Роковой чокер

      Чонин давал себе отчёт, что если сегодня наденет чокер, который очень сильно смахивает на ошейник, то сведёт с ума Чана. И был прав. Как только Ян вышел из гримёрки и встретил лидера, он понял, каким обладает безрассудством, чтобы так открыто соблазнять старшего у всех на виду.       Чан перестаёт что-то говорить Феликсу, который стоит рядом, и начинает пожирать взглядом макнэ. Его зрачки расширяются, а дыхание учащается, хоть он и пытается это скрыть, но Чонин радуется такой реакции. Именно её он ждал, было совершенно очевидно то, что старший не удержится от грязных мыслей лишь от одного аксессуара.       Лидер тут же просит Феликса поискать Хёнджина, который уже явно начинал опаздывать, провозившись с неудобными заколками на волосах, он уговаривал визажистов снять их.       Как только блондин уходит подальше от парочки, глаза Чана мечутся из стороны в сторону, проверяя, чтобы их не застукал ни один из членов группы или стаффа.       Как удачно, что в коридоре никого не было, кроме них. Как удачно для Чонина, разумеется. Он бы не пережил, если бы лидер оставил без внимания его провокационный внешний вид в дуэте с заигрывающей ухмылкой.       Чан резко подлетает к Чонину, который всё это время стоял в пяти метрах от него, и прижимает к стене, не отводя взгляда от нахального мальчишки, который осмелился так открыто дразнить старшего.       Но Ян не пугается и со всей отвагой сверлит лидера глазами, намеренно делая невинный взгляд, мол: а что я сделал?       Чан приближается к чокеру, хватая его зубами и оттягивая на себя, обжигая горячим дыханием чужую шею.       — Ты это намерено? — отстранившись рычит старший, не сводя взгляда с ошейника.       На что Чонин усмехается и лукаво отвечает:       — Возможно. И долго мне ещё ждать?       — Ты же понимаешь, что мы не можем прямо сейчас? Хоть я и очень хочу, чтобы моя рука оказалась на этом славном горле, сжимая его, — шепчет Бан, едва целуя шею в районе украшения.       — А так разве не становится интереснее? — издевается тот, действуя по своему плану, который придумал ещё за несколько дней до этого.       Что поделать, если последний раз они спали около двух или трёх недель назад? Младший уже сбился. И всё из-за чёртового камбэка. На войне все средства хороши.       — Доиграешься, Йенни, — говорит старший низким голосом, который вызывает мурашки, сжимая талию макнэ и заглядывая в хитрые глаза. — По взгляду вижу, что специально.       — Так дай мне то, чего я желаю, и выкрутасов с моей стороны не будет, — прижимаясь шепчет прямо в губы Чонин. Откровенно провоцируя Чана. На что тот тяжело выдыхает, но не целует младшего, а делает шаг назад.       — Обязательно, но не сейчас, — говорит Бан, слегка севшим басом, делая голос еще более соблазняющим.       Чонин чуть ли скулить не начинает и набрасывается на лидера, но тот останавливает парня, выставляя руку вперёд.       — Не дури, малыш. У нас сейчас выступление, а я не смогу не поставить засосы на твоей прекрасной шее.       — Сволочь ты, Кристофер. Кто так делает? — молящим голосом спрашивает Ян.       — А кто провоцирует прямо перед выходом на сцену? — не отстаёт лидер и снова подходит к младшему, шепча. — Я обязательно оттрахаю тебя. Да так, что ты потеряешь голос.       В этот момент из гримёрки выходит Сынмин и замечает алого макнэ и Чана, который смотрит на того.       — А что у нас здесь происходит? — спрашивает Ким, подходя к парочке. — Чонин, с тобой всё хорошо? Может врача или воды? — на что младший кидает короткий возмущённый взгляд на Бана, отвечает Сынмину, что с ним всё хорошо и уходит ближе к сцене.       Чан тоже долго не задерживается и направляется следом за Яном, зовя с собой Кима.       — Как два дебила, — усмехается Сынмин, закатывая глаза, но в уме соглашается, что интересно наблюдать за всем этим цирком.       Остаются считанные минуты до того, как вся группа выйдет на сцену и выступит с новой песней. Все, кроме Чонина, что-то обсуждают, а он просто наблюдает, то за Чаном, то за Чанбином, который пытается задать весёлый настрой.       Бан замечает беспокойство макнэ и аккуратно подходит, шепча прямо перед ухом Чонина:       — Если я позже награжу тебя за хорошее выступление, то ты перестанешь так сильно дуться? — Чонин усмехается и касается кисти лидера, едва-едва слышно отвечая, что даже Чан еле улавливает слова сквозь посторонний шум.       — Принимаю только горячий секс, после которого я не смогу связать и двух слов, — его глаза натурально, по-лисьи щурятся, а улыбка только добивает Чана. Тот начинает тяжело дышать.       — Играть плохо, особенно с моей выдержкой, малыш. Я исполню все твои, точнее свои, грязные желания, только потерпи ещё хотя бы два часа.       Глаза Яна округляются от этих слов, и он сглатывает слюну, которая почему-то в огромном количестве скопилась у него во рту. Сразу же после этого лидер резко поворачивается к группе и с невозмутимым видом призывает всех сделать традиционное движение с возгласом «файтин».       В этот момент стафф зовёт мемберов на сцену, сообщая, что через тридцать секунд начнётся запись. Внимание парней переключается, все думают только о своей работе. Они готовы к выступлению, это то, в чем они профессионалы и какими бы ни были мысли некоторых, сейчас нельзя опозориться, нужно выложиться, как всегда, на все сто десять процентов.       Но Чонин, тем не менее, чувствует всепожирающие взгляды Чана, и даже задумывается, почему они ещё не спалились, если так себя ведут у всех на глазах. Все эти объятия, ненароком задевающие его одежду и аксессуар, Чан не планирует оставлять Яна без повода завестись, поэтому на этом выступлении показывает пресс не один и не два раза. И каждый, каждый чёртов, раз поворачивается в сторону младшего, обозначая, что он тоже умеет действовать на либидо.       Танец забирает все силы и уже в середине выступления хочется только одного — оказаться в отеле и принять душ. Смыть усталость и остудить разум от всего этого волнения и адреналина во время особенно сложных партий. В голову Яна даже закрадывается мысль, что нужно ли оно ему вообще, сейчас бы улечься и сладко уснуть, обложившись подушками. Через час парни, мокрые и вымотанные, прощаются с толпой. Их уже ждут машины, когда из здания выходит Чан, по традиции последним. На нём серые штаны из лёгкой ткани, и все мысли Яна о сне в подушках испаряются за секунду.       Лидер намеренно просится назад, аргументируя тем, что хочет отдохнуть, а Хан только рад побыть поближе к Минхо, поэтому уступает своё место рядом с Яном. Уставшие телом, их разумы горели энергией. Нейроны в мозге метались со скоростью света, поэтому некоторые мемберы планировали собраться в своих номерах, чтобы провести прямой эфир.       А кто-то, кто-то по имени Ян Чонин, предвкушает совсем другое, а не общение со стей. Младший ехидно улыбается и кладёт правую ладонь, чуть выше бедра Чана, едва поглаживая ткань. Старший выдыхает и горячим шёпотом произносит: «не сейчас». Напряжение витает в воздухе, но, к счастью, его ощущает только парочка. Дорога до отеля кажется им бесконечно долгой, ещё и эти ужасные пробки! Почему именно сейчас всему городу нужно куда-то?       — Вот бы поскорее лечь спать и ни о чём не думать, — мечтательно говорит Джисон на всю машину. — Да Чонин? Ты что планируешь делать после того, как приедем?       — А-э, да, — голос Хана вырывает его из фантазий. — Да, я тоже, тоже хочу лечь и ни о чём не думать.

***

      — Чанни-хён, — на полпути к собственному номеру произносит Чонин, когда остальные начинают постепенно разбредаться по своим комнатам. — Мне кажется, у меня что-то с кондиционером, можешь зайти посмотреть, наверное, я неправильно пользуюсь панелью управления, там слишком жарко.       Чан ловит намёк с первого слова, младшему можно было не продолжать, одного взгляда с чертями, пляшущими в его расширенных зрачках, достаточно. Но Ян находчив, ведь если они вдвоем пойдут к нему в номер без какой-либо причины, то это вызовет подозрения. Как, например, тогда, когда они встретились под предлогом провести прямой эфир вдвоем, но «что-то случилось с интернетом и камерой».       Невнятные отговорки лишь поспособствовали бы развитию слухов, чего обоим явно не хотелось, поэтому они прямым текстом обозначают причину, по которой им нужно оказаться в одном помещении.       — Я хорошо лажу с техникой, — внезапно говорит Сынмин. — Если хочешь, тоже могу посмотреть, почему тебе жарко, — ехидно добавляет он, явно видя этих двоих насквозь.       — Э-э, нет, спасибо, в прошлый раз Чан быстро со всем разобрался, поэтому я его и попросил, — «как же нелепо опять, в будущем нужно будет придумать что-то более оригинальное, чем просьба о помощи» — думает Чонин.       — Да, в общежитии уже было что-то похожее, так что не переживай, Минни, я о нем позабочусь, — говорит Чан, но, услышав покашливание сбоку, договаривает. — Ну, о кондиционере…       — Ну как хотите, — Сынмин кивает им в знак прощания и скрывается за дверью своего номера.       — Какие же мы очевидные… — говорит Ян, когда они зашли в комнату, но он не успевает продолжить, ведь его грубо прижимают к закрытой двери, накрывая рот поцелуем.       Оторвавшись от губ младшего, Бан прикусывает внутреннюю часть щеки, явно находясь на грани между тем, чтобы грубо отодрать Чонина без растяжки прямо там, около этой двери, которая ведёт в общий коридор, и их сможет услышать кто-угодно, и тем, чтобы полностью насладиться этой ночью, исследуя каждую частичку тела Яна.       Но младший на грани не находится, он решает действовать. Терпеть это напряжение между ними с самого начала было невыносимо, поэтому парень отталкивает лидера от себя и резко опускается перед ним на колени.       Он медленно проводит ладонью по уже весьма заметной выпуклости на штанах старшего, которую можно отчетливо разглядеть сквозь ткань серых спортивных брюк. Из груди Чана вырывается громкий выдох, он держится, не двигается, ждёт, пока младший насладится иллюзорной властью, когда позволяет ему прикасаться к себе.       Он видит горящие в полумраке глаза, жадно разглядывающие его. Руки Яна поднимаются выше и задирают футболку, парень без раздумий приближается губами к нежной коже рельефного пресса старшего.       Да, его видят сотни и тысячи людей, но прикасаться к нему позволено только Чонину.       Он проводит языком от грудных мышц, до которых едва может дотянуться стоя на коленях, его влажный кончик движется ниже, исследуя кубики, выступающие на коже.       Руки в это время поглаживают бёдра старшего и в тот момент, когда язык оказывается на линии резинки штанов, он поднимает на Чана такие невинные глаза, которые только способен увидеть человек за всю свою жизнь. Но за этими глазами нет ничего ангельского. Ян играется, ему нравится быть «беспомощным», поэтому Бан берёт ладони младшего в руки и опускает их на резинку, чтобы тот оттянул её.       Младший ухмыляется и тянет вниз, под тканью, разумеется, ничего нет, что не может не радовать Яна. Член уже полностью налит кровью, поэтому ударяется о влажный пресс, от чего Бан снова шумно выдыхает. И вновь лукавая улыбка Яна.       «Он меня скоро с ума сведёт» — думает лидер, но ничего не делает, лишь смотрит.       Младший прикусывает нижнюю губу, сглатывая слюну, не в силах больше сдерживаться и проводит языком по липкой жидкости, его глаза закатываются от долгожданного вкуса старшего. Он дразнит, играет с уздечкой, не беря в рот ни сантиметра, упивается своей мнимой ролью главного в их связи, а Чан позволяет. Ян понимает, каких титанических усилий ему стоит сдерживаться, но Бан терпит, знает, что позже возьмет своё.       Наконец, макнэ не может отказать себе в удовольствии погрузить несколько сантиметров члена старшего в свой горячий рот, в нем скопилось уже море слюны, которую он пошло выпускает на ствол. Она стекает по венкам, что немного щекочет кожу.       Бан накрывает лицо ладонями и немного оступается, делая крошечный шаг назад, младший в восторге от реакции. Он продолжает медленно погружать член в рот. Проводит языком по головке, когда вбирает все больше и больше, его глаза закатываются, когда он чувствует прикосновение к внутренней стенке горла. Он ещё не научился брать глубоко, но Чан не жалуется, ему нравится в нём всё, что тот может дать.       Бан готов кончить только от одного вида, который разворачивается перед ним, но старается не думать об этом. В момент, когда эта мысль посетила его, Ян отстраняется и проводит членом по своим губам, пошло размазывая слюну, смешанную со смазкой.       Какой же блядский у того вид: эта растекшаяся косметика, губы блестят от бликов слабого свечения единственного источника света, и явная эрекция, которую он не мог видеть, но мог представить.       — Наигрался? — томно спрашивает Чан, беря младшего за подбородок.       — Наиграюсь, когда кончишь мне на лицо, — отвечает Ян, высовывая язык в знак полной готовности принять всё, что извергнет Чан.       — Я исполняю твое последнее желание на сегодня, знаешь? — на эти слова Чонин быстро кивает, и старший начинает водить по члену в рваном темпе, чтобы удовлетворить его просьбу.       Спустя буквально несколько секунд, он обильно изливается на язык, губы и частично попадает по раскрасневшемуся лицу, по которому теперь стекают капельки семенной жидкости.       Ян глотает все, что было у него во рту, усердно вылизывает остатки на опухших губах и подбородке.       — Теперь пришла моя очередь играть, — переведя дыхание говорит Чан. — Раздевайся и ложись на кровать, — приказывает старший.       Чонин мгновенно исполняет приказ, раздеваясь догола, но почему-то нагибается к своим брюкам и начинает что-то там искать. И, о нет, это был тот самый чокер. Бан думал о нём всё выступление и весь путь до отеля, но в послеоргазменной дымке его сознания этот аксессуар пропал. Теперь, когда он вновь видит его, ему становится слишком жарко, он не спешит, напротив натягивает штаны, но при этом снимает футболку. Делает всё, чтобы отвлечься от вида Яна, полностью обнаженного, лишь с этим развратным чокером, который теперь будет ему сниться.       — Нравится? — спрашивает Чонин, проводя подушечками пальцев по металлической части ошейника, немного оттягивая.       — Ложись, — Бана хватает только на это.       Как у этого миловидного парня могут быть такие грязные мысли и почему он не скрывает своих желаний. Он провоцирует и поощряет любые инициативы старшего во всех его фантазиях. И даже сейчас, когда он, казалось бы, в уязвимом положении, ведёт себя так распутно.       Ян медленно разворачивается и, виляя бёдрами идёт к кровати, но его резко разворачивают и хватают за чокер. Чан поддевает его пальцами и тянет на себя, как послушную игрушку.       «Всё-таки не сдержался, блять» — думает старший и вновь целует Чонина, страстно исследуя рот младшего. Их горячие языки скользят друг по другу, превращая эти движения в танец.       Другой рукой Чан проводит по спине Яна, что вызывает волну мурашек, спускаясь к ягодицам. Он хватает одну половинку и грубо сжимает, затем отпускает и в комнате раздается звонкий шлепок. Нежная кожа мгновенно алеет, но требует большего, поэтому Ян вновь прижимается к его руке, желая получить ещё.       Член Чонина трётся о голый пресс лидера и ему уже хочется выть, но он знает, что теперь он не имеет права голоса, за него решат, когда можно получать удовольствие и когда позволено кончить.       Чан резким движением тянет младшего за ошейник и роняет того на постель спиной вниз, давая понять, что теперь он может только ждать. Бан тянется к сумке, которую бросил неподалеку, когда они только зашли. Ян молчит, наблюдая за действиями старшего, не понимая, чего он медлит, но затем его глаза замечают знакомые очертания наручников.       — Боже, Чан, ты будто претворяешь в реальность мой мокрый сон, — откидывая голову назад выдыхает Чонин.       — Фантазировал об этом уже тогда? — ухмыляется лидер.       — Ты себя видел? Как можно было не возбудиться лишь об одной мысли, что они окажутся на мне, — воркует Чонин. — Они же окажутся на мне?..       — А что, если нет? Будешь умолять? — Чан крутил браслеты на пальцах.       — Мне кажется, я уже достаточно постоял на коленях сегодня, — Ян прикусывает губу от воспоминания о том, что он делал минутами ранее.       — Какой же у тебя грязный рот, — старший подходит ближе и запечатляет поцелуй на линии челюсти. — И такой же грязный разум.       В ответ лишь вздох предвкушения и нетерпения, в комнате становилось действительно жарко и дело было далеко не в кондиционере, этот жар исходил от мужчины, нависшим над Яном.       Его пронизывало электрическими разрядами от каждого поцелуя в шею, от каждого нежного движения пальцами по молочной коже.       Соски Яна затвердели после того, как Чан ущипнул их по очереди. Если в мире и существовал нежный садист, то это был Бан Кристофер Чан. Он растягивает удовольствие, никуда не торопясь, ему нравится доводить Чонина до исступления, которое заставляет того молиться на него, лишь бы старший уже что-то сделал. И эта приятная пытка ожиданием только начиналась.       Чан касается губ Яна, чтобы он приоткрыл рот, и, смочив слюной указательный палец, проводит им от головки члена по всей длине до самой мошонки, мурашки вновь разбегаются по всем уголкам тела младшего.       Движения Бана были медленные, дразнящие, затем его палец опускается ниже до дырочки Чонина, слегка массируя ее, но не погружаясь внутрь. Ян кусает губы и слабо стонет от этого ощущения, которое он, казалось бы, забыл за эти долгие недели воздержания.       — Перевернись и подними руки, — командирует Бан, когда отстраняется от ключиц младшего.       Тот повинуется, и на нем появляются наручники в форме сердечек, которые неприятно врезаются в запястья, но это было именно так, как Ян и представлял, поэтому дискомфорта это не приносит.       Он просто ждёт следующих указаний, уже возбуждённый до ощущения пульсации в члене, который так нуждался в разрядке.       — Ложись на спину и согни ноги в коленях, — вновь приказной тон лидера.       Чонин готов был расплавиться прямо там на месте. Чан вновь проводит по члену младшего, но на этот раз языком, спускаясь ниже. Ян наблюдает за этой картиной, и его дыхание учащается от предвкушения того, что произойдёт дальше.       Бан проводит кончиком языка по ободку тугих мышц, немного задерживаясь в центре. Руками он раздвинул половинки для лучшего доступа к дырочке, которая уже нуждалась в том, чтобы Чан наконец трахнул её. Но лидер медлит, совершая круговые движения языком, всё ещё не проникая внутрь, затем отстраняется и шлёпает сочные ягодицы, на которых остаются красные следы.       Бан хватает его за талию и приподнимает, сам он ложится на спину и перекидывает через себя чужую ногу. Теперь перед его глазами предстаёт вид каменного возбуждения парня, но он придвигает его ближе к своему лицу, пока не усаживает на него полностью. Чонин ахает от неожиданной позы.       — Сейчас я вылижу тебя, малыш, я хочу слышать твои стоны так громко, как ты можешь себе позволить, — говорит Чан и вновь усаживает младшего себе на лицо.       И снова стон, но на этот раз несдержанный, ведь язык лидера уже начинает медленно проникать в дырочку Яна. Руки старшего блуждают по крупным бёдрам макнэ, который уже начинает извиваться на нём. Скованные кисти не позволяют найти опору, поэтому всё, что ему остаётся — лишь прикасаться к накаченной груди лежащего под ним мужчины.       Вскоре он начинает сам насаживаться на язык Чана, слёзы наворачиваются на его глазах, потому что чертовски сложно сдерживаться, чтобы не кончить уже от такой стимуляции. Язык проникает всё глубже и глубже, пока не оказывается в нём целиком, он мог заменить сразу два пальца, растяжка ещё ни разу не проходила так приятно.       Затем Чан хватает младшего за бёдра и отстраняет от себя таким образом, что член второго приземляется на его губы. Оба тяжело дышат, но Бан не останавливается, он приоткрывает рот и погружает головку эрекции Чонина, от чего тот, находясь на грани, начинает скулить.       Одной рукой Бан перемещается к влажной дырочке макнэ и проникает в неё сразу тремя пальцами, разводя их на манер ножниц, желая как можно скорее покончить с растяжкой, чтобы наконец усадить его на свой истекающий член, которому безумно тесно под тканью.       От накатывающих на него ощущений, лидер непроизвольно толкается в воздух, желая найти там хоть какое-то трение. В это же время он продолжает отсасывать младшему, отвлекая от ощущений в заднице. Ян не знал в какую сторону ему двигаться, погружаться в горло Бана или насаживаться на пальцы, всё это сводило его с ума, у него уже начинала кружиться голова от того, как ему хочется кончить.       — Ч-чан, я, к-кажется, сейчас кончу-у, — запинается Чонин, закатывая глаза.       — Рано, малыш, рано, а теперь слезай, — Чан похлопывает рукой по ягодице младшего.       Когда тот исполняет приказ, лидер укладывает Чонина лицом на подушки, прижимаясь пахом ко всё ещё мокрой заднице. Из его горла вырывается животный рык, и он понимает, что Ян не сможет сидеть завтра.       Чан наклоняется перед ним вновь, ещё раз проводит языком по разработанному колечку мышц и грубо хватает за задницу, от чего остаются красные отпечатки его ладони. Он поднимается с кровати, идя к своей сумке, попутно стягивая штаны, и возвращается со смазкой. Презервативы они перестали использовать за ненадобностью, оба прошли обследование и были чисты, поэтому теперь могли насладиться телами друг друга без ненужного латекса между ними.       Чан обильно смазывает член и приставляет крупную головку к дырочке, которая начинает сжиматься от предвкушения. Он медленно погружается, но затем резко входит до упора, что вызывает полустон-полукрик младшего, но он любит такие контрасты: между нежностью и грубостью, лаской и болью. Таков был их договор, Чан мог делать с ним всё, что захочет, а Ян покорно принимал его желания.       Бан ждет несколько мгновений, чтобы младший мог немного привыкнуть к наполненности, но затем хватает одной рукой за запястья Чонина, насаживая его на свой член уже в животном темпе. Другой рукой он тянет младшего за чокер, начиная перекрывать тому дыхание, полоска из кожи стягивала горло, Чан не видит, но Ян закатывает глаза от удовольствия, смешанного с болью и отсутствием возможности дышать.       Бан любил множественные оргазмы, как получать, так и доводить до них, поэтому не сдерживается и вбивается точно в комочек нервов Яна, чтобы тот молил о разрядке. У обоих сбивается дыхание, стоны наполняют номер и пара сливается в этой агонии грязных звуков, и, выкрикивая имена друг друга, кончают с разницей всего в несколько секунд.       — Чанни, ты великолепен, — пытаясь отдышаться, говорит Чонин.       — И ты великолепен, малыш, — отвечает Чан, приближаясь к Яну для глубокого поцелуя, после которого он уходит за ключами, чтобы снять оковы с парня, и полотенцами, чтобы очистить кожу.       — Мне кажется, у меня останутся следы, — говорит Ян, потирая запястья, наконец перевернувшись на спину.       Бан ложится рядом и начинает покрывать поцелуями покрасневшую кожу рук макнэ, от чего тот нежно урчит, подгибая ноги от переполняющей нежности. Чонин поворачивает голову в сторону Бана и любящими глазами осматривает лицо, шею и торс, не в силах удержаться от улыбки, что именно этот мужчина хочет и ценит его. Макнэ переполняют смешанные эмоции, и он ложится на его грудь, обнимая за плечи и утыкаясь носом в шею.       — Малыш, ты чего? — спрашивает лидер.       — Ничего, я просто счастлив, что наконец могу видеть тебя рядом, ощущать тебя и не скрывать чувства, — на одном дыхании произносит Ян. — Я так долго мечтал о том, что смогу прикоснуться к тебе, не боясь, что ты поймёшь меня неправильно, теперь я счастлив, просто находиться здесь рядом с тобой, чувствовать твоё тепло, ну и, разумеется, твой член в себе, — на последних словах Ян хихикает и привстаёт с груди, чтобы заглянуть лидеру в глаза.       — Мне кажется, я никогда не перестану поражаться твоей способностью сочетать не сочетаемое и оставаться таким сладким и пошлым одновременно, — усмехается старший. — Но сейчас мне без разницы, что ты говоришь, потому что я бы хотел ответить на первую часть твоей фразы. Ты так рассуждаешь, будто ты один пускал слюни и не осмеливался сделать первый шаг. Честно, вот серьезно, разве ты допускаешь, что существует хоть малейшая вероятность того, что ты мог мне не нравиться? Но я даже не был уверен, что тебя привлекают парни, как я мог настаивать? Поэтому просто ждал, когда ты сдашься, мой милый.       — Ты делал это специально? — Чонин округляет глаза. — То есть те моменты, когда ты «случайно» полуголый после душа заходил ко мне в комнату, не были случайностью? Ты же меня с ума тогда сводил!       — Что ж, рано или поздно мне пришлось бы тебе об этом рассказать, так что да, я делал это намеренно, — лидер широко улыбается и макнэ замечает милые ямочки на его щеках. — Смущать тебя было моим любимым развлечением.       — А ты понимал, что я стирал член от воспоминаний о тех моментах? Мне было так стыдно, что после меня в душ шли остальные, благо они не знали, чем я там занимался, но я-то знал!       — Жаль я не мог присоседиться к тебе в те моменты, тебе бы не пришлось использовать руку, — теперь и речи старшего становятся более горячими.       — Оу, а что бы ты делал? — мурлыкает младший, закидывая ногу на бедро Чана, немного задевая член, который уже начинает немного возбуждаться.       — Ты бы выходил оттуда более уставшим, чем после тренировок, — Бан кладёт руку на колено младшего и придвигает ближе к своей эрекции, чтобы чувствовать трение. — Я бы развернул тебя к себе спиной и заставил прислониться к мокрой поверхности стенки душа, обхватил бы твой член, медленно скользя по нему влажной рукой.       Речи старшего начинают проникать в воображение макнэ, и в его голове вырисовываются картинки того, о чём говорит лидер. Разумеется, это не могло сохранить спокойствие в его паху, и он вслед за Чаном начинает заводиться.       — Мы бы сделали напор воды настолько сильным, чтобы он мог заглушить твои стоны от того, как я бы начинал медленно погружать пальцы в твою узкую дырочку, — Бан облизывает губы, его дыхание начинает учащаться от этих фантазий. — Я бы вводил пальцы до тех пор, пока ты не будешь готов принять меня. Твой член всё ещё был бы в моей руке, а ты бы хныкал от двойной стимуляции, ведь твоя простата стала бы главной целью моих действий. Затем, я бы развернул тебя лицом к себе и впился губами в твою раскрасневшуюся от горячей воды кожу, кусал бы соски, пока трахаю тебя, прижав к стене.       — Заткнись, просто заткнись, — у Яна срывает крышу, он уже залез на старшего и пристроился около его паха.       Их члены трутся друг о друга, Чан тянет младшего за чокер и вновь целует. Длинные пальцы Яна обхватывают оба члена и начинают надрачивать, но такими темпами, они могут быстро кончить, а это в их планы не входит.       Чан исследует рот Чонина, прикусывая нижнюю губу, немного оттягивая её, в то время как его руки сжимают мускулистые половинки ягодиц, раздвигая их в стороны, от чего младший стонет, ведь его дырочка расширяется от каждого движения. Чан тянется за смазкой и выливает её на их эрекции для лучшего скольжения.       Чонин не выдерживает и усаживается на каменный член старшего, это выбивает страстные стоны из обоих, Бан не ожидал такого резкого погружения, задница младшего успела стать немного уже, поэтому ощущения становятся ещё ярче.       Лидер временно отдаёт бразды правления в руки Чонина, который скачет на нём, подбирая такой угол, чтобы член проходился точно в чувствительный комок.       Чан вновь исследует тело макнэ, прежде чем взять его член в ладонь. Он проводит пальцем по уздечке и надавливает на дырочку, из которой обильно течёт естественная смазка. Бан размазывает её по головке, от чего Ян начинает всхлипывать от удовольствия.       Внезапно Чан садится, выпрямляясь, и хватает Чонина за задницу. Младший обвивает ногами талию лидера. Они не перестают целоваться, до тех пор, пока, Бан не подхватывает его и не поднимается на ноги. Он подходит с ним к стене, при этом не выходя из уже разработанной дырочки и, прислонив младшего к холодной поверхности, начинает трахать его в неистовом темпе.       На лице Яна выступает пот, волосы прилипают ко лбу, он уже не соображает. Старший использует его как игрушку, ноги всё ещё обвиты вокруг талии, поэтому Чан насаживает его на свой член, полностью контролируя интенсивность и скорость. Младшему остаётся только громко стонать от того, как сильные руки держат его бёдра, сжимая их до синяков.       Чан припадает к шее Яна, оставляя красные пятна на бархатной коже, спускаясь ниже, покрывая засосами его ключицы и плечи.       Бан подхватывает младшего так, что одна его нога опускается на пол, другая так же согнута. Лидер держит её под коленом, что позволяет ещё больше погрузиться в Чонина, его член подрагивает от каждого толчка, но окончательно сводит с ума укус в чувствительный сосок, который лидер делает с особым остервенением. Свободной рукой Бан обхватывает член Яна и начинает дрочить с такт своим движениям, младший уже еле дышит, он готов быть разрушенным прямо там, лишь бы ему позволили кончить.       — Кончай, — жёстко говорит Чан, будто читая мысли младшего.       Ян изливается в ладонь лидера с отчаянным стоном, который вполне мог выдать их с потрохами, но сейчас это никого не волнует. Бан окончательно опускает Чонина на ноги и тот, еле держась, хватается за плечи старшего, который совершенно не снижает темп.       Член макнэ всё ещё твёрд, и лидер знает, что младший способен на ещё один оргазм. Поэтому долго не думая, он вновь поднимает его на руки и начинает стимулировать простату Чонина. При этом рукой, которая была покрыта его спермой, он сжимает горло младшего, все ещё не отошедшего от оргазма. В лидере просыпается неведомая сила, которая позволяет сочетать сразу столько действий, он настолько упивается моментом, что даже не задумывается о ноющих мышцах, усердные тренировки дали свои плоды.       Чонин начинает задыхаться, ловя губами воздух, член немедленно реагирует и подрагивает. Рука старшего скользит по горлу Яна, то придушивая сильнее, то отпуская. Глаза младшего закатываются, а ресницы начинают трепетать. Эрекция Яна зажата между их телами, что создаёт трение, Бан же шепчет ему пошлости.       — Сегодня я выебу тебя так, что ты не сможешь этого забыть, — в очередной раз проходясь по простате, произносит старший. — Ты будешь кончать столько раз, сколько я захочу.       Жар фраз и дыхания лидера заставляют Чонина извергнуться между их прессами. Если бы Чан не поддерживал его за бёдра, макнэ бы соскользнул по стене на своих ватных ногах. Бан сам приближается к долгожданной разрядке и кончает в задницу Яна. Член пульсирует внутри, а руки отпускают шею и полностью подхватывают тело Чонина, который проваливается в небытие от нескольких оргазмов. По его бедру течёт струйка спермы лидера, в бреду он проводит пальцами по коже и подносит к губам, размазывая её и приближается для грязного поцелуя.       Чан с энтузиазмом отвечает на поцелуй, ощущая вкус собственной семенной жидкости и опьяняющее дыхание Чонина. Естественный запах младшего, его пот, текущий по всему лицу, всё это было настолько горячо, что от мыслей об этом, Бан, кажется, мог кончить ещё раз, но он понимал, что Ян больше не выдержит.       — Я так люблю тебя, Чанни, — шепчет младший.       От этих слов Чан отбрасывает все пошлые мысли и нежно улыбается своему парню. Он целует его в висок и крепко обнимает, желая впитать его в себя, чтобы никогда больше не отпускать и сделать своим навсегда. Но он не стал ничего отвечать, чтобы обсудить это позже, когда рассудок младшего не будет затуманен наслаждением. Возможно, он даже не вспомнит о том, что сказал…       — Пойдем, малыш, нам нужно искупать тебя, — нежно говорит Чан и подхватывает Чонина, направляясь в ванную комнату, где они принимают горячую ванну, в которой Ян расслабляется и наконец приходит в себя.       — Который час, не знаешь? — Чонин сидит между ног старшего, облокотившись на него спиной, играя с пеной, покрывающей их.       — Не знаю, думаю, уже под утро, — размышляет лидер и массажирует плечи Яна.       — Ну и не важно тогда… — Чонин задумывается. — Что думаешь, может рассказать нашим про нас, у меня фантазии больше не хватит, да и скрывать от них это не хочется.       — Как скажешь, малыш, я больше не могу скрывать то, как сильно я тебя люблю, — Чан расплывается в улыбке.       На эти слова Ян резко разворачивается и смотрит на лидера с поднятыми бровями. Чтобы избежать вопросов макнэ, Бан нежно поцелует его, показывая свой ответ.