Невидимый цветок

- Ну все, я решил! Блаженную послеобеденную тишину разрывает громкий крик, изрядно напугав стайку голодных воробьев, клянчащих еду у парочки отдыхающих старшеклассников. Обычно пернатым попрошайкам везет – буквально в десятке метров от скамейки, которую облюбовали подростки, разбита торговая палатка, изобилующая закусками на самый взыскательный вкус; но не сегодня. Едва дождавшись начала большой перемены, мальчишки сбегают из школы. Они решают перекусить в близлежащем сквере – густые кустарники и высокие деревья служат отличным убежищем от вездесущих глаз завуча по воспитательной части и навязчивых одноклассниц. Зато со скамейки открывает отличный обзор на здание старшей школы – настоящий наблюдательный пункт; ты всех видишь, а тебя никто. Летние каникулы уже как неделю закончились, будто их и не было вовсе. Пролетели одним днем, оставив позади вечерние прогулки по набережной Хангана и долгие ночные телефонные разговоры. Жарища на улице стоит такая, что даже думать об острой или горячей пище не хочется. Сэндвичи тоже не в счет. После недолгих раздумий, выбор Минхо и Джисона падает на «Мелону». Ли берет клубничное, а Хан поначалу банановое. Но уже через секунду Джисон тянет руку к мороженому с клубничным вкусом. Минхо улыбается. Ватага пернатых остается ни с чем. - М-м? – лениво отзывается Ли. Он ненавидит жару. Ему от нее дурно. Узел школьного галстука ослаблен. Полы темно-зеленого пиджака распахнуты в стороны. На правом лацкане красными шелковыми нитками вышит номер 3-А. Верхние пуговички на форменной рубашке расстегнуты – оставляя на коже влажный след, по шее ползет капля пота, которую Джисон разглядывает с завороженным видом. - Решил, говорю! – рявкает Хан. Он трясет головой будто собака, угодившая в реку, пытаясь избавиться от сладкого наваждения. Получается не очень. Зато удается изрядно напугать воробьев – птицы прыскают в разные стороны, истошно щебеча. - Что ты там решил? – отзывается Ли. Он сидит на скамейке, вытянув ноги вперед. Издалека доносятся крики. Похоже, что школьный сторож отчитывает кого-то из старших – судя по голосам, это Бан Чан и Со Чанбин. Над головой шумит полувековой клен, широко раскинувший ветви в стороны – густая листва создает тень, помогающую спрятаться от палящего солнца. Август в этом году выдался на удивление жарким – ни дожди не спасают, ни ночи. – Поделись идеями, Хани, – говорит Ли. Он впивается передними зубами в мороженое, едва успевая слизнуть кончиком языка норовящий упасть на колени кусочек лакомства. – Уф-ф… – щеки Джисона густо краснеют. «Мелона» тает в руке. Пальцы крепко сжимают деревянную палочку с выгравированным знаком бренда. Хан опускает глаза, уставившись на обувь старшего приятеля. Носки белых кроссовок перепачканы в траве – Минхо пробирался к школьному забору окольными путями, минуя заросший кустами барбариса старый футбольный стадион, до ремонта которого у администрации школы так и не дошли руки. Скорее всего, ни Минхо, ни Джисону уже не удастся увидеть отреставрированное сооружение; к тому времени оба станут выпускниками. Ли покинет школу уже в следующем году – он на класс старше Хана. Будущее Минхо расписано как по нотам: сначала, само собой, поступление в университет, затем, где-то посреди семестра, Ли отправится служить в армию, потом вернется из академического отпуска, доучится, устроится на работу (как же без этого?)… В общем, обычная картина, за исключением того, что его ждет отдельный рабочий кабинет в компании отца, владельца крупнейшего в Южной Корее фабрики по производству замороженных продуктов. Что касается Джисона – тот не способен заглядывать в будущее дальше, чем на неделю, да и вообще строить какие-то долгоиграющие планы. Он доволен тем, что имеет. Он живет настоящим. Тому есть простое объяснение. Долгое сражение с тяжелой болезнью, оставившей Джисона на второй год и лишившей слуха на левое ухо, научило мальчика наслаждаться простыми вещами, – солнечным светом, каплями дождя, вкусом дынного мороженого, просмотром любимого сериала, покупкой новой футболки, любыми мелочами, – и так же легко их отпускать. Кроме одной «вещи». От нее он никак не может отказаться с той же легкостью, как от планов на вечер. Это Минхо. Минхо-хен. Джисон хотел бы, чтобы тот остался рядом с ним как можно дольше. Но однажды ему придется отпустить Ли. Не сегодня. Не сейчас. Даже не завтра. И, наверное, не через год или два, но придется. Потому что так будет правильно. Потому что у них разные дороги. Но пока это возможно, Хан хочет дышать тем же воздухом, которым дышит Ли, лакомиться на пару с ним одинаковым сортом мороженого и, оставаясь на ночь в гостях, засыпать в объятьях Минхо, деля одну кровать на двоих. Целоваться до утра. Хрустеть пшеничным тостом с ветчиной и сыром. Дуть на горячий кофе. Гладить густые каштановые волосы. Примерять толстовку, пропитанную запахом Минхо. И тихо стонать, лежа под ним. Последнего, конечно, никогда не происходило. По крайней мере, пока. Это все воображение Джисона. Но поцелуи и объятья были и есть. Куда они заведут двух сошедших с ума подростков, однажды обнаруживших себя влюбленными друг в друга? Сложно сказать. Когда это началось? Прошлой весной, устлавшей улицы города розовой пеной вишневых лепестков? Или то была зима – холодная и снежная, заманившая сердца школьников в хитроумный капкан? Хан не помнил. Ничего не помнил, кроме огромных кошачьих глаз, внимательно следящих за тем, как он зашнуровывает любимые старые кроссовки, прислонившись к стене спортивного зала, и вопроса: «Хочешь?» - Чего молчишь? – спрашивает Ли. Кусочек клубничного мороженого падает ему на кисть, и Минхо без зазрения совести проводит языком по коже, слизывая фруктово-молочные капли. – Ишь ты как раскричался, аж всех воробьев разогнал… – Хан медленно приходит в себя. – Будешь теперь виноват в птичьем инфаркте. - А у воробьев бывают инфаркты? – Джисон едва не воет в голос. Что этот хен делает? Знает же, что Хан из штанов выскочить готов. «Опять трусы на переменке стирать…» – думает он. - Судя по их напуганному виду и паре кучек говна, которые они оставили на земле после того, как ты заорал, вполне бывает, – заявляет Минхо. - Ну, извините! – фыркает Хан. Крики становятся громче – судя по всему, сторож устроил погоню за нерадивыми учениками, улепетывающими от него со всех ног. Вечная тема. Что ж, скоро им с Минхо придется поменять место дислокации – у Ли впереди еще три урока и классное собрание в качестве вице-президента студсовета, а Джисону предстоят два часа самоподготовки в библиотеке, избежать которых никак не получится. Слава богам, библиотечный зал оборудован мощными кондиционерами и кулером с минеральной водой – спасибо новому завучу по материальному обеспечению. - Передо мной-то чего извиняешься? – Минхо быстро облизывает губы. Он тоже слышит нарастающие крики и недовольно морщится. – Вон… оплатишь ветеринара из карманных денег… – смех похож на мурлыканье. – Так что ты там решил? Записаться на курсы шитья и вязания? Подарить коллекцию манги городской библиотеке? Наконец-то пересдать зачет по физике? Ну что, а? – Минхо легонько пихает Джисона локтем в бок – совсем не больно, шутки ради. Ли никогда бы не причинил Хану боль. Никогда. – Эх, похоже, на этот раз мы с тобой остались без приза, – расправившись с десертом, Минхо разглядывает деревянную палочку, надеясь увидеть слоган: «Мороженое в подарок!». Иногда Ли везет, и тогда он делит дополнительную порцию «Мелоны» с Джисоном. А порой и вовсе полностью отдает лакомство Хану. Увы, сегодня обходится без приятных сюрпризов. – Ладно, что ж… – отточенным движением кисти Минхо отправляет палочку в мусорную урну. – Что за тайны такие у тебя сегодня, Хани? – он наваливается всем телом на спинку скамейки и задирает голову, прикрывая глаза от солнца ладонью. - … - А? - … – бубнит Джисон. - Ничего не понимаю. Что ты там шепчешь? – Минхо хлопает глазами. На кончиках ресниц играет солнечный свет, пробравшийся сквозь резной занавес кленовых листьев. – Хани? - Я… – Джисон мотает головой. – Помнишь предложение Сынмина? Ну то… насчет старого школьного корпуса. - Отдаленно, – осторожно произносит Минхо. Он хмурится. - Ну так вот… – начинает тараторить Джисон. Слова вылетают из его рта со скоростью пулеметной очереди. – Я решил пойти с ребятами! И Енбок пойдет, представляешь! Правда, Бин-хен тоже зачем-то с нами навязался… они оба такие странные… можно подумать, никто не замечает их обнимашек по углам… такие приторные… ну ладно, не суть! Короче, пойдет еще Сынмин и тот пацан из младших, ты его вроде знаешь… Чонин. Ян Чонин. Он недавно перебрался из Пусана… да неважно, в общем… Ну они все звали и звали меня… Ну и я согласился. - Зачем? – голос Минхо звучит неестественно спокойно. - В смысле? – теряется Джисон. – Н-не знаю… Испытать удачу? - Зачем? – повторяет Ли. На сей раз Джисон верно понимает суть вопроса. - Испытать себя, – отвечает он сквозь зубы. Хан старается не смотреть на Минхо, сам не зная почему. - Зачем? – снова спрашивает Ли. - Да что тут такого-то? – деревянная палочка с недоеденным мороженым шлепается на землю, едва не перепачкав кроссовки в подтаявшем молоке и фруктовом соке. – Ты же в курсе, что я ссусь ходить по таким местам, и… – взвивается Хан. - Именно! – резко обрывает его Минхо. Джисон вскидывает глаза на старшего приятеля – одна только мысль о том, что Ли считает его трусишкой, не способным преодолеть детский страх темноты, дико выводит из себя. Хан очень не любит ругаться с хеном – за время общения они ссорились, дай бог, от силы пару раз, да и то по какой-то ерунде; но прямо сейчас Джисон готов пойти на принцип. Он не хочет, чтобы Минхо считал его слабым и немощным; не хочет, чтобы жалел его из-за частичной глухоты. Не хочет, чтобы… Невысказанные вслух слова застревают в горле. Конечно, Минхо так не думает. Он беспокоится. Не из-за боязни Джисона темноты или призраков, нет. Ли мыслит логично, рационально. Старый школьный корпус не просто так закрыт на семь замков – здание построили еще в двадцатых годах прошлого века и ни разу не вносили в программу капитального ремонта. Дикость, но что поделать. Построить новый корпус оказалось дешевле, чем восстановить старый. Такая вот арифметика. Здание обнесли хлипким заборчиком, заколотили окна досками и обвешали замками до самой крыши. Но предпринятые меры не спасли сооружение от жгучего любопытства учащихся – новый корпус располагался всего лишь в пятистах метрах от старого, маня подростков предупреждающими надписями на баннерах: «Опасно! Не входить! Угроза обрушения!» Что может быть более привлекательным, чем запрет? Только ночные вылазки на территорию школы. И вот Джисон подписался на подобную авантюру, несмотря на врожденный страх темноты и незнакомых мест. Взял, так сказать, самого себя на «слабо». Чистый бред. - Я против! – безапелляционно заявляет Минхо. Он тоже считает затею Хана дурью. Ясное дело. Ли не принадлежит к числу людей, кто страдает синдромом «самозванца». Но оно и понятно. Минхо и не надо никому ничего доказывать. Джисон не сразу находится с ответом – вытаращив глаза, он молча открывает и закрывает рот, словно вытащенная на берег рыба. - Что? – от обиды больно сдавливает грудь. – Хен, я… - Я пойду с тобой! – дерзкий солнечный лучик падает на лицо старшего юноши, и тот жмурит глаза. - В смысле? – от изумления Джисон начинает басить. Минхо бросает на него короткий взгляд: - Буду твоей подстраховкой. Ты против? Хан отрицательно качает головой. - Нет… – шепчет он. – Как ты мог подумать? - Ну ты же не позвал меня с собой. - Я решил, что тебе будет неинтересно... – Джисон глядит на Ли во все глаза. Пусть он и глух на одно ухо, но второе-то способно слышать! Хен хочет пойти с ним. Хен не злится и не насмешничает, а беспокоится. - Подумай еще раз, – Минхо легко пожимает плечами. Напряжение разом уходит из тела юноши – руки свободно свисают по бокам, веки прикрыты. - Ты пойдешь со мной? – спрашивает Джисон. – Пожалуйста. - М-м… – тянет Ли, – ну я даже не зна-а-аю… - А если как следует попрошу? – Джисон мгновенно подхватывает игру. - Это как? Хан воровато озирается по сторонам, прежде чем вплотную придвинуться к Минхо. Его колени касаются коленей Ли – тепло тела чувствуется через тонкую ткань школьных брюк. Сердце замирает в предвкушении сладостной ласки. – Вот так! – говорит он, прикасаясь губами к щеке старшего юноши. На лице вспыхивает улыбка. – Хен, так годит… – слова тонут в ответной нежности – Минхо приникает ртом к призывно раскрывшимся губам Джисона. Вкус поцелуя – это микс из клубничного сока и слюны, сдобренной молочными нотками «Мелоны». - Годится, – соглашается Ли. Ему стоит немалых трудов привести дыхание в норму. – До вечера, – конечно, Джисон понадобится снять стресс после экскурсии по старому школьному корпусу. – А потом мы сыграем по моим правилам, – Минхо готов приложить максимум усилий, чтобы успокоить любимого тонсена. – А там… пожуем пиццу, посмотрим новый сезон «Полового воспитания» (Джисон хихикает, чувствуя, как ладони Минхо медленно забираются ему под рубашку), и проваляемся в кровати до утра. - В кровати… – все, что слышит Хан из того, что произносит Минхо. И подтекст. Море подтекста. - Или мы можем вычеркнуть часть со старой школой и сразу же перейти к поеданию пиццы, – глаза Ли хитро блестят. – «Нетфликс» тоже оставим на потом, никуда он не сбежит. Конечно, они посмотрят «Нетфликс». И слопают целую кастрюлю рамена. Пицца, конечно, тоже будет. Но потом. Позже. - Хороший план, – шепчет Джисон, потираясь кончиком носа о шею Минхо. От Ли пахнет сосновой хвоей и снежным цветком, и все это в начале августа, удивительный факт! – Сколько у меня времени на раздумья? – запах кожи Минхо пьянит почище соджу. - Ноль часов, ноль минут, – смеется Ли, и в тон его голоса над головами юношей шумят кленовые листья. Джисон смеется в ответ. Перед его глазами – неясное будущее, а в левом ухе живет вечное море, но ладонь согрета теплом руки, неизменно дарующей ласку. Привидения, населяющие корпус старой школы, могут и подождать. По крайней мере, до следующей недели. А пока что невидимый цветок раскрывает перед ним свои прекрасные душистые лепестки.