Эй, девчонка за баром, утри свои слёзы, Коньячок и с ним пару бокалов нам бармен принёс И, как ни курти, но напитки придётся распить
Он налетает на женщину совершенно случайно. Просто голову немного ведёт и ноги толком не держат. Чей-то голос сливается с какафонией звуков, а затем следует внезапная вспышка боли — и вот Люк уже практически лежит грудью на мокрой стойке и в нос бьёт характерная вонь от вермута. Он и не знал, что в баре подают такую дрянь. Пока пытается встать, Люк нашаривает рукой опрокинутую пару бокалов и извиняется поспешно, но даже не глядя, и просит бутылку коньяка у человека за стойкой. Он откровенно плохо соображает, с трудом фокусируя взгляд, но незнакомка красивая (хотя на добрый десяток лет старше) и даже смотрит в ответ почти не зло. А ещё у неë кудрявые тëмные волосы, похожие на его, только длиннее раза в три и серьги-бабочки в ушах. Сквозь марево и стробоскопы Люк может разглядеть, что она, кажется, плачет.И кто тебя обидел? Кто, кто же тебя так обидел?
– Пекло! Прости, пожалуйста, – извиняется Люк ещë раз, но весьма фривольно, позволяя себе даже разлить коньяк по стаканам. В идеале должны быть стопки, но в этом баре всё как-то не так. Женщина смотрит на него с подозрением, но ни слова не произносит, только гордо задирает нос и пьет, не чокаясь. Алис — а именно так еë зовут, как, чуть погодя, всё же допытывается Люк — действительно красива.Глаза полны злобой, ну прям Ума Турман
Он, разумеется, предвзят. А ещё очень пьян, если на то пошло, но всё, о чем может думать парень его возраста, глядя на кого-то вроде Алис, так это о вечном. И о безмерной красоте её... глаз. Весьма колдовских, к слову. Да, у Люка странный вкус, хотя, учитывая его семейную историю, нет ничего удивительного в том, что он неравнодушен к яростным взглядам и злобному пыхтению.Ну а Билл твой — дебил, я бы, бля, просто забил
Почему Алис вообще с ним говорит, конечно, загадка. И, даже несмотря на то, что делает она это неохотно, выдавая подробности лишь в общих чертах, Люк внимательно слушает. Так он узнаёт, что у красавицы на вечер есть компания, но ухажёр, очевидно, тот ещё мудень, раз, психанул и бросил её здесь.А была бы у меня Ума Турман, то я бы еë точно любил, Зуб даю, точно любил бы
Люк почти даже не врёт, говоря о том, что этот придурок еë не достоин. По крайней мере, пока его неловкое тело опирается на высокий стол, всё ещё хранящий следы разлитого алкоголя, ему кажется, что это правда. – Ты очень мил, – улыбается Алис, и от этого Люку неожиданно хорошо. А ещё от того, что слезы практически высыхают на прелестном лице. Обоюдный смех, когда Люк опять говорит что-то глупое, пусть и очаровательное, казалось бы, пьянит покрепче коньяка, но они снова пьют, так что он не берётся судить. И всё же: какая разница, с кем сюда пришла Алис, если этот мерзкий тип явно расстроил еë? Он флиртует. Она смеётся. А тип, как выясняется вскоре, действительно мерзкий. И, к сожалению, так хорошо знакомый. Эймонд собственной персоной, вернувшийся, видимо, из туалета (судя по характерному пятну на штанах, наверное, он затирал алкоголь, а значит бокалы опрокинул все-таки не Люк), дышит ему в спину, и Веларион каким-то шестым чувством понимает всё ещë до того, как успевает обернуться. Магия это или связь жертвы с несостоявшимся убийцей, Люк не знает, но внутри всё холодеет, когда в голове, будто пазл, складываются детали сбивчивого рассказа Алис про своего спутника. Однако он пьян. Очень, очень пьян, а алкоголь никогда не будил в нём лучшие качества. И, оборачиваясь медленно, Люк расплывается в улыбке во все тридцать два: – В туалете потоп? Или ты обоссался, дядя?Девочка плачет, а значит Мальчикам девочка поровну
Стоит гребанному ублюдку появиться в поле зрения, настроение Эймонда с отметки «хуево» перемещается на «пиздецнахуйблять». Дядюшка, конечно, об этом не говорит, но всё и так ясно по его лицу, когда и до него доходит, кто перед ним. Всё настолько очевидно, что даже Алис вступается за пьяного Люка. Или о чем они там говорят? – Погоди, – тянет она с сомнением, глядя то на него, то на своего бойфренда, – Люк? Тот самый Люк? Что это значит, Веларион, конечно, не в курсе, но, зная Эймонда, вряд ли что-то хорошее. – Ага, – кисло отзывается он, салютуя стаканом, – тот самый. Взгляд Эймонда не предвещает ничего хорошего, хотя в эту самую секунду, когда руки чуть-чуть подрагивают, а горлышко бутылки предательски ускользает из пальцев, Люку на это плевать. Впрочем, парочке тоже до него нет дела. У них какой-то свой, особый диалог. «Не начинай», — просит Эймонд, и выражение лица у него опять весьма однозначное. «Поверить не могу», — Алис осуждающе качает головой. «Это случайность», — хочет сказать Таргариен. «Как и всякий раз, когда дело касается его», — наверное, отвечает Риверс. Но они не произносят ничего вслух, так что это остаётся всего лишь пьяной фантазией Люка. А потом он буквально чувствует, как Алис разочарованно вздыхает. Веларион слышал, что и с Эймондом не лады (хотя лично он считает, что так было всегда), но ситуация вроде бы усугубилась после аварии и суда. По крайней мере так ему сказал Джейс. А тому, кажется, наплел что-то Эйгон. Тот говорил, что Эймонд одержим. «Больше, чем обычно. Понимаешь, о чем я?», — поделился дядюшка, опять влезая любимому племяннику под кожу на одном из семейных вечеров, которые Люк теперь не посещал из принципа. — «Его ведь из колледжа попëрли из-за скандала в прессе». «Это малая цена», — заявил тогда Джейс. «Быть может. Но он точно двинулся, говорю тебе».Стрелочка стëрла всё начисто, Пулей умчится по городу
Мысли Люка заняты разговором, при котором он даже не присутствовал, пока парочка спорит о чем-то, но он всё равно замечает, как Алис в гневе хватает свою сумку. Крепкая ладонь резко сжимает изящное запястье, и пальцы у Люка почти не дрожат, когда он просит остаться.Моя Ума Турман
Он плохо понимает, что делает (и единственный глаз Эймонда, кажется, наливается кровью от такой вольности), но им было весело, пока этот гад не пришёл. В конце концов над его шутками Алис смеялась, а Эймонд заставляет еë только плакать. – Мы с ним знакомы, сколько себя помню, – говорит Люк без задней мысли, с трудом перекрикивая музыку. – Он как был говнюком, так и остался. – О, поверь, я в курсе.Был бы я Тарантино — была бы своя Ума Турман
Люк снова флиртует. Алис снисходительно улыбается. А Эймонд закипает от злости.Но ты не Тарантино, такой каламбур, бля
И всë же дядя не был бы собой, если бы не попытался опять всё испортить. Он не заходится ревностью и даже не требует отпустить свою подругу, как следовало бы ожидать. Он только рот открывает и извергает ещë одну гадость, от которой Люк куксится, будто лимон проглотил.Ну я, конечно, сопля, вдруг загрустил,
Опосля я пиво допил
Очередная насмешка Эймонда бьёт больнее обычного — Люк вдруг меняется в лице, и даже Алис смотрит на своего молодого человека с осуждением. Люк хочет ошибаться, но в запале этот идиот сказал что-то вроде: – Да кто угодно предпочёл бы трахнуть Алис, чем такого покоцанного урода, как ты. Кажется, в этом баре не у него одного мозги не работают. Хотя у Люка всё же есть оправдание: в нём пять шотов, два лонгдринга и четверть бутылки этого ужасного коньяка (не считая, конечно же, травки). А Эймонд просто родился придурком. – Ну да, ты-то разбираешься в уродстве, — беззлобно бросает парень и практически залпом осушает бокал пива. Тут же, правда, удивлённо смотрит на собственные руки — откуда у него пиво? Наверное, это Эймонда, раз тот опять свирепеет и шипит что-то сквозь зубы (спасибо дурацкой рок-группе, что нихрена не слышно), но неужели они так долго стоят и спорят?Местные панки на на сцене шумят как сто пил,
Орут за гроши Музыка, честно, говно — но зато от души!
Люк демонстративно отворачивается, глядя на сцену. По-хорошему, ему бы забрать свой заказ (или сделать новый) и вернуться к друзьям, но что-то будто держит на месте. И, сжимая больную руку в кулак, чтобы тремор не бросался в глаза, он проглатывает горький ком обиды, продолжая спиной опираться на стойку.Я на миг отвернусь, и девчонка куда-то сбежит,
Пока Люк обижается, он не видит, что Алис, испытывая отныне даже не ярость, а только холодное раздражение и толику презрения, все-таки собирает вещи и тоже бросает своему парню — наверное, уже бывшему — что-то в лицо. Эймонд кривится, но почему-то смотрит только на Люка. – Разберись наконец со своим дерьмом! – советы женщина, конечно, давать умеет. – Это уже даже не смешно, – последнее, что слышит Веларион, прежде чем Алис исчезает в толпе.И всё это так карикатурно
Вопреки еë словам, Люку неожиданно всё же становится смешно. Хотя ему, естественно, жаль, что она сбежала, а он даже не взял её телефон. Интересно, если он спросит Эймонда, тот его просто удушит или опять попытается переехать на своей тачке?Стеклышко, пьяный фротмен, и я пьяно ору...
Люку больше тут ловить нечего. Он хочет уйти, вернуться за свой стол и почти делает это, как вдруг Эймонд хватает его за руку. Со спокойствием мученика Люк ждёт удара в лицо или хотя бы громких слов, — например, весьма в духе Эймонда было бы обвинить его во всех грехах и в том, что он хуевый партнёр, — но ничего не происходит. Минута или две, — пьяные люди не умеют определять время — и дядюшка дёргает его на себя, вдруг врезаясь болезненно в губы. Очевидно, целуется Эймонд также, как водит машину — жадно, торопливо и с отчаянным желанием убить. И этому праведнику неожиданно всё равно, что вокруг них есть люди.Девочка плачет, а значится Мальчикам девочка поровну, Стрелочка стëрла всë начисто, Пулей умчится по городу...
Как они оказываются в туалете (да, в том самом, где «потоп»), не знает ни один из них, но они целуются в кабинке и наскоро пытаются разобраться со штанами друг друга. В том состоянии, в котором сейчас Люк, у них мало что выйдет, но чужая рука, сжимающая сразу два члена, ощущается до боли хорошо, и мальчишка тянет Эймонда ближе, продолжая выдавать всякий пошлый бред, потому что видит — тому это нравится. – Моя Ума Турман, – пьяно хохочет Люк и запускает руки в длинные белые волосы, когда чувствует под джинсами ладонь, с силой сжимающую ягодицу. Он целует Эймонда, но мажет губами по щеке, потому что тот куда больше заинтересован в том, чтобы терзать мальчишескую шею зубами, чем в этих телячьих нежностях. «Не любит лизаться», — с сожалению думает Люк, откидывая голову назад, чтобы дяде было сподручней исследовать каждый миллиметр губами, но тот удивляет его — Эймонд вдруг отрывается от своего занятия и говорит со всей серьёзностью: – Вообще-то Дэрил Ханна. Велариону требуется минута, чтобы понять, о чем идёт речь, — трудно соображать, когда к тебе прижимаются стояком — а затем парень разражается громким смехом. – Ты, блядь, прикалываешься? – спрашивает он, аж повисая на Эймонде. – Хочешь поговорить об этом прямо сейчас? – Элли Драйвер круче, чем неудачница Киддо, – заявляет тот и почти обиженно дует губы, но Люк не позволяет этого, втягивая Эймонд в поцелуй. – Как скажешь, – соглашается он, и, пока Таргариен пытается окончательно справиться с собственными штанами, обнимает его и утыкается носом куда-то в волосы, улыбаясь при этом как идиот. Кто бы мог подумать, что мудень, который ненавидел его столько, сколько Люк себя помнил, а пару лет назад чуть не убил на своей монструозной тачке, может быть таким очаровательным. Многолетняя ненависть, подпитываемая алкоголем, толкает к необдуманным поступкам. Люк просто хотел потусоваться с ребятами из колледжа, а Эймонд — провести время с Алис, чтобы она перестала беспокоиться из-за того, что он якобы равнодушен к ней, однако в итоге они имеют случайный перепихон в туалете и одну глубоко обиженную женщину.