Если Цзинь Синь правильно помнит, первый раз эти двое поговорили друг с другом на уроке физики. Учитель говорил бог знает о чем, на что ему было совсем наплевать.
Скучающий вздох сорвался с губ парня, ладонь легла на щеку. Его глаза блуждают повсюду, пытаясь найти что-то интересное. Искренне кажется, что он может заснуть прямо здесь и сейчас – он может это сделать? Почему он не может?
Никто не остановит его, если он подумает об этом, а затем и правда задремлет.
Тем не менее, этот урок по-прежнему имеет решающее значение для его будущего и оценок, поэтому он не спит, даже если не слушает всякую чушь.
Затем его взгляд скользит к мальчику чуть пониже ростом, сидящему рядом с ним. Его каштановые волосы слегка растрепываются всякий раз, когда налетает порыв ветра. Его кресло выглядит неудобным, но, похоже, дело не в нем, поскольку он уже довольно долгое время находится в одной и той же позе.
Цай не правда хотел этого, но так получилось, что он смотрел на парнишку немного дольше, чем намеревался, ну и что?
Все в нем было таким
пленительным.
То, как он подносит ко рту и без того потрепанный колпачок от синей ручки, слегка прикусывая его и оставляя новые вмятины. Брови рядом сидящего парня хмурятся всякий раз, когда он задумывается о чем-то, и даже то, как его нос слегка морщится каждый раз, когда он вносит небольшой беспорядок в свои каракули.
Верно. Его рисунки – Цзинь Синь сделал мысленную пометку в головк, когда заметил их. Они были прекрасны. Подробные и чёткие, с выражениями и акцентами, мелкие детали, находящиеся внутри, почти незаметны издали, и все же это придавало рисункам сильное воздействие.
Цзинь Синь также наблюдал за тем, как тот рисовал, время от времени колеблясь. За тем, как его ручка прижималась к бумаге только для того, чтобы снова подняться, оставляя единственную точку на разлинованной бумаге. Это повторялось взад и вперед, линии накладывались друг на друга, создавая эскиз, который все еще заставлял по-настоящему восхищаться навыками парня.
Если Синь правильно помнил, то этот талантливый мальчишка специализировался в искусстве. Он не помнит точно, в каком именно, но в любом случае было видно большой опыт, это точно.
Тогда разум немного отступает, медленно пытаясь вспомнить имя. Он определенно знает его. Оба раньше работали вместе и с незапамятных времен сидят рядом друг с другом на большинстве занятий.
Цаи издает гул, а в его голове крутятся всякие разные мешающие мысли, пока он продолжает пытаться вспомнить это.
Правильно!
Шуайбо.
Шуайбо – Это его имя.
"—Что ж, оно ему подходит.." — так думает Цзинь Синь.
Парень думает о множестве вещей. Обычно они рождаются, распадаются и делятся у него в голове, постоянно занимая ее – разве это не нормально?
Нравится.. Это ведь не должно казаться странным, верно?
Синь коротко вздыхает и закрывает уставшие глаза, чтобы ещё сильнее не разболелась голова.
Несмотря на все, о чем он думает, во всем, в чем он не уверен и во что ему трудно поверить, он уверен в одном.
Этот Шуайбо действительно
симпатичный.
***
В следующий раз Цзинь Синь вспоминает о нем на уроке рисования. Они по-прежнему сидят рядом. Это у обоих вошло в привычку, несмотря на то, что они не приходились даже друзьями.
На этом уроке они рисуют, и Цаи абсолютно честен. Он никогда не был хорош в этом, в искусстве в целом. Живопись, рисунок, наброски — это все никогда не было сильной стороной юноши. Зато он довольно хорош в фотографиях, и в этом его заслуга.
Но вот чем он действительно преуспевает, так это в писательстве. Прописывать каждое чувство и трепет персонажа — доставляет ему удовольствие. И он правда гордится этим и носит этот талант под своим сердцем.
Цзинь Синь недовольно ерзает на жестком стуле, держа кисть в пальцах. Совсем не двигаясь, он подносит предмет к своим губам, совершенно не зная, что рисовать. Сегодня свободный день. Что бы ты ни захотел нарисовать, дерзай.
И вот тут Цзинь окончательно застревает. Он совсем не уверен, что рисовать. Ни один грифель карандаша не коснулся холста и его кисть все еще была сухой. Парень точно знал, что красками или водой в ближайшее время пользоваться точно не будет. Замешательство.. Как же он ненавидел уроки рисования – без обид.
Его глаза медленно отводятся в сторону, чтобы взглянуть на холст Шуайбо, и, черт возьми..
Можно с уверенностью сказать, что его картина выглядела безумно красиво и живо. Цаи удивительно заморгал при виде того, как завораживающе тот водил кистью по холсту, стараясь не выходить за рамки эскиза и не испортить все.
Его карие глаза сосредоточены на рисовании, он прикусывает губу изнутри. Парень попросту не может удержаться от смеха из-за того, насколько же серьезным он выглядит.
Но, конечно.. Цзинь Синь находит это
милым.
Затем он отводит взгляд от картины и слегка наклоняет голову набок, пока молча анализирует ее.
На картине изображена тряпичная кукла в виде кота. Это тоже мило. В некотором смысле картина Шуайбо даже была похожа на самого него.
Это было очень детализировано. Если присмотреться повнимательнее, видны небольшие штрихи меха, и время от времени можно заметить небольшие выпуклости краски. Создается впечатление, что кошка смотрит прямо на тебя, хотя она и не живая.
Шуайбо искусен. Цзинь Синь всегда это знал.
—Слушай. Мне нравится твоя живопись. - Цзинь заговаривает, убирая все ещё сухую кисть от губ, чтобы заговорить. Неожиданный комплимент заставил Бо едва вздрогнуть, а его уши — слегка покраснеть.
Хватка Шуайбо на кисти неизбежно становится крепче, когда он медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на парня. На его лице чуть видно замешательство.
—Правда? Спасибо.. - Чжан улыбается, на вид немного застенчиво. И тот вновь находит это милым.
—Не беспокойся. Ты Шуайбо, верно? - Синь вопросительно глянет, прося подтверждения.
Шуайбо кивает: — Да. Ты Цзинь Синь..? - говорит он немного устало, на случай, если вдруг ошибается.
Когда Цзинь кивает в ответ, улыбка на лице Бо становится чуть шире.
—Слава богу. Мне показалось, что я мысленно назвал тебя не тем именем. - он слегка смеется, макает кисть в воду и остукиваеьт ее о стеклянный стакан, прежде чем вынуть и вытереть о тряпку, а затем высушить.
—Нет, все хорошо, не волнуйся! - и Цзинь Синь посмеивается, незначительно прикрывая улыбку рукой. —Кстати, ты действительно хороший художник. Твоя работа безумно искусна.. - он вновь делает комплимент, молча наблюдая, как уши Бо приобретают более яркий оттенок красно-розового.
—Снова спасибо. Я очень ценю это. - он искренне говорит, прежде чем взгляд переходит на холст второго парня. Шуайбо прищуривается, прежде чем посмотреть на Синя, —Ты ничего не нарисовал? - чуть смеясь.
Цзинь Синь чуть стыдливо вздыхает, также шутливо кивая: —В свою защиту могу сказать, что я не умею даже хорошо закрашивать машинки в детских разукрашках.
Шуайбо сдерживает смех, не желая показаться неуважительным.
—Я вижу, что ты пытаешься не смеяться.
Это точно стало последним ударом по Чжану, и он разразился небольшим приступом смеха. Его голова была слегка откинута назад, волосы почти касались плеча. Юноша краснеет, пытаясь прикрыть рот рукой, а его глаза были плотно закрыты.
—Мне жаль! Мне жаль! - он убирает руку ото рта и пытается помахать ею крест-накрест.
—Ты такой злой. - шутит Цзинь Синь
Шуайбо не отвечает. Вместо этого он делает долгий и глубокий вдох, его холодное дыхание касается чужой кожи.
—Хорошо–хорошо. Теперь я точно в порядке. - он застенчиво улыбается Синю, который в ответ лишь поднимает бровь.
—Эх.. А я то подумал, что мы могли бы стать друзьями. - шутливо говорит Цаи, в результате чего второй снова хихикает.
—Я обещаю, что я не такой подлый! И мы все еще можем быть друзьями. Давай обменяемся номерами телефонов и как-нибудь обязательно пообедаем вместе! Как тебе? - предлагает Шуайбо, посылая в его сторону дружелюбную улыбку.
Цзинь Синь сразу же сдаётся и достает свой телефон из кармана и открывает приложение контактов для Шуайбо, чтобы добавить номер нового друга: —"Вот". Парень улыбается, передавая Бо свой телефон, и их руки слегка соприкасаются, когда тот берет его.
—Спасибо! - Шуайбо щебечет, его пальцы слегка постукивают по экрану, изо всех сил стараясь быстро и точно набрать текст.
Примерно через минуту Чжан возвращает владельцу его телефон. Они вновь обмениваются взглядами, и затем Синь смотрит на контакт, оставленный Шуайбо.
Это было что-то вроде: "Шуайбо! ♡"
Сердечко рядом с именем контакта заставило Цзинь Синя улыбнуться еще шире. Почему все в нем было таким милым?
—Спасибо, я обязательно напишу тебе как-нибудь в ближайшее время, - говорит он, убирая телефон обратно в карман с оборками.
—Отлично! Звучит как план наконец обзавестись лучшим другом. - Шуайбо напевает,ухмыляясь и возвращается к своей картине. Одна его рука покоится на стуле, в то время как другая наклоняется, чтобы взять брошенную кисть.
Цаи отчётливо видит, как сближается с ним. Наверное это очень хорошо, ибо почему он так взволнован?
***
Эти двое решили пообедать вместе через пару дней бесед по смс и в классе.
Шуайбо в это время ждал, когда Синь вернется с заказанными напитками. Они договорились пойти в местное кафе в их районе.
Вот Бо сидит в деревянном кресле перед большим окном, через которое льется яркие солнечные лучи, освещая мебель и попадая прямо в глаза, что приходиться щуриться. Зелёные деревья и люди, вечно спешащие куда-то. Этот чудный вид дополняет небольшой сад перед кафе. А если вглядываться ещё дальше, то можно увидеть оживленный проспект с фонтанами, на дне которых монеты, и различными магазинами, лавками, забегаловками.
Он проводит пальцами по волосам, слегка поправляя их — весьма приятное чувство, когда знаешь, что твоя прическа выглядит безупречно. Время от времени в кафе залетал холодный ветер, но от солнца, льющегося из окон, становилось теплее.
Когда он услышал приближающиеся шаги, он отвел взгляд от окна и посмотрел на звук, который с каждой секундой становился все громче.
Там он увидел друга с двумя стаканами в каждой руке, что обернуты салфетками. Цзинь Синь осторожно поставил напитки на деревянный стол, прежде чем опуститься в кресло напротив.
—Один латте со льдом для мастера Чжан. - Цаи присвистывает, ухмыляясь.
—Что ж, спасибо вам, добрый сэр!- Шуайбо подыгрывает, протыкая деревянную соломинку через пластиковую крышку и делая глоток холодного кофе.
—Итак, - начинает Цзинь Синь, глаза Шуайбо поднимаются на него, когда тот бессознательно начинает грызть соломинку, — Откуда ты? - срашивает он, пытаясь завязать разговор.
—Ммм, Шанхай, Китай. А ты? - Бо пожимает плечами, по-видимому, не заинтересованный выбором темы (справедливо, и Цзинь с этим согласен).
Глаза парня расширяются при ответе друга.
—Ты из Шанхая? - он спрашивает снова, чтобы удостовериться. Бо осторожно кивает.., —Да ни за что! Я тоже!
При этих словах глаза Шуайбо загораются за компанию тому.
—Правда?! Это потрясающе! Я как раз очень хотел завести новых друзей из моего города. Мои друзья, которые у меня сейчас есть, они просто.. Я не хочу говорить о них. - он содрогается при мысли о своих товарищах.
—Насколько плохими они могут быть? - Цзинь Синь усмехается, — Не хочешь назвать несколько имен? Может я с ними знаком. - парень делает еще один глоток из своего бокала.
Шуайбо как всегла драматично вздыхает, прежде чем ответить, —Ох, они так плохи, да, правда дикие! Рики и Цзинсян. Когда эти двое вместе, что ни действие, то заноза в заднице!
—Рики и Цзинсян? Разве эти двое не самая несносная пара на свете? - Цай поднимает бровь, ставя свой кофе обратно на деревянный стол.
—Да! Боже, я ненавижу этих двоих. - энергично кивает, —Ну, нет, я конечно люблю их! Круто, что они наконец-то вместе, но они серьезно не могут оторваться друг от друга ни на секунду, это чертовски раздражает! - он разглагольствует перед перед другом, отчаявшись падая головой на стол.
—Это было бы раздражающе. Я видел их в коридорах, и черт возьми.. Им вообще все равно на других, да? - Цзинь Синь присоединяется к поддразниванию этой назойливой парочки.
—Да, им действительно плевать. Я никогда не смогу отдохнуть от них.. - Шуайбо хмурится, и он вот-вот ударится головой о стол с новой силой.
—Ну, ну. Я уверен, с тобой все будет в порядке. - он нежно гладит Шуайбо по голове. Его мягкие волосы слегка взъерошились из-за этого успокаивающего жеста.
—Я очень надеюсь на это. И я рад, что узнаю тебя получше. Приятно иметь еще несколько друзей из моего города. - его голос полон искренности. Улыбки, которые он посылает другу, заставляют второго улыбнуться в ответ.
—Это мило. Я могу познакомить тебя с некоторыми из моих друзей. Они – в какой-то степени хорошие. Я думаю они будут счастливы познакомиться с тобой. - предлагает Цай, обхватывая рукой чашку с кофе и поднося ее ко рту, чтобы сделать еще один глоток.
Шуайбо некоторое время молчит, обдумывая предложение, его глаза блуждают по полу. А что.. Неплохая идея.
—Да, конечно. Думаю, я не против! - он соглашается, поворачивая голову к другу, когда его глаза останавливаются на чужих.
Цзинь Синь засиял после этих слов, словно внутри него зажегся огонь и взорвалось пару сотен фейерверков.
—Отлично! Может быть, ты также сможешь представить нам Рики и Цзинсяна?
—Я не очень уверен в успехе этой идеи.. Не хочу, чтобы кто-то еще страдал из-за их ликих выходок. - Бо шутя делает неуверенное лицо, берет свой бокал и крутит его в руках.
Цзинь Синь смеется, находя забавными подшучивания Шуайбо над своими друзьями (которые, к слову, понятия не имеют об этом)
—Ну, зато тебе не придется страдать в одиночку - на его лице тут же появляется выражение ‘подумай об этом’.
—Тогда, я думаю, ты прав... - Бо подносит крышку стакана к губам, его брови хмурятся. Он бормочет достаточно громко, чтобы его друг услышал.
—Ну что же ты, давай! По моему, это весьма забавная идея! - Синь подбадривает друга, буквально игнорируя тот факт, что они знакомы всего неделю.
—Наверное, да... Ладно, я сдаюсь, Цаи Цзинь Синь! Но тебе лучше не бросать меня, когда Рики и Цзинсян будут смотреть друг другу в лицо. - Шуайбо угрожает, обвиняюще указывая на него пальцем.
—Не волнуйся, не волнуйся. Я не буду. Я прикрою тебя. - Цзинь Синь усмехнулся замечанию Бобо. Его рука слабо сжимается в кулак, чтобы стукнуться кулаком с Шуайбо, но он только неясно смотрит на поднятый кулак друга, заставляя того медленно убрать руку в смущении.
На лице Шуайбо снова растягивается улыбка, и он подталкивает друга локтем через стол.
—Я шучу! - его рука опустилась и легла поверх руки Синя, чтобы показать, что он не хотел оставлять его в расстроенном состоянии.
Тот в шутку закатил глаза, продолжая пить кофе, а Бо скопировал его в ответ.
Долгое послевкусие горечи от кофе некоторое время не сходило с языка Цзинь Синя. Обычно ему это ужасно не нравилось, но на этот раз он воспримет это как напоминание о том времени, когда они официально стали друзьями.
***
С той их посиделовки прошло много времени. Дни равнялись кроткому порыву ветра. Каждый раз, когда тикали часы, незаметно проходил ещё один день.
Цзинь Синь сидел в своей тихой комнате, погруженный во тьму, поскольку жалюзи были закрыты, а свет выключен. Единственным источником света был лунный, пробивавшийся сквозь небольшие щели.
Он глубоко вздохнул, а по его телу пробежала волна прохладного воздуха. Когда он позволил себе успокоиться от гложущего беспокойства. Он не уверен, почему он так себя чувствует. Почему он нервничает? Почему ему хотелось что-то разбить и плакать одновременно?
Его рука еще больше смяла ткань под ним. Бело-голубые простыни медленно превращались во что-то, что Синь больше не смог узнать.
В последнее время в его голове что-то происходило, беспокоило и лишь угнетало. Это чем-то было похоже на спонтанную игру в волейбол, и его мыслями были волейбольные мячи. Когда тебя передают по кругу без всяких предосторожностей, когда тебя бьют и все же спасают, это никого не волнует, пока это не коснется тебя.
Это действительно то, что чувствует Цзинь Синь. Он отогнал эти мысли, заставив их быть в другом подальше от его спокойствия и сосредоточености. Хотя, случайным пятничным вечером это "пугающе-волейбольное" вернулось к нему в голову на полной скорости.
Это вызвало у юноши ужасный стресс.
Это заставило его больше ничего не хотеть.
Он хотел сдаться.
И при этом, он был не уверен, что именно било его так сильно.
Но все, что он знает, это то, что мысли, которые беззаботно жили в его голове, были о
Чжан Шуайбо. Только в этом не было никаких сомнений.
В последнее время он поймал себя на том, что много думает об этом парне... С тех пор, как они познакомились, что-то зажглось внутри Цзинь Синя. Оно было похоже на голубое пламя, которое тот хотел кристаллизовать, чтобы сохранять вечно, не теряя своей красоты и искусности.
Звучит слащаво. Цаи соглашается, но что в этом плохого? Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени быть эгоистом.
Но было ли неправильно, что он хотел удержать Шуайбо? Неправильно ли, что он хочет удержать его рядом с собой? Неужели это так неправильно, что он хочет принадлежать лишь ему?
Рука царапала простыни. Бело-голубые простыни будто плакали от истощения. Затем он силой отпустил их, но те всё ещё плакали. Его рука протянулась за спину, чтобы схватить случайную подушку, которая была холодной и вызвала легкую дрожь у него по руке.
Цзинь Синь поднес подушку к груди, обхватил ее руками и крепко прижал к себе, согревая. Это придавало ему ощущение комфорта в этой оцепенелой, пустой и тихо-беспокойной комнате. Это было то, что он однажды сделал с Шуайбо. И он хотел бы повторить это.
И, может быть, у них будет шанс стать больше, чем друзьями.
Нет.
Мысль об этом пугает Синя. Он словно окаменел. При мысли об этом движения парня замирают, но он все еще трясущейся рукой гладит подушку, как будто пытается кого-то утешить. Или, может быть, он просто хочет, чтобы кто-нибудь его утешил.
Если кто-нибудь спросит его, почему мысль о том, что они могли бы быть больше, чем друзьями, пугает юношу до смерти, он бы с уверенностью ответил ‘отказ’.
На самом деле это было гораздо больше.
Это был не просто страх быть отвергнутым. Это такое означало, что Цзинь Синь был напуган.
"Но чего здесь было бояться?
—Как все могло бы обернуться."
Будет ли их любовь такой же? Сохранятся ли с возрастом те мелкие привычки и особенности, что они заметили при первой встрече? Будут ли они держаться за руки в качестве своего последнего желания?
Оно душило. То, о чем он боялся задумываться, но эти мысли ни на минуту не покидали его голову. Как бы сильно он ни пытался отвлечься от этого, оно всегда находило способ пробраться внутрь. Похоже на вирус, вызывающий тошноту, но не смертельную.
Он также был в ужасе от того, что принял себя таким, какой он есть. Он научился принимать себя. Он вырос, чтобы показать, кто он есть, и ему ни капельки не было до этого дела. И все же были моменты, подобные этому, от которых ему хотелось свернуться в клубок и умереть.
Сейчас Цзинь Синь взрослый юноша, ему около двадцати лет. И он таскает тот ярлык, кем он является, тот кого совсем не привлекал противоположный пол. А на ярлыке повсюду брызги краски.
Но восемь лет назад, когда ему было двенадцать, он решил пришить противоположный ярлык и заставил себя оставить его там. Стежки за стежками, независимо от того, сколько раз у него из-за этого возникали кризисы, он называл себя "правильным", потому что именно это он хотел скрыть.
В тот переломный день, когда он понял, что не такой, как хотели бы другие, мир остановился. Синь чувствовал радость, но в то же время страх и замешательство. Он чувствовал отрицание.
В то время он считал, что с ним что-то не так. Размышлял над этим ужасно часто, думая, что его разум издевается над ним и что однажды он снова станет нормальным.
Если бы только прошлые люди знали, что влюбляться в таких же как и ты людей - это тоже нормально.
Он заставлял себя притворяться, ‘экспериментировать’ и ‘веселиться’, но каждая секунда бодрствования, которая занимала его время, лишь надавливала и вновь заставляла чувствовать его растерянным. Неправильным и неверным.
Это продолжалось несколько лет, пока он не нашел нужных людей, с которыми можно общаться без рамок "правильного и неправильного", пока не обрел подходящее окружение и не позволил своему внутреннему "я" по-настоящему расцвести.
“Я гей?” — Это было то, что он впервые сказал, когда ему было двенадцать. Путаница и неуверенность, сквозившие в словах в виде заметного вопросительного знака.
“Я гей.” — Он сказал это с улыбкой, когда ему было семнадцать. Тон и мысли постепенно изменились. И тепеоь Цзинь Синь навсегда сохранит этот путь принятия в своем сердце.
Он захотел показать своё окончательное принятие, написав какое-то стихотворение. Возможно, это было что-то вроде письма, но это точно было предназначено для его молодого "я". Стихотворение письмо, чтобы сказать себе, что он научился принимать себя таким, какой он есть, и что наконец то все в порядке.
И благодаря этому Цзинь Синь нашел свою любовь к писательству. Понял, что может выражать себя настоящего несколькими способами. Он находил в этом удовольствие; для Синя писательство было способом справиться с трудностями.
Юноша научился принимать многие вещи, и даже те, что сложнее других, но в ту ночь... Он все же должен был принять тот факт, что ему нравился Шуайбо.
Пока не стало слишком поздно.
***
Шуайбо тяжко вздохнул, поднеся одну руку к подбородку, а другой, одновременно скучающе, играя с карандашом. Это был один из немногих уроков, которые парню не пришлось делить с Цзинь Синем. Поэтому, единственными друзьями, которые были здесь, это Рики и Цзинсян... А с ними разговаривать точно не хотелось.
В этом классе у него был еще один друг, который сидел рядом с ним. Но он, к сожалению, спал, положив на голову какой-то учебник в попытке спрятаться. Конечно же, это не сработало, но преподавателю было всё равно.
Этот урок был до безумия скучным. Бо нужно срочно разбавить обстановку, а иначе — сам уснёт.
Он был полон решимости разбудить друга. Подтолкнув того локтем в плечо, тот слегка качнулся и вздохнул, ничего более. Чёртовка Ким Тэрэ.
Снова вздохнув, он положил руки на плечи друга, подождал несколько секунд, прежде чем сильно встряхнуть. Парень тут же вскочил и начал отчаянно отмахиваться от рук Шуайбо.
Парень робко улыбнулся ему, ну уж очень довольный своей выполненной целью.
—Доброе утро, соня! - подпевая как никогда самым снисходительным тоном.
—О господи, отвали.., - бормоча себе под нос говорил сонный юноша. Его руки, которые когда-то были сладко скрещены на груди, поднялись к опухшему лицу, чтобы потереть глаза и наконец проснуться: —Ты, честно говоря, хуже всех, Бо.
Шуайбо театрально ахнул, и выдал своё коронное: —После всего, что я для тебя сделал? Я не могу поверить своим ушам, Тэрэ! - ещё громче заливаясь смехом.
— Да, да, да. Ладно, просто замолчи. Ты только что испортил прекрасный сон красавчика.., - сказал Тэрэ, и затем наконец убрал книгу, которая прятала его сонливость от учителя.
—Красавчик спит? В классе? Подожди... Но я не вижу здесь никаких красавчиков.? - преподняв брови пошутил Бо, в результате чего его плечо потерпело сильный удар.
—Иди ты. Да, я красивый. Разве это не у меня есть парень? - напомнил он, шевеля уголками губ. Самодовольство появилось на его лице, когда он увидел, как улыбка друга погасла.
—Ох, захлопнись. Ты такой злой. - Шуайбо надулся, когда второй рассмеялся над выражением чужого лица. Рука Кима потянулась к Бо, чтобы взъерошить его волосы, но тот только продолжал дуться.
—Прости меня! - вытянул парень, когда его руки обвились вокруг Шуайбо. Чжан с упрёком усмехнулся, но всё же обнял в ответ этого глупого Ким Тэрэ..
После того, что казалось вечностью, комнату наполнил низкий звон — урок закончился. Шуайбо мгновенно вскочил, чуть не отбросив друга, которого силой стряхнули с плеча Бо. Он послал Тэрэ сочувственную улыбку и мигом вылетел из класса.
Как только Бо вышел наружу, на его лице расцвела яркая улыбка, когда он увидел Цзинь Синя, что уже ждал его в коридоре.
Шуайбо прямо-таки влетел в друга и затем крепко обнял его. Отходя друг от друга ладони соприкоснулись, вызывая игру в неловкие переглядки.
—Долго ждал? - замученно спросил Бо, по пути в кофейню.
—Совсем нет. Мой урок закончился лишь чуточку раньше, так что даже не волнуйся, Бобо. - ответил Синь, слегка похлопывая собеседника по спине. —Займи для нас столик. Я всё принесу, - уже направляясь к бариста, вымолвил он.
Тот же миг, и взгляд Бо падает прямо на свободный столик, бинго! Парень ставит свой портфель и сам садится за стол, ожидая голодного приятеля.
В одном из личных профилей друзей, он натыкается на пост Тэрэ. Это очередная глупая фотография с его парнем — Пак Ханбином. И кажется с кем то ещё.. Рики и Ма Цзиньсян. С подписью "двойное свидание". Шуайбо посмеивается над фотографией, особенно над задним планом. Видимо, Тэрэ запечатлил этот момент без ведома остальных ребят, и на фото прекрасно видно, как Ханбин и Рики дерутся за стакан газировки.
В этом не было ничего нового.
Прошло только несколько минут, и Бо наконец заметил Синя с пакетом и чашками кофе в руках, что направляется к столику.
Он подает парню теплый кофе, их руки вновь соприкасаются — это не было чем то смущаютщим или необыденным, скорее родной и незаменимой привычкой. Шуайбо любил их общие привычки.
Но он до жути боялся, что это когда-нибудь изменится. В конце концов, влюбиться в кого-нибудь — неизбежно и слишком неожиданно. Единственное, что он мог делать, это притворяться. Абсолютно всегда, абсолютно везде скрывать настоящее, лишь бы не разрушить тонкую нить обыденности.
Его взгляд метается то к Цзинь Синю, который расставляет тёплую выпечку для них обоих, то к своим холодным рукам, которые от безысходности растирали косточки о друг друга. Бо мечтает избавиться от этого тяжелого чувства в груди, но он боится до дрожи в коленях, что если попытается, то рухнет всё. Рухнут общие привычки, родная улыбка Синя, кофе после учёбы, уютные прогулки, шепот на совмещённых уроках и цветы, подаренные им, что стоят у Бо дома. Вместо попытки к нему добавятся шипы от этих цветов, это подкрепит его неуверенность.
Но он больше не хочет прятаться. Его тошнит от пристальных взглядов и от того, что не может не смотреть. От сердечных слов, которые из его уст звучат мягче, а его сердце, научившееся слушать так внимательно, учащается и время от времени замирает. С каждым днем его чувства становятся сильнее, и Шуайбо хочет, чтобы они прекратились.
Ему
нравится Цзинь Синь. Шуайбо всегда принимал этот факт.
Но он никогда ничего с этим не сделает.
Пока не стало слишком поздно.
***
Впервые Цзинь написал о Чжане на уроке английского. Учитель сказал им написать стихотворение о ком-то, кто дорог их сердцу.
И Цзинь Синь выбрал Шуайбо.
Его ручка зависла над чистым листом бумаги. На нем не было ничего, кроме даты и клеточек. Ни имени, ни заголовка.
Юноша вздохнул. Он застрял.
У него был миллион мыслей, но у него не было ни слова. Это не выразить простыми словами.
Цзинь оглянулся по сторонам. Его взгляд остановился на хихикающих Тэрэ, Цзиньсяне и Шуайбо. И снова он. Снова его взгляд остановился на парне, чей смех был прекрасен, чей смех нельзя было просто перестать слушать. Взгляд побежал по его улыбке, его глазам, длинным ресницам, розовым губам и всему лицу, просто на Шуайбо в целом.
Парень оторвал взгляд от своей музы, вновь сосредоточившись на пока пустом листке бумаги. Теперь он знает, что собирается написать.
Он прижимал ручку к бумаге, сочиняя что душе угодно. Стихотворение вышел коротким, но Синю оно понравилось..
"Солнце смотрит в чуждые глаза,
Но улыбка твоя сияет мне в сердце.
Солнце вдруг отвернется, грозя,
Но любить, не для солнца,
Большое и трудное дельце.
Ты всегда даришь мне тепло
И уют, и улыбку до боли приятной,
Что хочется плакать, но не оттого,
Ревнует ли солнце?
Скажи мне, мой пряный."
Это то, что записывает парень. Он не уверен, хорошо ли это отражает его мысли, но он доволен написанным. Это именно то что он думает о Шуайбо. И это то, что он чувствует.
Синь повернул голову, чтобы снова посмотреть на юношу. На этот раз он снова широко улыбался, во время того, как они с Кимом щекотали своего дурака Цзинсяна.
Он улыбается сам, видя его улыбку. И он точно не планирует предпринимать никаких шагов, находясь довольным тем, на каком уровне находится их дружба. Он не хочет, чтобы с лица Бо сползла эта счастливая улыбка.
***
Впервые Шуайбо нарисовал Цзиня на уроке рисования. Сначала он тоже не знал, что рисовать. Но потом он позволил своему разуму погрузиться в воспоминания, как в источник вдохновения.
Он вспоминает, сидя перед обыденным холстом, рядом с человеком, по которому тоскует.
Цаи Цзинь Синь. И в том же классе, где началась история их дружбы.
Шуайбо берет кисть, отряхивает ее, прежде чем окунуть в воду, и проводит ею по поверхности, осторожно, чтобы не позволить холсту размокнуть. Затем он обмакивает кисть в ячейку с краской, крутит ворсом, тщательно пропитывая цветом и опускает на холст, проводя кистью аккуратные линии, что заполняет пустой белый холст.
Раньше Бо никогда не волновался эхо покрасе, о набросках. Обычно он был более сосредоточен и подготовлен, но в этот раз он должно чувствовал, что картина вырисовывается сама.
Юноша позволил своей руке свободно размахивать кистью по холсту, добавляя различные цвета, что только дополняли неполные детали.. Это оказалось намного веселее, чем обычно.
Это новое чувство?
Если это так, то Шуайбо нравится это. Если нет, то юноша спросит себя, сколько времени он не испытывал это чувство.
Чувства выливаются в краски. Белого, чистого холста больше нет.
Бо снял кисть с холста и опустил ее в грязную воду, сияя, смотря на свою работу. Он стряхнул излишки краски, после высушив ворс кисти старой тряпкой. Законченная работа выглядела прекрасно, это определённо вызывало ещё более широкую улыбку. Обычно, его работы нравятся парню не сразу, но эта стала исключением.
Возможно, потому что его чувства разбросаны по всей картине.
Бо поворачивает голову в сторону, чтобы посмотреть на Цзинь Синя. То, что он видит, соответствует его ожиданиям. Парень, слегка нахмурившись и сдвинув брови, прищурился на свое полотно, на котором было всего пять мазков, пытаясь разглядеть хоть какой-то в этом потенциал.
Шуайбо тихо посмеялся над ним, прежде чем снова переключить внимание на свой холст. Вот почему урок рисования — одно из его любимых занятий.
И если когда-нибудь выпадет шанс, они могут чем-то стать большим, чем друзьями. Даже если Шуайбо сомневается, не помешает немного надеяться.
***
Цзинь Синь никогда бы не подумал, что всего пять слов могут заставить его задуматься о своем будущем. Обо всем, что он запланировал.
Он опустил голову и немощно вошёл в комнату с раскусанной нижней губой. Родители — виновники торжества, лишь в напутствие проводили его сочувственными взглядами.
Синь зашел в свою комнату и неохотно запер дверь, усталой лепёшкой плюхнувшись спиной на одеяло, смяв его, обезжизненными с виду, ладонями. Всё казалось тяжелее, чем обычно, намного неожиданнее и больнее, но парень не мог заставить себя просто принять это.
Это были всего четыре слова, но от них Цзинь Синю хотелось свернуться в клубок и плакать до тех пор, пока у него не начнут гореть глаза.
Скоро ему придется рассказать об этом остальным, возможно уже завтра. В конце концов, время поджимало и это не могло растягиваться до точки невозврата.
И все это только из-за пяти слов.
“—Цзинь Синь, мы переезжаем в Америку”. Так сказали ему родители.
***
Каждый шаг в класс казался ему гантелью, прикованной к лодыжкам. Синь не мог чувствовать себя более, чем ужасно. Его одноклассник тоже заметил, каким сейчас выглядит парень.
—У кого-то сегодня над головой туча. В чем дело? - кто-то легонько толкнул его локтем в ребра. Цзинь узнал этот голос. Все узнали.
Это был не кто иной, как Унги. Он не то что бы был ‘популярен’, просто хорошо известен благодаря своей общительности. Этот ученик дружил со всеми, так как был добрым и забавным по натуре своей.
Но также, Унги был терпеливым и понимающим, даже снисходительным. Это делало его еще более привлекательным для окружающих. Его не за что было ненавидеть и очень много причин, чтобы полюбить.
—Ничего. Я.. Ничего особенного. Не волнуйся. - парень натянуто улыбается Унги. Он едва может даже смотреть тому в глаза.
—Ты уверен? Знаешь, ты можешь поговорить со мной, я постараюсь помочь, - тепло предлагает юноша, замедляя шаг, чтобы соответствовать темпу Синя.
Тот пожимает плечами. Ему не повредит сбросить немного веса с плечь, что навалился на него так резко, —Наверное.. Я просто... напуган?
Прежде чем сбитый с толку Унги успевает сказать что-либо, Цзинь Синь продолжает, —Мне правда страшно. Я скоро уезжаю за границу и не знаю, как рассказать об этом своим друзьям., - смотря в пол, как стыдливый щенок, и покусывая губу молвит, —Я боюсь перемен.
—Ох, это совершенно нормально. Я рад, что ты смог рассказать об этом хотя бы мне. Это не всегда так просто., - он мягко улыбается в лицо Синю, что только больше вызывает доверие, —А что касается самого переезда, ты уже ничего не можешь с этим поделать?
Цзинь Синь тяжело сглатывает, ничего не говоря, но слегка кивая, и этого хватает, чтобы понять ответ.
—Мне жаль. - это все слова, что смог найти Унги. И от этого Синю хочется плакать, —Но это не помешает тебе создавать новые счастливые воспоминания, не так ли? Конечно!! Ты собираешься покинуть место, где вырос, и все такое, но зачем переставать быть самим собой и жертвовать самым дорогим?
Синь делает озадаченное лицо, останавливаясь на полпути, чтобы намёком подмигнуть Унги, отчего тот забавно хихикает, машет головой и руками.
—Подожди.. Ты серьезно собираешься позволить переезду разрушить дружбу? Эй, не унывай! Вы же всё ещё можете связаться друг с другом, например звонками или сообщениями. Конечно, я понимаю, сначала это может быть трудно, но через некоторое время вам придётся, ребята, привыкнуть. - парень старается подбодрить друга, параллельно торопя его на урок.
Унги снова был прав, он не ошибается в советах и Цзинь Синь благодарен ему за это. И теперь ситуация кажется немного лучше.
***
Слова звучали пугающе, с таким тревожныйм тоном, но обычно, им никогда не удавалось напугать Чжана.
Но не сегодня. И в этот день подтвердилась единственная тому причина. Четырех слов было достаточно, чтобы заставить Шуайбо вздрогнуть.
Парень последовал за Цзинь Синем в его комнату. Синь пригласил того на вечеринку с ночевкой. Сначала он был взволнован, но вскоре, почувствовав атмосферу, волнение упало. Но вместо этого, начала возрастать тревожность, как только Синь заговорил с ним.
—Мне нужно сказать тебе. - от четырех слов у Бо по спине пробежал целый табун мурашек.
Цзинь Синь сел на свою кровать и похлопал ладонью по месту рядом с собой, чтобы его друг присел рядом.
Тот нехотя уселся на холодную простынь, пальцы начали нервно перебирать друг друга, а живот скрутило. Он испугался причины, о которой хотел поговорить его Синь.
Парень посмотрел на него, в его глазах, как в стихах, была кротко и ясно написана печаль. Шуайбо уставился в ответ, на его лице, как на холсте, было нарисовано замешательство.
—Мне жаль. - говорит юноша, что еще больше запутывает второго парня, —Я уезжаю за границу.
И тогда, всё стало ясно. Это не то о чём он думал. Это то, о чём он даже никогда не задумывался. Неуверенность, как реагировать, охватила его полностью.
Счастье? Радость? Грусть? Гнев? Отчаяние? Печаль? Были ли стерты его чувства? Может ли он что-нибудь сказать?
Хоть что-то выдавить?
Он тихо сглотнул, затем сделав глубокий вдох, прежде чем, как шёпотом промурчать дрожащим голосом, —Когда... Когда ты уезжаешь?
Бо постепенно начинает понимать. Начинает чувствовать, как в глазах наворачиваются слезы. И он задаётся вопросом. Как можно привязаться к кому-то за такой короткий промежуток времени и зачем он позволил себе сделать это?
Было ли это из-за его чувств к Цзинь Синю?
Это был вопрос, на который Чжан не хотел отвечать.
Большой палец Цзиня скользнул по красным костяшкам на кистях юноши, —Через несколько недель. Прости меня, Шуайбо.
—Я не думаю, что тебе нужно извиняться. Это же не твоя вина.. - губы предательски задрожали.
—Я знаю. - выдохнув сказал он, —Я уже рассказал остальным сегодня. Тебя там не было, поэтому я решил рассказать сейчас.. Ты все еще останешься на ночь? - вымолвил парень, смотря в глаза человека напротив. Они были полны слез, что вот-вот прольются.
—Да. Конечно. - кивая. Тёплая ладонь Синя отстала от простыни, чтобы погладить Шуайбо по красной, слёзной щеке. Ответом на это Бо заключил парня в объятия, будь то в крепчайшие цепи, положив голову тому на плечо.
Цзинь Синь застыл от неожиданности, прежде чем слегка покачать головой и вернуться в реальность. Он устало обнял того в ответ, обхватив спину руками и положив подбородок ему на толстовку.
Тихо. В комнате воцарилась тишина, и атмосфера стала холодной. Парень как будто попал в сцену какого-то триллера.
И тут раздались рыдания. Резкий душераздирающий рик — точно что-то тревожное, со звуком громко разбитого окна или маминой вазы. Со звуком чего-то сломавшегося, что уже не восстановить.
Это заполнило ту беззвучную пустоту в комнате, но, услышав такого Шуайбо, Синь почувствовал себя только хуже.
Слезы текли из чужих глаз, стекая по рубашке Синя. Солёные капли были похожи на слова. Они были написаны на рубашке юноши слезными буквами. Алфавит из слёз.
Ткань превратилась в стихотворение в на память.
Никто из них не следил за скоротечным временем. Бо поднялся с чужого плеча, взяв ладонями парня за плечи. На его лице были слегка розовые следы от слёз, Цзинь Синь мог бы написать письмо и множество стихотворений, ради того, чтобы описать каким же красивым, но чертовски уставшим выглядел Шуайбо.
—Пойдем спать. У нас был долгий день. - Синь мягко улыбнулся юноше, заправляя ему за ухо волосы, что намокли от слёзных стихов. Шуайбо кивнул, поднимая руку, чтобы в последний раз вытереть лишние слезы.
Они забрались под тёплое одеяло, в такие же тёплые объятия. Это был первый раз, когда они лежали так, но им казалось, что это тоже было неким обыденным и по-прежнему родным. Синь крепко прижимал голову Чжана к собственной груди, поглаживая парня по спине свободной рукой. Цзинь Синь хотел бы, чтобы они могли просто лежать вот так чаще, но будет ли у них время ещё когда-нибудь?
Им просто придется подождать.
***
Прошло уже много времени. Каждая секунда, каждая минута, каждый час были письменными напоминаниями о том, что Цзинь скоро уедет. И Шуайбо ничего не мог с этим поделать, от этого на языке становилось горько.
Он вздыхал, наблюдая, как его друзья и Цзинь развлекались друг с другом. Достаточно того, что они раздражали и хвастались этим, но Шуайбо чувствовал ревность.
Он мечтал об этом. Разве нет?
Шуайбо часто наблюдает за тем, как Пак кормит Тэрэ с ложечки, что выглядит слащаво и тошнотворно, но это то, что неосознанно засело в его голову, став необходимостью. Он наблюдает за тем, как Рики с любовью поддразнивает Цзинсяна, а тот притворяется, что ненавидит это, хотя на самом деле ему это нравится. Это то, что Шуайбо хотел испытать.
Слишком погруженный в свои мысли, он не заметил присутствия сидящего рядом с ним человека.
Ему потребовалась несколько секунд, чтобы осознать то, что раньше он не хотел осознавать неделями. Прежде чем он резко вернулся в мир. К другу, который сидел рядом, кто-то пытался докричаться
—Цзинь! И ты здесь! - Шен ухмыляется, давая пять парню.
"Действительно.. Ещё здесь."
Улыбка Рики слегка дрогнула, —Эй, ты... ам.. скоро уезжаешь, не так ли? - вопрос снова потряс мир и создал разлом во вселенной Шуайбо.
—Да, через несколько дней., - унося за словами печальную улыбку, говорит парень.
Тишина. Остальные опустили головы, чтобы не пересекаться взглядами лишний раз.
—Эй! - выкрикрул Синь, не сильно громко, но этого явно хватило, чтобы снова привлечь всеобщее внимание, —Я же не умираю. Не нужно устраивать мне поминки. Я все еще буду с вами, просто немного иначе.. Через онлайн. - напомнил он с улыбкой надежды.
—Ты прав. Не забывай нас. - Ханбин стукнул кулачками друга.
—Да куда ж я вас забуду! Я никогда не смогу забыть такое уродливое лицо, как у тебя. - шутливо возразил Синь, на что Пак ущипнул его через стол в ответ.
Шуайбо наблюдал за происходящим с улыбкой. Такие моменты, как эти, не исчезнут в памяти, но на душе останется пустое место.
—Хорошо. У нас с Цзинсяном скоро еще один урок. Ещё увидимся, ребят! - Рики хватает свои и Цзинсяновы вещи, и тащит самого парня за собой в кабинет.
Цзинь Синь тихонько посмеивается, он вроде и хотел что-то сказать, но не находит должных слов. Ханбин и Тэрэ тоже встают, перебивая бегущие сломя голову мысли. Они лишь прощаются как все остальные, напоминая, что будут скучать и уходят.
Синь и Бо несколько секунд молчат, растерянно моргая, прежде чем обменяться взглядами друг с другом. Одна секунда неожиданного зрительного контакта, и они разражаются смехом.
—Эти парочки.., - сказал Шуайбо слегка насмехаясь над ними.
Дальше всё было размыто. Невозможность описать произошедшее? Они помнят, как смеялись, как обменивались шутками, дразнили своих друзей. Но в деталях?
Что произошло?
Что ж, был один момент, который остался закрепленным в их мыслях, как якорь.
Казалось, что это чувство ни на что не похоже, но когда они думают об этом. Все складывается воедино.
Шуайбо откинул голову на плечо друга, который тоже заливался смехом. Они весело проводили время, конечно, напоминание о том, что Цзинь Синь так скоро уедет, все еще не утихло, но это не помешало им смеяться.
После нескольких ударов по своим ногам Шуайбо выдохнул, приходя в себя. Он посмотрел на Синя, что пальцами протирал глаза. Он позволяет себе понаблюдать за парнем чуть больше, чем обычно, но получается совсем не чуть.Сейчас его мысли путались, слова срывались с кончика языка, и Шуайбо не понимал, что делает, пока не сказал.
—
Я люблю тебя. - но Синь не понял.
Он ответил дружелюбной взаимностью без всяких сомнений с милой улыбкой на лице. Бо не был уверен, должно ли это было ранить его сердце.
Я люблю тебя. Это были три слова, которые Цзинь Синь не смог понять. Но это были единственные слова, которые Шуайбо знал, как сказать.
***
Синь попросил Шуайбо провести с ним свободное время, в последний раз это было так просто сделать. Всего за день до его отлета.
Они пошли в кафе, где впервые решились узнать друг друга лучше. И всё было как обычно, только с лёгкой печалью. Бо сидел за тем же столом у того же окна, как и в первый раз. Вид за стеклом был идентичен, а магазины все еще были разбросаны по улице, когда цвели цветы, но ощущения стали другими. Синь уселся напротив, отдав Шуайбо его напиток.
Как бы сильно эти двое ни хотели, чтобы этот день запомнился счастливым, всё, что они делали или говорили, приводило к натянутости между ними.
—Я.. - начал Цзинь, привлекая внимание друга, —Мне жаль.
—Что?
Почему сожалеешь? - в недоумении наклоняя голову в бок.
Цзинь Синь покачал головой и вынул что-то из кармана. Это был сложенный комочек листка бумаги. Он протянул его парню, чувствуя, как в него закрадывается смущение.
—Я кое-что написал для тебя, - признался он, отчего глаза Бо расширились от удивления, а сердце затрепетало с новой силой.
—О.. Правда, спасибо. - разворачивая комочек, молвил тот.
Когда Синь заметил это, он немедленно отвел глаза от друга, слегка испуганный, но безумно заинтересованный его реакцией.
"Звезды называют твоё имя,
Они думают, что ты один из них.
Луна прижмёт тебя к себе родимо,
Лишь размышляя, мол солнца свет утих.
Тот лунный свет звезды—
Души твоей тёплой причина,
И солнца любовь к тебе жаркая
Уже будет неутолима.. "
Сердце Цзинь Синя ёкнуло, но он не хотел думать и признавать это, все ещё не знав, как правильно выразить всё, что он чувствует сейчас.
После нескольких минут молчания он нерешительно смотрит на Шуайбо. К своему удивлению, парень видит, как в чужих глазах наворачиваются слезы.
—Бо? Ты впорядке..? - осторожно спрашивает он. Тот, поворачивая голову, смотрит в глаза Синю, и судорожно кивает, вытирая слезы рукой.
—Да–да. Всё хорошо.. Это — просто безумно красиво, спасибо..,- искренне говорит Шуайбо, кусая щеки.
Цзинь утонул. Он выглядел чертовски мило, снова, как в первый день их знакомства. позволил своим мыслям немного отвлечься. Размышляя о вопросе, который Шуайбо задал ему в самом начале.
“
Почему сожалеешь?” Это был вопрос, на который Синь не знал, как ответить. Эти два слова вызывали смешанные чувства. Он никогда не знал, как правильно их использовать.
Было также единственное слово, которое Шуайбо ненавидел говорить, но сегодня тот день, когда он должен был это сделать.
Он шмыгнул носом, наблюдая, как Цзинь собирает последние вещи и разговаривает с родителями.
—Сегодня тот самый день.. Я вернусь ещё раньше, чем ты думаешь. Мы все еще можем переписываться.- попытки успокоить Бо в какой-то степени оборачиваются успехом.
—Правильно.. Счастливого полета, хорошо? Расскажи мне все об Америке. - Шуайбо исподтижка выдавил печальную улыбку.
Синь одарил того улыбкой в ответ и взъерошил волосы парнишки, —Так и сделаю. Я расскажу тебе абсолютно все новости..
—Хорошо. - Бо зажал Цзиня в самые крепкие объятья. Ощущение родного окутало с пят до макушке головы. Руки больно плелись по спине, а пальцы разгуливали по лопаткам. Но это их последние объятия на безумно долгий промежуток времени.
С другой стороны, сейчас точно его последний шанс рассказать Цзинь Синь о своих чувствах.
Шуайбо отпустил юношу, вытащив что-то из кармана, напомнив тому о вчерашних событиях. Затем он взял Синя за запястье и сунул ему открытку в ладонь.
На передней обложке открытки был нарисован глубокий неспокойный океан, а на обратной стороне - сияющие звезды-пылинки.
Это вызывало у Цаи чувство
дежавю.
Он развернул открытку своими пальцами. Бо смотрел с огромным предвкушением, чего вчера он не испытывал. Перед парнем показался словно настоящий пляж. Слева раскрывался восход яркого солнца из красок, а на другой - будто съедобный закат с еле заметной луной.
Это было прекрасно. Цзинь Синю очень понравилось.
Синь молчал в восхищении и это слегка напрягало второго юношу. Но заметив тревожный взгляд на себе, он попытался выдавить хоть что-то, хотя бы первое, что пришло в голову.
—Это чудесно, Шуайбо. Спасибо тебе большое... - и в его словах была искренность.
Улыбка Чжана стала шире, а по его телу разлилось облегчение. Ох, слава богу, он наконец то сделал это.
Родители Синя посигналили из машины, показывая, что время на исходе. Он оглянулся, а затем бросил быстрый взгляд на Шуайбо.
—Я..
—Не извиняйся. - Бо перебил его, уже зная, что он собирается сказать.
Парень неловко усмехнулся. Он не хотел, чтобы их история заканчивалось прямо здесь и сейчас.
—Спасибо, что был со мной, Бо..
—Конечно. Я рад, что мы стали друзьями. - но только Шуайбо хотел, чтобы между ними было что-то большее.
Ему не хватило смелости.
—Я тоже был очень рад. Но.. Прости, мне уже нужно уходить. - Цзинь Синь молвил уставше, с глубоким вздохом вместо точек, —Прощай. - он говорит в последний раз. Это было то единственное слово, которое Шуайбо ненавидел больше всего.
Чжан сглотнул тревогу, что шла по накатанной, и помахал рукой.
—Прощай. - он, к сожалению, все же прошептал слово, которое оставило горький привкус на языке.
***
Чжан Шуайбо держал стихотворение у ноющего сердца, когда шел к своему рабочему столу, который был закидан черновиками и набросками той самой идеальной открытки. Он все еще не мог уснуть. Ему нужно было как-то выразить свою тоску.
Цаи Цзинь Синь держал открытку в самолете, прижимая ее к себе. Это было особое напоминание, написанное в утопии его чувств.
Он сидел в своей комнате. Прошло уже достаточно времени, точнее, целая неделя. Скоро он отправится в свой новый колледж. Это не отменяет факта, что он безумно скучал по всем остальным. Руки прижаты к раскрытому блокноту, где на заполненных листах плачут корявые стихотворения и письма, написанные много лет назад.
В последнее время он много пишет, чаще и больше, чем обычно. Для него это был способ справиться со стрессом. Цзинь взял ручку и написал всё, что чувствовал, даже не задумываясь. Сейчас для него все было слишком запутанным. Слово за словом он откладывал ручку и читал то, что написал. Ему не понравилось, но было приятно выплеснуть этот ком наружу. В такие моменты его письма или стихи были основаны на том, что он чувствовал и о чем думал.
На этот раз этот текст был основан на картине Шуайбо. Открытка, которую он дал ему перед уходом.
Шуайбо сидел перед холстом в своей комнате. Было ещё светло, но казалось, что вокруг темно, как глубокой ночью. Живопись заставляет Шуайбо что-то чувствовать, и теперь он чувствует оцепенение.
Он поворачивает голову и бросает взгляд на свою кровать. Там он видит стихотворение, которое Синь подарил ему, когда они виделись в последний раз. Это вызвало у него былые воспоминания, которые глубоко ранили юношу, но он не хотел, избегать эти чувства.
Он взял в ладонь уже намокшую кисть, окунул ее в темно-синюю краску и начал растаскивать цвет по холсту, придавая общему виду тоскливую атмосферу.
Шуайбо продолжал рисовать. Проходили часы, и это хорошо отвлекало парня. Отвлекало настолько сильно, что он не чувствовал, как слезы текут по его лицу. Капли были замечены только тогда, когда они неприятно растеклись по его коже, заставив его вздрогнуть и сосредоточиться.
Юноша заморгал, а по его лицу потекло еще больше слез. Обычно он использует только краски, но кажется, на этот раз солёные слезы тоже будут жить в картине.
Кто же знал, что слезы сольются с картиной полуночного неба и станут самыми яркими звездами?
