***
Тэхен возвращался поздно вечером после танцевальной тренировки. Невыносимая дневная жара уже спала, он с наслаждением подставлял разгоряченное лицо прохладному ветерку. Тело приятно ныло после интенсивной практики. На самом деле, на танцы он ходил просто ради того, чтобы хоть как-то двигаться — большую часть дня он проводил в университете, в библиотеке или в кафешках за домашкой, и в какой-то момент его спина просто начала деревенеть, и с этим необходимо было что-то делать. Он не очень любил спорт, поэтому танцы стали отличной альтернативой. Не то чтобы он был танцором от бога, в отличие от своего друга Хосока, но двигаться под музыку вроде бы умел неплохо. Занятия танцами быстро избавили его от боли, а заодно помогали поддерживать фигуру в форме. Но почти так же сильно, как танцевать, ему нравилось возвращаться после танцев. Зал для занятий находился в дальнем конце кампуса, и, чтобы дойти до общежития, Тэхену нужно было пройти через небольшой парк. В такое время тут уже было пусто, да и в ночи его узнавали меньше — не приходилось здороваться с каждым первым и останавливаться на «поболтать» с каждым вторым. Не поймите Тэхена неправильно — он правда общительный человек и обожал заводить новые знакомства. Его даже не слишком утомлял тот факт, что потом эти знакомства нужно было как-то поддерживать. Но каждый день у него действительно было очень много общения, причем часто с теми, кого он даже не помнил по именам. Тэхен не привык грубить или игнорировать, поэтому он невольно старался, чтобы каждый почувствовал себя в центре его внимания. Но его внимание не резиновое, а люди порой хотели с ним пообщаться не из-за того, что он казался им интересным, а из-за того, что — как бы высокомерно это ни звучало — надеялись урвать кусочек его популярности. Это сразу видно — искренне ли настроен человек. И если Тэхен этой искренности не видел, он быстро уставал от разговора. Его не прельщало быть утешением чьего-то эго. Еще поэтому он любил танцы: там никто им особо не интересовался. Если кто на танцах и был в центре внимания постоянно, то это Хосок. Однако он был вовсе не такой вежливый, как Тэхен, он был больше похож на солнце — светил всем и никому одновременно. Эта прогулка от тренировочного зала до общаги — единственные минуты тишины в его дне. И сейчас их нарушил чей-то тихий плач. Тэхен застыл и огляделся. Вокруг было пусто, но плач определенно был слышен, и он был человеческий. Тихий, тонкий и очень-очень жалобный. В любой другой ситуации это могло бы показаться жутким, но он находился на территории университета, тут горели фонари, вдалеке слышались голоса припозднившихся студентов, поэтому страшно не было. Но Тэхен не был черствым человеком, поэтому не мог так просто уйти, зная, что здесь кто-то плачет. Он внимательно осмотрел скамейки и дорожки. — Эй, — позвал он. — Эй, ты где? Тебе нужна помощь? Плач стал тише, словно человек прислушивался к его словам. — Я не уйду, пока ты не покажешься, — сообщил Тэхен, а потом сообразил, что это звучало скорее угрожающе, чем утешающе, и быстро поправился: — Я хочу тебе помочь. Краем глаза он заметил движение слева и быстро повернулся туда, ошеломленно уставившись на поребрик перед скамейкой. Он моргнул. Еще раз, потом еще. Затем тщательно потер глаза, но, когда открыл их, увидел то же самое. Заметив его манипуляции, человек снова заплакал, на этот раз еще громче и еще жалобнее, накрыв лицо ладошками. Хотя, наверное, в этой ситуации правильнее было бы сказать человечек. Крошечный. Наверное, чуть даже меньше ладони Тэхена. Сантиметров пятнадцать в высоту максимум. — Какого черта… — ошарашенно пробормотал он. Ноги не удержали малыша, и он плюхнулся на поребрик. Его плечи задрожали от судорожных всхлипываний. Сердце Тэхена сжалось в груди от такой печальной картины. Его реакция явно не обрадовала малыша. Тэхен постарался взять себя в руки. Осторожно подойдя ближе, он присел на корточки, чтобы разглядеть его получше. Перед ним был, вроде как, парень, по виду абсолютно похожий на обычную, но уменьшенную — очень сильно — копию человека. — Прости… эй, я все еще готов тебе помочь, — мягко сказал Тэхен. Паренек оторвал руки от лица и поднял на него огромные черные глаза, влажно сияющие из-за слез. Он смотрел с явным недоверием, со страхом. — Не обижу, — пообещал Тэхен, протягивая ладонь. — Ты такой маленький… должно быть, тебе очень холодно тут. Малыш всхлипнул, все его крошечное тельце дрожало от страха, но Тэхен терпеливо держал ладонь широко раскрытой. Он все понимал — должно быть, для него он выглядит как гигант, который может раздавить его двумя пальцами. — Малыш, — мягко позвал Тэхен. — Ты не хочешь остаться на улице ночью, правда? Я тебя не обижу. Я выгляжу совсем огромным для тебя, да? Но я тебя не трону. Конечно нет. Не бойся меня. Глаза малыша блестели, как два маленьких круглых озера в лунном свете. На крошечных ресницах застыли такие же крошечные слезы. Тэхен никогда в жизни не видел картины очаровательней. Подумав еще немного, малыш все-таки шагнул на ладонь Тэхена, ухватившись за его большой палец, чтобы не упасть, когда Тэхен медленно поднял его на уровень своего лица, чтобы заглянуть в его глаза. Но от движения он все равно плюхнулся на задницу и торопливо отполз подальше, испуганно глядя на лицо, которое теперь, кажется, заслонило для него весь мир. Тэхен постарался улыбнуться максимально доброжелательно. — Я не обижу, — медленно и убедительно повторил он, разглядывая чудо, сидящее на своей ладони. Да, это и вправду был обычный парень. Кстати, довольно симпатичный, если судить по миловидным чертам лица. Он был одет в джинсы и футболку, волнистые волосы торчали во все стороны. Кончик круглого носа покраснел от слез, а губы были смешно надуты. Тэхен и не представлял, что простой парень может быть настолько очаровательным, если его уменьшить в размерах. — Как тебя зовут? — поинтересовался он. Парень прижал коленки к груди и спрятал в них перепуганное лицо. — Ты понимаешь меня? — он шмыгнул носом. Тэхен растерянно поморгал. — Ты… умеешь разговаривать? Ответа снова не последовало, но даже через ладонь Тэхен чувствовал, как все его крошечное тельце страшно подрагивает. — Может быть, ты голоден? — попробовал Тэхен еще раз. Малыш резко вскинул голову, уставившись на него, а затем прижал ладошку к животу в беспомощном жесте. Его глаза вновь наполнились слезами. Тэхен прикусил губу, сдерживая улыбку, которая явно выбьет его из колеи. — Значит, голоден. Хорошо, давай договоримся так. Я понесу тебя к себе в комнату. У меня есть кимбап, я могу приготовить тебе рамен. Ты останешься там столько, сколько тебе нужно. У меня безопасно и тепло. Устраивает? Малыш смотрел на него долго-долго, видимо, взвешивая все «за» и «против». Тэхен терпеливо ждал до тех пор, пока тот не сделал нерешительный кивок. Улыбнувшись, Тэхен завел ладонь за плечо. — Садись в капюшон. Тебе так будет удобнее, — предложил он, но малыш намертво вцепился в его большой палец, отказываясь перелезать. Тэхен усмехнулся. — Хорошо, как пожелаешь, понесу тебя так. Просто испугался, что тебя будет тошнить… Но малыш прекрасно устроился на его ладони. Он приподнялся, хватаясь мягкими крошечными ладонями за его пальцы, и внимательно смотрел вперед, периодически оборачиваясь на Тэхена. Каждый раз, встречая его взгляд, Тэхен старался улыбаться, но ни разу не получил улыбку в ответ. Они дошли до комнаты Тэхена в общежитии. К счастью, по пути им никто не встретился, и Тэхену не пришлось придумывать объяснение тому, что на его ладони сидела уменьшенная версия взрослого парня. Потому что, честно говоря, он понятия не имел, как это объяснить. И сам до сих пор не был уверен, что это происходит в реальности. Но он не пил последнюю неделю и совершенно точно не курил травку. Да и сейчас не период сессии, так что он прекрасно высыпается… Тэхен поставил малыша на стол, и тот тут же подполз к его дальнему углу, сжимаясь и настороженно наблюдая за ним круглыми глазками-бусинками. Тэхен склонил голову к плечу. — Все еще боишься меня? Малыш ощутимо задрожал и спрятал покрасневшее лицо в ладонях. Тэхен растерянно поджал губы. Он хотел бы успокоить его, но искренне не знал, как это сделать. Он даже не понимал, разбирает ли малыш его слова, или они для него звучат как пугающая, громкая какофония звуков. В конце концов, Тэхен отошел от стола, позволив крошке успокоиться самостоятельно и немного привыкнуть к обстановке. Он, вымыв руки, принялся греть воду для рамена. Пока чайник кипятился, он вытащил из мини-холодильника кимбап, завернутый в фольгу, развернул его и разрезал на маленькие кусочки, кладя на стол. Малыш вздрогнул, услышав звук, и вжался в стену. Его огромные глазищи наполнились слезами. — Это тебе, — мягко сказал Тэхен. — Тебе, крошка. Вкусно, моя мама готовила. Малыш не двинулся с места. Тогда Тэхен присел на коленки, оказываясь на уровне его глаз, и снова постарался придать лицу максимально дружелюбное выражение. — Не бойся меня, — вновь начал увещевать он. — Я тебя не обижу. Ты очень голодный, а я хочу тебя накормить. Я безобидный, — он поднял вверх обе руки, демонстрируя широкие ладони. Малыш моргнул, и по его щекам прокатились кристальные слезки. Он не пошевелился, продолжая наблюдать за каждым движением Тэхена. Тэхен вздохнул. — Хорошо, крошка, я не буду на тебя смотреть, ладно? Я буду варить рамен. Ты можешь спокойно кушать, — не меняя тона, произнес он и поднялся, стараясь не делать резких движений, чтобы не напугать малыша. Он отвернулся, принимаясь за дело, и в процессе украдкой обернулся, с удовлетворением замечая, что малыш все-таки подобрался к кимбапу и теперь аккуратно его ел, то и дело поглядывая на него и вздрагивая, если с его стороны исходили слишком уж громкие звуки. Приготовив рамен, Тэхен поискал, куда можно положить лапшу, чтобы крошке было удобно есть. Он не придумал ничего лучше маленького блюдца, которое использовал больше в декоративных целях. Отрезав острые концы от двух зубочисток, он протянул их ему вместо палочек. Малыш отшатнулся, в ужасе уставившись на него. Еще никогда в жизни Тэхен не чувствовал себя настолько угрожающим. Он и не подозревал, что может в ком-то вызывать такие чувства. От этого становилось не по себе. Доводить крошку до нервного тика ему совсем не хотелось — от одного взгляда на эту беспомощную маленькую фигурку сжималось сердце. — Так тебе будет удобнее есть, — постарался убедить его Тэхен. Тот смотрел на него так, словно ожидал, что он эти палочки воткнет ему в глаза. Тэхен снова присел на корточки. Когда он оказался на уровне глаз малыша, плечи того едва заметно расслабились. — Крошка, — промурлыкал он. — Это просто палочки. У меня нет подходящих по размеру, поэтому я сделал эти. Он положил их на стол и легонько подтолкнул в сторону малыша. Они ударились о его коленку, но он не отвел настороженный взгляд от Тэхена. Точно так же с осторожностью он подтолкнул к нему тарелочку с раменом, а затем снова отвернулся, возвращаясь на кровать, чтобы поесть там. Подождав еще немного и убедившись, что Тэхен находится на приемлемом расстоянии, он подполз ближе к еде и, утерев ладошками влажные щеки, начал кушать. Изредка он поглядывал на Тэхена, но уже не вздрагивал от каждого его движения. У Тэхена несомненно было очень много вопросов, но он не был уверен, что крошка станет на них отвечать, тем более сейчас, поэтому из последних сил сдерживал себя. — Неужели ты правда не умеешь разговаривать? — тихо поинтересовался он, когда крошка доел и вновь отодвинулся в угол. Было видно, что он вымотан — очаровательные глазки уже слипались, но он изо всех сил старался не терять бдительности и держать их открытыми. Он вяло моргнул и не подал никакого знака, что понял его вопрос. Вместо этого он зевнул, демонстрируя розовый рот и неровные, как у кролика, зубки. Тэхен усмехнулся и не удержался от зевка сам. — Ладно, мы разберемся со всем завтра. Ты ведь не боишься спать здесь? Даже если он и боялся, у него не осталось больше сил нервничать. Он с опаской, но без дрожи наблюдал за тем, как Тэхен убирал посуду и сооружал из подручных материалов — декоративной подушки, чистого полотенца для лица и сложенных стопкой ватных дисков — постель для него. Затем, не пытаясь больше поговорить с малышом, он пошел в душ, а когда вернулся, крошка уже спал. Тэхен склонился над ним, рассматривая миловидное лицо, которое во сне выглядело абсолютно удовлетворенным. Совсем крошечное — размером с подушечку его большого пальца. — Удивительно, — пробормотал он себе под нос. Просто в голове не укладывалось. Встряхнув волосами, он пошел к своей кровати и лег под одеяло. Уснуть удалось быстро, и всю ночь ему снилось, что весь мир вокруг него уменьшился, и он с диким страхом стоял на месте, боясь, что если сделает хоть один шаг, то сразу же кого-нибудь раздавит. Когда он проснулся утром, то с огромным удивлением обнаружил рядом с собой на подушке крошку. Тот сжался в комок, наполовину спрятавшись в его волосах. И как только на кровать умудрился забраться?.. Неужели бояться перестал? Тэхен почувствовал, как грудь затопило приятной нежностью. Видимо, за ночь его страх поутих, и он, как маленький котенок, которого только принесли в дом, немного привык и захотел спать рядом с большим и сильным. Тэхен осторожно выпутал волосы из его хватки и неслышно поднялся. Он накрыл его самым кончиком одеяла. Крошка спал крепко — даже не дернулся. Ему нужно было на пары, к которым он готовил масштабный проект в группе, поэтому он быстро и тихо собрался, даже не позавтракав, и ушел, мысленно извинившись перед крохой.***
Сразу же после пар Тэхен сорвался обратно в комнату, хотя обычно заходил с друзьями в кофейню или ресторанчик, чтобы поесть и обсудить прошедший день. Но мысль о том, что в его комнате остался крошка, без еды, без воды, не давала ему покоя. Боже… Тэхен представил, как он пытается слезть с кровати, падает и делает себе больно, и невольно ускорил шаг, постепенно переходя на бег. Как же малыш, наверное, испугался, когда проснулся один. Сердце Тэхена тревожно сжалось. Мысленно он ругал себя — надо было все-таки разбудить его, обо всем предупредить. Но он так сладко спал, а вчера казался таким уставшим и расстроенным, что у Тэхена не поднялась рука вырвать его из сна. Когда он ворвался в комнату, его крошка сидел на подушке, поджав коленки к груди и тоскливо глядя в окно. Услышав шум, он обернулся и невольно вздрогнул. Тэхен не стал бросаться к нему — это и не нужно было, чтобы понять, что малыш в полном порядке, просто напуган и расстроен из-за того, что остался один. — Прости, — облизнув пересохшие губы, прохрипел Тэхен, глядя в эти огромные печальные глаза. — Ты испугался? Прости, что оставил тебя… Малыш моргнул. Казалось, что он вот-вот расплачется, но он не заплакал — сдержался. Смотрел на него так, словно Тэхен был предателем. Им он себя и чувствовал. Хотя, казалось бы, что такого? Это было просто какое-то… существо. Тэхен ему помог, но ничем не был ему обязан. Но почему-то… Почему-то один взгляд этой крошки — и его будто наизнанку выворачивало от чувства вины. Он смотрел на него с укором. За что он его укорял? — Не стоит, — тихо-тихо пробормотал он, и Тэхен аж опешил, так и застыв столбом. — Ты… ты умеешь разговаривать?.. — изумленно поинтересовался он. Малыш кивнул. Тэхен присел на стул, стоящий у двери, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Но почему ты молчал вчера? — Я не понимал, что происходит, — так же тихо ответил он. Голос у него был высокий, но приятный на слух. — Ничего не помнил. Тэхен нахмурился. — А сейчас вспомнил? Малыш снова кивнул. Он выглядел так потешно — маленькая копия взрослого парня, но вся его крошечная фигурка казалась такой печальной и поникшей, что желания рассмеяться не возникало. Тэхен готов был на стену лезть, только чтобы хоть как-то его утешить. — Что с тобой случилось? — попробовал выпытать Тэхен. — Откуда… ты взялся? Малыш поджал губы. Тэхен изучающе рассматривал его. Голова разрывалась от количества вопросов, но он не особо торопился отвечать даже на первые. Видно было, что ему тяжело даются слова. Все его эмоции отражались на миловидном маленьком личике так явно, что Тэхен будто ощущал их на себе. — От меня избавились, — едва слышно произнес он. — Я стал не нужен, и от меня избавились. Тэхен приоткрыл рот, невольно почувствовав злость и обиду за него. До того, как он успел найти слова, чтобы его поддержать, крошка продолжил: — Сначала я не понял этого сам. Не понял, как меня выбросили. Наверное, — он сглотнул, и его глаза заблестели, — это произошло впервые, и я не знал, куда бежать. Каким-то образом оказался в парке, и там меня нашел ты. — Мне жаль, — искренне сказал Тэхен. И отшатнулся, когда увидел, как в огромных кристальных глазах вспыхнула яркая злость. — Конечно, тебе жаль, — тон его не изменился, но видно было, что малыш искренне раздражен. — Это ведь из-за тебя все произошло. Тэхен так растерялся, что потерял дар речи. Он вскинул брови, уставившись на малыша, и тот впервые не отвел взгляда. Он хмурился, словно искренне считал Тэхена в чем-то виноватым. Так тот укор, который Тэхен почувствовал, когда только вошел в комнату… Он не был связан с тем, что ему пришлось оставить крошку одного? Но в чем еще Тэхен мог перед ним провиниться? Он абсолютно точно его никогда не видел! Разве мог он не запомнить такого крошку? — Из-за меня? — глухо переспросил он. — Но я ведь тебя даже не знаю! Злость в глазах напротив мгновенно сменилась болью. Он опустил голову, и следующие его слова прозвучали так, как будто он заранее смирился с поражением в бою, на который Тэхена даже не позвали: — Вот именно. Ты меня даже не знаешь. Столько горечи было в этих фразах, что Тэхену стало сильно не по себе. Он поежился. — Я… — выдохнул он. Понятия не имел, как извиниться, да и за что — тоже пока очень смутно понимал. — Извини… Малыш развел руки в стороны, демонстрируя свое крошечное тельце. — Как видишь, извинения теперь слабо помогут. Голова Тэхена шла кругом. Он не сдержался и воскликнул: — Да что, черт возьми, произошло? Крошка поджал губы и качнул головой. — Разве это важно теперь? Посмотри на меня, — он указал на себя, имея в виду свой размер, и тоскливо вздохнул, упираясь щекой в колени. — Он избавился от меня, и я понятия не имею, как вернуться обратно. — Кто — он? — хмуро уточнил Тэхен. — Чонгук. Имя показалось смутно знакомым, но не вызывало ассоциации ни с чьим лицом. У Тэхена было множество знакомых, и вот так выудить из памяти того, с кем он, скорее всего, не так уж часто говорил, было непросто. — Хочешь, я с ним поговорю? — несмело предложил он. Крошка хмуро взглянул на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты уже с ним говоришь, — с укором заметил он. — Что? Так ты Чонгук? — уточнил Тэхен. Крошка — Чонгук — кивнул, и его глаза наполнились слезами. — Скорее, я его часть, — сдавленно прошептал он. — Ненужная. Поэтому он просто избавился от меня. Тэхен ничего не понимал. Однако одно было предельно ясно — продолжать тему Чонгук не хотел, и он не собирался настаивать. Видимо, количество эмоций, которое он испытывал, было невыносимо большим для такого маленького тела. — Все будет хорошо, — попытался утешить его Тэхен, чувствуя вину перед ним, проникаясь его печалью. — Обещаю, все будет хорошо. Чонгук поднял на него грустные глаза. Он был очень симпатичным. Интересно, как же выглядела его полноразмерная копия? Не то чтобы Тэхен был падок на милую внешность, но у него был определенный тип, который его привлекал и на который он подсознательно обращал внимание, и Чонгук был воплощением этого типа. Так как Тэхен умудрился его ни разу не заметить? Он знал лично больше половины университета. С таким лицом Чонгук точно не мог сидеть в стороне, наверняка он был довольно популярен. — Как ты можешь это обещать? — с невообразимым отчаянием в голосе пробормотал он. — Ты ведь даже не знаешь, кто я. Тэхен серьезно посмотрел на него: — Это началось из-за меня, значит, я это решу. Чонгук моргнул несколько раз, и по его круглым щекам скатились прозрачные слезы. В его взгляде было какое-то странное чувство. Если бы Тэхен знал его лучше, он бы подумал, что это любовь. Что Чонгук смотрел на него с любовью.***
Через неделю они решили, что Тэхен будет брать Чонгука с собой. Точнее, Чонгук сказал, что больше не хочет оставаться один, и Тэхен тут же решил брать его с собой. Правда, его беспокоило то, что Чонгука могут увидеть, и будет очень сложно объяснить, кто он такой и откуда появился. Но Чонгук утверждал, что никто, кроме Тэхена, видеть его не может. — Хочешь сказать, я сошел с ума? — немного истерично поинтересовался Тэхен, и Чонгук спокойно покачал головой. — Когда я шел в парк, никто не обращал на меня внимания, — пояснил он. Они уже притерлись друг к другу, — точнее, Чонгук притерся к Тэхену и теперь преспокойно сидел на его раскрытой ладони. — И когда я плакал, никто не слышал. Кроме тебя. Но я абсолютно точно существую, не сомневайся в этом. Тэхен задумался, разглядывая его. — Крошка, — мягко позвал он, аккуратно касаясь его макушки указательным пальцем. Щеки Чонгука тут же покрылись трогательным румянцем. — Даже если я схожу с ума, видения у меня очень приятные. Чонгук застонал, накрывая лицо ладошками и падая на спину. Тэхен рассмеялся. На следующий день он надел футболку с большим карманом спереди, как у кенгуру. Чонгук с удобством устроился в нем. Тэхен чувствовал его тяжесть, чувствовал, как он вошкается внутри, то выглядывая, то снова прячась, но с удивлением осознал, что никто, кроме него, действительно Чонгука не видел. Он вспомнил его слова. «Это все твоя вина». Неужели он правда сделал что-то, из-за чего Чонгук уменьшился в размерах? Или разделился надвое? Его начали мучить мысли, но ни одна не подводила его к разгадке. Целый день прошел спокойно. Чонгук оказался сообразительным малым и порой даже подсказывал ему на некоторых парах, хотя, вроде как, был младше него, значит, был студентом первого или второго курсов. — Слушай, — внезапно осенило Тэхена посреди дня, когда он, вместо того, чтобы по привычке сесть обедать с большой компанией, уединился во дворе под деревом. — Если тебя не видят, значит, люди думают, что я разговариваю сам с собой? Чонгук посмотрел на него так, как будто он был непроходимым идиотом. Тэхен понятия не имел, как в этом крошечном тельце одновременно помещалось так много смущения и так много дерзости. — Воткни в ухо наушник, — посоветовал он. — И люди будут думать, что ты разговариваешь по телефону. Глаза Тэхена расширились от изумления, и, видимо, его лицо показалось Чонгуку настолько глупым, что тот не сдержался и рассмеялся, прикрывая красивый розовый рот ладошкой. Даже несмотря на то, что причиной его смеха стал сам Тэхен, он не смог на него разозлиться. Он улыбнулся, с нежностью глядя на него. Встретив его взгляд, Чонгук расплылся в еще более широкой улыбке, и он почувствовал, как предательски споткнулось его сердце. Чонгук склонил голову к плечу. — Что так смотришь? Тэхен пожал плечами. — Ты очень милый. Он моргнул. Румянец стремительно заливал его щеки. Он сидел на согнутом колене Тэхена, похожий на маленькую очаровательную фею со своими всклокоченными волосами, яркими блестящими глазами, с этими розовыми скулами, будто подсвеченными изнутри. Казалось, за его крошечной спинкой вот-вот затрепещут крылышки в такт трепету, которое испытывало в этот момент сердце Тэхена. — Не говори так, — сдавленно попросил Чонгук. Тэхен вскинул брови. — Почему? — Потому что я… — он запнулся. Его лицо стало полностью красным, и он отвернулся, в мучительном бессилии прикусывая полную нижнюю губу. — Потому что! Не говори так со мной. Неужели ты не понимаешь… Неужели не видишь, как много эмоций я испытываю? Его голос звучал раздраженно и беспомощно одновременно. Раздражался Чонгук на себя — на то, что все его чувства были так четко и так ярко написаны на его лице, что, даже несмотря на то, что оно стало намного меньше, прочитать по нему мысли не составляло труда. — Я вижу, крошка, — ласково отвечает Тэхен. — В этом твоя прелесть. Чонгук медленно повернулся, изумленно распахнув глаза. — Ч-что? — Чонгук, многие люди притворяются, что испытывают чувства, которые ты испытываешь на самом деле. Пока ты думаешь, что демонстрировать их стыдно, они пытаются их продемонстрировать. Так много и так искренне чувствовать — это совсем не плохо. Это то, что делает тебя тобой. Это подкупает, и это трогает, и это… — Причиняет боль, — закончил за него Чонгук, уголки его губ тоскливо опустились. — Это причиняет боль, Тэхен. Потому что любовь, которую я испытываю, иногда разрывает меня на части. Я умею ее чувствовать, умею ее показывать, но не умею о ней говорить, понимаешь? Вот что на самом деле плохо. Кончики его крошечных пальцев трогательно подрагивали. Глаза сияли, а на длинных кукольно загнутых кверху ресницах вновь дрожали слезы. Чонгук был так открыт перед ним, так безнадежно прекрасен. Тэхен тихо вздохнул, и слова с его губ сорвались практически неосознанно: — Понимаю только, как повезло тому, кого ты любишь. Чонгук ощутимо вздрогнул — так сильно, что не удержал равновесия и скатился с его колена, издав писк. Тэхен быстро сориентировался и успел подставить ладонь до того, как Чонгук приложится о землю. Крошка распластался по его ладони, уткнувшись носом в мягкую кожу между указательным и средним пальцами. Тэхен поднес его к лицу. — Порядок? — сдерживая смех, поинтересовался он. — Заткнись, — глухо промямлил Чонгук, не поднимая лица. Его влажное дыхание обожгло кожу Тэхена. Тэхен только хотел ответить, как услышал шум неподалеку. Из главного корпуса вывалилась большая компания, и толпа загораживала того, кто был в центре. Они что-то пели или что-то кричали — он не мог разобрать. Чонгук тоже это услышал. Приподнявшись на вытянутых руках, он посмотрел в ту сторону. — Что там происходит? — полюбопытствовал он. Тэхен взглянул на его макушку. — Хочешь взглянуть? Чонгук обернулся и активно закивал. Тэхен не смог сдержать улыбки. — Тогда давай посмотрим. Он поднялся, аккуратно опуская Чонгука в карман. Тот тут же зацепился за его края, выглядывая наружу. Тэхен подхватил рюкзак и двинулся туда, откуда доносился шум. Компания расположилась на скамейках возле главного входа. Тэхен сразу распознал в толпе знакомые лица, поэтому, подойдя ближе, поздоровался с некоторыми из студентов. — Что происходит? — поинтересовался он у второкурсника, с которым они однажды вместе играли в пив-понг на какой-то вечеринке. — Чонгук позвал Хосока на танцевальный баттл прямо сейчас, — пояснил парнишка. — Топовый малый этот Чонгук! Почему я раньше о нем не слышал? Тэхен опустил шокированный взгляд и предсказуемо наткнулся на перепуганные глаза Чонгука, сидящего в его кармашке. Тот смотрел на него с таким ужасом, что Тэхену стало не по себе. — Все хорошо, — одними губами произнес он, но малыша это мало утешило. Судорожно сжав ладошки на краешке кармана, он смотрел туда, где за рядами людей была его увеличенная копия. Тэхен начал пробираться к первому ряду, стараясь никого не задеть и, самое главное, стараясь, чтобы никто не задел его крошку. Чем ближе он подбирался к эпицентру событий, тем лучше до него доносилась музыка. Сначала он увидел Хосока, который фристайлил под песню так, словно целый год до этого придумывал для нее хореографию, хотя Тэхен был уверен, что он слышал ее впервые. На припеве Хосок остановился, указывая рукой в противоположную сторону, и как раз в этот момент Тэхен обошел последнего человека, загораживающего обзор, и увидел… Он увидел Чонгука. Чонгук был довольно высоким — по крайней мере, выше Хосока. У него была красивая фигура: белая футболка, заправленная в голубые джинсы с высокой посадкой, отлично подчеркивала по-девичьи узкую талию и по-мужски широкие плечи. Вкупе с длинными ногами и сильными бедрами это смотрелось, по меньшей мере, впечатляюще. Волосы Чонгука, в отличие от волос его маленькой копии, были подстрижены и аккуратно уложены. В его губе поблескивал пирсинг, как и в его ушах. На пальцах правой руки были набиты татуировки. Даже несмотря на окружающий их гам, он услышал, как его крошка в кармане охнул. — Что он с собой сделал? — испуганно пропищал Чонгук. Тэхен придержал его, чтобы он не вывалился от паники прямо ему под ноги. Чонгук танцевал. Он уступал в технике Хосоку, но, стоит признать, что выглядел довольно впечатляюще на его фоне — учитывая то, что Хосок был профессиональным танцором, это можно считать успехом. На его губах играла самоуверенная ухмылочка, а глаза были прищурены. В общем и целом, от Чонгука, сидящего сейчас в кармашке Тэхена, в нем не было ничего — кроме разве что такого же обворожительно симпатичного личика. Танец закончился, и Тэхен, не теряя времени даром, подошел ближе. Его крошка тут же скрылась в кармане, чтобы Чонгук его не увидел. — Круто станцевали, — он хлопнул тяжело дышащего Хосока по протянутой ладони, а затем обернулся к первокурснику. — Меня Тэхен зовут, а тебя? Чонгук смерил его придирчивым взглядом, а затем усмехнулся. — А меня уже зовут попить пива. Развернувшись, он скрылся где-то среди людей. Тэхен взглянул на Хосока с удивлением. — Это что было? Хосок закатил глаза. — Такой заносчивый малец, просто жуть. Вызвал меня на баттл, а сам даже результатов не дождался, — он развернулся к толпе. — Давайте по-честному, я ведь был круче? Толпа приветственно завопила. Хосок рассмеялся и хлопнул Тэхена по плечу, увлекая его за собой в здание. — Кстати, когда ты успел ему насолить? — поинтересовался он. — Почему он тебе не представился? — Хороший вопрос, — задумчиво протянул Тэхен и почувствовал, как Чонгук в кармашке беспомощно съежился. Оставшиеся две пары Чонгук не произносил ни слова и даже не высовывался. Тэхен дал ему время — наверное, непросто увидеть, как твоя копия избавилась от тебя, полностью изменила личность и, судя по всему, совершенно не испытывала беспокойства по этому поводу. Вернувшись в комнату, он аккуратно вытащил крошку из кармана и посадил на кровать. Чонгук тут же лег лицом к стене и сжался в комок. Тэхен переоделся, бросая на него встревоженные взгляды, а затем, поставив чайник, присел рядом. — Крошка, — тихо позвал он. — Я уверен, что ему тебя не хватает, и… — Дело не в этом, — глухо и ровно ответил Чонгук. Тэхен замер. — А в чем? Чонгук перевернулся, обращая на него огромные печальные глаза. — Он больше не любит. Тэхен чувствовал себя невероятным глупцом, но он правда не мог понять. — Что? Губы Чонгука скривились в тщетной попытке сдержать рыдания. — Он больше не любит, — он сделал судорожный вдох и вцепился пальчиками в покрывало, — тебя, Тэхен. Он больше тебя не любит. Избавившись от меня, — слезы потекли по его щекам, в его взгляде было столько боли, словно он оплакивал погибшего возлюбленного, — он избавился и от любви к тебе. И Тэхен вдруг и сам почувствовал себя так. В груди его, словно ядовитый плод, созревала скорбь по любви, о существовании которой он и не подозревал, но отсутствие которой ощутил неожиданно ярко.***
На то, чтобы в тот день утешить Чонгука, у него ушло много часов, хотя, вообще-то, ему самому требовалось утешение — он чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Осознание того, что Чонгук — с внешностью того нормального Чонгука и с характером этого маленького Чонгука — был влюблен в него, а он даже не подозревал об этом, он просто упустил эту любовь, она прошла у него под носом, а он не обратил внимания… Осознание этого придавливало к земле. Тэхен никогда раньше не влюблялся по-настоящему. У него были какие-то краткосрочные отношения — по месяцу или по два, он испытывал симпатию к партнерам, но никогда это не доходило до любви. Но, просто общаясь с этим крошкой, узнавая его, наблюдая за его эмоциями, Тэхен понимал, что он реально мог бы в него влюбиться, если бы не было таким сумасшествием даже думать об отношениях с тем, чей рост меньше пятнадцати сантиметров. И тут оказалось… что вполне реальный Чонгук… вполне реального роста… что он был влюблен в Тэхена. И от этой любви пожелал избавиться. В конце концов, его крошка пришел в себя. Он не захотел говорить о своих чувствах к Тэхену, поэтому остаток дня провел, забравшись к нему на голову и просидев в его волосах. Они вместе смотрели какой-то забавный фильм, но ни одному из них не хотелось смеяться. Дни потекли своим чередом. Тэхен все чаще видел Чонгука в университете — очевидно, тот становился все популярнее, безбашенный, самоуверенный и нахальный, чертовски красивый и прекрасно это осознающий, совершенно не стесняющийся этим пользоваться. В то же время он проводил почти каждую свободную минуту с уменьшенной копией Чонгука. Со смешливой, искренней и умной, с находчивой, спокойной, с безумно влюбленной в него, в Тэхена, копией. И чем дольше это длилось, тем яснее Тэхен осознавал, что сам увязает в этом болоте. Теперь, когда он узнал Чонгука получше, все остальные начали казаться пресными и поверхностными. — Как ты думаешь, — начал Тэхен, когда они застали Чонгука за поцелуем с какой-то красоткой-старшекурсницей. Они быстро сбежали, и у его крошки было столько отвращения на лице, словно это он побывал в ее рту, — ты забрал с собой все его хорошие качества? Чонгук пожал плечами. — Я думаю, я забрал с собой все то, что сдерживало его плохие качества. Понимаешь, мы были… мы были просто робкими. То, что он творит — это жило в нас всегда, но сдерживалось, а сейчас он почувствовал свободу. Голос его совести остался со мной. Тэхен не любил таких, как Чонгук. Большой Чонгук, в смысле. Он старался быть дружелюбным со всеми, но как мог ограничивал общение с кем-то вроде него. Но все-таки он не мог не заметить небольшое сходство в характерах между ним и своей крошкой. Они оба, когда чувствовали себя комфортно, переставали контролировать себя. Разница была лишь в том, что крошка чувствовал себя комфортно только с Тэхеном, а Чонгук — со всеми вокруг. В один из вечеров Хосок позвал Тэхена на вечеринку. Тэхен пошел и прихватил с собой Чонгука, который поначалу сопротивлялся, но особого выбора он ему не оставил, просто схватил за воротник, как шкодливого котенка, и закинул в нагрудный карман рубашки с короткими рукавами. — Изверг! — Чонгук замолотил кулачками по его груди. — Извращенец! — С чего это я извращенец? — хмыкнул Тэхен, вскидывая брови. Чонгук внезапно раскраснелся и предпочел не отвечать на вопрос, и Тэхен прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Что за мысли крутились в его маленькой голове? Они пришли на вечеринку в дом Сунена — кажется, его родители уехали в отпуск, именно поэтому он закатил грандиозную тусовку. Сначала на Тэхена набросилась его однокурсница. Она крепко обняла его, пьяно прокричав на ухо: — Мой любимый одногруппник наконец-то пришел! От нее пахло сладкими духами и алкоголем. Он услышал, как Чонгук в кармашке глухо закашлялся, и аккуратно отодвинул от себя девушку. — Привет, Суен, — вежливо улыбнулся он. — Как проходит вечеринка? Она вскинула кулак в воздух. — Отлично! Скорее пойдем, я сделаю тебе коктейль… — она схватила его за руку, потащив за собой, но в этот момент Чонгук вдруг крепко ущипнул его, и Тэхен глухо охнул. Девушка затормозила и обернулась, недоуменно взглянув на него. — В чем дело? — Я… я, наверное, сначала в туалет, — оправдался он и, не дожидаясь дополнительных вопросов, развернулся и сбежал в уборную. — Ты что творишь? — осуждающе поинтересовался он, вытаскивая Чонгука из кармашка. Тот сложил руки на груди, хмуро глядя на него и ничего не отвечая. Тэхен прищурился, и к нему внезапно пришло осознание. — Ты что, ревнуешь? — Вот еще! — тут же воскликнул Чонгук. — Просто у нее неприятные духи. Еще не хватало, чтобы ты весь ими пропах… Тэхен расплылся в хитрой улыбке и ласково ткнул Чонгука в надутую щеку. — Не переживай, крошка. Ты не только около моего сердца, ты еще и прямо в нем. Чонгук зарделся и накрыл лицо ладошками. — Ну и придурок, — захныкал он, пока Тэхен аккуратно опускал его обратно в карман. — Пойдем проверим, кто еще на вечеринке, — предложил он, толкая дверь. Ему было так тепло-тепло. Недалеко от туалета Тэхен наткнулся на Хосока, который стоял, прислонившись к стене, и попивал какое-то пойло из пластикового стаканчика. — Ты чего такой хмурый? — поинтересовался Тэхен, увидев пресное лицо своего друга. — Этот Чонгук действует мне на нервы, — процедил он. Крошка в кармане Тэхена вздрогнул. — Вечеринка только началась, он уже нажрался. Сейчас танцует стриптиз на столе. И знаешь, кто на него смотрит? Юнги, мать его. Этот мудак как будто никогда… Тэхен перестал слушать. Чонгук с такой силой впился в его кожу от шока, что он едва сдержал вскрик. — Где он? — просипел он, стараясь не скривить лицо. Хосок уставился на него так, словно он всадил ему нож в спину. — Тоже хочешь посмотреть на полуголого качка? — хмуро спросил он и кивнул головой в сторону кухни. — Скоро вернусь, — Тэхен хлопнул его по плечу и развернулся. По пути к кухне он столкнулся с Юнги. — Хосок недалеко от входа, — сообщил он, и Юнги благодарно улыбнулся. Когда они с крошкой вошли на кухню, Тэхен услышал, как тот охнул, даже сквозь весь этот шум. Словно в дерьмовой сцене из «Десяти причин моей ненависти», Чонгук танцевал на столе, в джинсах, низко висящих на тазовых косточках, и без футболки. Этот танец был настолько пропитан пошлостью, что если бы ситуация не была такой серьезной, если бы он не чувствовал ужас своей крошки, то невольно возбудился бы — он был слабым мужчиной. Растолкав людей, улюлюкавших у стола, Тэхен схватил Чонгука за лодыжку, с силой притянул его к себе и поймал в объятия, когда тот пошатнулся и не удержал равновесия. — Что ты творишь? — забубнил Чонгук, когда Тэхен, перекинув его через плечо, как набитую костями тряпичную куклу, понес его в другую комнату. В отличие от фильма, Тэхен вовсе не был таким сильным, как главный герой, и Чонгук не был таким невесомым, как главная героиня, поэтому им обоим сильно повезло, что ближайшая свободная комната нашлась на первом этаже. Тэхен скинул его на кровать и врубил свет. Потом проверил перепуганного Чонгука, сидящего в его кармашке и с ужасом наблюдающего за происходящим. А потом посмотрел на Чонгука, лежащего на кровати. На какую-то долю секунды ему показалось, что он видит свою крошку. У Чонгука были круглые растерянные глаза, всклокоченная челка и румянец на высоких скулах. Но потом взгляд Чонгука сместился с лица Тэхена ниже, и его перекосило от злости — наваждение спало по взмаху руки. — Ты гонишь? — прорычал он, и Тэхен понял, что он обращается не к нему. Невольно вскинул руку, чтобы спрятать своего крошку, но было уже поздно. — Ты ушел от меня к нему? Я надеялся, что ты сгинешь нахрен! Чонгук всхлипнул так жалобно, что у Тэхена сжалось сердце. — Не разговаривай так с ним, — осадил он парня. Во взгляде Чонгука полыхнула ненависть. — Ты кто такой, чтобы мне указывать? — процедил он. — Когда я страдал, когда обливался слезами, когда ты проходил мимо, не удосуживаясь даже поздороваться со мной — тогда я был лучше для тебя? Наверное, потому что ты меня и не знал! — Чонгук всплеснул руками. — И когда это жалкое подобие меня к тебе пришло — что он тебе наплел? Какой он бедный и несчастный, остался совсем один? Тэхен во все глаза смотрел на то, как Чонгук выл, словно раненое животное. Столько в нем было неприкрытого, злого отчаяния — видимо, копилось годами. — Он рушил мне жизнь! — завопил Чонгук. — Я не мог заговорить с незнакомцем, мать твою! И теперь, когда я только начал наслаждаться каждым днем, он вернулся и притащил с собой тебя! Да пошли вы оба!.. Дверь открылась, и кто-то заглянул внутрь. Увидев полуголого Чонгука на кровати и нависающего над ним Тэхена, парень засвистел, а потом его под чей-то гогот утащили из комнаты. Дверь снова закрылась. Чонгук тяжело дышал, глядя на Тэхена пылающим взглядом. Казалось, у него из ушей вот-вот повалит пар. А Тэхен вдруг ясно осознал, что не испытывает по отношению к нему злости. Он влюблен в его уменьшенную версию, но она все равно часть его. Часть этого большого, обиженного на весь мир ребенка. Тэхен собрался сказать ему об этом. О том, что с этими чертами, которые он так ненавидел и от которых хотел избавиться, или без них — он оставался одним и тем же человеком. Он открыл рот, чтобы этого большого обиженного ребенка поддержать, но в этот момент вдруг осознал, что не чувствует привычной тяжести в нагрудном кармане. Опустив взгляд, он увидел, что его карман пуст. Сердце сжалось от мучительного страха. Он обернулся, с паникой глядя на дверь. Видимо, пока Чонгук кричал на него, крошка умудрился незаметно выбраться и сбежать, когда кто-то заглянул внутрь. Он медленно перевел взгляд на Чонгука, на губах которого расползлась горькая усмешка. — Что, переживаешь за него? — в его голосе послышалась необоснованная ревность. — Неужели этот плакса тебе понравился? В этот раз Тэхена накрыла злость. Он жалел этого парня, но того, кто был с ним, того маленького Чонгука — его он любил. — Захлопни свой грязный рот, — процедил он. — Он в сотни — нет, в тысячи — раз лучше тебя. Все то, что ты считал своей слабостью, делало тебя особенным. Ты от этого избавился и стал таким же, как все. Посмотри на себя, — выплюнул он. — Ты омерзителен. Чонгук распахнул глаза. Было ясно, что он не ожидал услышать таких слов. Честно говоря, Тэхен и сам не ожидал, что произнесет их. — Ты думаешь, популярность сделала тебя лучше, чем ты был? Сейчас на тебя все смотрят, но никто тебя не любит, — ядовито заметил он. — Но раньше на тебя смотрели совсем немногие, но зато каждый… — он задохнулся от чувств: от страха, от растерянности, злости, паники, от… — Каждый влюблялся в тебя без памяти. Тэхен развернулся, покинув комнату и оставив потерянного Чонгука в одиночестве. Он бегал по всему дому, расталкивал людей, игнорировал оклики, он искал свою крошку, но разве это было реально? Все равно что искать иголку в стоге сена. Он ведь даже не мог спросить, видел ли его кто-нибудь, потому что уже знал ответ. — Чонгук! — сдавшись, закричал Тэхен. Десятки удивленных взглядов обратились на него. — Чонгук, где ты? Вернись, пожалуйста! — О чем ты, чувак? — воскликнул кто-то. — Разве Чонгук не был с тобой в комнате? Тэхен нахмурился. Естественно, слухи об этом разлетелись по всей вечеринке. Его начало тошнить. Никто из них не понимал… никто не понимал, что настоящий Чонгук всегда был с ним. Он всегда хотел быть только с ним, но он этого не замечал, а теперь… — Эй, Тэхен, — Хосок обхватил его за плечи. С другой стороны появился обеспокоенный Юнги. Они вместе вывели его на воздух. — Ты в порядке? — Нет, — Тэхен порывался вернуться. — Я не могу… не могу уйти, там же… Там же его крошка. Совсем один. Он наверняка забился куда-то и плачет, Тэхен так хорошо может это себе представить. Как слезы катятся по его круглым щекам, как застывают на длинных угольно-черных ресницах. Как его глаза сияют, словно два драгоценных камня, от этих слез. Никогда и никому еще грусть не шла так, как идет Чонгуку. Хосок с Юнги переглянулись. Они были настойчивы, а Тэхен был опустошен. Садясь в машину, он надеялся только на то, что Чонгук сможет сам добраться до его комнаты. Тэхен всегда откроет для него дверь. Он оставит его себе. Плевать на того Чонгука, который говорил все его мерзости. Он все равно не заслуживал той части себя, от которой отказался.***
Чонгук не вернулся к нему в комнату. Ни тем вечером, ни следующим утром. Ни через неделю. Ни через несколько недель. Он исчез, словно его и не было никогда. Порой Тэхену казалось, что он действительно сошел с ума и это все было лишь безумным видением. А потом он ловил себя на том, что отчаянно молится, чтобы это оказалось правдой. Тэхен понимал теперь, как чувствовал себя Чонгук. Эта любовь, направленная в никуда, такая сильная и глубокая, как тяжелая болезнь, теперь отравляла ему жизнь. Лишала радости. Лишала смысла. Каждый день, даже если ему было не по пути, он проходил по тому скверу, в котором встретил свою крошку в первый раз. Каждый день, когда его надежды не оправдывались, от его сердца откалывался кусочек, и Тэхену казалось, что скоро от него не останется совсем ничего. Чонгук больше не попадался ему на глаза, а Тэхен не искал его сам. Порой, конечно, искушение было таким сильным. Хотя бы взглянуть в его лицо. Оно ведь было таким родным: эти круглые глаза, эти мягкие розовые губы, острые брови, курносый нос. Увидеть его мельком было бы достаточно. Но Тэхен понимал, что это будет плацебо — пустая попытка обмануть самого себя. В Чонгуке не было ничего, за что Тэхен его полюбил. Он сам вырезал это из себя, сам от этого избавился. Он променял это на раскованность, на дерзость, на нахальство, потому что считал, что так жить будет гораздо легче. Это было его право — со временем Тэхен перестал его за это осуждать. Просто он не мог отделаться от эгоистичной мысли о том, как бы все было хорошо, если бы Чонгук остался собой. Если бы принял эту трогательную и ранимую часть себя, если бы показал ее другим, если бы показал ее Тэхену. Тэхен так сильно в нее влюбился, он помог бы и Чонгуку ее полюбить. Он бы так берег его, так берег своего крошку, он бы никогда не заставил его пожалеть о том, что он так часто плачет, что краснеет, что не может говорить на откровенные темы. У него в голове не укладывалось, как Чонгук вообще мог об этом жалеть. Это казалось абсурдным — ненавидеть себя за то, что чувствуешь так много, и так ярко, и так искренне. Еще никогда Тэхен не видел никого искреннее Чонгука. Он метался по клетке своих мыслей, унылый и опустошенный, и никак не мог из этой клетки сбежать. О чем бы Тэхен ни думал, все так или иначе сводилось к Чонгуку. Он и не думал, что любовь может причинять так много боли. Но даже сейчас, когда он знает об этом не понаслышке — ни за какие деньги он бы не отказался от той части себя, которая эту любовь испытывает. Потому что испытывала ее, кажется, каждая клетка его тела. Как можно было захотеть от нее избавиться? Какое отчаяние нужно было испытывать?.. А потом Тэхен вспоминал самое главное. Это он был причиной того отчаяния. Из-за него Чонгук так поступил. Он хотел избавиться от любви к нему, хотел вырвать ее из себя, как ничтожный бесполезный сорняк. И Тэхен так распылял свое внимание на всех вокруг, что не заметил самого главного совсем близко. От этого становилось еще хуже. Хоть на стенку лезь. Впервые после всего этого он увидел Чонгука в коридоре университета. Они с Хосоком и Юнги стояли возле своей аудитории, когда в дальнем конце мелькнуло знакомое лицо. Сердце Тэхена пропустило удар, стоило ему осознать, что Чонгук идет прямо к нему. Разговаривать с ним не было никаких сил. Как он мог, зная, что это вовсе не тот человек, которого он любит, но человек, разделяющий с его возлюбленным одно лицо? — Все в порядке? — поинтересовался Юнги, заметив, как Тэхен помрачнел. — Тошнит. Я выйду на воздух, — буркнул он и, развернувшись, торопливо ушел. Чонгук не стал за ним идти, а Тэхен не обернулся, поэтому не заметил, как его огромные ясные глаза наполнились слезами. Во второй раз Чонгук подсел к нему в столовой. Тэхен ел в одиночестве — Хосок с Юнги смылись с пар на свиданку, а с кем-то другим поддерживать разговор у него не было настроения. Увидев Чонгука, он поджал губы. Чонгук, напротив, несмело улыбнулся ему, но эта улыбка Тэхена не тронула. Он поднялся. — Подожди, — попытался было Чонгук, хватая его за запястье, но Тэхен вырвал руку, пригвоздив его к стулу ледяным взглядом. — Не прикасайся, — прошипел он. На его лице проступила боль. — Он ушел из-за тебя. Думаешь, ты сможешь его заменить? Развернувшись, он стремительно покинул столовую, не заметив, как Чонгук опустил голову, как прозрачные слезы одна за одной закапали на пластиковую поверхность стола. Но Чонгук не сдавался. Будто специально действуя ему на нервы, он появлялся снова и снова. Везде, куда бы Тэхен ни пошел. Его не было столько времени, что Тэхен уже начал забывать, как он выглядит, однако теперь он с завидной регулярностью напоминал о своем существовании. Тэхен изнывал от боли и тоски, и ему было интересно — неужели Чонгуку и вправду так нравится издеваться над ним? Он так и спросил у него, когда открыл дверь своей комнаты, услышав короткий стук, и увидел за ней Чонгука. — Тебе и вправду нравится издеваться надо мной? — прищурившись, спросил он. — Ты просто… — Выслушай меня! — перебил его Чонгук. Его глаза вспыхнули, и что-то в них заставило Тэхена замолкнуть и сделать шаг в сторону, пропуская его внутрь. — Господи, какой же упрямый… Неужели не мог сделать этого раньше. — Я все еще могу тебя выгнать, — напомнил Тэхен, и Чонгук торопливо поправился: — Да, прости-прости. Он глубоко вдохнул и взглянул ему прямо в глаза. — В день вечеринки… Тогда он не выходил из комнаты, — на одном дыхании выпалил он. Тэхен застыл. Его сердце сделало кульбит. — Если честно, — Чонгук наморщил лоб и потер его дрожащими пальцами. — Я не помню, что именно произошло… Кажется, я заплакал из-за твоих слов. Я плакал, и плакал, и плакал… Тэхен смотрел на него, боясь даже дышать. — А потом, видимо, слишком устал и просто вырубился. Когда проснулся, я стал… — Чонгук робко улыбнулся ему. — Я снова стал цельным. Просто почувствовал это, знаешь, вот здесь, — он приложил ладонь к центру груди. — Так много всего здесь появилось. Все эти чувства. Я и не думал, что мне их так сильно не хватало. Тэхену потребовалось время, чтобы взять голос под контроль. Все это время Чонгук терпеливо ждал. В его взгляде была неуверенность, был страх, была бесконечная, преданная любовь, это были такие живые глаза, такие искренние. Такие он видел только у своей крошки. — Почему ты сразу не подошел ко мне? В улыбке Чонгука появилась грусть. — Потому что я стал прежним собой. А прежнему мне нужно было собрать всю смелость в кулак. Тэхен сделал шаг ему навстречу. Поднял руку, касаясь пальцами мягкой щеки. Чонгук вскинул глаза, глядя на него, и его взгляд светился. Кожа под прикосновением нагрелась от румянца. Внезапно и его пирсинг, и аккуратная короткая стрижка, и татуировки на пальцах, которыми он схватился за запястье Тэхена — все показалось таким родным. Он обхватил его лицо ладонями, и оно так идеально в них уместилось, словно было для этого создано. Он наклонился и поцеловал его в губы. Почувствовал, как Чонгук начал дрожать и задыхаться от переизбытка эмоций, и невольно рассмеялся, разрывая поцелуй и прижимаясь своим лбом к его. — Прекрати смеяться, — проворчал он. Его лицо пылало, как яркий костер. Тэхен рассмеялся только сильнее, обнимая его за плечи и прижимая к себе. — Господи! Да прекрати же ты… — Я люблю тебя, — прошептал Тэхен ему в волосы. — Приятно сказать это, держа тебя в объятиях. Чонгук сразу же весь как будто обмяк, расслабился, превратился в мягкий кусочек пластилина. — Я тоже люблю тебя, — искренне пробормотал он в ответ. — Правда, жаль, что я снова стал прежнего роста. Так я не смогу поместиться в твой кармашек. — Боже, крошка! — хохотнул Тэхен. — Это вообще не проблема, ведь зато теперь в тебя прекрасно поместится мой чл- — Закрой рот! — завопил Чонгук, и Тэхен послушался — закрыл свой рот его губами.