Диагноз: Гибристофилия

      — Кстати, ты ошибся.             Приветствие Дрифта звучит заговорщически. Он сидел у стены камбуза «их» жилой каюты. Согласно корабельным записям, на самом деле они не живут вместе, но он проводит достаточно много времени у Рэтчета, чтобы с таким же успехом переехать к нему. Особенно учитывая… недавние события. Рэтчет, в общем-то, пытается убедить его в этом, но тот отказывается признавать, что это так.             — Я никогда не ошибаюсь, — сказал Рэтчет. — Но в чём я был не прав?             — Помнишь, я на днях наблюдал, как ты работал над деталями для раненых, которых мы спасли во время нашей последней остановки? — Он оттолкнулся от стены и подошёл сзади к медику, скользнув руками по бёдрам собеседника, чтобы прижать его к себе. — Я сказал, что наблюдение за твоими действиями завораживает.             Рэтчет немного дрогнул от прикосновений, но продолжал выполнять свою работу с невозмутимым лицом.             — Ты сказал мне, что я сказал это только потому, что любая работа профессионала заставляет залипнуть. И я обязан хвалить тебя за это. Но ты... — Дрифт положил подбородок Рэтчету на плечо и ухмыльнулся. — Убираешь со стола. И вот, я здесь: всё ещё под гипнозом.             — Ты всё равно обязан делать мне комплименты, даже если я просто убираю со стола.             — Эй, я не вру, — возражает тот, смеясь. Он тычет большим пальцем медику в бок, чтобы заставить его хихикать. — Знаешь, тебе нужно попробовать принимать комплименты, не оправдывая их.             Рэтчет не смеётся, но звук, который он издаёт, довольно близок к этому, хотя и превращается в смущённое ворчание.             — Я прекрасно принимаю комплименты, спасибо.             — Да, ты их принимаешь. Но для этого не всегда нужен повод, — подмечает он и целует Рэтчета в напряжённый уголок губ.             Дрифт медленно заставляет того повернуться к нему лицом, оставляя руку на плече, а вторую на подбородке медика.             — Итак, в следующий раз, когда я сделаю тебе комплимент, ты говоришь: «Спасибо, Дрифт, я очень люблю тебя».             — Нет, Дрифт, я не буду так говорить, — заявляет Рэтчет, но, убирая от себя его руки, прижимается ближе. — Борьба — это то, что отличает нас от автоматических дверей и датападов.       — Я бы сказал, что нас разделяет дар разумности. И наша способность, данная Праймусом, любить богохульников, язычников и еретиков, таких как Рэтчет из Вапорекса.             Прежде чем глава медотсека успевает в возмущении открыть рот, Дрифт ловит его в быстром, настойчивом и игривом поцелуе. А затем невинно улыбается, когда смотрит в пристальный хмурый взгляд.             — Хватит гипнотизировать меня. Иначе я буду смотреть на тебя часами.             — Ты смеёшься надо мной, — расслабившись, бормочет Рэтчет, стукаясь лбами со своим конъюнксом. — Не может быть, чтобы за мной было так интересно наблюдать.             — Я никогда не вру тебе, — настаивает Дрифт, рассматривая, как тот опускает оптику. — Ты недооцениваешь, как много времени я провожу с тобой, наблюдая за твоей перезарядкой, Рэтчет. Мне нравится, когда ты делаешь ту милую штуку, когда издаёшь звук, похожий на мурлыканье турболиса, и прижимаешься ко мне.             — Некоторые мехи сочли бы это признание гораздо менее очаровательным чем я, дорогой, — сказал Рэтчет, проводя пальцами по челюсти Дрифта. — Не так ли?             — Хочешь сказать, что мне не повезло, что у меня есть ты? — самурай усмехается и глупо пожимает плечами, сжимая губы в полоску. — У меня сегодня каким-то чудом больше свободного времени, чем обычно, и я хочу провести его, ластясь к своему ворчливому конъюнксу. Разве это преступление?             — Я должен уточнить это у Магнуса, но я уверен, что это не так, — наконец улыбается Рэтчет. — И я не ворчун.             — Ворчун, — настаивает Дрифт ухмыляясь ещё больше, так, будто злорадствует. — Но тебе это идёт. Грозный, стойкий и ворчливый. И, иногда, это безумно меня заводит. А ещё, запомни, я никогда не вру тебе.             — Хмф, — закатывает глаза Рэтчет, но всё же не парирует атаку. — У Вас странные вкусы, командир. Мне кажется, наш капитан плохо на Вас влияет.             — Может и так. Но я не жалуюсь, — его руки поднялись вверх по телу медика.             Большие пальцы скользят по внутреннему краю пластин на бёдрах Рэтчета, пока не упираются в зад. Почти неощутимый шаг, чтобы его можно было правдоподобно отрицать, но уверенные движения не вызывают сомнений насчёт дальнейших намерений.             — А ты? — спрашивает Дрифт, поднимая оптику.             — Я… э… — глава медотсека отвлекается на манипуляторы самурая. Его искра вдруг шумно начала резонировать. Он чувствует, как его щёки начинают нагреваться, и отводит взгляд. — Я… Наверно нет, я…             — Что случилось, Рэтти? Ты же не из тех, кто вот так ни с того ни с сего не знает, что сказать, — окинув оценивающим взглядом Рэтчета, хитро улыбается Дрифт. Он наклонил голову в сторону и сделал наигранные щенячьи глазки. — Я ведь не сделал ничего плохого?             — Н-нет, конечно… конечно нет, — Рэтчет прочищает свой вокалайзер: это всегда резкий, статичный гул, он лично клянётся, что это накопившаяся пыль. — И не называй меня так, ты говоришь как Родимус.             — Ха, мы оба знаем, что у меня есть целый словарь различных кличек для тебя, родной, — мурлыканьем отвечает Дрифт. — Если я начну этот список сейчас, то мы быстро доберёмся до гряз—…       — В этом нет необходимости, — перебивает взволновано Рэтчет. Его голос трещит как счётчик Гейгера. Он оглядывается в сторону двери: это всё объясняет. — Нам… не нужно сейчас…             — Боишься, что кто-нибудь пройдёт мимо и услышит, каким нежным может быть старый ворчливый медик на самом деле? — он смеётся и крепче сжимает зад Рэтчета: теперь это точно специально.             — Я— ах! — вскрикнул тот, причём неловко громко. Он сразу спрятал лицо в грудь командира, чтобы заглушить звук.       — О, тише, всё не так плохо, — настойчиво говорит тот, а затем усмехается. — Сучка.             Он целует его в щёку, слишком любовно для слов, вылетающих из его рта.             «Потаскуха».             Громко заявляет Дрифт, ступнёй заставляя врача раздвинуть ноги. Тот в свою очередь хватает обидчика за манипулятор.             «Дрянь».             Совершенно другим голосом шипит он, легонько царапая предплечье возлюбленного.             «Шалава».             Рэтчет сдержанно мычит, ощущая тяжёлое напряжение в лицевой пластине.             С каждым словом звериный рокот Дрифта становится чётче. Он по хищнически обнажает свои острые дентапластины, которые так старается скрывать при других.             «Шлюха».             — Дрифт, пожалуйста, — жалостно взмолился Рэтчет, хныча имя любовника вновь. На этот раз оно звучало совсем по другому, даже слишком трогательно.             — Что «пожалуйста», дорогой? «Пожалуйста, перестань дразнить»? Или, может быть… «Пожалуйста потише?», да? Или… — воин зажимает его сконфуженное тело, мурлычет, сильно вцепившись тупыми кончиками пальцев в массивные провода на шее. В его голосе слышится рычание, которое он выдаёт только тогда, когда удобно напугать кого-нибудь в драке. — «Пожалуйста, размажь меня по ближайшей плоскости настолько громко, чтобы пригласить практически весь корабль посмотреть»?             Бёдра Рэтчета дрожат в крепких объятиях Дрифта. Он наклоняется тазом вперёд, к нему.             — Ты убиваешь меня.             — Может быть. Но разве это не будет забавным способом отдать концы? — язвил самурай. Его пластина тёплая, почти горячая, когда прикасаешься к ней. — Я знаю, что не стал бы жаловаться, если бы мой труп нашли прямиком во время коннекта с таким симпатичным медиком.             — Дрифт… — он опускает руки к талии любовника, чтобы заключить в объятия, он стукается грудью об его корпус. — Ты заставил меня поверить в то, что ты умеешь только болтать. Ты собираешься довести меня до перегруза своим поганым ртом или, может, сделаешь что-нибудь?             — Я, чёрт возьми, собирался сделать это, — отвечает он, щёлкая клыками возле вокалайзера Рэтчета. — Ты казался таким нервным. Что изменилось? Неужели толстый разъёбанный клапан маленькой шлюхи настолько жаждет моего внимания?             Что это за звук? Это вентиляция Рэтчета включается, чтобы охладиться? Вполне возможно. Он пытается подавить дрожь, что в свою очередь не имеет никакого толку. Врач боится даже представить в каком состоянии находится он под своим покрытием. Осознав, что всё это время Дрифт пристально смотрел на него, тот внезапно замирает, ведь он понял, что временная самоуверенность Рэтчета всего лишь показушничество.             В конце концов медик издал сдавленный умоляющий стон, не в силах выносить нагрузку.             — Да-а, я так и думал, дрянь, — оскалился Дрифт. Он резко прижимает руку к тазовой пластине Рэтчета, ощущая её тепло и ища под ней мелкие судороги, которые не могла скрыть от него даже броня. — Ты думал об этом весь день? Похоже, что да.             — Нет, — врач толкнулся в бёдра к оппоненту, пытаясь перевести дух. — Нет, не думал. Это твоя вина.             — Я не верю тебе, — хмыкает он, впиваясь пальцами в промежуток между бёдрами и тазом медика. — Я думаю, что ты так занят потому, что все твои мысли посвящены фантазиями о том, как ты сможешь оседлать мой коннектор в этот раз.             Рэтчет застонал, когда когти впились в его щели между ногами, колени задрожали от усилия удержать себя в вертикальном положении. Он крепче вцепился в талию Дрифта.             — Докажи, — не сдавался он.             — Я уже доказал это. Ты не можешь опровергнуть доказательства только потому, что они не соответствуют твоим представлениям, разве это не твои слова? — командир позволяет себе сказать это гневным тоном, стараясь контролировать происходящее. Но затем он прижимается липким поцелуем к горлу любимого, рыча на него за неповиновение. — Ты ранил мои чувства, ублюдок. Ты должен загладить свою вину. Немедленно.             — О-о-о, простите, — Рэтчет звучит не так смело и злобно, как ему, вероятно, кажется. — Как я могу загладить свою вину?             — Перестань быть размазнёй и встань на колени, автобот, — неожиданно рычит тот. — Я предполагал, что ты окажешься умнее. Я ошибся. Ты очередной изголодавшийся по интерфейсу медик, который хочет, чтобы им воспользовались. И это привело тебя ко мне.             После этого они оба на мгновение застыли в молчании: Рэтчет – удивлённый внезапным откровением, а Дрифт – со смутным чувством вины за сделанный им выбор. Но вместо того, чтобы задавать вопросы или спорить, глава медотсека осторожно отпускает воина и опускается на колени, подняв руки в притворной «капитуляции». Напряжённая ухмылка Дрифта скрывает волну гадкого привкуса о себе, когда Рэтчет опускается перед ним. Он рычит, прислоняясь спиной к стойке и открывает панель интерфейса. Его коннектор напряжённо содрогнулся прямо перед лицом медика. С него быстро стала капать смазка, создавая возбуждённое месиво на бёдрах хозяина.             — Открой ротик, конфетка.             Оптика Рэтчета практически искрится при виде этого зрелища, и, судя по всему, ему не нужно повторять дважды – более того, судя по тому, как быстро тот подчиняется полученной команде, похоже, что ему даже не нужно говорить это. Он кладёт ладони на колени Дрифта и тут же заглатывает коннектор, стоящий перед его лицом. Он делает это слишком мучительно, медленно, глотая целиком, пока его нос не встречается с перегретым серебристым тазом и размазанный смазкой на нём.             Как только Рэтчет начинает двигаться чувство вины начинает испаряться: мысль о том, что Рэтчет отсасывает у пугающего десептикона только ради удовлетворения собственных потребностей, возбуждает его так, как он не ожидал. Медику это тоже очень нравится, судя по тому, как жадно тот заглаживает свою вину.       — Уже лучше, — простонал Дрифт, откидывая голову назад. — Этот рот годится для чего-то ещё, кроме разговоров.             Мгновение — и дверь в медотсек открывается. Это не слишком странно, учитывая работу Рэтчета. В любом случае, никогда не бывает закрытых дверей, когда ты — главный врач.       — Рэ-э-тч, Сверв проиграл очередной пари по армрестлингу и, кажется, что-то выбил… ох!             Это Родимус, очевидно, запыхавшийся, когда бежал в медотсек. Стойка — единственное, что разделяет их с Дрифтом и спасает достоинство Рэтчета.             — Эй, Дрифт. А Рэтчет здесь? — улыбается радостной встрече тот.             — Знаешь, Родимус. Нет, его здесь нет, — спокойно отвечает самурай.             Родимус, кажется, не замечает, но в голосе его друга всё ещё звучит «десептиконский» тон. И каким-то образом он сохраняет спокойствие и ровный тембр, несмотря на то, что Рэтчет застывает на месте. Он кладёт руку на затылок своей пассии и слегка надавливает, побуждая его продолжать движение. С точки зрения капитана это, скорее всего, выглядит как располагающий наклон вперёд.             — Кажется, он что-то говорил о том, что собирается навестить Ранга? Или он собирался поговорить с Магнусом о приказе, я не могу точно сказать.             — Блеск… Ладно, — хмыкнул Родимус. Он прислонился к противоположному краю стойки. О нет, он хочет поговорить. — Я могу пойти и найти Фёрст Эйда, наверное. На этот раз я уверен, что Сверву нужна помощь.             — Возможно, — кивает Дрифт, наблюдая за Родимусом, хотя и слегка напрягая хватку, когда чувствует, как пальцы Рэтчета впиваются в его бёдра. — Честно говоря, Родимус, ты застал меня в разгар подготовки к дневной медитации. Я бы хотел вернуться к ней.             На подчёркнутом слове он смещает свой вес, эффектно толкаясь бёдрами вперёд, вжимаясь в рот Рэтчета. Он чувствует, как медик не успевает среагировать, прежде чем ударится головой об шкаф, чем настораживает Родимуса. Дрифт как ни в чём не бывало продолжает приветливо улыбаться.             — Если Вы не возражаете, капитан.             — Боже, какие сегодня все скучные! — Родимус досадно отталкивается от стойки. — Пожалуй, я пойду и найду кого-то менее медитативного, пока ты не вернёшь себе гармонию, жертва буддизма.             — Так и сделаю, Родимус. Я скажу Рэтчету, что ты его искал, когда он вернётся.             Вместе с капитанам ушло и недовольное бормотание. Дрифт смотрит вниз, а Рэтчет ловит себя на том, что его снова окидывают оценивающим взглядом.             — Послушный маленький автобот. Ты даже не позвал на помощь. Возможно, ты ещё заслуживаешь жить.             Рэтчет не реагирует на похвалу, просто смотрит вверх, продолжая выполнять свою работу. Реакция, а вернее, её отсутствие, заставляет Дрифта усмехнуться, обнажив оскал ещё больше.             Медик стонет, обхватив коннектор во рту, и медленно вынимает его из горла. Один только вид Рэтчета с открытым ртом, блестящей розоватым оттенком смазкой вокруг губ, с одной густой нитью слюны соединяющей их двоих достаточно, чтобы растопить десептиконское сердце Дедлока. Он издает дрожащий стон, когда его коннектор нетерпеливо подёргивается, прежде чем Рэтчет заглатывает его снова.             — О-о-о… да, хорошо... Если ты будешь продолжать в том же духе, мне придётся оставить тебя у себя.             Он мычит, стимулируя коннектор Дрифта сильнее. Тем не менее, руки — те самые, с которых все началось — до сих пор не ублажали воина. Когда Рэтчет снова опускает голову вниз, ему наконец удаётся заставить нервы самурая заискрить: он хватается за край стойки и издает высокий и пронзительный звук: «Ах!»       Быстрый и относительно тихий, что больше похоже на Дрифта, чем на Дедлока.             — Ты мелкая... — запинается тот, шумно вентилируя воздух, чтобы набраться сил для очередного ругательства. — Ты по крупному влип, автобот. После этого я тебя никогда не отпущу.             Он чувствует, как в его голове прокручиваются воспоминания прошлого: навести оружие на голову Рэтчета и начать отсчёт, например, с шестидесяти. Но это потребует дополнительного обсуждения. Всё это.             — Быстрее, — рычит он.             Медик повинуется, пытаясь ускориться. Наконец он поднимает руки, обхватывая основания чувствительного коннектора. Другая рука тянется вверх, слегка прижимая к себе заднюю поверхность бёдер Дрифта. Интерфейсная панель Рэтчета щёлкнула и отодвинулась. Не трудно было догадаться: с медика капает смазка, её излишки уже размазаны по обшивке и бёдрам.             — Хорошо, — по-дьявольски рокочет Дрифт. — Очень хорошо.             Он ощущает себя виноватым за то, насколько это прекрасно. Мысль о том, что Рэтчет его пленник, пленник Дедлока, заставляет его искру метаться так, что это кажется… неправильным. Как будто он не должен наслаждаться этим, но он наслаждается.             Через мгновение его бёдра дёрнулись и Дрифт вновь посмотрел на своего любимца.             — Покажи мне, что ты заслуживаешь моего времени, шлюха.             Невозможно точно определить, что именно он пытается сказать, но Рэтчет что-то бормочет по поводу длины коннектора во рту. Врач немного отстраняется от Дрифта, чтобы другой рукой притянуть его бёдра к себе, он устал, но это не мешает ему ощущать как кончик упирается ему в глотку. От этого по позвоночнику самурая пробегает дрожь, тот стонет от одного касания. После этого ему требуется совсем немного, чтобы полностью выйти из себя: перегрузка накрывает его волной удовольствия. Он зажимает голову Рэтчета между шкафом и бёдрами, чтобы тот даже не вздумал шевелиться, пока Дрифт не кончит.             — У-у-умница, — прерывисто, на выдохе стонет он, медленно отпуская его голову и вытаскивая прибор из горла медика. Тот всё ещё стоит наготове, капая смазкой и подёргиваясь от переизбытка электричества. — Думаешь, ты заслужил ласки, автобот?             Оптика Рэтчета мутная и отстранённая, его рот всё ещё открыт. С него ручьём капает смазка и слюни, а глосса расслабленно болтается. Он всё ещё смотрит прямо на коннектор любимого так, будто умирает от голода, а смазка, которую он выделяет — единственный энергон, который он видел за последние недели.       — А? — приходит в себя медик, вытирая жидкости тыльной стороной ладони.             — Что, совсем мозги вытрахали? — язвительно рычит Дрифт, обхватывая рукой смазанный коннектор и снова прислоняясь к стойке. Он упирается ногой в грудь Рэтчета и с возбуждённым рыком грубо толкает его на спину. Врач издал неловкий и громкий звук. — Всё равно я уже получил то, что мне было нужно.             — Нет, нет, нет,— честно говоря, трудно сказать, притворная это паника или нет. Медику неловко, ему требуется слишком много времени, чтобы подняться и отползти к Дрифту, хотя нога не даёт подползти слишком близко. — Пожалуйста!             — О? Значит, ты всё-таки считаешь, что заслуживаешь перегрузки? — он наклоняет бёдра и упирается концом коннектора в щёку Рэтчета. — Если ты не можешь дать достойный ответ, автобот, я просто передам тебя кому-нибудь другому и пусть он решит, что с тобой делать.             — Да, — пытаясь ещё больше подсластить извинения, Рэтчет поворачивает голову, проводя глоссой по всей длине коннектора. — Мне жаль...             Несмотря на то, что в обычной ситуации эта ласка была бы оценена по достоинству, Дрифт грубо хватает Рэтчета за шеврон на лбу и отталкивает его назад, давая себе достаточно места, чтобы обойти его сзади. Он угрожающе наступает на голову медика.             — Держи голову опущенной и раздвинь ноги, автобот.             Врач немедленно подчиняется, а Дрифт наблюдает за ним с ласковой улыбкой, которая только на фоне его персонажа выглядит устрашающе. Он опускается на колени, раздвигая его ноги своими и чуть приподнимает бёдра. Он выжидает, наблюдая за тем, как Рэтчет и его коннектор с клапаном нетерпеливо содрогаются.             Томительное ожидание подходит к концу и ложный десептикон входит в него до тех пор, пока их бёдра не столкнутся. Рэтчет издает протяжный, громкий и низкий стон, когда вся длина Дрифта оказывается внутри него.             — Хорошо, — сказал он тихо. — А теперь громко и красиво для меня, автобот. Будь хорошим пленником.             И с этими словами он движется. Быстро и сильно, почти без подготовки и осторожности. Рэтчет практически воет под ним, его голова падает назад и сильно ударяется об пол при каждом толчке.             Он не уверен: Дрифт выбрал такой темп потому, что играет с ним, или просто знает, что они оба уже близки к перегрузке? Самураю в данный момент было всё равно. Внутри Рэтчета горячо, хорошо и узко, а его звуки наверняка кого-то насторожат на корабле.             Часть его надеется, что Родимус вернулся в зал. Он никогда не позволит Рэтчету пережить такое.             — Д—...Дедлок! — почти истерично вскрикивает пассия.       Какая-то часть сознания самурая понимает, что это имя должно его беспокоить. Но эта часть умирает в считанные секунды. Рука внезапно оказывается на горле того и крепко сжимается. Дрифт сходит с ума как изголодавшийся зверь, который набросился на объект вожделения. Он яростно вскрикивает, когда перегрузка настигает его второй раз.             Рэтчет тоже кричит. Видимо, обратная связь ускоряет его собственную перегрузку. Сирена, встроенная в его систему, неожиданно срабатывает, правда, в виде стрекота, но всё же. Дрифт от неожиданности посмеивается под его отчаянные стоны и подёргивания бёдер. Он поворачивает голову медика к себе и наклоняется ближе. Дрифт заглатывает издаваемые Рэтчетом звуки глубоким, жадным поцелуем и стонет в него, когда их совместный кульминационный момент начинает подходить к концу.             — ...Сирена была миленькой, — поддразнивает он, когда они наконец отстраняются. — Не часто мне доводилось слышать такое. Полагаю, я справился?             — Да, — простонал Рэтчет, отвернув смущённое лицо и потянувшись вверх, чтобы прикрыть оптику. — Но мне нужно, чтобы ты притворился, что не слышал этого.             — Не слышал что? — хмыкает самурай и обхватывает Рэтчета руками, притягивая его к себе для очередного поцелуя. — Видишь? Я могу быть милым.             Дрифт поднимается на колени и тянет за собой своего конъюнкса, прижимая близко к себе, закрывая широкой спиной.             — Так-то лучше, — он ответил на поцелуй. — О чём ты думал?             — Ах да, это. Я... я не совсем уверен, на самом деле. — Он смотрит в сторону с нервной усмешкой. — Я просто подумал об этом и... Я ведь не причинил тебе вреда?             — Нет, нет. Конечно, нет, любимый. Я знаю, что ты не сделаешь мне больно. — Он провёл рукой по челюсти Дрифта. — Мне это очень понравилось. Но мы должны поговорить обо всём. Хоть я и не расстроился с неожиданности. Если мы собираемся повторить это снова, я хотел бы иметь осведомлённость.             — Да, конечно. Я не... я не пытался... — Рэтчет не ругает его, но Дрифт чувствует, что он должен. Он снова быстро отводит взгляд. — Мне жаль.             — Дрифт, — Рэтчет ловит его лицо другой рукой. — Всё в порядке. Мне понравилось. Просто это застало меня врасплох, вот и всё. И не такой уж неприятный сюрприз.             Это вызвало нервное хныканье со стороны самурая, но в конце концов он улыбнулся и посмотрел на Рэтчета.             — Я просто... волнуюсь. За тебя. За нас. — Затем он смущённо усмехнулся. — Кстати, Родимус не был запланирован.             — Опрометчиво. — Он прижимается к конъюнксу. — Я был уверен, что он заглянет за прилавок и увидит нас.             — Увидит тебя, — поправляет Дрифт. — Он будет преследовать только того из нас, кто будет смущаться. А я очень хорошо умею скрывать свои эмоции, когда хочу.             — Ты хочешь сказать, что тебя бы устроила лекция Магнуса, которая бы последовала после того, как Родимус поймал бы тебя с вытащенным коннектором посреди медблока? — тот бросает вызов. — Отвлекающего корабельного медика во время его дежурства и мешающего ему оказать помощь при ранении? Магнус набросился бы на тебя, не раздумывая.             — Наверное, ты прав, — улыбается Дрифт. — Но если лекция Магнуса — это цена, которую я должен заплатить, чтобы увидеть твоё лицо после того, как тебя поймали с коннектором в горле, то я заплачу ещё сто раз.       — Ты! — восклицает Рэтчет, пихая Дрифта в грудь. — Я сам отправлю нас к Родимусу и высижу всю лекцию, которую нам будет читать Магнус, только чтобы ты тоже был там и слушал.             — Осторожно, куколка, — усмехается тот, снова обнажая клыки и хватая Рэтчета за подбородок. — Возможно, мне придётся наказать тебя, если ты будешь плохо себя вести.