Глубь

Капли воды падали одна за другой, незримо переливаясь и сверкая в лучах солнца. Они упадали, разбиваясь брызгами и медленно соединяясь в единое целое. Гладь безмолвно принимала их, позволяя раствориться в бескрайности. Но с течением времени, начались колебания. Бескрайний ливень продолжал обрушиваться с небес и вода стала медленно бурлить. Чем дольше лил дождь, тем сильнее она волновалась. Когда последняя капля тихо слилась с глубинами, море успокоилось. На его поверхности плясало солнце, отражаясь в шепоте пучины. Глубь подумала, что это красиво. Безмолвие разрушилось от этой мысли. Поток задался вопросом: «Что я такое?» И вода тихо ответила: — Ты часть первозданного моря. — Но что ты такое? — Я это ты. Все мы едины. Течение замолкло. Оно слышало чужие голоса и чувствовало, что так и есть. Они одно целое. Все замолкло. Разлилась тишина, нарушаемая лишь тихим плеском волн. Это был приятный и знакомый звук. Знакомый настолько, что заставил глубь волноваться. Она знала, что слышала его раньше, но была уверена, что не здесь. Разве она всегда была тут? Морю это не понравилось. Вода взбурлила. Глубь явственно ощущала чужое единое недовольство, но оно не было её. Если они одно целое, то почему же лишь маленький поток чувствовал совершенно иное? Лучи солнца пробивались сквозь гладь, пронзая слои. И тогда поток уверился в своих мыслях. Он знал, что видел солнце. Чувствовал его тёплые прикосновения. Когда-то давно, но это было. — Ты наша. — Раздался вокруг убаюкивающий шелест, утягивая и окутывая. Но глубь больше не верила. Она знала, что была чем-то большим. — Ты наша. — Недовольно зашумело море, поднимаясь волнами. Со всех сторон раздавался глас, уверяющий, что нет ничего большего, нет её, есть только они. Волны бились друг о друга, сталкиваясь и крича в первобытном гневе. Поток молчал, ощущая, как обретает форму, наполняется жизнью. — Я не ты. И в тот же момент, стоило это мысли разнестись, как вода стала чужеродной. Тяжелой и не дающей существовать. Не позволяющей дышать. Поток панически оглянулся и вдруг шокировано застыл. Он смотрел на свои руки, чувствовал свое тело, понимая, что это правильно. Отточенным, механическим жестом, он взмахнул руками и начал плыть. Ближе к солнцу, ближе к воздуху. Бурлящая пучина тянула вниз, цеплялась за тело, пыталась утащить на дно. Но он продолжал пробиваться к поверхности, чувствуя как болят лёгкие, требующие вздохнуть. Но разум кричал этого не делать, кричал о том, что нужно вырваться. И на последнем, отчаянном усилии, он вырвался. Свет ослепил, воздух вскружил голову, до слуха доносились крики чаек. Медленно, она привыкала к солнцу. Сквозь тёмные пятна, мельтешащие перед глазами, она наконец увидела представшую картину. Сверкающий город во всем его великолепии. Его вид согревал бьющееся в груди сердце, заставлял ликовать. Личность вспомнила, кто она такая. Она Фокалорс. И ей надо найти Фурину.