«почему никто не сказал мне, что твои объятья бесплатны и чтобы любить кого-то не нужно учить всё это»
Дзёси Икита
в спальне такера лежали мандарины на тумбочке и мигал монитор старого, с треснутым экраном, ноутбука. кровать была аккуратно застелена, а сверху лежали пушистые одеяла (одно для того, чтобы переждать простуду и слишком холодные дни, второе — воздушное, третье обычное, с героями из звездных войн). пледы, подушки. пара книг в жанре фэнтези, фантики и вкладыши из фруктовых жвачек. от мятных немел язык и становилось дурно гирлянды со звёздами-фонариками на стенах, пластиковый космос на потолке (стэн сказал, что это почти звезда с неба, когда притащил целлофановый пакет с колючим космосом на новый год). и крейг оценил, что ради него почти сияющие звезды с неба — пластмасски , украденные у старшей сестры — подвиг, почти равносильный полёту в космос и краже небесного тела. банки из под фруктовых газировок были выстроены в заборчик напротив стола. газировок химозного цвета и запаха, которые портят зубы, из-за которых у такера на подбородке три новых прыщика, потому что его любимая — ядрённо-фиолетовая с виноградом. и марш отказывается целоваться. крейг закатывает глаза, морщится, удерживает себя от того, чтобы показать язык, и вздыхает. стэн лежит в его комнате — на полу, — разглаживая синий пушистый ковёр, путаясь в нём пальцами. — мягкий.. какой мягкий... — ладонью марш любезно закидывает носок с пола такера под кровать, — чел, серьёзно, такой чертовски мягкий! — у тебя такой же, — заметил крейг. — нет, — стэн ложится на спину, раскидывая руки. смотрит на такера под непозволительно неправильным углом. — мой весь в детальках лего, скиттлзе и крошках от сухой лапши. крейг показательно морщится и отворачивается к окну. на улице слякоть, снег тает, не долетая до земли. на стекле отражаются звёзды-фонарики, виясщие напротив, мешая обзору. стэн трёт веко краем зажигалки. — что скажешь, если я покрашусь в блонд? — у тебя выпадут все волосы, и ты станешь лысым на несколько десятков лет раньше, пока будешь добиваться нормального цвета, — пожимает плечами такер. марш хмыкает. неодобрительно. вытягивает руки назад, зевая. синий свитер с глупыми узорами, в стиле крейга, чуть задирается, — зачем добиваться нормального цвета? — картинно удивляется стэн. он с крейгом почему-то всегда такой, - дурной. — жизнь создана ради экспериментов над волосами. — марш пожимает плечами. — сначала блонд, потом - красный, за ним - платиновый... такер кивает. — а потом химический ожог, лейкемия и дэвид боуи на похоронах, — с улыбкой закончил он. стэн хрипло смеётся. крейга он видит перевёрнутого и под углом, зато тоже улыбающегося, поглядывающего теперь в тусклый экран ноутбука на своих коленях. такер пару раз лениво тыкает пальцами по клавиатуре, чешет кончик носа. на кухне внизу гудит телевизор, по которому крутили дешёвые мелодрамы. стэн вскарабкивается на кровать рядом с крейгом. отвлекает его от проектной работы и отвлекается сам, рассказами о бритни спирз, песни котрой, теперь, каждый день играют у него дома, потому что шелли слишком нравится, и у неё слишком дерьмовый вкус в музыке крейг вопросительно поднимает обе брови(который раз за пару часов выглядит осуждающим) но ничего не отвечает, кроме многозначительного "ага", дыша через раз, втягивая вторую банку виноградной газировки через трубочку. — чувак, я не буду целоваться с тобой ближайшие месяцы, — категорично заявляет стэн, и такер смеётся.