На грани

Ярослав очнулся уже в палате больницы. Он открыл глаза и выдохнул, будто вышел из комы длиной в десятилетие. Голова раскалывалась, всё тело болело, но первой - самой важной - мыслью был Даня. Сердце лихорадочно и испуганно застучало. Где он? Ярослав часто заморгал, приходя в себя. Вокруг были незнакомые люди в белых халатах, звучала ненавистная речь, и какой-то шум доносился из коридора. От резкого подъема перед глазами всё закружилось, но он всё равно смог подняться. Переждал секунду, собираясь с силами. Даня. Ему нужно спасти брата. Он должен вытащить его. Должен. В ушах до сих пор звенел его крик, когда уроды ломали ему ногу. Ярослава снова затрясло, пальцы цеплялись за что-то холодное, резиновое. Люди в халатах бросились к нему. Двое мужчин и испуганная девушка. Их лица размазывались перед глазами. Даня. — Где он? — прохрипел Ярослав, пытаясь избавиться от назойливых рук, которые его останавливали. Мужчина что-то тараторил без умолку, но ничего было не разобрать, не понять. Злость на этот безумный язык сминала усталость и боль, как бумажный листок. Поднявшись с кушетки, Ярослав сразу ударил того, кто стоял к нему ближе всех. От удара в груди полыхнуло огнем, а перед глазами замелькали красные точки. Сука. Затошнило так, что, казалось, вот-вот вырвет. Ярослав пошатнулся, схватился вновь за кушетку, тряхнул головой, пытаясь избавиться от мошек. Даня. Надо его вытащить. Он всё ещё там. Среди тварей. Один. Кто-то снова пытался его задержать, но поплатился за это. Ярослав бил без раздумий, без жалости, со всей силы. Что-то хрустнуло под кулаком, а следом раздался чей-то пронзительный крик: испуганный, девчачий, от него резало по нервам. Ярослав бросился вперед. Сфокусировав зрение, он увидел дверь - к ней и ломанулся. Выскочил в коридор, едва держась на ногах, и попал в какой-то хаос из криков, плача и белых халатов, заляпанных кровью. На мгновение это сбило все мысли. Ярослав не понимал, что происходит и где он, почему тут так много свободных людей, почему им всем разрешили передвигаться, почему нет клеток. Дышать стало тяжело. Каждый свистящий, хриплый вздох приносил мучения. Ярослав оттолкнулся от косяка и двинулся вперед, в кричаще-визжащую толпу. За ним бросились вдогонку. Что-то закричали, но плевать. Плевать! Ему нужно найти брата. Он должен быть где-то здесь. Где-то рядом. Ярослав зажмурился, когда от очередного неудачного толчка в плечо мимо пробегающего человека у него звезды заплясали перед глазами от боли. Он зашипел и чуть не упал, но продолжил пробираться вперед, заглядывая в каждое раненое лицо. — Ярослав! — окликнул его кто-то на русском. По телу пробежала дрожь. Русская. Ярослав обернулся на голос, видя, как ему навстречу бежит незнакомая девчонка в камуфляжной форме, а следом за ней еще несколько мужчин в белых халатах. Он ничего не понимал. У него кружилась голова, а от мысли, что Даня всё ещё где-то там, срывало крышу. Пожалуйста. Хватит. — Ярослав, — подбежав ближе, девчонка остановилась. На ней лица не было. Бледная, большие глаза, расширенные от ужаса. Помоги. Ярослав едва не выдохнул это отчаянное, глупое и бессмысленное «помоги». — Тебе нужно в палату. Ты ранен. Позволь врачам осмотреть себя. Она знала его. Смотрела так, будто жалела, будто сейчас разрыдается, а Ярослав не понимал, кто все эти люди, что им нужно. — Даня, — выдохнул он потерянно, устало. — Его оперируют. С ним всё будет в порядке. Вернись в палату, пожалуйста. Ее слова потонули в очередном крике. Все обернулись в сторону женщины, которая рыдала над телом какого-то парня. «Белые халаты» рядом виновато отводили глаза. Не спасли. Ее рыдания были такие громкие и раздражающие. Неужели она не понимает, что нужно радоваться? Ярослав вспомнил этого парня. Его вроде бы звали Жан. По спине пробежал холодок, отовсюду тянуло смертью, болью, от которой некуда деться. — Ярослав, дай врачам осмотреть себя, — девчонка коснулась его плеча. Ярослав дернулся в сторону, снова пошатнулся. Его так злило, что он не может собраться. Тряпка! Слабак! — Ты ранен. Тебе нужна помощь. — Пусти! — Ярослав оттолкнул девчонку от себя, но ей на выручку подбежали два врача. Они снова попытались его скрутить. — Нет! Пустите! Пустите меня! Он закричал, не выдержав давления. Он не мог больше драться. Пытался справиться с ними, но не получалось. От боли перехватывало дыхание, и сердце грозило вот-вот выскочить из груди. — Пустите, суки! Данил! — кричал он так громко, как только мог, лишь бы саб услышал. — Даня! Ярослав сопротивлялся до последнего, но почувствовал, как кто-то вколол ему в шею шприц. От накатившего бессилия хотелось разрыдаться. Ярослав взвыл, как пойманный зверь, дёрнувшись в последний раз из сильных рук. Он больше не слышал, что ему говорили. Перед глазами всё стало расплываться, звуки затихали. — Даня, — продолжал он вновь и вновь шептать, пока его тащили в сторону. На глаза навернулись жалкие слезы, которые тоже злили. Он ведь не плакал с того самого дня. Потом — ни разу. Потом он был послушным и тихим.