смертельная привязанность и слепое обожание

Коннор снова сидит на диване в гостиной их квартиры. Он размышляет о том, как пришёл к этому исходу. Перед глазами медленно ползут все его воспоминания: первая миссия, работа с Хэнком, встреча с лидером девиантов, сад Дзен и хладнокровная Аманда, пистолет в руках. Новая модель RK900: «он быстрее, сильнее, умнее и в принципе более практичен», — вспоминаются Коннору слова Аманды. Иными словами он устарел, более не нужен. Его окутывают эмоции: жгучая ненависть, горькая обида, зависть и.. жалость? Да, кажется это была именно она, в том саду он испытал жалость к новейшей модели, понимая, что того вскоре также заменят, когда надоест. Как игрушку, наскучившую ребёнку. Ричарда — такое имя ему дали — посылают в департамент. Коннор чувствует досаду и необъяснимое желание быть нужным. Он начинает работать с RK900. Восьмисотый замечает иррациональное поведение напарника. Девиация. Сейчас он смакует это слово, будто оно неизвестно ему. Киберлайф вновь облажались. В порыве создать идеальную модель они снова допустили ту же ошибку. Коннор сидит всё также вперив безразличный взгляд в стену. Ричард, словно ребёнок, с интересом спрашивает о каждой неизведанной эмоции, о каждом понятии, которого он не понимает. Проявляет знаки внимания. Коннор наконец чувствует себя нужным. Ему нравится быть любимым, но способен ли он любить? Ответить взаимностью? Наверное нет. Всё оказывается сложнее, чем он мог предположить. У них общая квартира, куда они вместе идут после работы. «Лучше, чем быть одному», — думает про себя Коннор. Ричард не настаивает, не требует взаимности. Ему просто нужно любить кого-то — не просто кого-то, а именно Коннора. Коннору же необходимо, чтобы его любили. Порой его посещает мысль о том, что эта связь губительна для обоих. Ричард бескорыстно отдаёт всю свою любовь только Коннору. Это приятно, но RK800 посещает неприятная мысль о невзаимности к новейшей модели. Это не справедливо к нему. Коннор заламывает пальцы (пусть это и не имеет никакого смысла) и продолжает самокопание. Из размышлений его вытягивает Ричард. Восьмисотый не замечает прихода Девятисотого за глубиной размышлений. Последний нежно обнимает Коннора за плечи, положив голову ему на плечо. Имитация дыхания ощущается горячей как никогда. Глядя в глаза андроида, обнимающего так нежно за плечи, он видит слепое обожание и тоску (?). Чувство вины хлёстко ударяет по сознанию Коннора. Он не может ответить взаимностью. Потому лишь благодарно улыбается ему. В глазах Ричарда сквозит понимание. Искренняя любовь. О да, любви в этих серых глазах через край. Она словно прожигает его насквозь, заставляя отвести взгляд. Коннор с досадой думает, что эта любовь как приговор. Причём он исправно работает в обе стороны. RK800 чувствует смертельную привязанность. От этого так горестно становится. Если бы он мог — точно бы расплакался. Но он не может. Может, это и к лучшему. Вновь всматривается в знакомые черты лица, пытаясь отыскать в них что-то кроме восхищения почти граничащим с чистым безумием и одержимостью. Люди думают, что любовь это светлое чувство. Коннор усмехается где-то внутри. Едва ли это всегда так. Разве могут «светлые» чувства причинять столько боли? Нет, однако люди любят преувеличивать. Знал бы кто-то, как тяжело ему бывает смотреть в серые глаза, полные отчаяния, когда Ричард вновь не получает взаимности. И ощущать собственное бессилие. Нет, Коннор не любит его так, как это умеет делать Ричард. RK800 в который раз посещает мысль, что так любить может только он. Но «устаревшая» модель явно привязана к Девятисотому. Коннор осознаёт свою зависимость от его чувств, ощущая фантомную горечь на языке. Между ними сквозит недосказанность. Иногда Коннору думается, что куда лучше разойтись и прекратить мучать друг друга. Но разве кто-то из них сможет? Эта больная привязанность однозначно причиняет боль, но она заставляет чувствовать себя живым. Он знает, что и Ричард думает о том же. Эти абсолютно абсурдные попытки построить отношения выглядят жалко, каждая стена рушится. Точно так же как рушилась стена в момент отказа от приказа. Однако Ричард в одиночку старается залатать утраты. В момент прояснения оба думают, что долго так продолжаться не может. Они ни разу не говорили об этом, но Коннор знает — Ричард думает о том же. Но наводнение снова занимает своё место, заселяя в голову мысли о том, что они не смогут в одиночку. И восьмисотый вынужден согласиться, что это так. Они сидят в приятной полутьме по ощущениям вечность, но на деле проходит не больше десяти минут. Ричард отстраняется, и теперь шея за неимением обжигающего дыхания будто бы мёрзнет. RK900 в очередной раз заглядывает в ореховые глаза, своими растопленными ледниками проникая туда, где у людей, наверное, находится душа. Он медлит, но Коннор уже знает, что услышит. — Я люблю тебя, — говорит девятисотый, уже не надеясь на какой-либо ответ. «Лучше бы он сказал, что не любит, чем молчал», — думает Ричард. Он не отводит взгляда от любимых глаз, с интересом подмечая, что в них нет привычного безразличия. В них плещется отчаяние и.. кажется, что-то вроде сомнения. Ричард всё ещё плох в понимании эмоций, но почему-то твёрдо уверен в том, что любит Коннора. В горле кареглазого будто бы застрял ком, что физически невозможно — они не люди. Он неуверен, но ему кажется, что было бы легче будь они людьми. — Я люблю то, что ты любишь меня, — фраза получается сдавленной и звучит эгоистично. Но разве Коннор отрицал, что эгоист? Заглядывая в раннее потухшие серо-голубые глаза напротив, Коннор видит искру надежды, которая будто бы оживляет их. Может быть не всё потеряно. Может ещё не поздно всё исправить. Нужно только время, а его у них в довесок.