Странные фетиши

Зендер скучающе подпирает щеку ладонью – разглядывает уставшее лицо учителя в экране компьютера и сам медленно, сонно моргает, пытаясь в последний раз осознать, что происходит, и вслушаться в урок. Микрофон отключен – разрешили и на том спасибо, – а камера была обязательной: "мало ли, вместо вас сидят ваши родичи или никого там нет вообще". И только тогда Викхем недовольно вздохнул, соглашившись с тем, что это довольно справедливо. Потому что не было бы включенной камеры, то он давно бы ушёл куда-нибудь на кухню распивать чаи или смотреть ютуб с телефона. Больно ему нужен этот несчастный урок. Парень удивленно поворачивается в сторону тихого, сдавленного кашля. В проходе стоит Люк, мягко улыбающийся и держащий в ладони кружку чая. Убедившись, что Зендер его заметил, он подходит ближе и ставит чашку на стол, шепча тихое "это тебе". — Спасибо, — шепчет в ответ, расслабленно прикрывая глаза и разглядывая исходящий от чая пар. Замечает, как Петерсон заинтересованно заглядывает к нему в компьютер, стараясь не попасть в объектив камеры, — у меня сейчас урок. Говорит это не с целью прогнать или что-то подобное. Люк знает, потому что учится с ним в одном классе. Но только он совершенно некстати – а может и кстати, но только для него самого. А вот Зендера он, тем временем, оставил с учебой один на один, – заболел, а потому отпросился по причине нехорошего самочувствия. Зендер был здесь только потому, что одному переживать болезнь было сложнее. По крайней мере так сказал сам Люк: почти что в слезах умолял его придти к нему домой и хотя бы обнять его, потому что до одури соскучился. Викхем даже пару раз бросает взгляд на Хейли, сидящую на том же уроке, что и он, и только тяжело вздыхает, наблюдая, как та что-то записывает в своей тетради. Явно не тему урока, так как писать особо было нечего. Может, проперло её вдохновение на какую-нибудь незамысловатую мелодию или пришло в голову пару строчек, которые срочно нужно записать. Парень мягко улыбается, с промелькнувшей в глазах любовью и гордостью наблюдая, как девушка поднимает взгляд обратно на учителя. — Зендер, — он отвлекается, переводя взгляд на так и не ушедшего Люка. Тот приседает рядом с креслом на корточки, ладонями держась за подлокотники и в него же утыкаясь подбородком, — я соскучился... — Ещё тридцать минут, — сверяется со временем в нижнем правом углу компьютера, вновь утыкаясь взглядом в учителя и лишь ладонью, что не подпирал свою щеку, зарывается в рыжие волосы. Петерсон ластится, словно маленький щенок. Подставляет голову под чужие пальцы, что осторожно проводили по коже, поглаживая вдоль роста волос. Люк садится на колени – заставляет Зендера убрать руку, положив её на стол, – потому что стоять на корточках долгое время немного тяжелее, чем казалось. Перекидывает руку через подлокотник, упирается в него подмышкой и свободной ладонью обхватывает свое плечо, выжидающе наблюдая за скучающим лицом парня. И Викхем недовольно поджимает губы, только молча смеряя его взглядом: замечает, что учитель уже начинает на него поглядывать, а потому не осмеливается сказать ничего большего. Рыжий мычит, опускает руку под подлокотник и касается кончиками пальцев ляжек, проводит по ним и полностью устраивает свою ладонь на них. Зендер тяжело вздыхает, отводя взгляд обратно на экран, и ничего больше не делает: ни говорит, ни даже смотрит на него. И Люк жалобно скулит, прекращая получать любое внимание. Парень какое-то время ещё разглядывает чужое лицо, вглядываясь и думая о чем-то своем. Лишь спустя пару мгновений отдаляется от кресла в целом, слыша еле заметный облегченный вздох: и непроизвольно улыбается с недоумевающего взгляда, когда совсем немного поворачивает стул в свою сторону, отодвигая его от стола. Залазит под, за колесика двигает кресло ближе к себе, задвигая его и устраиваясь подбородком между его ног. Потому что Зендер их инстинктивно раздвигает, стоит Люку усесться перед ним – смущенно поджимает губы, хмуря брови, и глубоко вздыхает. Вновь упирается локтем в стол и прячется от парня, потому что за столом тот его не совсем видит. Прячет свои красные щеки, подпирает кулаком щеку и пытается расслабиться, мельком рассматривая, что он пропустил. Люк какое-то время просто сидит, немного склонив голову в бок. Чтоб виском уткнуться во внутреннее бедро, сонно прикрыть глаза и почти что засыпать, слушая монотонный голос учителя. Но ему так не нравится. Не нравится, и потому он поворачивает голову в сторону, целует ближе к паху сквозь ткань. Видит, как чужая, покоившаяся на колени ладонь сжимает меж пальцев домашние штаны, и просто чувствует этот недовольный, испепеляющий взгляд над столом. Тихо смеётся, приподнимается, руками упираясь в чужие колени намерено – со вселенским наслаждением слушает томный вздох сверху и касается губами живота, носом зарываясь под футболку. — Люк, — голос предательски вздрагивает и Зендер кожей чувствует, как парень улыбается, — что ты делаешь? — Делаю тебе хорошо, — хрипло шепчет, касается губами чуть ниже, мокро целует и холодным носом водит по коже. — Ты болеешь, — рассматривает сосредоточившееся лицо учителя, опуская голову вниз и недовольно хмурясь. — Это единственное, что тебя останавливает? — Люк смеётся, насмешливо фыркает и проводит по чужим коленям, надавливая на них подушечками пальцев. — Нет, — шепчет еле слышно, почти не двигая губами. Стыдливо краснеет, поджимает губы и рефлекторно дергается от прикосновений к коленям, пытаясь сжать ноги. Но Петерсон только разводит их шире, заставляя сглотнуть скопившуюся во рту слюну. Люк не отвечает, и Зендер почти успевает за то время успокоиться, вдохнуть грудью глубже и вновь уткнуться взглядом в монитор. До тех пор, пока он не целует сквозь ткань штанов полувставшего члена, еле-еле обхватывая головку губами. Викхем испуганно вздрагивает, почти что бьётся головой об стол от безысходности. Сжимает челюсть, щурясь, потому что от этого осознания кровь приливает к щекам только больше. И к стояку, кстати, тоже. — Тебе нравится, когда я дразню тебя прямо перед людьми? — у Петерсона в голосе такая насмешка, что он не видит и видеть даже не хочет, а знает точно: тот улыбается, словно довольный кот, и хитро щурится от того, как он пытается глубоко вздохнуть. Не получается, потому что Люк отпускает его колено, а заместо касается выпирающего бугорка, — тебя ведь могут поймать, ты знаешь? Зендер стыдливо закрывает рот рукой, туманным взглядом рассматривая присутствующих: мельком взглядывает на Хейли и рванно выдыхает, сразу же прячась в иконках приложений снизу. И готов поклясться богом, что если бы мог, то обязательно бы оторвал Петерсону голову к чертям собачим. Если бы правда хотел, имеется в виду. — Ты такой пошлый, Зендер, — проводит ладонью от колена до бедер, пристально разглядывает набухший и возбужденный член сквозь одежду. Касается резинки домашних штанов вместе с бельем, оттягивая их вниз, — такой грязный. Викхем спиной откидывается на спинку стула, закрывая глаза и кусая губы, чтобы не издавать вообще никаких звуков. Потому что микрофон выключен, а у него всё равно чувство, будто все всё видят и все обо всем догадались. И от этого в районе паха жмёт только больше. Он на мгновение приходит в здравый ум – всего на мгновение, потому что опускает недовольный и раздраженный взгляд на Люка, а в ответ видит только прикрытые веки и до ужаса довольную улыбку. Видит и давится воздухом, потому что в этих золотых, до безумия красивых глазах столько любви и обожания, что хочется просто утонуть в пучине ощущений и эмоций. А признать, что готов кончить от одного только этого вида – ещё более унизительно чем то, что происходит сейчас. Парень упирается локтем в подлокотник, чтобы приподняться и позволить стянуть с себя одежду вместе с нижним бельем. Ноги его совсем не держат, дрожат, как осиновый лист, и Люк – последняя скотина, между прочим, – лишь тихо с этого смеётся и осматривает колом стоявший член. Касается головки холодными пальцами, поддевая уретру и бросая взгляд на Зендера: а тот рванно вдыхает больше воздуха, испуганно вздрагивая, и хмурится, словно это он внимательно урок слушает, а не ему сейчас дрочит любимый парень. — У тебя руки холодные, — шепчет дрожащим голосом, прикрывая рот рукой от камеры. — Нет, это ты слишком разгоряченный, — расслабленно прикрывает глаза, хихикая: у Викхема почти что глаз дергается от таких приколов, и потому он поддевает кончиками пальцев крайнюю плоть, позволяя тому выдохнуть накопившееся в легких напряжение, — тебе ведь жарко? — Да, — прижимает ладонь ко рту, сжимая собственные щеки и смущенно отводя взгляд. — Сколько времени до конца урока? — Двадцать пять минут, — Зендер склоняет голову, бросая короткий взгляд на время. Люк приближается ближе, горячо выдыхает прямо в кожу: — Тогда потерпишь еще. — Неет, — на мгновение замолкает, потому что такое чувство, будто учитель смотрит именно на него. Но всё равно не может сдержать жалобный скулеж, когда Люк отстраняется от его члена и выпускает его из рук, — прошу, не оставляй меня.. — Хочешь кончить на виду у всех? — Петерсон игнорирует каждое слово: словно мстит за то, что ему не уделили должного внимания, а потому лишь осторожно тянется ближе и остаётся в паре миллиметров от возбужденного органа, но так его и не касается. И знает точно, что Викхем чувствует каждый выдох на своей коже и хочет большего, потому что лицо у него почти что озабоченное. Зависимое от чужих ласок, — ты самый настоящий извращенец. Хочешь, чтоб все видели, как ты ловишь оргазм. Какой позор... Зендер кусает ребро ладони, судорожно выдыхая. Ибо хочет. Ибо уже настолько сильно хочется, что в голове нет совершенно ничего другого: он ничерта не запомнит из сегодняшнего урока. Даже не запомнит домашнего задания или темы. Потому что просто хочется кончить. Хочется, чтобы Люк взял его член в рот, чтобы обхватил головку губами и чтобы провел вдоль всей длины языком, чтоб он взял его настолько глубоко, что даже плевать на его больное горло, чтоб крышу унесло от того, насколько ему хорошо. И крышу сносит уже тогда, когда Люк смеётся и наконец касается заждавшегося стояка, долгожданно обхватывая его ладонью. Не губами, конечно, но Зендеру этого достаточно, чтобы заскулить, как последняя сука во время течки – и Люк это чувствует, знает и хитро щурится, наблюдая, как парень пытается держаться ровно. Лишь бы не спалили и не выгнали со школы к чертям. — Ты маленькая, похотливая шлюха, — Петерсон даже не двигает рукою, просто крепко держит член в ладони, которая уже полностью повязла в предэякуляте. Чувствует, как орган предупреждающе пульсирует, и смеётся одними только глазами, когда Зендер упирается локтями в стол и почти что пополам сгинается, стыдливо опуская голову, — я ещё даже ничего не сделал, а ты уже хочешь кончить. Ты очаровательный. Он реагирует слишком остро. Слишком остро и чувствительно, потому что это правда. И, наверное, больше всего потому, что ему до безумия хочется – потому что каждый раз кажется чем-то новым и неизведанным, и потому, что хочется хныкать и скулить от того, как ему хорошо. Уткнуться носом в стол, зарыться в рыжие волосы и заставить взять в рот, чтобы тот болтал поменьше. — Викхем, с Вами всё в порядке? — Зендер испуганно вздрагивает, слыша свою фамилию. И еще потому, что Люк именно в этот момент касается его члена губами: без какого либо предупреждения обхватывает головку, водит языком под нею и заглатывает глубже, заставляя его давится воздухом, слюнями, всеми словами любви и ругательствами в его сторону, которые застряли глубоко в горле. — Да, всё в порядке. Прошу прощения, — только на эту фразу включает микрофон и чувствует, как на него все смотрят сквозь экран монитора. Хочется оправдаться, что-то сказать и спасти себя, но внутри чужого рта так до одури жарко, что больше попросту не хватает воздуха. И Люк это, зараза, знает. Проводит кончиками пальцев у основания, двигается головою вверх и вниз, с каждым движением выбивает из головы абсолютно всё. И здравый разум, и мысли и вообще всё, кроме похоти и желания кончить – кончить прямо ему в рот, чтоб он подавился своим глупым подразниванием и чтоб сперма стекала по его языку, чтоб он не выглядел таким довольным и сексуальным до ужаса. От одной только картины в голове хочется умереть от стыда и желания; Зендер вжимается спиною в кресло, часто-часто дышит и хватает рыжего за волосы, сжимая их в ладони. Он ускоряется, берет в рот глубже и почти что носом утыкается в лобок, выпуская член из рук и касаясь им колен. Знает, что Викхему нравится. Всё, сука, о нем знает, и пользуется этим, словно доставить ему удовольствие – самая важная в жизни цель. Люк заглатывает до самого основания; горло болит, и по простуженным стенкам стекает горячее семя. Он осторожно двигается выше, поднимает голову: проводит языком по стволу, заставляет вздрогнуть, с особенным упоением чувствуя, как дрожат чужие ноги после оргазма. И с таким невозможно влюблённым взглядом смотрит на него, довольно облизываясь, что Зендер готов провалиться сквозь землю от стыда. Заставляет облизнуться и его самого – от бесконечного желания поцеловать его и от крови на покусанных губах. И от одной только мысли о том, что сейчас произошло. — Тебе понравилось? — это что-то между вопросом и утверждением. Люк утыкается носом в его живот, чмокает ниже пупка и из-под ресниц очарованно разглядывает тяжело дыщащую грудь. — У нас будет серьёзный разговор потом, — Викхем тянется за кружкой чая, что уже остыла лет двадцать тому назад. Отпускает чужие волосы, отпивая глоток, и только осторожно их поглаживает. Словно после конца урока Люку не наступит пиздец.