the shower

Пол гаража холодный. Рик тоже. Бесконечность бутылок валяется около грязного тела — кажется, Рик не бывал так низко даже после смерти Дианы. Пролитая водка на его майке, следы рвоты под верстаком, запах пота и перегара, — он слабыми руками достает последний кристалл и кое-как дробит его титановыми имплантами, чтобы лениво снюхать прямо с пола. Это случается с ним, нужно просто подождать, но это лишь утешение. Рик знает, что на этот раз ему не удастся выбраться. Почему всё так быстро закончилось? Ему настолько сильно нужно было доказать себе, что он способен отомстить за Диану и малышку Бет, что он убил Прайма голыми руками? Какая теперь разница — смысл его жизни, построенный вокруг мудака, исчез, и выключен свет на целом этаже его подвала. Почему от мести не стало легче? Рик не хочет думать об этом. Рик хочет набухаться ещё крепче и не просыпаться больше никогда. Дверь гаража приоткрывается, он понимает это по свету, бьющему в глаза с кухни, — и Морти уже возвышается над ним без эмоций в лице, как-то слишком безразлично, почти по-злодейски: взгляд одноглазого пидораса, благодаря которому так быстро окончилась охота. Но Морти ничего не произносит. Он неслышно садится на пол, задев пару бутылок, и просто тупо пялится в его тело. Так жалко. Так… Какая вообще разница? Но мальчик глядит сожалеюще, и вскоре сам ложится рядом на холодный бетонный пол, чтобы невесомо прикоснуться головой с проспиртованному боку — затем прижаться крепче — наконец обнять его руку и уткнуться носом в плечо. Проходит минута в молчании. Рик не против так лежать вместе на полу гаража, на самом деле. Просто ему слишком насрать. Или нет: Морти наблюдает мелкую слезу, неторопливо оседающую по старой щеке, и сам едва удерживается. — Погнали в Блитз энд Читз? Вопрос такой странный и детский, хотя тон Морти сломанный и серьезный, — даже Рику больно это слышать. — Ты знаешь, мне не до этого, — Рик пугается собственного голоса. Такой хриплый и чужой. — Лучше не трогай меня. — А я буду, — давит Морти, а сам вжимается в дедов локоть, как в спасательный круг. — Я знаю, что тебе тяжело после Прайма, но прошел уже месяц. Рик, давай попробуем вместе, ладно? Давай же, вставай. Рик гипнотизирует штукатурку на потолке и не верит, что когда-либо снова сможет встать. Они молча смотрят друг на друга очень долго, пока вдруг лицо Морти не кривится, и он не начинает беззвучно рыдать, отворачиваясь в другую сторону. Через пять минут всё-таки берёт себя в руки и поворачивается обратно. — Я никогда не смогу понять, через что ты прошел, — наконец говорит он, — но я видел достаточно дерьма во вселенной, чтобы сказать, что жизнь стоит жизни, понимаешь? Рик безразлично пялится в его лицо, хотя его глаза загораются чем-то. — Д-даже… даже самая дерьмовая… Стоит того, чтобы её прожить. … — Пожалуйста, Рик. Пойдем отмоем тебя. Купим новый халат. Хорошо? — Цель выполнена, — неожиданно хрипит Рик, — Прайм убит. Мне больше не для чего стараться, Морти. Я буквально стал самым умным Риком из всех, — его голос на мгновение выравнивается, — но это всё теперь пустое место. Больше никакой грандиозной цели, малыш. Вечное скитание по галактике без причины. Рик с удивлением чувствует, как теплые пальцы Морти стирают слёзы с его висков. — Совсем не обязательно жить с великой целью, Рик. Никто из нас не получал такую… Ты просто разучился жить. Вспомни, как это было до Прайма. Рик пытается вспомнить. Честно, пытается, но всё, что выходит — размытые обрывки счастливой жизни, из которой его несправедливо вырвали. Как он жил раньше, не мечтая о мести? — …Я не помню. — Всё нормально, значит, пора учиться заново. Я покажу тебе. Ты не один на этот раз. И Рик впервые за прошедший месяц чувствует что-то хорошее. Он даже поворачивает голову к Морти. Мальчик смотрит на него с лёгкой улыбкой — но кривится из-за подступающих слез, и Рик наконец обнимает его, как плюшевую игрушку, и зарывается лицом в каштановые волосы. Это так хорошо, наверное. Находить силы хотя бы дойти до туалета, чёрт возьми. На самом деле, Рик не особо верит, но внук готов воздвигнуть храм и поставить иконы с его изображением, если это заставит его начать. Морти помогает ему встать, они ковыляют до ванной, и Рик впервые протестует, требуя, чтобы его оставили одного в душе, но мальчик стоит на своём, и в результате Рику позволяется только мрачно сидеть под водой за неполностью прикрытой занавеской. От него несёт всеми запахами одновременно, но Морти без брезгливости трёт его спину и мылит голубые волосы, пока Рика не пробивает на ироничный смешок. — Это похоже на не очень хороший эпизод, где дети отмывают своих родителей с деменцией, знаешь. Внуки не обязаны это делать. — Мама на работе, Космо-Бет бороздит галактику, или ты хочешь, чтобы это сделал папа? — Чёрт возьми, только не Джерри. — Или Саммер? — Я понял. В Морти прилетает пушистая пена, и он легонько дёргает деда за волосы. Они лениво дерутся, но у Рика быстро пропадает запал, и подросток остывает. — Я схожу за чистой одеждой, — огорчённо произносит он, — посиди немного. И Рик сидит, абсолютно голый в открытой ванной, дожидаясь внука, будто он действительно обычный семидесятилетний старик, который не может даже помыться без чужой помощи. Но это плохие случаи, правда? Рик просто слегка в запое, с ним такое случается. Морти не позволяет ему долго находиться одному, прилетая со штанами и водолазкой, и пока Рик одевается, болтает обо всём на свете, лишь бы заполнить тишину: боже, как ему плохо, пожалуйста, боже, помоги моему деду не застрелиться, я так не хочу найти его труп однажды солнечным утром… — Ладно, пёс, — неожиданно соглашается Рик, апатичный, но чистый и с запахом апельсинового шампуня, — погнали в Блитз энд Читз. Морти рад как никогда за свою короткую жизнь, — а Рик пытается построить в голове новый план. Прайм удалил Диану из всех вселенных, а у Рика есть код от уничтожающего устройства, — значит, чисто теоретически, можно вернуть её обратно?.. — Ты идёшь? — Да, пёс, — Рик натягивает на плечи грязный халат, — погнали. Просто Рик не может жить без плана, и это не его вина. Не его вина, что месть не принесла удовлетворения, что половина его жизни оказалась заброшена и потрачена ради пятиминутного убийства — зверского, дикого, чистыми кулаками. Он просто хотел почувствовать что-то кроме тоски по Диане, и это тоже не его вина. В гараже лежит шанс вернуть её, и можно будет начать жить.