***
Прослушивая песню на повторе, блондин ощутил странное ощущение удовлетворения, распирающее грудь. Он написал реально прикольный трек в порыве резкого вдохновения и остался им доволен, что удивительно. — Я сброшусь с крыши, лишь бы мне не опозориться, — подпевает Николай, весело пританцовывая с поварешкой и периодически помешивая варящийся борщ, — Покинуть город, лишь бы не говорить с ни~им, — он просматривает все уведомления, пришедшие на пиликнувший телефон и улыбается. Количество лайков достигло пятидесяти тысяч буквально за прошедший час, — Разбиться насмерть, лишь бы не говорить с ни~им. [Твоя новая песня просто вау! Но, серьезно? Потерять память, лишь бы не говорить с ним?)] 17:54 Ухмыльнувшись, Гоголь выключает плиту и быстро печатает ответ: [Спасибо, и да, серьезно, ХАХА! Пропасть бесследно, лишь бы не говорить с ним~)))] 17:54***
Рассматривая убранство чужой комнаты, Дазай смиренно дожидался ее хозяина, ушедшего пару минут назад за чаем. Прослушав новую песню от Neko_lie, Федор созвал Осаму на срочное собрание в своей квартирке, ощущая не сходившие мурашки. Ему посвятили песню. Николай посвятил ему песню. Николай, черт его дери, Гоголь, парень, по которому Достоевский сохнет с самой средней школы посвятил ему песню! Странную и своеобразную, как остальные песни Neko_lie, но черт возьми!... Хотелось визжать, как влюбленная школьница, но брюнет сохранял холодное выражение лица, даже когда Осаму вовсю загорланил припев: — Его глаза прекрасны, детка lovelylove! — воскликнул шатен нараспев, зная, что хозяин квартиры его прекрасно слышит. Пальцы побелели от напряжения, когда Федор отчаянно стиснул в руке ложечку для сахара, — Его волосы достойны самых преданных баллад, а~а! Возведя глаза к потолку в немой мольбе, брюнет подхватил чашки и ногой распахнул дверь в соседнюю комнату. Не замечая чужого недовольства, Дазай с ухмылкой продолжил самозабвенно напевать текст. — Таких красивых мало просто поискать, он сияет ярче звезд, и освещается земля! — пронзительно смотря в аметистовые глаза, шатен поднимает бровь, как бы спрашивая взглядом "неужели ты еще не догадался?". Федор повторяет чужое выражение лица и ставит чашки на стол. — Чего добиваешься? — Ничего, Федь. Я просто думаю, что ты слепой, если боишься к нему подойти из-за последующих слов, — Дазай заливисто смеется, запрокидывая голову назад и прикрывая глаза ладонью, — Тебе тут такой припев посвятили, а ты смотришь на начало второго куплета, — он напевает, — Привет, как день? Щас подойду и скажу ему. Нахмурив брови, Достоевский скрещивает руки на груди и отводит взгляд. Возможно, он реально слеп и глуп в своем игнорировании очевидных деталей, но упускать факт того, что есть множество доводов, опровергающих вероятную взаимность... Стоит просчитать все возможные варианты исхода события. — Но я скорей... Скорей подохну, чем заговорю, — отвечает в ответ брюнет колко, сверкая яркими аметистами в своих глазах. Эта строчка... она особенно задевает что-то внутри. Возможно, дело просто в эксцентричном подборе слов и их слишкой грубой форме, а может здесь запрятано что-то еще, — И ты вообще молчи про слепоту, Накахара влюблен в тебя со времен средней школы. — Что...***
Телефонный звонок резко разорвал ночную тишину, заставляя светловолосого парня ворчливо перевернуться на другой бок, укутавшись с головой в одеяле. Не помогло. Устройство вибрировало на тумбочке, распространяя звук по всей квартире, и Гоголю до дрожи в руках захотелось швырнуть его об стенку. Подняв трубку, он услышал задорный смех отца и поморщился от его громкости. Часы показывали три часа ночи. — Ты— ёбанное ссыкло, — громко воскликнул мужчина на том конце трубки, и Николай расслышал укоризненный восклик своей сердобольной матери, — В твои годы я был женат на маме и служил в омоне. Блондин хмыкнул, сверкая гетерохромными глазами и заваливаясь обратно в постель. Судя по всему, он узнал о новой песне сына и решил своеобразно укорить его за страх перед человеком. Верно, ведь именно он запрещал Николаю плакать в детстве. — Но зачем мне кто-то? — возмутился в ответ Гоголь, устало зевая и рывком направляясь с телефоном в сторону кухни, — я - одинокий музыкант. Вмешалась мать, ударив отца чем-то тяжелым и забрав себе трубку. Кажется, она злорадно усмехнулась, когда мужчина болезненно ойкнул. — Да, солнце, мы знаем. Презираешь всё, что видишь, тут наш Гоголь — реальный панк, — процитировала она безразлично, хмурясь от недовольства. Эта привычка уже вошла в список их семейных черт. Она на мгновение задумалась и саркастично улыбнулась, заставляя сына вздрогнуть от страха. Ухмылки матери никогда не заканчивались хорошо, — В любом случае, я надеюсь, что ты в понедельник подойдешь к этому молодому человеку и пригласишь в ресторан на ужин. И это было произнесено таким страшным голосом, что Николай понял, — если указания не выполнят, жизнь превратиться в кошмар с подачи собственной матери.***
Направляясь к давно знакомому вузу, Достоевский остановился посреди дороги и вдохнул морозный декабрьский воздух, прикрыв глаза. Клубы пара струились из его рта, щекоча нос, пока парень не обратил внимание на экран своего телефона. Хм... 5 уведомлений из 2 чатов? Дазай завел очередной второй аккаунт и теперь спамит с него Федору? Осаму бросил всего два сообщения, оба — строчки из песни Николая. Отправляя по строчке каждые пятнадцать минут, он, кажется, хотел, чтобы брюнет просто выучил этот чертов текст. [Тёлки не нужны — мы и без них справимся] 7:30 [Нет лучше пизды, чем очко товарища] 7:45 Конечно, Дазаю предпочтительнее очко, у него теперь есть бойфренд, хах... Однако, второй чат привлек взор Федора сильнее. Номер Гоголя у него, конечно, был, он получил его от друга первым делом, но... Неужели его взор не обманывает его, неужели блондин ему написал? [Ммм.. Ты Фёдор, верно? Я Николай] 7:52 [можно просто Коля] 7:53 [Ты свободен сегодня вечером?] 8:03 Ох, кажется сердце Достоевского только что пропустило удар...