Потерянный слушатель

Сосредоточиться на работе никак не получалось. Не помогали ни перекуры, ни шорох вентилятора, от которого находиться в кабинете было не так мучительно. Мысли разъедались страхами, не принадлежащими Олсену, буквы расплывались под гнётом звуков, которые мужчина не мог слышать. Журналист устало откидывается на спинку кресла. Та жалостливо скрипит, привлекая внимание коллеги за соседним столом. На лбу Джеда залегла морщина раздражения, тёмные ресницы подрагивали, от кофе слизистая рта сохла и трескалась, язык медленно скользил по дёснам. Мужчина слышит скрип второго кресла - это коллега, как всегда некстати, решил проявить участие. - Чего стряслось, Джед?

“Ничего. Разве что ты решил высунуть свою облезлую морду и ткнуться ей, куда не надо”.

В голове вместе с чужими образами сновали вычурные картинки с участием непоседливого и назойливого Эммета. А на лице - слабая улыбка и уставший взгляд. - Да снова вижу сны. Очень некстати. Кошмары, наверное. Эммет понимающе закивал, его жилистый кривой палец поскрёб жидкие светлые усики. Олсен надеялся, что эти слова удовлетворят этого канцелярского таракана, но если у других людей надежда умирает последней, в жизни Джеда надежда никогда и не рождалась. - У меня тоже такое бывало. А ещё на совещаниях. Самое неловкое, когда они яркие и эротические. Я однажды… Голос редактора скрипел по ушной раковине назойливым ластиком, стирая любое желание находиться в этом кабинете. Улыбка Олсена медленно превращалась в кривую ломанную, а когда лицевые мышцы начали ныть и раздражало всё, от запаха кофе до шуршания вентилятора и мокрой от пота рубашки, липнущей к лопаткам, Джед грузно поднялся с кресла. - Я курить, Эм, расскажешь мне всё это через 10 минут. Журналист растворялся в горячем воздухе коридора с надеждой, что за это время на офис редакции упадёт метеорит.

Джед никогда не любил сны.

Будучи ещё мальчишкой-Дэнни он не получал от своего израненного разума ничего, кроме тревожных образов. Джонсон бы предпочёл столкнуться с подкроватным монстром или призраком из ночных телешоу, чем снова оказываться в изломанных пальцах и осклабившихся ртах гиперболизированной реальности. Чем старше Дэнни становился, тем темнее и размытее появлялись картинки, пока сновидения не превратились в переключатель одного дня на другой.

Ничего, кроме темноты и тишины. Ничего, кроме перемотки времени до писка будильника. И это Дэнни более чем устраивало.

В реалиях мира, где люди находят судьбу по расплывчатым образам сновидений своей потенциальной любви, это могло перерасти в проблему. Проблему для кого угодно, но точно не для Дэнни Джонсона, который в это дерьмо - любовь, - никогда не верил. Он верил в хороший секс, лёгкую симпатию и интересные беседы. Поиски второй половинки и сопливые оды родственным душам Джонсон оставил придуркам по типу Эммета. Дэнни немного даже забавляло то, насколько трепетно люди вокруг относились к сновидениям. В их редакции была выделена целая колонка для поиска своей любви. Люди тоннами сваливали в их почтовый ящик письма, где описывали свои сны и образы, пойманные наяву. Было создано множество форумов с той же целью. Одиночки копошились тысячами в комментариях, искали друг друга по тегам и ссылкам. Пробовал ли ради банального интереса этим заниматься сам Джонсон? Один раз. Но очень сложно найти одного единственного человека на просторах бесконечной сети и газетных колонок, если все его сны - это кошмары о Гоуст Фэйсе. Это Джонсону даже льстило. Как и то, насколько часто он является в кошмарах тысячам людей. Когда мужчина начал видеть сновидения “своего” человека, то осознал это далеко не сразу. Дэнни сперва казалось, что его сознание окончательно расклеилось на лоскуты после бессонных ночей, нервного напряжения и рациона, состоящего из табака и обедов в дешёвых забегаловках. Сны этого человека были крайне тревожные. Они бурлили от крови и криков, белолицые силуэты двоились в углах комнат. Джонсон чувствовал своим телом, как “его” человека разрывает холодным лезвием.

“Его” человек не спал по ночам. Лишь впадал в рваную дрёму днём, когда сам Джонсон был на работе. “Его” человек погибал в своих снах сотни и сотни раз под взглядом чёрных дыр на белом пластике. “Его” человек никогда не видел снов самого Дэнни. И, должно быть, чувствовал себя бесконечно одиноким и беззащитным на просторах сети и газетных страниц. Блядство.

Джонсону было плевать.

Он не собирался искать этого человека. Любовь не смогла бы дать ему ничего, ведь Дэнни сам у себя всё отнял давно и осознанно. К тому же… Как возможно полюбить человека, который личным бессмертным монстром терзает твоё сознание каждый раз, когда веки закрыты? Который совершил так много ужасов, что стал этим монстром и за границей закрытых глаз. Мужчина давно смирился с этим. С тем, что его детские кошмары, где монстры приходили извне, превратились в кошмары, где монстр - он сам.

Пока однажды Дэнни не заметил, что никаких чужих образов, звуков и ощущений в его жизни больше нет.

“Его” человек убил себя?

Или Джонсон сам убил “своего” человека в числе десятков других?

Иногда, когда глянец фотографии скрипит по коже перчаток, Гоуст Фэйс задаётся немым вопросом - где среди этих лиц то, которому суждено было увидеть его собственное? У них всё равно не было надежды встретиться, верно? В жизни других людей надежда умирает последней. В жизни Джонсона надежда никогда не рождалась. В мире Сущности Дэнни Джонсона снова начали посещать кошмары. Редко, они как размытая акварель красным шлейфом обволакивали сознание.

Может быть, даже хорошо, что “его” человек не сможет их увидеть. Может быть, даже хорошо, что Гоуст Фэйс никогда больше не увидит “его” снов.