Okumatta kotoba

Он бы молчал до самого конца. Но пропажа Джуру повлияла. Сильнее, чем можно представить. Как и необходимость продумать в деталях план по избавлению от императора Йодона. Поэтому он решил ненадолго выйти. Не один. – А ты почему за мной пошёл?! От крика хоть и вздрогнули, но не отступили. Наоборот, подошли к нему со словами: – Я подумал, тебя лучше не оставлять одного. Бесящее беспокойство за него. Тянуло накинуться с кулаками на увязавшегося приятеля, остро тянуло. Однако существовало одно веское "но", останавливающее от сего поступка. Имя коему – понимание. Крайне обоюдное. – Не надо так сильно беспокоиться за меня! – Имизу нервно потёр предплечья. – Всё... – Всё не нормально, – в неловкой паузе закончили за него. – Я понимаю. Повисло молчание. Долгое, пронизанное напряжением и волнением. Пока не рискнули шагнуть вплотную и положить ладонь ему на плечо. – Таме, мне повторить ранние слова? – тихий вопрос. Быстрый взгляд искоса, прикусили изнутри щёку. – Джуру ведь... – Не Джуру, – пресекли попытку подыскать оправдание собственному поведению. – Ты опять винишь себя в том, что не успел ему помочь. Однако никто бы не успел. Король Орадин – тоже. – Но... – Таме, успокойся, – усилили хватку на его плече. – Тебе холодная голова нужна. К тому же, я рядом. Рядом... Явно не как часть крутого дуэта. Как друг. Как брат. Как тогда, при попытке Йодонны отравить одного из них. Незримые узы... А ведь!.. – Нэ, Шигуру,.. – несмело начал он, избегая пока смотреть на друга прямо. – Тогда, когда Йодонна отравила тебя ядом Нумаджо... Я... Это... – Что же? – судя по ощущениям, Ошикири смотрел на него мягко, терпеливо ожидая продолжения. Стоит ли тогда молчать о прошедшем? – Ну, тогда... не весь яд достался тебе. Совсем чуть-чуть попало и в меня. – Как!? – не поверили сразу признанию. – Я ведь полностью закрыл тебя собой. – Не полностью, – Имизу всё ещё избегал поднимать глаза. – Мне в правый бок немного попало. – Ты всё это время молчал о таком?! Таме... – Я сам не сразу тогда это осознал! – выкрикнул он на повысившего голос друга. – Я списывал это на тревогу за тебя! Это больно: видеть, как страдают друзья! Но когда яд исчез из тебя, мне тоже стало легче. Тогда я и понял, что разъедало почти полдня. Тот же яд. – И только сейчас об этом рассказал, – Ошикири недовольно скрестил руки на груди. – Таме, мы ведь друзья. Ты мог раньше о подобном поведать. – Возможности не было, – недовольно буркнули в ответ. – Возможности? Не желания? Чувствуя, как его фигурально прижали к стене, Имизу больнее сжал себе предплечья, тихо обронил: – Но я же рассказал сейчас! Короткий вздох рядом, выдающий просьбу о терпении. Затем снова положили ему на плечо ладонь, несильно сжали пальцы. – Таме-кун, мы дольше знаем друг друга, – тихо заговорил Ошикири ему близ уха. – Если Джуру часто вызывает беспокойство за него, это не значит, что за тебя я не переживаю. Когда в самом начале ты добровольно взял на себя ответственность за наш отряд, я сперва счёл это твоим перфекционизмом, но то была ширма, да? Ты всегда прятал за ней желание уберечь всех от лишних проблем? Та история с твоим дедом... Это она повлияла? Молчание. Красноречивое, как потоки слов и море эмоций. Которое Ошикири понимал сейчас столь же отчётливо, как когда-то – у грузовика, обессиленный от разъедающего изнутри яда, так же переживавший за товарища, который ради его спасения был готов вылезти из кожи. – Беспокойство – оно как желание защищать, – его молчание наконец вознаградилось: Имизу рискнул наконец заговорить. – Неважно, кого. Тебя ли, Сену,.. Джуру... – А того, кто более близок? Он покраснел, догадавшись, "что" затронули сейчас. Кое-как подобрал слова для ответа: – Ну, то было... под влиянием джаменши. Ведь по его... – Таме, – с интонацией бесконечного понимания обратились к нему. – Тогда, после того инцидента, мы были под влиянием камня иллюзии? Как и те твои слова? Имизу нервно потёр нос сбоку, чувствуя, как опять охватывает волнение. Понимая, что ждут ответа, кое-как смог собрать мысли и впечатления воедино. – Я тогда хотел извиниться, – тихо заговорил он. – То, что случилось тогда, было остаточным влиянием той... Резкий подхват под скулой, разворот влево. Просьба во встречном взгляде говорить честно, как много ранее, отчего парень смутился сильнее прежнего. – Не надо лгать! – Ошикири не сводил с него требовательного и на удивление мягкого взора, умудряясь сочетать их в своём неповторимом стиле. – Таме, хватит искать логику там, где нужны чувства. – Говоришь это как актёр? – нервно усмехнулись в ответ. – Нет. Как человек, которому ты нравишься. Белезненно сладкий надрыв в груди опять вскрылся, будто закровоточив чем-то горячим внутрь. А ведь был вроде залатан после той ночи! Как же мало нужно, дабы треснула защитная скорлупа, оберегающая от посягательств извне! – Шигуру... Тот самую малость нагнулся, потянувшись лицом к Имизу. Невольно затрепетав от мысли, что предстоит сейчас, парень тоже чуть подался ближе, с приливом волнения ощутил на губах тепло и мягкость других губ. Поцеловавших с такой нежностью, что он затерялся в оной, желая одного: чтобы продолжалась эта минута как можно дольше. Ибо убедился с прошлого раза: чувствовать само касание дружеских губ к своим – слишком волшебно! Их никто не прервал – как-то само получилось расхождение на считанные миллиметры. С уникальной возможностью ощущать дыхание друг друга. Ничуть не менее интимное, чем недавний долгий поцелуй. Дорогое этим как ничто иное. – Нет, всё же я люблю тебя так же сильно, как Сайо! – спустя целую вечность уловил Имизу шёпот друга. – Таме, если с тобой что случится в этой последней битве, я непременно отомщу! – Я тоже, – прошептал он в ответ. – Шигуру мне тоже очень дорог. Я не позволю тебе умереть! Лёгкая улыбка в ответ. В унисон, как и тогда, у грузовика: – Ты слишком сильно беспокоишься обо мне! Похоже, эти слова впору объявлять их вторым девизом.