимание на экран:       — Это кинотеатр?       Армин немного расстраивается:       — Так ты знаешь, где мы.       — Конечно… — она ловит его грустный, почти щенячий, взгляд и поспешно добавляет, — Но я никогда не бывала в таком месте, нам, элдийцам из гетто нельзя было ходить в них.       Он выдыхает.       — Славно, а я уже думал, что притащил тебя зря.       — В таких местах всегда показывают разное…так что, даже если бы…       Экран загорается, зал наполняется шипением, Армин усаживается в кресло, и Анни так и не договорив до конца, тоже. Она вертит головой по сторонам, немного удивлённая, он следит за её взглядом, обращает внимание на других зрителей и все они здесь — парочки. Он сначала не понимает, почему так, но зачем начинается фильм. Картинки двигаются…словно ожившие фотографии. Он и о фотографиях узнал недавно, а тут такое. Происходящее напоминает ему театр теней или что-то вроде этого…только вот перед ним не тени, а люди.       Фильм повествует о парне и девушке, и поначалу их жизнь кажется беззаботной, настолько, что даже чёрно-белая картинка полнится жизнью. Но затем начинается война и забирает парня из дома. Кинолента сменяется двумя перспективами — в одной военные действия, страдания человека, что раз за разом идёт в бой, прячется в холодном окопе и сжимает фото любимой, в какой-то момент, находясь в увольнительной, он покупает той украшение в надежде вернуться с войны. Другая перспектива, перспектива девушки, она ждёт от парня весточки, день изо дня глазами выглядывает почтальона.       Им показывают, как в мужчину попадает пуля, одна, вторая, третья, по залу проносится вздох ужаса, девушки начинают плакать. Он касается взглядом Анни — но у той не слезинки, хоть и смотрит на экран и с большим вниманием. Армина же, тоже не трогает эмоциональная сторона событий, быть может, после всего пережитого, показанное кажется обыденным. Ему скорее интересно, насколько история отражает реальность событий, что происходили в мире, пока он сам, жил за стеной. Войны и тут калечили судьбы…народы за пределами острова никогда не наслаждались миром и свободой — смерть и конфликты ходили за ними по пятам…       Лента долго показывает жизнь девушки, война уже закончилась, но её любимый так и не вернулся…она день за днём ходит на почту, отправляет весточки и надеется получить хоть одну такую в ответ. Так проходят долгие годы — девушка живёт своей жизнью, занимается огородом, гуляет, читает книги…и пишет письма, каждый день, пишет письма любимому.       В конце концов, по залу проносится вздох облегчения, хоть некоторые девушки и начинает плакать сильнее. Героиня стоит на дороге, видит вдалеке маленькую фигурку, та приближается, и вот уже ясны очертания её возлюбленного. Она бросается к нему, тот хромает. На десять лет затерялся в прахе послевоенного мира, не зная дороги домой.       Героиня плачет, бросаясь ему на грудь, влюблённые обнимаются, в конце концов мужчина выуживает из кармана нечто что-то блестящее и украшает им волосы любимой. Финал.       Раздаются аплодисменты, он видит раскрасневшееся от слёз лица девушек, некоторые не могут перестать плакать, мужчины рядом сдержаны, но смотрят на подруг бесконечно влюблёнными глазами.       — Как тебе? — спрашивает он Анни, когда они оказываются на улице.       — Глупости, — говорит она.       — Разве? Девушке в зале так плакали.       — Они показали его родителей вначале, но после они не появлялись, — говорит она.       — Думаю эта история больше о любви.       — И всё равно, его родители тоже переживали. Они могли хотя бы показать, как он встретился с матерью. Хотя мы вообще не знаем, дожила ли она до этой встречи, — жалуется Анни.       Вокруг темнеет, загораются фонари. Улица всё ещё полна людей, вокруг открываются заведения в которым можно и выпить, и поесть. Но он вряд ли предложит Анни пойти в одно из таких. Из светлые волосы и голубые глаза привлекают внимание, по ним можно прочесть — откуда они, и что они сделали миру.       — Да, наверно ты права, можно было показать больше, и всё же, фильм длился какие-то пару десятков минут.       — Могли убрать лишние нежности.       Армин вспоминает книгу, что она сегодня читала. Не знает, правда ли Анни так думает, или ей просто хочется показаться непробиваемой. Он помнит, что она мягкая и чуткая рядом с ним. И в то же время в ней был и этот суровый стержень.       — Тогда фильм понравился бы не такому большому числу людей.       — Да, людям легко продать нежности.       Когда они поднимаются по трапу корабля, Армин оглядывается на оставшийся позади берег Хизуру. Он побывал в таком количестве мест, что и желать не мог, но ценой его свободы стал целый мир, и его дорогой друг. Теперь он не в состоянии чувствовать радость от осознания этого. Восторг его омрачён тяжёлой реальностью. И всё же, океан и крыши домов впереди, напоминают, что сейчас будущее не обязательно связано со скорой неминуемой смертью.       Корабль гудит, поднимается якорь, они отчаливают, рассекая волны, морской близ забирается в волосы. И пока он стоял тут вглядываясь вдаль и размышляя о будущем все остальные давно спрятались с палубы внутрь.       — Эй, ты чего здесь, — одёргивает его Анни. Конечно, она решила его подождать.       Он оглядывается, ветер путается в её волосах, она раздражённо поправляет волосы, борется с порывами воздуха, что вырывает те из-за уха.       — Ещё немного и мы окажемся на Парадизе, — говорит он.       — Да, — вздыхает Анни, — волнуешься?       — Даже больше чем ожидал, а ты?       Анни молчит секунду, затем говорит, потупив взгляд:       — Мне страшно…больше чем ожидала.       — Мы справимся, — отзывается он.       Они справятся.       Ветер забирается под ткань пиджака. Она поднимает на него взгляд, говорит:       — Будем тут стоять, твоя вылизанная причёска вконец испортится.       Порыв воздуха снова вырывает прядки волос из-за её уха.       Он выуживает из кармана заколку, что золотится на солнце, та украшена розовыми камнями похожими на цветы, и они напоминали о том дереве у дома Азумабито. Он купил её на рынке перед отбытием. Подходит к ней, касается пальцами волос, убирает те за ухо. Это не так просто, когда вокруг гуляет ветер. Аккуратно стараясь не поцарапать кожу, цепляет украшение. Анни растерянно касается заколки ладонью. Он наклоняется и целует её в лоб.       — Эй! Долго вы собираетесь тут торчать?! — перекрикивает ветер Конни.       Анни срывает заколку пальцами, зажимает ту в кулаке, убирает в карман пиджака, оборачиваясь на их общего друга.       — Мне показалась она милой, — говорит Армин, не обращая внимания на Спрингера.       Тот взмахивает рукой, будто сдаётся дозваться их и уходит.       — Мне не идут милые вещи, — говорит она смущённо.       — Неправда.