По инерции

— Мой любимый убийца! Как я рад, что ты вернулась ко мне! Горташ улыбается, но на его лице есть капля серьёзности, которую он пытается сохранить. Этого требуют обстоятельства, его инаугурация в самом разгаре, но вдруг в зале появляется Тёмный Соблазн. И правда живая после всего, что Орин пыталась с ней сделать. Хоть слухи по городу о ее прибытий и дошли до Горташа гораздо раньше, чем сама Тёмный Соблазн добралась до его замка, но один раз увидеть было лучше, чем сто раз услышать. Тёмный Соблазн смотрит на него с интересом. Но с другим, не таким, каким ожидал он после долгой разлуки. Она смотрит так, будто его лицо не кажется ей знакомым. Смотрит, но не видит. Не узнает. — Постой… Ты меня знаешь? — говорит она слегка удивленно, подтверждая его худшую догадку. Точно так же переглядываются спутники Тёмного Соблазна, будто спрашивая с нее за то, что они только что услышали. Она и правда не помнит. Горташ улыбается глазами и немного уголком губ. Не может не улыбнуться: замешательство Тёмного Соблазна такое забавное, это очень редкая эмоция для её лица, которое он-то, в отличие от нее, прекрасно помнил. Грустно это немного, но все равно забавно. — О, я совсем забыл. У тебя же пропала память, да? — он сохраняет насмешливый вид, одаривая ее снисходительным взглядом с ног до головы. — Орин упоминала, что сделала из тебя кретинку. Белокурый эльф рядом с Тёмным Соблазном подозрительно сверкает глазами в сторону Горташа при слове «кретинка». Горташ чувствует на себе его испытывающий взгляд, краем глаза отмечая, как пальцы эльфа танцуют на рукоятке кинжала у него на поясе. Даже смешно немного, хотя это явно не угроза, чисто машинально действие: ни один идиот в этом городе не решит нападать на него в его собственном замке в окружении такого количества Стальной стражи. Тёмный Соблазн дурой не была, и спутников бы себе таких не выбрала. — И кем мы приходились друг другу? — приподняв одну бровь спрашивает Тёмный Соблазн. Горташ переводит взгляд с эльфа обратно на нее, рассматривая, оценивая. Она будто цепляется за самые неявные ниточки из ее прошлого, пытаясь распутать клубок. На них двоих половина присутствующих сейчас смотрит со слишком явным интересом, ожидая ответа и явно грея в этом разговоры свои любопытные уши. — Оу, нас очень многое связывало, — Горташ не пытается звучать уклончиво, но и всей правды при этой толпе народа не хочет говорить. — Ты была одна из моих самых близких и дорогих… подруг. Вся четверка, появившаяся во главе с Тёмным Соблазном в тронном зале переглядывается и смотрит на Горташа с искренним недоверием. Тёмный Соблазн так особенно не понимает, но по вспышке блеска в ее глазах Горташ видит, что она подсознательно что-то чувствует. Он же правда не может при всей этой толпе народа выложить ей правду.

***

Первый раз они целуются когда Тёмный Соблазн и вместе с Горташем крадут корону Карсуса. Отличный повод, чтобы отпраздновать это его как следует, и признать наконец-то друг перед другом то, что они идеальные деловые партнеры. И не только деловые. Сильная пара, которая дополняет друг друга едва ли не по всем параметрам. Союз, который приносит плоды и при желании сможет захватить все Побережье в свою власть. У Тёмного Соблазна кожа склизкая, даже волосы от крови слиплись, от нее пахнет железом. И безумием: отродья Баала впадают в него с завидной регулярностью, стоит им добраться до таких желанных для них убийств. Но у Тёмного Соблазна этого безумия ровно столько, сколько нужно, чтобы заинтересовать Горташа, чтобы он смотрел на то, как горит в ее глазах этот пожирающий её изнутри огонь, со смесью обожания и немного трепета. Он почему-то уверен, что Тёмный Соблазн ему вредить не станет. Пока что точно. Она целует его жадно, как будто еще из боевого безумия не вышла, и сейчас тратит его остатки на Горташа таким образом. Он отвечает ей абсолютно тем же. У нее будто голова от всего этого кружится, она дышит часто, у нее рука, цепляющаяся за воротник его мантии, и тоже испачканная в крови, как в горячке трясется. Горташ нетерпеливо прижимает ее к себе за талию, она слегка налегает на его грудь своей. Она грубо хватает его за подбородок свободной рукой, почти до боли сжимая выступающие косточки его челюсти, не давая отстраниться. Будто в ответ на его властный жест напоминает, что у них тут главных нет. На лице и губах у нее тоже кровь: ее, или его, или чья-то еще — да не важно это сейчас уж если честно. И с этого момента они будто негласно и окончательно закрепляют их союз. Тёмный Соблазн опасна, она как и Орин кровавой жатвы и рек крови не чурается. Она может прийти перемазанная этой самой кровью, ошметками чего-то, о чем Горташ наверняка предпочитает не знать, сразу после того, как вырежет кого-то из списка, что он ей дал. И в красках начнет поведывать все детали убийства нежеланного для Горташа лица в городе. Странная это привычка, Горташ такого воодушевления ко всей этой устраиваемой ею кровавой бане не испытывает. Ему важен только конечный результат. Ну и то, что руки марает не он лично: в буквальном смысле грязную работу он охотно доверяет Тёмному Соблазну. А она с ней справляется блестяще. Почему он тогда ее кровавые байки хотя бы краем уха, но слушает? Выглядит она в эти моменты потрясающе. Увлеченно, величественно даже что ли. Хоть и все равно безумно странно. Но с ней в разы проще и надежней, чем с ее бесноватой сестричкой. Когда безумие спадает, Тёмный Соблазн оказывается удивительно приятной личностью. Она и вполне сносное чувство юмора имеет, и над шутками его смеется, и разговор может поддержать практически любой. И забегает пропустить по бокалу после миссии: все чаще и чаще. Ведет себя почти по-человечески. Сначала у Горташа диссонанс был из-за этого в голове. Потом привык. И обдумал одну интересную мысль о причинах такой смены её личностей на виду у всех и наедине с ним. — Я тебе нравлюсь, — лукаво произносит Горташ как-то, когда они снова остаются вечером двоем в его кабинете. Он даже запоминает, что Тёмный Соблазн любит красное с горчинкой, столько раз она уже сюда заходила и столько вин из его коллекции перепробовала. Пока он замечает у неё две страсти: вино и убийства. Третью её страсть он собирается ей помочь осознать в самое ближайшее время. — Ха! С чего ты взял? — она снисходительно ухмыляется, чуть отводя голову назад. Что-то недоговаривает — это потом Горташ уже у нее эту привычку выучивает. — Ты ошиваешься в моем кабинете в последнее время чаще чем в своем храме, — невозмутимо замечает он. Горташ предполагает, что его обиталище куда уютнее подземелий Баальских отродий: сам он там не был, но с ее слов примерно представлял его внутреннее убранство. Но дело явно было не в том, что Тёмному Соблазну комфортного лежбища для своих уставших за день косточек взамен каменных коек захотелось. Да и после того поцелуя все немного проясняется. Для него так точно. Почему они только кругами продолжают ходить вокруг да около непонятно. Субординация? Да к черту ее! Тёмный Соблазн медленно пьет вино, но немигающего взгляда от Горташа не отводит. Смотрит поверх кубка, полусидя расположившись на ставшей для нее привычной софе в его кабинете. Она уже позволяет себе прийти и задремать здесь после серии очередных убийств. Её не смущает даже если Горташ слишком занят своей работой и времени ей уделить не может: сопит в стороне без зазрения совести. Ей богу, как дома уже здесь себя чувствует! Горташ и не возражает. — Здесь хорошее вино, — говорит Тёмный Соблазн как бы между прочим, все еще не давая поймать себя окончательно. — Но все-таки ты приходишь не за ним, — он слегка усмехается, стараясь звучать в меру игриво. — На меня посмотреть же приходишь? — Было бы на что смотреть, — фыркает Тёмный Соблазн и глаза закатывает. Чуть более театрально, чем было нужно для того, чтобы сошло за правдивую эмоцию. Вот, задел получается! Осталось немного дожать. — Ты же уродлив! — Уродлив! Как грубо! — притворно обиженно восклицает Горташ. Затем тоже отпивает из своего кубка и расслабляется в кресле напротив нее, вытягивая ноги. Задевает своим коленом ее колено, она не отодвигается, позволяя соприкосновению продолжаться. — Я бы назвал это нестандартно привлекателен. — Опять выпендриваешься, — устало произносит она, отставляя кубок сторону, затем устраивает руки за головой, откидываясь на спинку софы. Но разговором явно наслаждается. — Что значит опять? Я так много выпендриваюсь? — Горташу правда смешно. Он не скрывает ноток веселья в своем голосе. А еще ему нравится её дразнить. В меру опасная игра с огнём его настроению никогда не вредила. — Ты в зеркало когда-нибудь смотришься? Твой пижонский внешний вид так и кричит «смотрите, я выпендрежник!», — Тёмный Соблазн легко усмехается и поднимает на него лукавый взгляд. Принимает правила игры значит. — Безвкусица. Хоть бы рубашку зашнуровывать до конца научился, чтобы не открывать миру свою бесподобную волосатую грудь, — она нарочито фыркает. — Ты и сама слишком часто смотришь на мою бесподобную волосатую грудь, — замечает Горташ, повторяя интонацию ее голоса. Он опирается на подлокотник своего кресла и чуть подается вперед. Он надеется получить от Тёмного Соблазна хоть какую-то реакцию на это наблюдение: пусть знает, что он всё за ней замечает. — Может я смотрю на твою грудь и представляю, как заманчиво было бы вырвать оттуда твое еще бьющееся теплое сердце, — Тёмный Соблазн закрывает глаза и расслабляется, но на её губах остается легкая улыбка. — А ты уже на придумывал себе невесть чего. — Интересный ты ищешь путь к моему сердцу. Достойный тебя, прямо скажу. Он подливает ей вино в кубок замечая, что тот опустел, она запрокидывает голову и смеется. Не громко и не безумно, а обычным смехом человека, который расслаблен и которому хорошо. В такие моменты можно и забыть, что перед ним избранная Баала, которая запах крови вместо запаха духов носит. С Орин Горташ об этом ни на секунду не забывает. Орин непредсказуемая, совсем неконтролируемая. У ее сестры есть хоть какие-то тормоза. Ей слово самоконтроль хоть о чем то-говорит. Ему это нравится. Работать с Тёмным Соблазном нравится. Вино пить после её миссий нравится. Да просто смотреть на нее нравится. Горташ какое-то время правда не понимает, нравится ли это ей. На ее лице тяжело читать эмоции, когда дело доходит до личных отношений, она будто пытается их скрыть. Воспитание видимо такое дурацкое. Или запрещает себе что-то чувствовать, кроме жажды крови. Или не понимает, что она чувствует. Какое-то время. Но их влияние друг на друга просто невозможно преуменьшить. Он учится у нее, она у него. — Горташ из тебя веревки вьет, а ты позволяешь, — ловит как-то Горташ обрывок разговора Тёмного Соблазна с Орин. Орин явно недовольна, ей по какой-то причине их тесные отношения с Горташем не по душе. — Что он там шепчет тебе на ухо, м? Так и будешь к нему по первому зову как верная псина прибегать? Ты правда так преданна вашему общему делу? Или может уже лично ему? Тёмный Соблазн раздраженно вздыхает. После долгой паузы она говорит тихо, но этого достаточно, чтобы ее слова звучали угрожающе. — Никто ни из кого верёвки не вьёт. Это чисто деловые отношения, мы на равных, — цедит слова сквозь зубы Тёмный Соблазн. —Хожу так часто, как это необходимо. Вместо того, чтобы тратить время на шпионство за мной и свои глупые домыслы, могла бы заняться своими обязанностями. Ох, полыхнет однажды между Орин и Тёмным Соблазном, понимает Горташ. Когда — это лишь вопрос времени, но тёплыми родственными чувствами там и близко не пахло. Между сестрами было много неразрешенных вопросов, иногда воздух между ними хоть клинком режь — разве что искры не летят. Было видно: что-то назревало, и рано или поздно кто-то из них двоих этот топор войны неизбежно метнет. Но как там Тёмный Соблазн сказала? Чисто деловые отношения? Что же, пусть она это видит так. Тёмный Соблазн раскидывает на его столе планы, чертежи и карты: завалилась в его кабинет снова как домой, даже предупредить нужным не сочла. Горташ бы мало кому такой поступок с рук спустил, но ей… Ради укрепления их чисто деловых отношений он мог вытерпеть немного подобной бесцеремонности. Тёмный Соблазн монотонным голосом вещает ему подробности её очередной задумки. Горташ думает в этот момент о том, что охотнее разложил бы на столе её. Скорее всего после этого он неизбежно получит лезвием под горло. Ну, зато вид крови её немного порадует. Он своим мыслям усмехается, а Тёмный Соблазн вскидывает бровь, а затем щурит глаза. С подозрением. С каким-то понимаем происходящего что ли. — Что смешного? — ее голос не звучит угрожающе. Скорее требовательно. Рука застывает на месте на карте, на которое она только что показывала. Она действительно увлеченно рассказывала ему свой план, а Горташ позволил себе отвлечься на такие непристойные мысли. Недостойное его поведение, конечно. На первом месте всегда должна быть работа. Да что же она с ним такое делает? — Ничего, — пожимает он плечами буднично, возвращаясь к созерцанию линий на карте, которые она проводила своим затянутым в кожаную перчатку пальцем. — О чем ты там говорила? Она замолкает, хмыкает. Качает головой. Снимает перчатки и бросает их на пол. Горташу иронично вспоминать о том, как он себя за недостойные мысли на рабочем месте журил, когда немного позже он действительно берет Тёмного Соблазна на этом самом столе. Тёмному Соблазну нравилось делать это за его рабочим столом: то ли адреналин от осознания того, что их могут заметить в любой момент кровь бурлить заставлял, то ли просто место встреч это у них такое было. Особенное. Самое частое их место встреч, если подумать. Она ему сама потом в этом без тени стеснения призналась. Она охотно подставляется под все его движения, будто ждала этого так же долго, как и он. Её тело в застаревших и свежих шрамах изящно выгибается навстречу его рукам. Каждый шрам это маленькая история, маленькое напоминание о том, что и она не идеальная, и она допускает оплошности. Горташу нравится проводить по ним пальцами, чувствовать шершавость ее кожи на месте когда-то заживших не до конца порезов. Её это как-будто задевает. Она кладет руку ему на шею и притягивает к себе, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Вынуждает его двигаться в ней быстрее, не отвлекаясь на посторонние в её понимание вещи. Подстраиваясь под задаваемый им темп, она по-звериному рычит, совершенно не сдерживая стонов. У нее как-будто инстинктивно всему низменному и звериному с головой отдаваться отточено. Он зажимает ей рот ладонью в золотой перчатке — она сама просит ее не снимать. И это она-то про безвкусный внешний вид говорила. Её эмоциональность безусловно возбуждает Горташа, он и сам уже хрипло дышит над ней, вжимая лопатками в поскрипывающую от движений столешницу. Но не приведи боги кто-нибудь услышит, чем они тут в кабинете вместо обсуждения стратегических планов занимаются. Слухи пойдут еще. Нечего козыри против них же никому в руки давать. Тёмному Соблазну эта вынужденная грубость будто бы нравится, она дышит еще чаще и глаза закрывает. Тёмный Соблазн с болью любого рода на «ты», но он не хотел бы вредить ей. Не сильнее, чем она этого захочет и это будет для нее безопасно, по крайней мере. Идеальная метафора для всех их отношений, думал Горташ чуть позже. Как-то так их в водоворот страстей и затянуло. И продолжалось это уже по инерции. Встречи, планы, вечера проведенные вместе уже в более неформальной обстановке. Вино, разговоры обо всем и ни о чем, секс. Ее голова у него на груди: со временем она даже позволяет себе что-то похожее в её понятии на… нежность? Это слово так ей не подходит, но Горташу других на ум не приходит. Она то за запястье его прихватит кончиками пальцев, но потом руку рывком отнимает, будто надеясь, что он не заметил этого жеста и сама стесняется его. То не отпрянет, когда он целует ее в потный висок — по дурацки как-то, просто что-то нашло теперь уже на него после того, как очередные обсуждения планов на его рабочем столе закончились разделением тел друг друга. Он привыкает. Она тоже. Тёмный Соблазн уже и правда ходит сюда, как на работу, хотя формально это ее работа и есть. Орин подмечает, что ее сестра ошивается с Горташем слишком много: ей это определенно не нравится. Тёмный Соблазн на все её вопросы машет рукой, не считая нужным вдаваться в подробности их тесного сотрудничества, и в очередной раз напоминает Орин заниматься своими делами и не лезть в её. На все обвинения Орин, что у них с Горташем странные отношения, Тёмный Соблазн внимания не обращает и в пояснения не вдается. Хотя и отрицать со временем всё перестает. У Горташа с ней и правда странные отношения: Темный Соблазн хоть и в шутливой форме, но сама ему как-то признается, что не понимает, что у них происходит. Она в тот момент в первый и последний раз в жизни покажется уязвимой. Доверяет ему, понимает Горташ. Плохо это, в их деле и в их мире доверие обходится дорого. — Ты мой самый близкий и дорогой человек, — говорит Горташ с легкой усмешкой. Оставляя ей пространство для размышлений: захочет, так решит что он серьезно, а не захочет, так как шутку воспримет. Тоже уязвимость позволяет себе. По её глазам только делает вывод, что жест она пожалуй ценит. Но переспрашивать или что-то отвечать она не станет. Темный Соблазн никогда ничего два раза не уточняет, у них со временем за правило принимается с первого раза друг друга понимать. А потом, она просто исчезает в один день. А Орин приходит и ставит его перед фактом перестановки в их Баалийской иерархии. И ему остаётся это просто принять. Хотя вопросов так много, но спросить по сути нечего. Он ценных связей обрывать не может. Первым делом всегда рабочие интересы. Тёмный Соблазн бы его прекрасно в этой ситуации поняла. Они давно сосуществовали с мыслью, что может быть однажды придёт такой день, когда им придется вцепиться друг другу в глотки в менее приятном для них обоих смысле, чем это случалось в его кабинете. На этот раз по настоящему, со всеми вытекающими, и крови будет гораздо больше. Настоящей крови. Орин ему не сильно нравилась, а после того, что она учинила со своей сестрой… Во-первых, он понимает, что Орин ни разу не надежный союзник. Сегодня она убивает свою сестру ради власти, завтра она убьет его. Непредсказуемая. Тёмный Соблазн была такая же, но у нее этой непредсказуемости было в самую нужную меру. Во-вторых, он чувствует впервые в жизни что-то похожее на чувство потери. Будто чего-то важного теперь не хватает. Привычного такого. Хоть и пешки, но какой-то особенной пешки что ли. Пусть уже ввалится Тёмный Соблазн в его кабинет, устало падая на свое обычное место на софе, закинет ноги на стол перед ней, хоть он и терпеть не может этой варварской привычки, и на что-нибудь забавно посетует, думает он сидя ночью в пустом кабинете. Тёмный Соблазн это делает чтобы разговор поддержать, жаловаться по-настоящему не в ее стиле. Потом она заснет, не дождавшись его, он накроет ее сверху своим плащом и вернется к работе. Потом, может быть, когда закончит с делами, Горташ устроится рядом, если сможет аккуратно лечь на оставшееся на неширокой софе место. Он уже подумывал распорядиться принести в кабинет мебель пошире, где можно будет без труда поместиться вдвоём. Немного не успел. Орин заходит и говорит всегда сухо по делу. Шуток не понимает. Скучно до жути. Вот уж где точно чисто деловые отношения. Бутылка красного вина которое любит Тёмный Соблазн так и стоит в его кабинете. Как будто ждёт, хоть Орин и говорит, что ее сестричка мертва. Да и слишком много времени проходит, а от Соблазна ни слуху, ни духу. Будь информация Орин неправдой, Тёмный Соблазн бы подала какой-то хоть знак. Умом-то он понимает. А сердце не верит. У Энвера Горташа есть сердце, получается? Сама Тёмный Соблазн бы рассмеялась этой мысли! Вот и он сухо усмехается сам себе в тишину кабинета. Ну не может такого быть. Не могла Тёмный Соблазн так глупо проиграть. Она действует осторожнее, взвешеннее, продуманнее. И вот он уже привыкает к этой пустоте, а Тёмный Соблазн вдруг стоит перед ним. Живая. Но взгляд какой-то другой. Вроде она, а вроде и другой человек. Странно до жути. Чуть чуть совсем слегка где-то в глубине его души Горташу жаль. Но так проще сделать ее своей пешкой, говорит он себе. Обычной рядовой пешкой. Может это даже к лучшему. — Подумай о моем предложении союза, — говорит он. — Я все равно буду мстить Орин. С тобой это будет проще. — Устранить Орин и помочь тебе занять причитающееся по рождению место — честь для меня, — он не лукавит, хотя она поймёт эту фразу по-своему. — Поэтому давай возобновим наш союз. Поклянемся в верности друг другу духом и телом. Я не буду вредить тебе, а ты — мне. Что скажешь? Будем союзниками? — Ладно. Будем союзникам. Инаугурация продолжается, а Темный Соблазн уходит, так, видимо, и не вспомнив ничего. По крайней мере ничего знакомого Горташ в ее взгляде так и не видит. Кем они приходились друг другу? Интересный, однако, вопрос. Но они не были друзьями. И любовниками их назвать было бы неправильно. Они просто собирались этот мир вместе завоевать. Они были лучшими партнерами друг для друга. Они доверяли один другому настолько, насколько каждый из них мог вообще кому-то доверять. Горташ провожает Тёмный Соблазн из тронного зала взглядом и слегка улыбается. Что бы она не задумала, он желает ей удачи от всего своего если-оно-у-него-действительно-есть сердца.