***
Завтра для девушки наступило быстрее, чем ей бы того хотелось. Каждый уходящий час, казалось, нашептывал, что пора звонить, а она все откладывала и откладывала предстоящий разговор, как когда-то в детстве, когда не хотелось делать уроки. Мельком взглянув в окно, эстонка заметила, что начинает смеркаться, и наконец решилась. Она села в позе лотоса в глубокое белоснежное кресло с телефоном в руках и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы расслабиться. Но от страха ее сердце продолжало бешено колотиться, а руки как-то обмякли, словно ватные, и совсем похолодели. Почти бесчувственными пальцами она набрала номер, который ясно запечатлелся в ее памяти. Наступила пугающая тишина, и потом последовало несколько долгих гудков. — Слушаю, — неожиданно ворвался знакомый мужской голос. Девушка оторопела. Она никак не ожидала, что он ответит. Даже несмотря на то, что время уже поджимало. На часах стрелка достигла римской цифры шесть. Она подсознательно надеялась, что ему все-таки удастся уговорить редакторов «Битвы …» от этой глупой очередной затеи. — Алло? — повторил все тот же голос, но более жестко, с раздражением. — Керро, ты где? — Да, я тут, — испуганно возразила девушка. Оцепенение прошло, и нужно было объясниться: — Просто я не ожидала, что… Не важно. Ты готов? — Последовала пауза, которая, как ей казалось, длилась вечно.***
— Притворитесь в страстного, увлеченного мужчину, который целиком и полностью поглощен своей женщиной. Вы должны заставить всех зрителей, между прочим людей весьма проницательных, поверить, что вы друг для друга центр Вселенной, кумир, предмет обожания и поклонения. Разыграйте безумно влюбленного, такого, о которых одинокие и замужние женщины с замиранием сердца читают в книгах, такого, из-за которых девчонки украдкой плачут в кинотеатрах, такого, о котором втайне мечтает каждая. Притворитесь таковым на четыре года. Потом мы с вами расстанемся и каждый пойдет своей дорогой. Мэрилин, от Вас требуется только быть самой собой: такой же скромной и неприкосновенной. Да, и не отвергайте Александра. Как бы Вам этого не хотелось. Хотя бы не публично. Распишитесь вот здесь…***
Когда они встретились в первый раз, в их взглядах не было ничего, кроме равнодушия. Они были незнакомцами, но это не освобождало их от того факта, что они — соперники. Парадоксально немного — незнакомые друг другу люди оказываются противниками, а затем еще и возлюбленными. И вот, спустя столько лет, полное подчинение на эти сутки, а потом спокойное безболезненное расставание без взаимных претензий и упреков. Это мероприятие, несмотря на всю внешнюю праздность, абсолютно деловое, и я считаю, что заплатила сполна. В комнате царил полумрак. Серо-синие вечерние тени проявились на белых стенах гостиной, таинственно поблескивали зеркала и золоченые рамы картин. Девушка уронила голову на колени, струи ее золотисто-рыжих уложенных волнами волос касались подола платья, а телефон все еще был зажат в ее руке. Наконец Мэрилин выпрямилась, положила iPhone и устало откинулась на спинку кресла. Нужно было набраться терпения. Ровно десять минут она, как под гипнозом, смотрела на подсвеченный миниатюрный циферблат своих наручных часов. Вместо цифр на нем сверкали двенадцать драгоценных камней дивной красоты: здесь был и синий сапфир, и фиолетовый аметист, и красный рубин, и изумруд, и бриллиант… Ни один камень не повторялся по цвету. Такие необыкновенные часы были сделаны специально на заказ в одной знаменитой голландской ювелирной фирме. Это был отцовский подарок, и она не расставалась с ними, веря, что они приносят ей удачу. Он так внезапно покинул семью, что эта боль до сих пор терзала ее душу. «Пошли наряжать елку» — словно эхом отозвались у нее в голове слова Александра, когда она только узнала о смерти отца, когда она так хотела утешения. Это было одним из тех самых переломных моментов для нее, моментом осознания в кого на самом деле она влюбилась. Когда золотая минутная стрелка отмерила десять минут, а телефон продолжал глухо молчать, девушка не выдержала и сама набрала номер Шепса. Но, увы, ответа не последовало. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться и унять внутренний озноб, встала и направилась к окну, и в эту же секунду раздался звонок. Девушка ринулась к телефону и неловким движением опрокинула изящную хрустальную вазочку с фиалками, выполненную в виде плетеной корзинки. Наступив прямо в лужу пролитой воды, она поморщилась и схватила трубку, но звонки продолжались. — Господи, это же в дверь… Оставив телефон, она бросилась к двери, попутно включая свет во всей квартире. Запыхавшаяся, она повернула замок входной двери и потянула массивную ручку на себя. — Привет. Ты, разве, не опаздываешь? — Эстонка не верила своим глазам. На серых гранитных ступенях стоял ее коллега по цеху, полуфиналист 16-го сезона и просто близкий друг, а его расстегнутый черный плащ развевался на ветру, словно крылья. — Как ты здесь оказался? — только и смогла произнести девушка, потому что надо было произнести хоть что-нибудь. В ее вопросе в равной степени звучало изумление и восторг. Но в то же время, она чувствовала себя совершенно несчастной оттого, что ее застали врасплох. — Мне подождать тебя в машине или позволишь войти? — вежливо поинтересовался незваный гость. Сложившаяся ситуация его явно забавляла. Как всегда безупречный, одетый с иголочки, готовый к словесной баталии. — Ты о чем? Я… Мы… Он опаздывает… — совсем растерялась девушка. — То есть, ты не в курсе? Он написал мне, узнал, что я в Москве, и попросил забрать тебя. Все равно нам по пути. Я спросил, где мне лучше подождать тебя, пока ты приведешь себя в порядок: в машине или здесь? — Он, похоже, решил вдоволь поиграть на моих нервах… Проходи, я сейчас вернусь, — Девушка всеми силами старалась скрыть свое замешательство. — Господи, зачем только я в это все ввязалась? — спрашивала себя Мэрилин, глядя в овальное зеркало красного дерева. Она нервничала и изучала свое лицо пристрастно, как никогда. Красилась она профессионально, постоянно применяя на практике рекомендации своей подруги — талантливой визажистки, которая теперь гримировала многих известных моделей. Ловко нанесла основу, подкорректировала кое-что маскирующим карандашом, открыла коробочку с рассыпчатой пудрой и окунула в нее пушистую кисточку на длинной ручке из слоновой кости с инкрустацией. Выпорхнувшие на свободу пылинки бежевого порошка мгновенно покрыли поверхность зеркала матовой пеленой. Пудра придала ее и без того безупречной коже кукольную прозрачность. Потом она приступила к глазам: нанесла тени и водоотталкивающую тушь, специальным гелем придала более отчетливую линию бровям. Губы она почти никогда не красила, лишь чуть тронула блеском, потому что они были удивительно алого цвета от природы. Выглядела она великолепно, но от предстоящей съемки предательски сосало под ложечкой. — Пошли, я готова.***
Тяжелая дверь захлопнулась, а Мэрилин в изнеможении опустилась на пол и обхватила еще слабыми от пережитого волнения руками колени. Все было позади. Практически все… — И что ты в нем нашла? — сухо спросил демонолог, снимая верхнюю одежду. — Он, ведь… — Ты ничего не знаешь, — устало и холодно перебила девушка, вставая, оперившись на его руку. Сильнейшая темная энергетика этого мужчины уже не в первый раз заставляли девушку признаться себе в том, что ее собственные потуги на независимость на его фоне выглядят просто смешными. Соперничать с ним было бессмысленно. Только открытость и искренность могли стать ее союзниками. Когда вторая бутылка вина была почти допита, эстонка в очередной и явно не последний раз потянулась за своим бокалом, как утопающий за спасательным кругом, в надежде, что алкоголь вернет ей ощущение покоя и беззаботности. —Спустя несколько минут мне всё до ужаса надоело. И лишь одно желание — скорее бы всё закончилось. Легкое опьянение было ей совершенно необходимо. Как только девушка сделала первый глоток, другой, по всему ее телу вскоре разлилось приятное тепло. Все родственники, приехавшие поддержать ее, уже давно были в гостинице. Это было их общее с Мэрилин решение. В последний момент ее сестры: Эвелин и Майлин отказались провести этот вечер с ней из-за сильной усталости после длительных перелетов. Может, так даже лучше. — Им всем искренне нравился Саша и они всем сердцем верили, что у нас все перерастет в настоящую любовь, семью — смущенно пробормотав, она исступленно смотрела на свои побелевшие от напряжения костяшки пальцев, которые почти мертвой хваткой держали фужер для вина. Общаться с противоположным полом, не глядя друг другу в глаза ей было намного приятней. — То есть, они были не в курсе? — Пф, нет, конечно. Первые года два. Зачем им было знать, что их дочь и сестра такая наивная дура? Да, мне нужна была помощь, поддержка, но они были там, в Эстонии, дома. Чем бы они мне помогли? Только лишняя трата нервов. — В любом случае, все позади, можешь расслабиться и отдыхать… — его голос звучал тихо и доверительно. — Если ты, конечно, не хочешь в четвертый раз… — О, боже, нет! Я во второй раз пошла только ради него, чтобы доказать ему, на что я способна. А этот раз был нужен для меня самой… Не беспокойся, со мной все в порядке, — сказала уверенно, хотя это было не совсем так. Опьянение достигало своего апогея, ибо говорить она стала больше нужного. Кое-как встав с высокого барного стула, она взяла свой бокал за высокую хрустальную ножку и поднесла его к подрагивающему огоньку одной из свеч на подоконнике. Желтое пламя подсветило темное вино, и оно приобрело кровавый рубиновый оттенок. Хрустальные грани играли, словно это был драгоценный бриллиант. Некромант пригубил вина и на секунду прикрыл глаза, размышляя на какую тему лучше перевести этот разговор. — Когда человек заявляет, что он — бог, то он либо поехавший, либо охреневший. — Язвительная улыбка Энзигаля вполне отражала его чувство презрения. — Ты уже смотрел выпуск? Я только обрывками. У меня на это не было сначала настроения, а потом времени. Он что-то говорил обо мне? Чернильно-тёмная ночь, тягучая и густая, опадала росой, блёкла звёздами, стремительно растворяясь под напором раннего, и насколько это возможно в огромном мегаполисе, кристально-свежего утра. Перейдя на более крепкий напиток под не скромным названием «Виски», эстонка пьянела с каждым глотком. Демонолог рывком встал со стула и подошел к девушке почти вплотную. Ей потребовалось призвать на помощь все свое мужество, чтобы в панике не отшатнуться и не выдать своего замешательства. Близость его тела, аромат дорогого лосьона, исходящий от него, обострили все ее чувства, заставили сердце лихорадочно биться, разгоняя горячую кровь. Прядь черных волос упала ему на глаза и… «Боже, я ведь прекрасно знаю, что он не свободен. Неужели эти мысли вызывают такое длительное отсутствие отношений в моей жизни и такое немыслимое количество алкоголя внутри?». Отступать было некуда. Мэрилин обнаружила, что стоит между окном и напольной китайской вазой эпохи династии Цинь. Любое резкое движение могло стать причиной падения этой древней красавицы, что явилось бы не только существенной потерей для квартиры, но и невосполнимой потерей для искусствоведения Китая. И она предпочла пожертвовать собой. Не говоря ни слова, мужчина крепко взял ее руку в свою, подвел к дивану и усадил рядом с собой. Мэрилин совсем растерялась. Они сидели так близко друг от друга, что их бедра соприкасались. Из последних сил она сопротивлялась нахлынувшим на нее стихиям. Перебить и заглушить их могло только слово. Мэрилин прикрыла глаза и погрузилась в сладкую дрему. Перед ее глазами мелькали сумбурные образы, какие-то странные пейзажи, лица, и вдруг из темноты, искаженное истерической гримасой, вынырнуло лицо Шепса. Девушка мгновенно пришла в себя и заметила, что за окном уже как минимум полдень.***
Он бросил взгляд в тонированное стекло машины. Вокруг была толпа фанатов. Не слишком ли рано он приехал? До начала съемок оставалось еще полчаса. Ничего страшного, зато есть время еще раз все обдумать и успокоиться. Сердце глухо стучало, а руки одолевала еле заметная дрожь. Но не страх был тому причиной. Столько времени он ждал этой минуты и верил, что если будет терпелив, то непременно дождется. Шепс до боли стиснул руки. Отрешившись от происходящего, он не слышал шума подъезжавших машин, хлопанья дверей, смеха и крика. Да, именно крика… Но не об этом речь. Вся горечь страданий наложили свою печать на облик медиума. Лицо чуть побледнело, черты стали строже, в глазах появилось ледяное высокомерие. Еще несколько лет назад работа, приемы и семинары стали смыслом его жизни. Он прекрасно понимал в чем виноват, но эстонка не захотела идти на встречу ради их же общего блага. Все 4 года они работали бок о бок. Первые полтора года она принимала ухаживания, они встречались, и даже пробовали жить вместе, но только на камеру, и тут скорее дело не в ее влюбленности, а в одном из условий контракта. Да, у них были отношения, но совсем не те, что на экране и не те, о которых известно аудитории. И его это устраивало. Александр тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья, придаваясь воспоминаниям об интервью для «Битвы» 16-го сезона. «Очень многие пары опрометчивают, давая друг другу какие-то клятвы, обещания, но потом так же опрометчиво их нарушают. Нам вместе хорошо. В чем проблема?» Спустя полгода после 14-го финала проекта ему казалось, что она вообще не испытывала к нему никаких чувств. Его поцелуи оставляли ее холодной, участливость раздражала, клятвы и обещания вызывали саркастическую ухмылку. Словно не воспринимала его слова всерьез. А сейчас, спустя три года, не имея желания видеть ее, даже, возможно, последний раз в жизни, медиум, узнав кто из ее близкого окружения среди друзей сегодня в Москве, попросил забрать ее за него. Уже девять месяцев они общаются исключительно по условиям контракта. Выход в перископ, стихи, фотосессии… Все это только потому, что так было нужно. Для пиара, для фанатов, да неважно для чего. Главное, что это принесло свои плоды. Цель была достигнута. Главное, чтобы это продолжало быть исключительно между нами.***
— Все в порядке, — то ли вопрос, то ли утверждение вдруг послышалось в другом конце комнаты. Из-за разъедавшего барабанные перепонки шума в голове, эстонка, казалось, не слышала даже собственных мыслей. Стараясь вспомнить все детали минувшей ночи, она поняла лишь одно — вчера в нее вторглось нечто, чему она не могла дать полноценного определения. И, нет, это не опьянение. Состояние аффекта, словно утренний туман, стало медленно развеиваться, заставляя ее взглянуть в ясные глаза реальности. — Между нами… — девушка не договорила, потому что в знак отрицания брюнет категорично отрезал. — Не было ничего непоправимого, — произнес, подходя к кровати и протягивая стакан с водой, льдом и шипящей таблеткой на дне, — Вообще ничего, не волнуйся. Она уже не знала, радоваться ей или огорчаться. Благодарить его или принять все как должное. При этом прекрасно понимая, что если бы что-то и произошло, то она бы себе этого не простила. В этот момент он снова заговорил. — Ты хоть что-нибудь помнишь из вчерашнего? — то ли с насмешкой, то ли всерьез спросил присевший перед ней мужчина. — Нет, — машинально ответила девушка, зажмурившись и сжимая пальцами виски, пытаясь унять боль. Энзигаль с непроницаемым лицом наблюдал за ней. — То есть да, конечно! Я заняла второе место, — попыталась она улыбнуться уголками губ. — Пожалуйста, не надо, Нам. — уже строго и без улыбки парировала девушка. — Я очень много лишнего и наговорила, и делала вчера… Точнее, хотела… — прошептала, глядя в уже пустой стакан, пытаясь сдержать набежавшие слезы. Отведя взгляд в сторону окна, за которым крупными хлопьями падал снег, некромант притворился, что не понимает ее. — Я не знаю, что со мной было… Я знаю себя пьяной, как бы это не звучало, но это так. Здесь что-то не то…***
Земля осталась далеко внизу. Подобный огромной птице, самолет набирал высоту, и пассажиры расслабились, уютно устроившись в мягких креслах с высокими спинками. В салоне комфортабельного лайнера стоял приглушенный звук разговоров, и стюардесса начала свой обход, предлагая всем желающим неизменный кофе и легкие закуски. — Нет, спасибо. Мэрилин отвернулась и уставилась невидящим взглядом в иллюминатор. Она взглянула на серебряные крылья лайнера, но ее глаза заволокло пеленой слез. Все краски мира поблекли. Предстоящая поездка в Эстонию лишила ее аппетита. Напряжение и отчаяние не покидало ее бессонной ночью и достигло пика по дороге в аэропорт. Очередная вспышка фотокамеры и очередная фальшивая улыбка. Одна из тысячи других таких же улыбок, которая не сходит с ее лица уже на протяжении часа, в ожидании рейса. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Нет, она не могла подниматься по трапу самолета в сопровождении семьи. Нет, это кто-то другой безропотно, с потухшим взором идет навстречу своей боли и очередной лжи. Это были съемки о Мэрилин после финала. Ей хотелось повернуться и бежать, бежать куда глаза глядят, хоть на край света, за тридевять земель от города, который был ей домом. Что она чувствовала в этот момент, когда, можно сказать, прощалась с Москвой и Россией, возможно, навсегда? Боль, истинную и неподдельную. Девушка еле держалась на ногах, но она в отчаянии понимала, что не сможет убежать, даже если попытается. Если ей сейчас так плохо, что же будет дальше? В воздухе она была как в забытьи, но полет скоро кончится. Как она сможет смотреть на знакомые и любимые черты Таллина и Раквере, города, в которых она проводила самые счастливые дни в своей жизни? Эстонку терзали мрачные предчувствия. Ведь Битва столько сделала для нее. Да, разумеется, именно благодаря ей она стала популярной; она сделала ее личностью, но она была благодарна этому проекту не только за это. Благодаря ему она познакомилась с потрясающими людьми — людьми, которые изменили ее и которые навсегда останутся в сердце. И только сейчас к ней пришло осознание, что она не просто уезжает из России, а что навсегда оставляет позади все свое прошлое. Пришла пора выбросить из жизни прекрасную сказку о любви двух совершенно разных людей, которые познакомились на съёмочной площадке…***
Обычно по воскресеньям она позволяла себе поспать дольше обычного, но сегодня проснулась чуть свет от мучительного кошмара. Она попыталась вспомнить, что же ей снилось, но перед глазами проплывали лишь смутные образы, а сердце сжималось от тягостного предчувствия чего-то страшного и необратимого. Сердито отбросив волосы с глаз, она с трудом поднялась, выпила на кухне стакан холодной воды и направилась в ванную. Быстро приняв душ, Мэрилин надела джинсы и свитер и спустилась на кухню. Она решила перемыть всю посуду, чтобы хоть как-то отвлечься. Это помогло лишь отчасти. Руки делали привычную работу, но в голову по-прежнему лезли тяжелые мысли. То, как она жила последние три года, всплывало перед нею, как наяву. Девушка вздохнула и включила музыку на телефоне, надеясь, что она поможет ей прогнать дурные мысли. До какой-то степени это ей удалось. Она не сразу заметила, что в дверях, скрестив руки на груди, стоит Майлин. Лишь после того, как та выключила музыку, эстонка очнулась. — Это ты? Боже, как я перепугалась! — схватившись за сердце, воскликнула она. — Да уж, вижу! — хмыкнула сестра, критически разглядывая сестру. — Видать, что-то стряслось, мисс Керро, коли вы взялись за мытье посуды. Особенно если учесть, что в углу стоит новенькая посудомоечная машина. Девушка отвернулась к раковине и принялась намыливать очередную тарелку. — Мне хотелось развеяться, — меланхолически проговорила она. — Ну, и как? Помогло? — И да, и нет, — призналась та со вздохом. — Неужели ты не понимаешь, что единственное, что тебе действительно поможет — это мужчина, а не вся эта магическая рутина с магазинами, в которую ты безвылазно погрузилась уже как полгода, с момента, как только приехала домой. Мэри с трудом удалось подавить раздражение. Но обижаться на родного человека было глупо. Тем более что они обсуждали эту тему множество раз и каждый всегда оставался при своем мнении. А в чем уж она была безусловно права, так это в том, что в ее двадцать девять было самое время подумать о серьезных отношениях. Прошел целый год с той последний встречи с тем, чей образ до сих пор приходит к ней во снах, тем, чьи глаза до сих пор преследуют везде, куда бы она ни устремила свой взор. До сих пор больно от воспоминаний прошлого. Но это последствия тех ошибок, которые преследуют по сей день. После него были мужчины, но ни один из них не заставлял ее сердце биться в учащенном ритме. Не позволял ей забыться, и с головой окунуться в прекрасное море любви и страсти. Целуя губы одного, перед взором вставали совершенно другие. Те, которые будоражили все ее естество с самой первой минуты знакомства с Александром. Но прошлое не вернуть, и, к сожалению, нет Маховика времени, как в «Гарри Поттере», и невозможно изменить судьбу и исправить ошибки; единственное, что остается — это жить на всех этих осколках прошлой жизни. И каждый из этих осколков, вонзились в ее сердце, делая его словно решето. Мэрилин была неким прототипом Кая из сказки о Снежной королеве, в сердце вонзился один — единственный осколок со словами боль и одиночество и теперь ее сердце обледенело, не пропуская сквозь себя даже маленькие лучики тепла. Она стала куклой, которой безразлично всё! Если было надо — улыбалась, если было нужно — плакала, махала фанатам рукой, но почти никто, ни один из моих знакомых или родных не знал, что творится внутри на самом деле. Хотя, иногда она списывалась со своими коллегами и из 14-го, и из 16-го сезона. И с Данисом, который просто спас ее, как только эстонка переехала в большой город, и с Катей, которая поддерживала после каждого испытания и с Викой, как ни странно, они все-таки нашли общий язык, и с Лешей, который просит друзей за пределами камер называть его настоящим именем. Если с первыми тремя диалоги с каждым месяцем становились короче, то с последним они сближались с каждым разговором по душам. Как оказалось, он переехал из Ростова в Москву, из частного дома в квартиру. И живет уже не втроем с собакой и невестой, а вдвоем. С Локки. В закрома своей личной жизни он вежливо не пускает, и это его право, тем более, что по расчетам Мэрилин прошло уже около 9 месяцев. Энзигалю было достаточно лишь услышать ее голос, чтобы понять, что с ней что-то не так, и даже ее актёрское мастерство не помогало скрыть правду. — Я не могла видеть его, каждая новость в телефоне с его лицом, приносила с собой очередной приступ боли. Поэтому я просто уехала домой на несколько месяцев, чтобы отдохнуть и набраться сил. Я не думала, что засяду здесь настолько долго. Мне ничего не помогает, даже работа, Леш! После возвращения я с головой окунулась в работу, и словно робот, не знающий отдыха, работала сразу в нескольких проектах. Мой график просто не давал мне передохнуть. — Ну, возвращаться в Москву, чтобы «отдохнуть» предлагать не буду, в этом смысла мало, сама понимаешь. — в трубке отчетливо был слышен длинный и тяжелый затяг очередной сигареты. — Да нет, нужно ведь проверить магазин на Басманной, завести новый товар, проконтролировать хоть раз за год все самой. Да и увидеться, поговорить, — последнее предложение она проговорила на выдохе. — это все же лучше, чем вот так, по телефону. — Тогда отлично, твой в Самаре, я уже промониторил только что, а остановиться можешь у меня. — Сука, Намтар! — при упоминании этого человека, в груди начала зреть ярость, — Какой «Твой»?! — парадируя голос парня, воскликнула девушка. — Ну всё, всё, спокойно, — ответил он ободряющим тоном, явно улыбаясь и тем самым немного разряжая обстановку. — Какого числа и во сколько тебя встречать? От нахлынувших эмоций она даже не заметила его предложения. В любом случае, это лучше, чем искать съемное жилье с и так ухудшенным и поломанным произношением. К тому же, она сама этого почему-то хотела. Что-то все-таки произошло в ту ночь, когда они виделись последний раз. Что-то неосязаемое.***
Аэропорт. Весь полет ее не покидало ощущение, что это последний раз, когда она посещает эту страну. Ощущение недосказанности. Не закрытых Гештальтов. Войдя в зал ожидания, она тут же нашла человека, который может ее поддержать и понять. Не заметить его даже в толпе было крайне сложно. То ли это та демоническая и темная энергетика, то ли та поддержка, которую он ей оказывал уже который год. Если это первое, то это крайне странно. С настолько темными энергиями ей всегда было тяжело долго держать контакт. Он сразу смог разглядеть знакомый силуэт рыжеволосой красавицы. Признаться, не обратить на нее внимания было чрезвычайно трудно, в том числе и для него. Она была одета в какое-то чёрное элегантное платье, которое нельзя было полностью увидеть из-за длинного пальто, надетого сверху. Она выглядела, как всегда превосходно. Действительно, в любую погоду, в мороз и холод, эстонка всегда выделялась из толпы и привлекала к себе внимания мужчин. — Еще не пожалела, что согласилась? — Нет, что ты, у тебя очень уютно. Оглядевшись с порога, она сразу почувствовал атмосферу утонченного комфорта, изящества и вместе с тем мужественности. Его квартира была обставлена красивой и дорогой, хотя и несколько громоздкой для минималистичного стиля мебелью, но ни одна деталь в ее обстановке не выдавала присутствия женщин. Гостиная была большой, соединявшей в себе как гостевую с телевизором и диваном, на котором по-хозяйски возлежал сибирский хаски, так и обеденную зону. Однотонные обои теплых тонов, ситцевые шторы, в тон которым была подобрана обивка стульев, а на обеденном столе в совершенном беспорядке лежали несколько книг, как будто их только что сюда положили. — О, Ульрих или Иоахим? — спросила, указывая на человеческий череп, аккуратно размещенный на одной из утопленных в стене полок. — Иоахим, — произнес улыбаясь, попутно занося ее чемодан. Ему льстило, что она все еще помнит такие детали. Амулеты, артефакты, подарки с финала их общего сезона "Битвы" и книги. Ему нравилось читать книги более или менее в том виде, в каком они впервые вышли в свет. Поэтому на его полках можно было найти казалось, все, что только есть о шумерии, некромантии и, конечно, демонологии, если не в самых первых, то, во всяком случае, очень ранних изданиях. — Располагайся в спальне. — А ты на диване? Мне не удобно. — Это было мое предложение остановиться у меня. Претензии не принимаются. Ее забавило сравнение этой ситуации с гостеприимством Шепса и она невольно усмехнулась. — Что такое? — услышав это, он обернулся к ней в пол-оборота. — Потом расскажу, — продолжая улыбаться она прошла мимо него в "свою" комнату. Солнце медленно опускалось за горизонт. — Устала после перелета? — Не сказала бы, но отвыкнуть успела. — Пойдём прогуляемся? Не всё же в четырёх стенах сидеть. Заодно поделишься, чем хотела. И у меня тоже есть, что тебе рассказать. Если тебе интересно, конечно. Пойдем. Как они оказались на самом большом бульваре их города, никто не понял. Совсем не замечая течения времени, смены домов, улиц и магазинов, их разговор перетекал из одной темы в другую, затрагивая почти каждый аспект жизни. Они оба знают, как безумно одиноко вечерами в холодных квартирах за тысячи километров друг от друга. Намтар переехал из другого города, чтобы покончить с прошлым, не сложившимися отношениями, развиваться дальше, продвигая свои товары и услуги. Одиночество сближает. Каждый дополняет другого, помогая справится с демонами, атакующими душу своими закоптившимися в аду руками. Когда время перевалило далеко за полночь, а идти домой так и не хотелось, пара друзей решила заглянуть в ближайшее круглосуточное кафе и заказать пару бокалов спиртного. Абсолютно без макияжа, ее глаза украшали только небольшие мешки, осведомляющие о не лучшем состоянии ментального здоровья. В любом случае, она не хотела излишнего внимания сейчас, она хотел отдохнуть в тихом местечке в компании своего друга. Присев рядом, Энзигаль, в отличии от нее не боялся, что его кто-то узнает. —А помнишь, что было год назад? — Финал? — Да, но после. — Мы посидели, поговорили. Что-то не так? Да, может, перебрали, но… — Мне до сих пор кажется, что что-то было не так... — Если тебе резко стало комфортно с другим человеком, это не значит, что здесь есть чьи-то «колдунские проделки» или влияние виски. Хотя, на счет второго я бы поспорил, конечно, но все же. Она тихо рассмеялась, но в смехе не было ни грамма веселья. Медленно повернула голову, посмотрела в окно на тёмно-синее небо прямо перед глазами, взгляд которых постепенно становился стеклянным. — Ладно, забудь. Лучше расскажи что-нибудь о себе. — Хм, — долго ждать не пришлось и он продолжил так, словно никогда этого и не забывал, — В ночь после моего первого серьёзного, осознанного, намеренного контакта с миром мёртвых погибли два близких мне человека. — Намтар, я... — Эти события никак не связаны между собой, - перебив, он продолжил, — работа велась абсолютно в другом направлении, а расстояние между нами было более 1000 км., но всё же с тех пор моё восприятие Смерти и работа со Стихией стали на порядок проще, лучше и эффективнее. Оказывается, прошло более 13 лет с того дня, когда он впервые ступил на Путь Смерти. Уверенно, осознанно и не без должной подготовки. 13 долгих лет, пронёсшихся в один миг, подобно четырём коням Апокалипсиса, сметающих на своём пути всё, что было в прошлой жизни, дорогого и не очень, изменив всё до сюрреалистической неузнаваемости, граничащей с шизофреническим бредом. Если жизнь - это сон, то его в тот самый день превратилась в кому, из которой есть только один выход. Идущий Путём Смерти подобен Уроборосу, кусающему себя за хвост и порождающему новые миры, со своими законами или с полным их отсутствием. Идти Путём Смерти - значит принять Её как должное, как неотъемлемую часть своего существования здесь, в этой искорёженной реальности. Это - билет в один конец, на сторону, которую по праву можно назвать Последней, полной серого нейтралитета, простоты, отречённости, невовлечённости в происходящее и Свободы, вкус которой имеет металлический оттенок, подобный крови - полившейся в момент того самого "укуса". Жалеет ли он о своём выборе? Сложно сказать, ибо жалость при этом давно атрофировалась, отсеялась, как и всё остальное. Осталось лишь осознание того, что иначе просто не могло бы быть, и - ощущение Последней Стороны. И, если подумать, свет и мрак оказались так похожи. И единственные различия лишь в разных взглядах на одни и те же цели, и порой у мрака могла оказаться более гуманная позиция. Знай бы это обычные люди, разделяли бы они свет и тьму так чётко? С трудом раскрыв глаза, девушка аккуратно приподнялась на локтях и огляделась. Вчера особо времени не было на то, чтобы разглядеть эту комнату. Большая двуспальная кровать, слева огромное окно, закрытое плотными жалюзи, а перед ним абсолютно пустой письменный стол со стулом. "Хм, да ты педант" — надеясь, что не вслух, подумала Мэрилин. По правую руку находилась прикроватная тумбочка, на которой стояла бутылка воды, а за ней шкаф-купе, с огромными зеркалами на дверях. — Спасибо, но я не настолько много вчера выпила, — сказала с улыбкой, возвращая бутылку в холодильник. — Хах, растешь. День близился к своему завершению. Дела Мэрилин, с целью решения которых она и приехала, были решены и оставалось только купить обратный билет. — Опять ты задумалась. О нём? — тихо произнес, войдя в узкий проем балконной двери. — Может, ты не помнишь, но ты много говорила о нем в тот вечер год назад. Все было в общих чертах, но ты уверена, что все именно так, как ты себе это представляешь? Я, конечно, к этому петуху никогда с симпатией не относился, но у любой ситуации есть как минимум две стороны… — Мне плевать. Правда, плевать. Контракт истек и у каждого своя жизнь. Мэрилин закрыла лицо руками и с минуту молчала, потом достала из сумочки сигареты, чиркнула зажигалкой и затянулась. Ее руки еле заметно дрожали. — Тогда, что с тобой происходит? — А что происходит? — Ну хватит, я же вижу. — Зачем ты это делаешь? — ее тон перешел на озлобленный шепот. — Когда в голове творится неведомая херня, это обусловлено тем, что не меньшая херня творится и за пределами головы, — рука стреляет сигаретой в пепельницу, а парень выдыхает изо рта клубы дыма. — Я знаю… Но я думала, что уже и так все тебе рассказала… — пробормотала девушка, облокотившись на оконную раму. — Не всё. Не доверяешь? — При чем здесь вообще доверие? — Хорошо, как будешь готова поплакаться в жилетку — обращайся, — На выдохе произнёс брюнет и оставил ее одну. Сколько пройдет времени, прежде чем она забудет его взгляд, такой хитрый и пронзительный, забудет ухмылку, вызывающую в груди торнадо, забудет этот взбалмошный, непостоянный и раздражающий характер? Мэрилин не могла очень долго уснуть. Потянувшись за часами, она глянула на циферблат, который показывал ровно 03:00. Сходив быстро в туалет и уже возвращаясь обратно в комнату, девушка резко остановилась посреди гостиной, задерживая свой взгляд на демонологе. — Хорошо, давай поговорим, — на выдохе отчеканила, проходя в комнату. — Я уж думал ты не придешь, — улыбнувшись одним уголком рта он медленно взял пульт с журнального столика и выключил телевизор. В комнате стало совсем темно и, не вставая с дивана, ему пришлось включить напольный высокий торшер. Сев на другом конце дивана Мэрилин явно не знала с чего начать, хоть и крутила этот разговор в голове не один раз даже за эту ночь. Не став тянуть, она выложила все карты на стол. — Он пользовался мной на протяжении всех 4 лет, — пара секунд немой паузы и очередной глубокий вдох, — Да, это был контракт, это ты знаешь, но я влюбилась и была так наивна, боже… — девушка откинулась всем телом на спинку дивана, продолжая говорить, не глядя на парня, а прямо перед собой, словно в зеркало, смотря на черный экран телевизора, — Это все было ради пиара. Ради его пиара. Он манипулировал мной, а когда я хотела все рассказать, он угрожал, что сольет наше с ним видео, — казалось, что еще слово и она заплачет, но закрыв лицо ладонями она все же продолжила, — Я хотела покончить с жизнью от всего этого стресса, при чем во время нашего с тобой сезона, а в ответ, когда он мне позвонил, сказал, чтобы я ехала в Эстонию. Я никому не была нужна. Я хотела быть сильной, я хотела семью, я хотела детей, а в итоге ждала 4 года, — Мэрилин тараторила на ломаном русском так, что было сложно понять услышанное с первого раза, но собеседник в повторе не нуждался, — Он в первую очередь делал так, чтобы я влюбилась: стихи, подарки, кино и так далее, а когда появились чувства, он сказал, что я должна принять и третьего человека, если я хочу быть с ним. У меня никого не было рядом, мной легко было манипулировать. Боже, да даже вспомни тот цирк на финале 17-го сезона. — И ты все это время молчала? Ты серьезно? — пододвигаясь ближе он приобнял ее, стараясь расположить к себе. — И говоришь, что доверяешь? Он, используя тебя, лепит армию зомби из малолеток, дабы потешить своё самолюбие. И будет продолжать это делать. Он должен получить то, что заслужил, пусть народ знает своего «героя»! — Нет! Нет, пообещай, что ничего не будешь делать, — эстонка повернусь к нему, глядя в глаза. — Не я, а ты. Конечно, могу постараться как демонолог, но тебе это не понравится. Твари из грязи в грязь и уйдут. — Нет, всему свое время. Для меня было большим шагом это тебе рассказать, а уж остальным… — девушка тяжело вздохнула, — Ладно, все, я высказалась, мне стало легче, спасибо, — Мэрилин резко встала, поспешно извиняясь. Она просто хотела уйти. Темнота и накапливающиеся слезы мешают нормально видеть, но ее это не волнует. Из-за того, что торопилась, во что-то врезалась. Глаза закрываются, и она ожидает падения, но этого не происходит. Мгновение и она ощущает резкий парфюм вперемешку с запахом табака, которой пропахла его рубашка. Объятия были долгие и ей это нравилось. — Не завтра, не через неделю, не через месяц, а может через год, через два, через три... Когда совсем недавно происходившие события напрочь сотрутся из твоей памяти, и им на смену придут новые хлопоты и реалии. Именно тогда, когда ты обо всём забудешь, в один пока ещё солнечный, но уже пахнущий осенью и распадом день, ты должна будешь всё. Всем. Рассказать.Я думала, что ты такой же, как и я. Тебя притягивала тьма, но, ты и есть тьма.