Сожаления и обещания

      Новая жизнь не сверкала в свете софитов, не сопровождалась восхищёнными взглядами или прекрасной музыкой. Она встретила её в комнатной тишине, лёгких лучах вечернего солнца и приятным ароматом радужных роз, собранных по пути в новое жилище.       Тем не менее, новая жизнь всё ещё ощущалась чьим-то вымыслом.       Несколько дней Фурина просто не выходила из дома. Порой ей приходилось прикладывать усилия даже для того, чтобы банально встать с постели и привести себя в порядок. В зеркалах её отражение всё больше походило на призрака, нежели на человека.       На шестой день добровольного заточения к ней наведался юдекс Нёвиллет. Он нёс с собой всё величество и силу внешнего миру.       Естественно, она предпочла бегство встречи с ним.       — Мисс Фурина, — обратился он к двери её комнаты, — эти пятьсот лет вы единолично несли на своих плечах судьбу всего Фонтейна, эти люди спасены благодаря вашему состраданию и невероятной силе воли. Нет нужды больше быть чьей-то тенью, вы свободны делать всё, что пожелаете… В рамках закона, разумеется.       — Тогда я желаю оставаться здесь, — ответила она.       — Позвольте усомниться в правдивости ваших слов. Неужели вы хотите провести всю жизнь в этих четырёх стенах?       — Это хорошие стены. В них я не вижу и не слышу, как все вокруг меня ненавидят.       — О, мисс Фурина, — ровный голос Нёвиллета звучал на удивление сочувственно. — Большинство людей осознают значимость вашего поступка. Вас не осуждают, не судят и, тем более, не ненавидят. Я обещаю вам это.       Когда юдекс Нёвиллет всё же покинул её дом, она осталась один на один с его словами. В ту ночь она не сомкнула глаз, и под утро чувствовала себя ужасно. Однако с первыми лучами солнца пришла некая определённость.       Идеально подходящий ей костюм теперь был немного свободен в груди и на талии. Но шляпа села идеально, словно никогда не слетала с её головы. В зеркале Фурина увидела себя, измождённую мыслями и потаёнными страхами. Но перед ней была она сама.       Фурина кивнула головой своему отражению и, на седьмой день, вышла в свет с безумно колотящимся сердцем в груди. А затем она сделала это на восьмой день. И на девятый. На десятый ей пришлось заглянуть к портному, чтобы ушить свой костюм. На одиннадцатый у неё закончился соус для макарон.       На двенадцатый у порога её дома ждала Арлекино.       — А, мисс Фурина, возвращаетесь с прогулки? — спросила женщина, когда та запнулась на полушаге.       — Я больше не исполняю обязанности Архонта, все вопросы вы можете обсудить с юдексом Нёвиллетом, — поспешила напомнить Фурина, то и дело бросая нервные взгляды на руки предвестницы. В одной из них, как раз, обнаружился бумажный пакет. Арлекино приподняла его повыше, демонстрируя девушке.       — Не волнуйтесь. Я просто рассчитывала приятно провести время за чашечкой чая и спокойной беседой. У меня с собой есть всё необходимое для этого.       Мысли Фурины мгновенно возвращаются к моменту их последней встречи, когда очередное знамение надвигающейся катастрофы пошатнуло весь её внутренний мир. А холодные и правдивые слова Арлекино, последовавшие за этим, впивались ей под кожу, будто иголки. Она прекрасно помнила тот ужас, то бессилие и тот стыд. Перспектива испытать вновь нечто подобное нисколько не внушала оптимизма.       Тем не менее, отказать Предвестнице на пороге собственного дома она явно не могла.       — Р-разумеется, — Фурина нервно огляделась вокруг. — Однако, я так и не закончила свою прогулку, а лишь проходила мимо…       — В таком случае, позвольте мне присоединиться к вам, — легко заявила Арлекино, проскальзывая в её личное пространство. — Чаепитие на свежем воздухе может оказаться тем, что вам нужно.       «Очень в этом сомневаюсь», — подумала Фурина, но не сказала этого вслух. Она также не сумела найти в себе решимости для отказа, поэтому просто позволила женщине присоединиться к ней.       На протяжении всего пути их сопровождали любопытствующие взгляды проходящих мимо людей. Многие спешили отвести глаза, как только узнавали в её спутнице одну из Предвестников Фатуи, другие же напротив – не скрывали своего повышенного внимания. В любом случае, с этой женщиной Фурина ощущала себя гораздо комфортнее, когда находилась на виду у всех.       — Думаю, это идеальное место, — произнесла Арлекино и указала лёгким взмахом руки на свободные столики у кафе Люцерна.       — Разве можно располагаться здесь со своей едой?       — Не волнуйтесь, мисс Фурина, мы обе давно знакомы с хозяином кафе. Думаю, он сможет сделать для нас небольшое исключение… К тому же, я не откажусь от здешней чашечки кофе.       Аруэ действительно позволил им занять столик, не обращая никакого внимания на их собственные десерты. Он принёс Предвестнице чёрный кофе без всего, а Фурине сладкий капучино с воздушной молочной пенкой. И хотя вкус у напитка был изумительным, каждый новый глоток вставал у неё поперёк горла от тревожного волнения. Арлекино же, напротив, выглядела весьма непринуждённо, словно весь мир вокруг принадлежал ей.       В конце концов, именно она нарушила их долгое молчание.       — Возможно вы догадались, мисс Фурина, что мой визит к вам не был случайностью.       — Каждая наша встреча сопровождалась обсуждением важных вопросов… Да, у меня было представление, что всё это не случайность. Однако, прежде чем мы начнём, хотелось бы напомнить: я больше не исполняю роль Архонта.       — Мне прекрасно это известно. На самом деле, я здесь для того, чтобы принести официальные извинения за моё поведение во время нашей последней встречи.       От охватившего её шока Фурина задержала дыхание. Она во все глаза смотрела на невозмутимую и холодную женщину перед собой, не в силах поверить в услышанное.       — Похоже, мои извинения удивляют вас, — прокомментировала её реакцию Арлекино, со скрытой усмешкой во взгляде. — Уверяю, они искренние.       — Ваше поведение вполне оправдано той ситуацией, в которой вы тогда оказались. На вашем месте… я поступила бы также. Нет нужды просить прощения.       — И всё же я делаю это. Вы в праве не принимать мои извинения, но, так или иначе, они у вас будут.       Фурина никогда не могла долго противостоять Арлекино во время беседы. К тому же, ей не хотелось быть грубой с кем-то столь могущественным и смертоносным, как Предвестник.       — Я принимаю их и прощаю вас, оставим прошлые обиды в прошлом.       Итак, кушая свой любимый торт, она полагала, что их небольшая беседа подошла к своему логическому завершению. Арлекино получила желаемое, теперь Фурина могла быть свободна от тягостных предчувствий. Вот только ощущение надвигающейся беды ни на секунду не покинуло её, напротив – стало в разы сильнее.       Она смущённо оглянулась по сторонам и с ужасом обнаружила пустующую улицу. Казалось, в мире остались только она и Предвестница. Поблизости не оказался даже Аруэ.       Фурина нервно сглотнула. Всё это до боли напоминало ей кое-что.       — Ах, вы, наконец, заметили. Сожалею об этом, мисс Фурина, но дальнейший наш разговор не предназначен для широкой общественности.       — О чём ещё вы хотели бы поговорить? — спросила она, возвращая свой взгляд к женщине перед собой.       — Это я пыталась убить вас в тот вечер.       Арлекино по-прежнему выглядела непринуждённой.       Фурина же находилась в шаге от потери сознания.       Она вцепилась в край их стола, удерживая себя на месте, и пыталась вспомнить, как дышать, как мыслить. Весь мир вокруг будто потерял свои краски, являя перед ней уродливую и тёмную картину того события, после которого она сидела на земле и дрожала несколько часов. Она не выбралась из того состояния самостоятельно – её нашла дежурящая милюзина, та проводила Фурину сначала до Дворца Мермония, а затем до кабинета Нёвиллета.       Она сохранила молчание на протяжении всего пути, она сохранила молчание перед взором юдекса. Она сохраняла молчание всё это время, до нынешнего момента, чтобы Предвестница спокойно заявила о собственном преступлении, будто это какой-то пустяк.       — Я знала это, — всё, что смогла вымолвить Фурина. Голос её дрожал.       — Да, было похоже на то, что вы знаете. Если судить по тем немногочисленным встречам, которые неизменно проходили в сопровождении юдекса и полчища охраны. Вы боялись меня, как огня. И боитесь до сих пор. Не стоит, мисс Фурина.       Фурина лишь могла смотреть в ответ, немая к просьбе Предвестнице. Кто в здравом уме перестанет опасаться собственного убийцу? Кто в здравом уме вообще попросит о таком?       — Но вот, что меня интересует…, вы не сказали никому. Я ждала грандиозных заголовков газет на следующее же утро, вместе с публичными заявлениями и масштабным расследованием. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила… ничего. Вы скрыли факт нападения. Причём скрыли от всех. Почему?       Подавляющее присутствие Арлекино рядом что-то делало с ней, побуждая её говорить:       — Потому что это стыдно. Я должна была быть могущественным Архонтом. Если на меня смогли совершить нападение и уйти без должного наказания, это означает, что я не могущественна. Если я, будучи Архонтом, не могу защитить саму себя, как я смогу защитить свой народ? Моё молчание было… необходимостью.       Женщина перед ней мягко постучала своими длинными ногтями по поверхности стола. Фурина помнила, как эти ногти вонзались в неё тогда. По коже пробежал холод отчаяния, оставляя после себя мурашки.       — Очень дальновидно с вашей стороны, мисс Фурина. И всё же, почему вы не сказали юдексу Нёвиллету? Уверена, он бы помог вам.       — В этом не было смысла. Дипломатические отношения с Фатуи уже находились в кризисе, Тарталья был осуждён без должных доказательств. Если бы мы попытались привлечь к ответственности ещё и вас… это вызвало бы волнения. Тем более, я сомневаюсь, что в суде доказательства хоть сколько-нибудь указывали в мою пользу. Там не было свидетелей, там не было никого. Весь процесс строился бы только на одном – моих словах.       Торжественная улыбка расцвела на губах Арлекино. Судя по всему, её ответ пришёлся ей по душе.       — Вы не собираетесь попросить прощения за это? — всё же осмелилась спросить Фурина.       — Я собираюсь попросить прощения за многое… Мне жаль, что я стала единственной за все эти пятьсот лет, кто пошатнул вашу уверенность в вашей безопасности. Мне жаль, что в собственной стране, в собственном городе и даже в собственном доме вы больше не ощущали себя уверенно. Ваше и без того нелёгкое бремя было отягощено волнениями из-за меня, а ваши сны наполнены кошмарами, в которых мне всё же удавалось завершить начатое. Прямо сейчас мне жаль видеть вас несчастной и испуганной. В этом не было моей цели.       Слова Арлекино легко стекали с её языка, будто сладкий яд. Чужой спокойный голос усыплял нервное сознание Фурины. Она слушала и слушала, и продолжала слушать, пока Предвестница не закончила говорить.       — Но вы не извиняетесь за само нападение? Вы жалеете лишь о последствиях.       — Моя попытка не увенчалась успехом, — отмахнулась от комментария Арлекино. — Будь у вас Сердце Бога, вы оказались бы весьма безразличны к этой ситуации, поскольку были бы мертвы. Но вы живы и столкнулись с последствиями моего нападения. На вашем теле ни единого следа, но в вашем разуме тот день, будто шрам, остался навеки. И за это мне жаль.       Фурина нервно засмеялась, но не нашлась с внятным ответом. Ей до смешного хотелось заплакать и вернуться в свою комнату, чтобы больше никогда в жизни не покидать её. Новое жизнь? Новое начало? Это явно не для неё. Судьба Фурины – остаться мёртвой тенью где-нибудь в тёмном углу.       — Мисс Фурина, — обратилась к ней Арлекино с нежностью в голосе. — Весь этот разговор не призван вас расстроить.       — Я всё равно чувствую себя расстроенной!       Предвестница лишь слегка покачала головой.       — Не стоит. Я здесь, чтобы утвердить несколько прописных истин, а также дать вам возможность взглянуть на действительность под другим углом.       Она неизбежно нахмурилась. Уверенная речь Арлекино лилась подобно песне, и Фурина всё ещё не имела возможности не слушать её.       — Что вы имеете в виду?       Предвестница выпрямила спину и заглянула ей в глаза.       — Во мне есть решимость и сила, способные убить Архонта, мисс Фурина, я продемонстрировала их в тот вечер. Я говорю это не с целью запугать вас, наоборот. Это моё предложение дружбы.       Фурина недоверчиво моргнула.       — Дружбы?       — Именно. Не хотелось бы быть многословной, но я – могущественный друг. И вы всегда можете рассчитывать на любую мою помощь. Мою или моих детей. Как и в случае с извинениями, вы в праве не принимать это обещание, однако оно всё равно у вас будет.       Серьёзность данных ей слов повисла в воздухе между ними.       — Я… я понимаю, — вымолвила она, опуская взгляд на свои беспокойные, дрожащие руки. Фурина не была готова столкнуться с чем-то подобным. Ещё несколько дней назад ей вообще не представлялся возможным выход из дома. Как она могла заключить мир с собственным убийцей после одной чашки кофе и кусочка торта?       Арлекино, похоже, и не ждала от неё чего-то подобного. Потому что в следующее мгновение женщина решительно встала во весь рост и поправила край пиджака. Красные глаза не отпускали её ни на мгновение.       — Не существуйте в страхе, мисс Фурина, ни перед кем. В вашем доме больше никто и ничто не будет представлять для вас опасность.       Предвестница вышла из-за стола, а затем оказалась совсем близко к ней.       — Хорошей вам жизни.       Через мгновение Фурина осталась одна.       Её руки больше не дрожали.