***
Вэй Ин делает резкий вдох, оставшись в живых. Тело его распростёрто на земле, всё ещё одетое в ту же пропитанную кровью одежду, что была на нём всего несколько мгновений назад в его пещере. Призраки запускали в неё свои когти, рвали её, из-за чего теперь бо́льшая её часть была разодрана в клочья. По всей его обнажённой груди были видны красные порезы и иные отметины, свидетельствующие о драке и хаосе, в которые он ранее ввязался. О потере контроля — о его неудаче. В глубине души он всё это знает. Сейчас уже все, должно быть, мертвы. Медленно роняя слёзы, он поднимается на ноги с помощью тех немногих сил, что у него остались. Он мог бы продолжать лежать здесь, продолжить погрязать в жалости к себе из-за всех людей, которых он мог бы, но не стал спасать — но что-то в голове кричит ему продолжать жить. Как ни странно, он не думал, что у него всё ещё есть на это силы. Он не думал, что даже хотел этого — для него ведь больше ничего не осталось. Шицзе, Цзинь Цзысюань, Вэнь Нин, Вэнь Цин и остальные Вэни — все мертвы. Цзян Чэн — лично руководил осадой против него. А-Лин — никогда не узнает ни своих родителей, ни своего дядю. «И Лань Чжань.» Рука Вэй Ина взлетает к груди, надавливая на острую боль в сердце, которую он чувствует всякий раз, когда думает об этом молодом человеке. «Лань Чжань. Он, наверное, тоже ненавидит меня и думает, что мне лучше умереть…» Долина, в которой оказывается Вэй Ин, лишена жизни и людей, но исходящая из глубины вспышка красного света словно зовёт его. Он не знает, куда его притянуло заклинанием, но почему-то красный свет кажется источником утешения. Когда Вэй Ин идёт по его следу и подходит ближе, до его ушей доносятся шумные звуки ночного рынка. Знакомые хаотичные крики шумной толпы сочетаются с энергичной музыкой простого народа. Вскоре от добирается до входа в город. «Оу, — внезапно осознаёт он, вглядываясь в длинную улицу перед собой. — Должно быть, я в аду.» Ему достаточно одного взгляда на лица находящихся перед ним существ, чтобы понять, что это не люди. Он провёл слишком много времени с призраками, чтобы не узнать подобного при встрече, что уж говорить о целой толпе. Он делает свой первый шаг в город и задерживает дыхание, проходя сквозь скопление людей, нетерпеливо проталкивающихся мимо него. Киоски с яркими неоновыми вывесками и гигантскими красными фонарями выстроились по обе стороны улицы, и за каждым из них стоят призраки или животные, носящие маски со смеющимися, плачущими или сердитыми лицами. Вэй Ин по своей сути всё ещё человек, но подавляющая тёмная энергия внутри него легко вводит в заблуждение проходящих мимо призраков. Покрытый кровью, тощий и бледный от голода, Вэй Ин больше похож на мёртвого, чем на живого. Спотыкаясь, он пробирается сквозь толкающуюся толпу, позволяя пихать себя в разные стороны. У него нет никакой цели. Вэй Ин знает, что не умер: он всё ещё чувствует поток крови по венам от сердца — каким бы лёгким и медленным он ни стал. Дышать здесь очень легко, когда ни с кем не надо бороться за воздух. Вдохи, которые он делает, легки и воздушны, и они поддерживают его в течение нескольких ударов сердца, прежде чем ему требуется сделать последующий вдох. Его отвлекает вид мускулистого и дородного огнедышащего мужчины впереди, поджаривающего на гриле маленького призрака в подобии уличного представления, когда что-то похожее на когтистые руки протягивается и впивается ему в плечо. Вытащенный из толпы, он оказывается прижатым к женщине-призраку. Он вздрагивает от невольного испуга — в последний раз такие руки прикасались к нему в бешеных попытках разорвать его на части, с маниакальной потребностью довести его до смерти. — Я знаю, что мы все здесь мертвы, гэгэ, но тебе действительно не помешало бы немного цвета. Вэй Ин бы вырвался из её рук, будь у него на это силы. Вместо этого он ошеломлённо позволяет женщине-призраку делать то, что ей захочется. Она действительно выглядит более по-человечески большинства окружающих, с её гниющими чертами лица, на которые наложены тяжёлые слои макияжа. Возможно, ей было безумно скучно, и понадобился кто-то, на ком можно было сегодня поработать; а возможно, она просто заметила его позу самопокорённого и сжалилась над ним. Открыв свою пудреницу и румяна, она стала понемногу наносить их ему на лицо и губы, хихикая про себя с каждым новым штрихом. — Вот так-то! Выглядишь таким милым и красивым! Тебе повезло встретить меня, хе-хе, удача сегодня на твоей стороне! Теперь ты полностью готов встретиться с ним! Закончив, она разворачивает его за плечи и толкает обратно в толпу. Когда Вэй Ин поворачивает голову, чтобы снова взглянуть на неё, призрака уже и след простыл. «С ним?» «С кем?» У Вэй Ина начинает болеть голова. Коснувшись руками своего лица, он понимает, что толстый слой тонального крема покрыл его заплаканные щёки. Сам того не ведая, он перестал плакать некоторое время назад, когда дева-призрак начала наносить ещё первый слой румян.***
Так или иначе, Вэй Ин обнаруживает себя входящим в игорный дом. Он тихо стоит среди толпы, что привела его сюда — его толкали, пихали и тащили за собой прямо в это самое здание, — и после просмотра вживую трёх раундов азартных игр он полагает, что освоился. Ставишь на кон что-нибудь ценное: конечность, ребёнка, да хоть свою собственную жизнь, в обмен на саму возможность осуществления одного из твоих самых смелых мечтаний. Всё, что нужно сделать: встряхнуть игорный кубок, и если цифры выпадут в твою пользу, то у тебя появится новый шанс на жизнь. Какая очевидная охота на слабых или обедневших, и в особенности — на людей. Неудивительно, что никто и глазом не моргнул, увидев, что он бродит среди них… Видимо, для людей было обычным делом от отчаяния идти в этот город призраков с единственной целью поиска покровительства этого игорного дома. Вэй Ин должен бы был испытывать отвращение при виде подобного зрелища, но после того, как он столько времени боролся в доблестной, но тщетной попытке обезопасить Вэней, он больше не может заставить себя беспокоиться о том, что морально правильно, а что нет. Если он уже в преисподней, то в игре нет никаких правил. Он здесь не для того, чтобы стать мучеником. Только не во второй раз. — Кто следующий? — выкрикивает стоящий впереди служащий, когда третья игра, за которой наблюдал Вэй Ин, подходит к концу. Она заканчивается жестоким проигрышем: мужчина теряет оба глаза. Бедняга, он был художником. Потеря зрения означала, что он никогда больше не сможет рисовать или воспринимать искусство. — Сегодня поиграть пришёл наш Господин, это редкая возможность. Не упустите свой шанс! Вэй Ин оказался поражён внезапным душераздирающим напоминанием о смерти Шицзе и Цзинь Цзысюаня. И прежде, чем он успевает обдумать всё, слова уже слетают с его губ: — Я, — поднимает руку Вэй Ин. — Я сыграю.***
Он подходит к длинному столу как раз в тот момент, когда стоящий там крупье пододвигает к нему игорный кубок. Перед длинным столом раскинуты красные шёлковые занавеси, за которыми сидит тёмный силуэт — вышеупомянутый господин. — Какой будет Ваша ставка? — спрашивает крупье. Вэй Ин не задумывался так далеко. На самом деле, он вообще мало о чём думал с тех пор, как пришёл сюда. — Моя жизнь, — говорит он. Всё равно он уже увядает. На эти слова отвечает голос за занавесками: — Нет, — говорит хозяин. Глубокий, вибрирующий от силы командный голос. — Что-нибудь другое. Вэй Ин непонимающе моргнул. «Его жизнь недостаточно ценна? Но ему больше нечего предложить.» На мгновение его разум приходит в смятение. И он выпаливает первое, что приходит в голову: — Тогда, мой первый раз. Он не хотел, чтобы это было смешно, но толпа зевак мгновенно разражается хохотом. И люди, и призраки насмехаются над ним за дерзость даже предположить такое. — Ты же обращаешься к нашему Господину! — Нашему Господину, нашему Господину! — Кто это тут такой бесстыдный? Это же сам Князь демонов, правитель всего этого города! Зачем ему первый раз простого смертного? Вэй Ина всегда было достаточно сложно взволновать, но все эти насмешки в самом деле на мгновение вызвали у него чувство стыда. Он приоткрыл рот, готовый взять свои слова обратно и предложить что-нибудь ещё, но силуэт заговорил снова. — Очень хорошо, — прозвучал ответ, и в голосе слышался смех. Похоже, наглость Вэй Ина доставила тому некоторое удовольствие. — Чего ты хочешь? «О, это сработало?» — Вернуть к жизни мою Шицзе и её мужа, — отвечает Вэй Ин. Он не уверен, насколько могущественно это существо, но люди до него загадывали весьма диковинные желания, и этот господин соглашался на каждое из них. — Я не могу этого сделать, — тем не менее фыркает тот. «Возможно, воскрешение мёртвых всё ещё находится за гранью даже сверхчеловеческих возможностей…» — …тогда, вновь встретить их, — шепчет Вэй Ин. — Вдруг, они в этом городе… Может, ты сможешь помочь мне найти их. — Хм, — задумчиво произносит хозяин. — Хорошо. Бросай кости. — Чёт означает проигрыш, нечет — выигрыш. Как только кубок будет открыт, пути назад не будет, — объявляет крупье. Вэй Ин успокаивает дыхание, берёт в руки чёрный игорный кубок, прижимает его к груди, а затем трясёт изо всех сил, крепко зажмурив глаза. Он никогда не играл в азартные игры в Юньмэне — мадам Юй позаботилась о том, чтобы запретить любые неподобающие занятия. Он не знал, нужна ли здесь специальная техника или удача, но в конце концов ему действительно нечего было терять. «Мой первый раз, — печально думает про себя Вэй Ин. — Я всегда думал, что он будет с…» Он ставит кубок на стол и поднимает крышку, морально приготовившись.***
Две четвёрки. — Эх, — у него в груди защемило. — Я проиграл. — Неужели Господин действительно собирается забрать его первый раз? — вновь громко засмеялась толпа. — Этот смертный вообще достоин? Наконец, последствия его проигрыша доходят до него. Вэй Ин тяжело сглатывает и снова тянется к игорному кубку. — Могу я попробовать ещё раз? — Нет, — твёрдо отвечает хозяин. И в этот раз выступает из-за занавесей, являя всем свою высокую фигуру. Обескураженный, Вэй Ин ставит игорный кубок обратно на стол. И когда он вновь поднимает взгляд, стоящий в стороне служащий объявляет об уходе хозяина: — Это была последняя игра Господина на сегодня. Тем не менее, мы по-прежнему будем запускать игру. Пожалуйста, сделайте шаг вперёд, если хотите продолжить игру. Вэй Ин мгновенно оказывается в растерянности, задаваясь вопросом, должен ли он выплатить свой долг прямо сейчас. У предыдущих троих игроков отрубали конечности или выкалывали глаза сразу же. Вэй Ин поставил на кон свой первый раз. Неужели его прямо сейчас и лишат невинности? Было ли у него вообще право голоса, кому её отдавать? Если это действительно был Ад, он сомневался, что кто-либо проявит к нему подобную щедрость. Возможно, ему придётся обслужить самого гротескного из монстров: одноглазого с высунутым языком и выпирающим животом. «Ну, — думает про себя Вэй Ин. — Что уж мне терять-то?» Ему не приходится долго задаваться вопросами. Вскоре какой-то мужчина хватает его за руку и уводит из центра внимания. Вэй Ин поднимает голову и видит перед собой скорбное выражение лица… на маске. — Господин желает видеть Вас, — говорит мужчина, одетый в чёрную мантию. Настолько чёрную, что она почти сливается с темнотой игорного дома. В отличие от других служащих, его голос не грубый и не ехидный по своей природе, а прикосновения уважительные и деликатные. Он обходителен в том, чём другие вульгарны. Вэй Ин замечает на запястье нового незнакомца любопытную татуировку, похожую на головоломку, и задаётся вопросом, может ли это быть знаком хозяина, и не является ли этот человек кем-то вроде личного слуги. Он неуверенно сглотнул. — Это для того, чтобы получить выигрыш? Мужчина не отвечает на это напрямую: — Господин ждёт Вас в своём поместье. Следуйте за мной. Вдруг Вэй Ин начинает чувствовать слабость, и это очень сильно отличается от всего, что было раньше.***
Надпись «Дом Блаженства» висит высоко над самой резиденцией. Это впечатляющее здание, возвышающееся на много этажей, покрытое тенями красных и чёрных оттенков. Вэй Ин входит, и его взгляд опускается в пол, когда он чувствует, как ноги трутся о мягкий мех. Толстый ковёр, по которому он ступает, белоснежного цвета и выглядит только что содранным со спины зверя. Место, определенно подходящее для жизни господина. В дальнем конце зала стоит мужчина, одетый в кленово-красную мантию с серебряными наручами. На его руке сидит серебряная бабочка, живенькая и хаотичная в движениях. Заметив своего гостя, он легонько прихлопывает бабочку. Но вместо того, чтобы улететь, бабочка растворяется в воздухе. Он оборачивается и показывает своё лицо во всей красе. Демоническая энергия исходит от самого его существа. И сердце Вэй Ина трепещет, когда он впервые бросает на него взгляд. Он уже знает, кто это. «Какой красивый мужчина, — рассеянно проносится в голове Вэй Ина. — Кожа белая, как снег, волосы чёрные, как чернила. И даже с этой повязкой на глазу. Какой дьявольски красивый господин — призрак?.. может быть, даже демон — правит этим городом.» Господин, по-видимому, уделил Вэй Ину столь же пристальное внимание. Его губы открылись с тем же весельем, которое Вэй Ин слышал ранее в его голосе: — Добро пожаловать в Призрачный город, — он оглядывает лицо Вэй Ина. Мужчина манит за собой, и Вэй Ин бездумно следует. Он делает два шага ближе, слегка прихрамывая. Быстро встряхнув головой, чтобы освободиться от чар, под которыми находился, он задаётся вопросом, поддался ли он из-за своего полного изнеможения, или виновна приглашающая улыбка на лице хозяина. — Ты знаешь, — у Вэй Ина пересохло в горле. — Знаешь, что я не местный. — Я знаю обо всём, что происходит в этом городе, — отвечает он. — И мне было любопытно узнать о тебе с самого момента твоего попадания на территорию. Как твои раны? Лучше себя чувствуешь? Вэй Ин неосознанно хватается за рёбра в защитной позе. Место, куда Цзян Чэн проткнул его мечом, ещё не до конца зажило. Пространство, откуда из него вырезали золотое ядро, навсегда останется с ощущением полной опустошённости. — Не нужно меня опекать, — говорит Вэй Ин ядовитым и язвительным тоном. — Любезный сударь. Господин рассмеялся. Вэй Ин знает, что, учитывая обстоятельства, может позволить себе быть немного добрее. Этот человек находится в положении власти и явно обладает силами, далеко выходящими за рамки его понимания. Но если Вэй Ин должен идти именно таким путём, то по крайней мере он должен делать это с достоинством. — Итак, зачем ты пришёл сюда? — с любопытством спрашивает хозяин. Всякий раз, когда он растягивает губы в своей широкой улыбке, ясно видны клыки по краям рта. — Как ты сюда попал? Вэй Ин крепче сжимает свою одежду: — Поле телепортации. Это было заклинание из одной из запрещённых книг — Вэй Ин и не подозревал, что оно сработает. — То, что для перехода между мирами? — «Кажется, он уже и так всё знает.» — Я впервые с таким сталкиваюсь. Целенаправленно? — Нет, — отвечает Вэй Ин, втягивая воздух сквозь зубы. — Я сделал это на предсмертном вздохе. Мне больше некуда было идти. — Оу, — звучит в ответ. Что-то вроде… понимания?.. просачивается в глаза напротив. — Ясно, — кивает хозяин. — Ты солдат? Нет, с твоим уровнем совершенствования… императорский наставник? Вэй Ин нахмурился. Он незнаком с такими титулами. — Я, — начинает он. — Был. Братом. Другом. Вэй Ин не… осознаёт, что его глаза начали наполняться слезами на этих словах. Он выпихнул нежелательные мысли — о Шицзе, Цзинь Цзысюане, Вэнь Нине с Вэнь Цин и остальными Вэнями, Цзян Чэне, Лань Чжане — из своей головы достаточно надолго, чтобы по их возвращению его захлестнула двойная боль. — Против кого ты сражался? — любопытствует господин. — Всех остальных, — выдыхает Вэй Ин с покрасневшими глазами. В его голосе слышится обида — обида за всё, что произошло, за всё, что вышло из-под его контроля. — Всех, кто причинил мне зло. Моих близких, неправых. Каждого, кто… Ярко-красный глаз на рукояти серебряного ятагана, висящего на поясе хозяина, открылся, и только тогда Вэй Ин понял, что теряет контроль. Его руки бессознательно сжались в кулаки и начали яростно трястись по бокам. Несмотря на то, что Чэньцин у него нет, он чувствует, как начинает проявляться его тёмная энергия. — Всех, кто стал причиной смерти Шицзе, Цзинь Цзысюаня, их несчастного А-Лина… всех, кто не понимал. Даже господин, кажется, заметил зловещую энергию, внезапно снизошедшую на комнату. С тех пор как Вэй Ин начал говорить, ятаган мужчины не переставал вибрировать, признавая в Вэй Ине… подобие родственной души. «Ого, — подумалось хозяину — его интерес пробудился. — Равный… Возможно даже, партнёр?» Когда Вэй Ин поднёс руку к своим бледным измождённым щекам, он почувствовал слёзы, просочившиеся сквозь пудру на его лице. — Это что, Ад? — спрашивает Вэй Ин, чувствуя, пульсацию в голове и сердце. Взгляд хозяина смягчился при виде этого: — Нет. Это убежище. Вэй Ин смаргивает слёзы. Он немного успокаивается, но только для того, чтобы наконец спросить: — Теперь ты собираешься забрать с меня долг? «С таким же успехом можно было бы покончить с этим раз и навсегда.» — …Нет, — отвечает хозяин. — У тебя есть имя? Вэй Ин заметно напрягся. Он думал было сказать Старейшина Илин Вэй Усянь, но решил, что предпочел бы, чтобы к нему обращались как-нибудь иначе. — Вэй Ин, — говорит он. Он вспоминает последний раз, когда к нему так обращались. Мягким и нежным голосом. Таким разбитым убитым горем голосом. — Вэй Ин, — повторяет хозяин. — Не хочешь место, где можно остаться? Вэй Ин вздрогнул. Он поднимает взгляд и удивляется, с чего бы этому господину быть настолько щедрым. — Ты сказал, что тебе больше некуда идти, — промычал господин. — Или есть? Тебе есть где жить? Зрение Вэй Ина затуманилось. Он подумал об осквернённом Илине, потом о Юньмэне, затем… о Гусу. Как будто кто-нибудь когда-либо ещё примет его с распростёртыми объятиями. — Нет, негде. — Значит, ты остаёшься, — решает за него господин с довольной улыбкой. Он машет рукой, и человек в чёрном снова появляется рядом с ним. Вэй Ин был уверен, что тот ушёл сразу же, как привёл Вэй Ина в поместье. — Приготовьте нам поесть, — приказывает хозяин. Начинает казаться, что это будет долгая ночь.***
Вэй Ин слишком давно ничего не ел, поэтому, столкнувшись с таким обильным застольем, он берёт только ближайшую тарелку и медленно пощипывает фрукты. Хозяин же не ест. Он просто сидит напротив за обеденным столом, с не сходящей с лица улыбкой. — Тебе следует есть больше, — говорит он. — Наверняка ты с голоду умираешь. Вэй Ин задаётся вопросом, не является ли всё это просто больной игрой хозяина, чтобы откормить свою жертву, а затем употребить в пищу. Как бы то ни было, он слишком устал, чтобы спорить. — У меня не такой сильный аппетит, — произносит Вэй Ин. Это правда: за те дни, что он провёл с Вэнями, он каким-то образом приучил себя обходиться мельчайшими кусочками, а то и вообще ничем. Куда важнее было дать насытиться пожилым и младшим. — Если ты хочешь выздороветь, ты должен есть, — говорит хозяин. — Как бы ни была сильна твоя воля к жизни, ты не сможешь выжить исключительно на ней. Вэй Ин задумался о том самом моменте, когда царапал схему в той пещере. — Я… Я даже и не знал, что всё ещё хочу жить. — Думаю, каждый хочет, — ответил на это господин. Однако при этих словах его улыбка немного сошла на нет. — Природой заложено. — Что ж, мне больше не для чего жить, — говорит Вэй Ин. Его глаза снова горят. — Всегда знал, что моя наглость меня однажды доведёт. На этих словах хозяин нахмурился. — А мне нравится, — мягко проговорил господин. Его голос пронёсся над столом и лёгким гулом донёсся до ушей Вэй Ина. — Ты мне нравишься. «Оу.» Нахмурившись, Вэй Ин поднимает взгляд от своей тарелки. — Тебе нравятся мужчины на грани смерти? — Мне просто кажется, что нужно обладать определённым характером, чтобы пожертвовать свой первый раз, вот и всё, — с улыбкой звучит в ответ. — Даже на грани смерти проявляется твоё обаяние. — Обаяние, — изумляется Вэй Ин. — По большому счёту, оно ничего не значит. — Знаю. — Одной рукой хозяин обхватывает подбородок, поддерживая его при наклоне головы набок во время разговора. На Вэй Ина устремился полный любопытства взгляд. — И всё же я, кажется, не могу оставить тебя одного. Вэй Ин выплёвывает фрукт, который жевал в тот момент, обратно на тарелку. «А он, похоже, любит играть в игры.» — Мой господин, — Вэй Ин собирается с силами, чтобы гневно окликнуть его. Однако натягивает на лицо милую улыбку из необходимой вежливости. — Как тебя зовут? Левый глаз мужчины радостно замерцал, словно он ждал этого вопроса ещё с тех пор, как Вэй Ин только вошёл. — Раз уж ты так вежливо спросил… Хуа Чэн. — Хуа Чэн, — сглатывает Вэй Ин. — Тебе что… доставляет особое удовольствие выставлять на посмешище и без того сломленных и угнетённых? — Нет, — смеётся Хуа Чэн. — Я так поступаю только… с красивыми мужчинами, что вываливаются из другой вселенной и входят в мой дом в свободных и распахнутых одеждах, выглядя необычайно… не осознающими, насколько подобное опасно. Вэй Ин замирает. Его руки инстинктивно тянутся вниз, к подолу, плотнее натягивая мантию на тело. Бесполезно. Призраки ранее решительно раздирали его одежду в клочья, так что дешёвая ткань на нём всё ещё свободно болтается: его соски едва прикрыты, и следы когтей на светлой коже так же очевидны. — Вляпался в потасовку, — прикусил язык Вэй Ин. — Так что это не специально. — Неужели, — охотно поддразнивает Хуа Чэн. — В конце концов, это ведь ты предложил мне свой первый раз. И что это у тебя краснеет на губах? На этот раз руки Вэй Ина взлетают ко рту. Он совершенно забыл о выходках призрачной леди: — Меня вынудили. — Тебе идёт, — сделал комплимент Хуа Чэн. — Что именно? — Красный цвет. Лицо Вэй Ина вспыхивает. «Хуа Чэн с головы до ног весь в красном.» И слишком внезапно Вэй Ин осознаёт свою красную ленту в волосах, красный на губах и красные нижние одеяния. — Кажется, мы хорошо сочетаемся, — нехотя признаёт Вэй Ин. — По-видимому, весьма, — улыбается Хуа Чэн. С этого момента он должен никогда не говорить об этом цвете.***
После ужина человек в чёрном отвёл Вэй Ина в ванную. Ему даже выдали новые комплекты одежды — все красные, с беспокойством отмечает Вэй Ин, — а также набор мазей и бинтов на потом. — Как Вас зовут? — Вэй Ин набирается смелости спросить. Если ему суждено искать убежища в этом поместье, то он надеется по крайней мере познакомиться с людьми этого дома. Мужчина смотрит на него и тихо говорит: — Это не важно. — Вы личный слуга Хуа Чэна? — …В некотором роде. — Он добр? Почему он предложил мне место? — Он действительно добр, — склонил голову человек в чёрном. Он не стал вдаваться в детали и сразу же развернулся, чтобы уйти. Разговаривать с ним — безнадёжное занятие. Вэй Ин решает, что от этого служащего он ничего не добьётся, и смиряется с тем, что придётся просто наслаждаться купанием. Он стягивает с себя одежду, опускается в бочку с приготовленной горячей водой и впадает в оцепенение. Прошло так много времени с тех пор, как он принимал настоящую ванну, но он даже не может в полной мере насладиться этим удовольствием. Он ощущает лишь оцепенение. Чувствует боль до глубины души. «Интересно, как там дела в нашем мире заклинателей, — думает он, глубже погружаясь в воду. — Чувствуют ли они облегчение от того, что я ушёл? Считаюсь мёртвым. Исчез из мира навсегда. Я задумывался обо всех остальных, задумывался о Шиди, но больше всего я думаю о нём. Будет ли он оплакивать меня? Станет ли скучать по мне?» Он не знает, как долго просидел так: длинные волосы плавают по поверхности воды, колени подтянуты к груди, по щекам текут слёзы.***
— Вэй Ин, — внезапно зовут его. Вэй Ин едва не подпрыгивает. Он подумал, что это точно был… — Хуа Чэн? — он всё же приходит в себя. — Всё в порядке? — доносится из-за двери голос Хуа Чэна. — Ты долго. Вэй Ин опускает взгляд на свои руки и обнаруживает, что вся кожа уже сморщилась. — Как раз заканчиваю, — отвечает он. Вэй Ин вылезает из деревянной бадьи, поспешно вытирается полотенцами, облачается в предоставленные ему красные одежды и берёт с собой мазь и бинты. Выходя из ванной с рассыпанными по плечам длинными мокрыми волосами, ему приходится стянуть их у шеи, чтобы отжать. Хуа Чэн замирает при виде этого зрелища. Добрую секунду он молчит, приоткрыв рот в благоговейном трепете. Затем он закрывает его, только чтобы сказать: — Я провожу тебя до постели. — Оу, — произносит в ответ Вэй Ин. Теперь, стоя прямо перед Хуа Чэном, он понимает, что тот лишь слегка возвышается над ним. Вэй Ин просто остро ощущает разницу. Он молча следует за Хуа Чэном, и единственный звук издают серебряные цепочки на ботинках хозяина поместья. Хуа Чэн ведёт его в роскошную спальню, вход в которую закрыт занавеской из бисера. Когда Хуа Чэн подходит ближе, занавес самостоятельно раздвигается, оставаясь открытым до тех пор, пока не войдёт Вэй Ин. За его спиной занавес из бисера так же самостоятельно опускается, отчётливо при этом щёлкнув. Перед ними виден большой футон, сделанный из чёрного нефрита. Хуа Чэн жестом указывает на него, едва не умоляя Вэй Ина присесть. Вэй Ин опасливо делает шаг вперёд, но затем снова поворачивается к Хуа Чэну, с недоверчивым взглядом. Руки всё ещё теребят волосы, выжимая их, что однако не мешает уточнить: — Я должен спать здесь? — Да, — звучит в ответ. Вэй Ин опускает руку и слегка поглаживает чёрный нефрит под собой. «Комната экстравагантна… слишком экстравагантна для такого простого гостя, как он.» — Это твои покои. — Вэй Ин не спрашивает. Он это уже знает. — Да, — улыбается Хуа Чэн. — Я должен делить с тобой постель? — Вэй Ин поднимает взгляд обратно на него. — Прошу прощения, — ухмылка Хуа Чэна становится только шире. — В моём поместье не хватает комнат. Вэй Ин не дурак. — Ты всех своих гостей принимаешь подобным образом? — усмехается он. — У меня не так много гостей, — отвечает Хуа Чэн как само собой разумеющееся. — Ты первый. Вэй Ину с трудом в это верится. «Человек с его положением… и внешностью? У такого мужчины женщины наверняка висят на руках через каждый час.» — Это что, — нерешительно уточняет Вэй Ин, — часть моего долга? Хуа Чэн лишь пожимает на это плечами: — Ты впервые делишь постель с другим мужчиной? — К…конечно, нет, — шипит он в ответ. — Значит, это не тот первый раз, — нахально говорит Хуа Чэн, — что я могу забрать. «Какой хитрый.» Вэй Ин фыркает и усаживается на чёрный нефрит. Хуа Чэн делает то же самое, но с другой стороны футона. — Что ж, — начинает Вэй Ин и опускает голову на твёрдый нефрит. — Спокойной ночи. Он сворачивается калачиком и подтягивает красную мантию на груди. Эти одежды намного теплее, шелковистее и удобны в носке. Дешёвый хлопок, который он носил бо́льшую часть своего пребывания в Илине, всегда делал его гораздо более склонным к простуде из-за резких холодных ветров той местности. Он устал настолько, что засыпает почти сразу же, как только опускает голову. Но прямо перед тем, как глаза окончательно закрываются, он смутно ощущает, как его накрывают тяжёлым одеялом.***
Когда он проснулся, солнечный свет проникал сквозь окна, которых раньше он не заметил. Серебряная бабочка сидит на подоконнике и смотрит на него сверху вниз. Вэй Ин судорожно вздыхает, а его сердце учащённо бьётся. — Вэнь Цин, Вэнь Нин, — громко зовёт он, пока не вспоминает, что их больше нет, а сам он не в Илине. Его руки поднимаются, чтобы вцепиться в волосы. Свежевымытые и аккуратно причёсанные — полная противоположность тому, что было, когда он ещё жил в Пещере усмирения демона. «Точно, — вспоминает он про себя. — Я же в аду.» Конечно, сейчас уже не утро, но у Вэй Ина нет желания ни на что другое. Он ощупывает кровать… пусто, и в ней не ощущается присутствия Хуа Чэна. Возможно, тот отправился по своим делам; судя по яркому солнцу, сейчас должно быть около полудня. Вэй Ин снова опускает голову на футон. Внезапно у него снова всё заболевает, и трещит голова. Он закрывает глаза и заставляет себя ничего не чувствовать. Серебряная бабочка взлетает с подоконника и, порхая, опускается ему на плечо. При этом слегка покалывая его кожу. Вэй Ин крепко зажмуривает глаза. Он лежит там, на нефрите, пока не наступает ночь.***
Серебряные цепочки позвякивают вдалеке, остановившись лишь перед занавесками из бисера, но затем снова потащились вперёд, как только те открылись. Останавливаются они только у кровати Вэй Ина. — Еда уже остыла. Вэй Ин с трудом открывает глаза. Он так и не поспал. Серебряная бабочка исчезла — теперь её заменил сам владелец. Хуа Чэн смотрит на него сверху вниз: его высокий и грузный рост внезапно становится чрезмерно давящим и удушающим. — Я не голоден, — слабо бормочет Вэй Ин. Он сворачивается калачиком сильнее, обхватывая руками живот. Хуа Чэн хмурится, глядя на своего гостя. «Его состояние выглядит хуже, чем раньше: вчера в нём по крайней мере оставался хоть какой-то огонь.» — Даже если ты в трауре, — говорит Хуа Чэн, — тебе всё равно следует поесть. Вэй Ин ещё глубже прячет своё лицо: — Я выживал и на меньшем. — Упрямец, — бормочет Хуа Чэн. В следующую секунду он наклоняется и подхватывает хрупкое тело на руки. Вэй Ин мгновенно переходит в наступление, как только понимает, что именно происходит. — Что за чёрт… — пронзительный взгляд Вэй Ина направляется вверх. Он бьётся, лягается и пытается вывернуться из хватки, но мужчина твёрд, как скала. — Поставь меня на землю. Хуа Чэн! Я сказал, опусти меня! «Подобный опыт просто унизителен.» — Какой упрямец, — сердитый взгляд Хуа Чэна снова опускается на ношу. Обычно он может быть улыбчивым и смешливым, но он умеет быть строгим и неприступным, когда это необходимо. Он выносит Вэй Ина из комнаты и несёт по коридорам в столовую. Затем усаживает его за стол, игнорируя брошенные в ответ сердитые взгляды. Он устраивается напротив Вэй Ина, как и накануне вечером, и выжидающе смотрит. — Будь умницей, — наконец произносит он. — Ешь. Вэй Ин чувствует голод только тогда, когда его взгляд останавливается на разложенном перед ним угощении. Всё ещё возмущённый тем, что его заставляют есть, Вэй Ин запихивает в рот холодную булочку со свининой и жуёт с большим презрением. Он закрывает глаза и проглатывает боль с каждым кусочком. «Он оголодал.» Он глотает и жуёт довольно шумно относительно окружающей их полной тишины. Хуа Чэн снова начинает улыбаться только тогда, когда замечает, что Вэй Ин перестал протестовать. И только когда тот закончил, Хуа Чэн заговорил. — Планируешь так и растратить свои дни впустую? К Вэй Ину вернулся его обычный грубый, оскорблённый взгляд: — Это не твоё дело. — Я не позволю тебе вот так зачахнуть, — говорит Хуа Чэн. — Даже у этих мёртвых больше духа, чем у тебя. — С таким же успехом я мог бы быть и мёртвым. — Но ты жив, — огрызается Хуа Чэн. — И я не позволю тебе вот так загубить своё совершенствование. — Я, — и Вэй Ин делает смелое заявление под влиянием момента. — Я больше не хочу заниматься самосовершенствованием. Почти сразу после этого он вздрагивает. Он уже некоторое время думал о принятии подобного решения, но на самом деле озвучивать его было гораздо больнее. Хуа Чэн прищуривается, глядя на него. Однако его голос звучит мягче: — Не хочешь? — Нет, — говорит Вэй Ин, держась за голову. Он чувствует, как снова начинается головная боль. — Нет, я потеряю контроль. Хуа Чэн на несколько мгновений замолкает. — Ты боишься. — Я стал причиной смертей, — признаётся Вэй Ин, и его глаза быстро наполняются слезами. Кажется, последние дни он постоянно на взводе. После… после стольких смертей. — Ненужных. И слишком многих. Так что, нет. Спасибо, но нет. Я не думаю, что когда-нибудь снова буду заниматься самосовершенствованием. Хуа Чэн хмурится. Ему требуется время, чтобы обдумать слова, и постараться быть мягче в своём подходе: — У тебя большой потенциал. Твоё демоническое совершенствование — твоё мастерство — для человека просто невероятно. — А ещё порочно, — шепчет Вэй Ин, совершенно разбитый. — Меня изгнали и оклеветали из-за него, ты знал об этом? Можешь ли ты хотя бы понять — может быть, в твоём мире всё иначе — но ты можешь хотя бы понять, что мне пришлось пройти… пережить. Я никогда больше не хочу испытывать ничего подобного. Лицо Хуа Чэна напряглось, а зубы едва не скрипнули. Он испытывал подобное. — Я знаю. Мгновение тишины. — Но я тебе обещаю, что тебе больше никогда не придётся проходить через подобное, — вскоре твёрдо говорит Хуа Чэн. — Только не здесь. Не в этом Призрачном городе. Не в мире, который принадлежит мне. Ты никогда больше не причинишь вреда ни одной живой душе… Всё ещё настаиваешь на том, чтобы не самосовершенствоваться? Вэй Ин отводит взгляд. Он всё ещё не до конца убеждён, даже если этот человек и был прав по некоторым пунктам — он не сможет причинить вреда ни одной живой душе здесь. В окружении нежити… — Вэй Ин, — решительно зовёт Хуа Чэн, поднимаясь со своего места. — Я хочу тебе кое-что показать.***
Из всего возможного Вэй Ин никак не ожидал, что его отведут на оружейный склад. — Это… — глаза Вэй Ина округлились при виде всевозможных ятаганов, мечей, копий, щитов, хлыстов и даже топоров, развешанных по всем четырём стенам вокруг них. — Всё твоё? — Мне нравится коллекционировать вещи, — промычал Хуа Чэн, не сводя глаз с Вэй Ина. — Красивые вещи. — Это, — Вэй Ин делает глубокий вдох. Он едва ли осмеливается протянуть руку и дотронуться до лежащих перед ним предметов, даже чувствуя покалывание от волнения. — Изумительно. Вэй Ин хорошо обучен искусству боя на мечах, так что он весьма способен оценить отличный оружейный арсенал. — Можешь потрогать, если хочешь, — говорит Хуа Чэн с оттенком веселья. — Я хочу, чтобы ты выбрал что-нибудь. Лучшее. Раз ты заклинатель, то тебе нужно хорошее оружие. Вэй Ин поднял на него удивлённый взгляд: — Ты хочешь подарить мне оружие? — А я не могу? — улыбнулся в ответ Хуа Чэн. У Вэй Ина мурашки побежали по коже. Он опустил голову и прикусил губу. — С оговоркой, — не забывает упомянуть Хуа Чэн, — чтобы ты продолжал самосовершенствоваться. — Ты довольно настойчив, — поджимает губы Вэй Ин. — А ты упрямый, — улыбается Хуа Чэн. — Думаю, мы хорошо подходим друг другу. Вэй Ин складывает руки на груди. Затем, несколько неосмотрительно, он прямо заявляет: — Я предпочитаю флейты. Хуа Чэн смеётся. Потянувшись за спину, он создал из воздуха чёрную бамбуковую флейту… высшего качества. — Держи, — ухмыляется Хуа Чэн и передаёт инструмент Вэй Ину, который берёт её с недоверчивым видом. На конце флейты висит красная кисточка с нефритовым жетоном. — Нравится? — Как ты узнал? — Вэй Ин едва скрывает заикание. — Узнал что? — Как выглядела Чэньцин. — Я не знал, — продолжал улыбаться хозяин арсенала. — Это имя твоего прежнего духовного оружия? — Она уже наверняка превратилась в пыль. — Вэй Ин подумал о том, как та была утеряна из-за войны. — Ну, новую ты можешь назвать Хуа-Хуа, — дразнит Хуа Чэн. Щёки Вэй Ина в самом деле становятся пунцовыми от осознания того, что это будет значить: — В честь?.. — Твоего благодетеля, естественно, — нахально отвечает Хуа Чэн. — В счёт уплаты. — Я и не знал, что ты ждёшь оплаты за свою доброту, — продолжает болтать Вэй Ин. Он слишком смущён доброжелательностью Хуа Чэна, отчего более не осмеливается так же охотно встречаться с ним взглядом. — О, я всегда добиваюсь получения долга. И это ещё не всё, — усмехается Хуа Чэн, а затем добавляет тихим голосом. — Пока нет. Вэй Ин прижимает Хуа-Хуа к груди и чувствует, как его потрёпанное сердце снова начинает биться.***
Похоже, что в дневное время Хуа Чэн зачастую отсутствует. В следующий раз, когда Вэй Ин остаётся наедине со своими мыслями — хотя слуга в чёрном всегда волшебным образом появляется всякий раз, когда Вэй Ин нуждается в нём, так что он уверен, что этот человек стоит на страже… где-то — Вэй Ин впервые с момента, как вошёл в Дом Блаженства, выходит из него и садится на широкие ступени сразу за большими дверями. Поблизости никого нет. Поместье расположено на приличном расстоянии от центра города — скорее всего, из-за потребности Хуа Чэна в уединении. Вэй Ину так даже больше нравится: ощущается, словно всё пространство в его распоряжении, и никто не мешает. Он достаёт из рукава Хуа-Хуа — он оставил это имя, оно ему полюбилось, и, кроме того, назвать её Чэньцин в любом случае означало бы оказать настоящей прошлой флейте медвежью услугу — и прижимает её к губам. «Я не заклинаю, — с трясущимися руками убеждает сам себя Вэй Ин. — Я просто играю мелодию». И он действительно играет мелодию. Лёгкий, сочный пронзительный звук начинает наполнять воздух, рассказывая печальную и поэтическую повесть о том, что было и прошло. Вэй Ин закрывает глаза и представляет последний раз, когда видел улыбающееся лицо Шицзе… «Ого», — проносится в голове, когда он начинает ощущать, как знакомая ци разливается по его венам, и он вновь чувствует себя целым. Он осознаёт наличие компании только мгновение спустя, когда острый ноготь проводит по его щеке, и вытирает набежавшие слёзы. Открыв глаза, он видит трёх изящных маленьких женщин-призраков, смотрящих прямо на него. Их ступни едва касаются земли — на самом деле концы их бёдер неразличимы и переходят в чёрный дым. Он чувствует движение на своём плече и понимает, что вчерашняя серебряная бабочка вернулась, чтобы вновь присматривать за ним. — Гэгэ, — напела одна из призраков, глядя на него сверху вниз. Её вытянутое лицо покрыто белым тональным кремом, плоховато скрывающим под собой мириады фиолетовых и чёрных синяков. — Почему такой грустный? Может мэймэй составят тебе компанию? Вэй Ин на мгновение прекращает играть. «Когда они успели появиться?» — Я вас случайно призвал? — Мы услышали, как гэгэ играл на флейте, вот и пришли, — хихикнула другая. Её волосы заплетены в две косички. Она подплыла к Вэй Ину и сложила руки ему на плечо. Играясь с длинными прядями волос Вэй Ина она пояснила. — Ты так хорошо играешь, что это, естественно, привлечёт орду женских призраков. Вэй Ин кладёт флейту себе на колени: — Я не планировал. — Но похоже, тебе всё равно не помешает компания, — смеётся третья, опускаясь отдохнуть у его ног. — Неужели наш Князь тебя не удовлетворяет, что ты играешь такую меланхоличную мелодию? Все уже наслышаны о том, что он взял тебя к себе! Говорят, что он проникся странной симпатией к определённому человеку, который отдал в жертву свой… первый раз. Вэй Ин усилием воли подавляет румянец, намеревающийся залить его щёки: — Он лишь предоставил мне место для ночлега. — Наш Господин так сказал? — рассмеялась первый призрак. — Возможно, наш Господин застенчив! Ты первый гость, которого он когда-либо оставлял на ночь у себя дома! И если это ничего не значит… — Я тебя умоляю, наш Господин не застенчив, — перебила вторая. — Он очень решительный и смелый — возможно, он просто старается быть учтивым, — она провела красным ногтем по кончику челюсти Вэй Ина, поворачивая его лицо к себе, при этом оценивая одобрительным взглядом. — Наш гэгэ выглядит таким нежным и кротким, возможно, наш Господин просто боится спугнуть его. — Гэгэ бы так прекрасно смотрелся, если бы на его лице было побольше белого и красного, — проворковала третья девушка-призрак, доставая пудреницу из рукава как раз в тот момент, когда первая начала причудливо заплетать Вэй Ину волосы. — Может, тебе нужна наша помощь, чтобы произвести впечатление на нашего Господина? Если он увидит, что ты специально для него подготовился, он может осмелеть! — Прекратите, — Вэй Ин в сопротивлении отталкивает их руки, когда те запутываются в его волосах и неравномерно наносят пудру на его измождённые щёки. — Я здесь не для того, чтобы произвести на него впечатление. Я не хочу производить на него впечатление. Кроме того, я отказываюсь быть нежным и кротким. Я здесь только потому, что нужно. — О, тебя не интересует наш Господин? Какая жалость, — вздохнула одна из девушек. — Наш несчастный Князь был так одинок столько столетий… Внезапно у них резко волосы встали дыбом. Они опознают прибытие своего Господина за милю — даже до того, как Вэй Ин его осознаёт — и спешат прочь, мимолётно попрощавшись: — Мы вернёмся к тебе, гэгэ, — одна из призраков послала ему торопливый воздушный поцелуй. — Сыграй для нас как-нибудь ещё! Вэй Ин едва успел понять, что только что произошло… когда на ступеньки уже опустился сам Хуа Чэн. — Вэй Ин. Он поворачивается налево, где Хуа Чэн стоит во всей своей красе: на плечо спадает заплетённая в косу прядь волос, на глазу повязка. Он придвигается ближе к Вэй Ину, и его чёрные ботинки издают такой знакомый звон. По какой-то причине Вэй Ину… странно полюбился этот звук. Он всегда означает, что Хуа Чэн поблизости. — Завёл новых друзей в моё отсутствие? — с улыбкой спрашивает Хуа Чэн. Вэй Ин смотрит на него снизу вверх, со своими наполовину заплетёнными в косу волосами: — Я просто играл на Хуа… флейте, — поправляет себя Вэй Ин, надеясь, что Князь демонов не заметил его ляпа. Улыбка Хуа Чэна становится только шире. — И как? — интересуется он, присаживаясь на ступени рядом с Вэй Ином. Вэй Ин сдвигается. Хуа Чэн склоняется ближе. Вэй Ин сдаётся. — Мне нравится, — отвечает он, подбирая руками Хуа-Хуа и начиная небрежно вертеть её, ощущая под пальцами бамбук. — И звучит прямо как Чэньцин. — Я рад, — удовлетворённо говорит Хуа Чэн. Но затем поддразнивает. — Может, даже лучше? — Ничто не может быть лучше Чэньцин, — фыркает Вэй Ин. — Я создал её сам на Погребальных Холмах… — Он вдруг понял, что начал раскрывать слишком много информации — больше, чем хотелось бы. — Чэньцин была со мной, когда не было никого. — Какая жалость, — говорит Хуа Чэн. — Даже его? Его там тоже не было? У Вэй Ина перехватило дыхание. — Кого — его, — переспрашивает он. Сердце упало в бездну, а в животе вдруг стала ощущаться сильная тошнота. — Того, о ком ты не можешь перестать думать, — поясняет Хуа Чэн. Его тон стал очень серьёзным. — Того, кто разбил твоё сердце. Внутри Вэй Ина закручивается вихрь гнева. Раздражение вспыхивает в его глазах, когда он выплёвывает: — Нет никакого «его». — И всё же, — приподнимает бровь Хуа Чэн, — ты вздрагиваешь каждый раз, когда я зову тебя Вэй Ином, словно видишь призрак кого-то, кого там нет. Вэй Ин прячет руки в рукава. «Неужели это было так очевидно? Ладно, придётся ответить.» — Он был другом, — тихо произносит Вэй Ин. — Это не то, о чём ты думаешь. — И всё же его отказа было достаточно, чтобы отправить тебя путешествовать по другим мирам. Вэй Ин направил на него свирепый взгляд: — Я ушёл не из-за него. Я ушёл из-за… из-за всего остального. — Хм, — ответил Хуа Чэн. — Ясно. Они молча сидели на ступеньках перед особняком. Хуа Чэн игрался с веточкой на земле. Вэй Ин крепче прижал руки к себе. Ночью здесь тоже дует более холодный ветер. Секунду спустя он вновь заговаривает — любопытство берёт верх. — Как ты узнал? — О чём? — О нём. — Ты всегда грустный, — слабо улыбается Хуа Чэн. Вэи Ин разлепляет губы, но затем вновь их смыкает. — Ты слишком замечательный, чтобы грустить. И прекрасный. Вэй Ин поворачивается к нему с широко раскрытыми глазами от того, что только что услышал. Хуа Чэн же просто смотрит на него, не переставая улыбаться. «Ох, — думает Вэй Ин с осознанной болью в сердце. — Этот человек меня погубит.» — Не прекрасный, — поправляет Вэй Ин. Обнимая себя вот так, он может почувствовать, какой он на самом деле худой. Он очень хорошо знает, каким жутким, каким измождённым он стал. Вполне подходящий образ для его нынешнего места обитания. Его руки неосознанно двигаются, поглаживая рёбра, ощупывая боевые шрамы и пустоту, которая навсегда укоренилась в нём. — Вовсе не прекрасный. — «Когда я так опустошён.» — М-м, — не соглашается Хуа Чэн. — Прекрасный и необыкновенный. После этих слов Вэй Ин поворачивает к нему голову: — Ты наверняка говоришь это каждому, за кем ухаживаешь, — сухо озвучивает он, прищурив глаза. — Я не ухаживаю, — смеётся Хуа Чэн. Вэй Ин хмурится. А затем говорит, пожалуй, самую дерзкую фразу за всю жизнь: — Ты ухаживаешь за мной. — Правда? — прилетает ухмылкой в ответ. Вэй Ин сейчас сделал как раз нужный тому ход. «Чёрт.» Он запрокидывает голову, чтобы посмотреть вперёд. — Если всё так, как ты говоришь, то, я полагаю, ты не станешь пытаться взыскать с меня долг. В конце концов, мужчина твоего положения не заинтересовался бы чем-то настолько… недостойным. На этот раз складывает руки на груди Хуа Чэн: — Я не требовал свой долг не потому, что не заинтересован. Я не требовал его, потому, — и его длинные ресницы опускаются, чтобы взглянуть на Вэй Ина, — что мне не нравится забирать то, что мне не отдают добровольно. Вэй Ин замирает. — Я не благородная дева. Это не выглядело бы так, словно ты воспользовался преимуществом. — Но ты берёг себя для него. — Нет, — Вэй Ин стискивает зубы, потрясённый таким откровенным обвинением. — Это не так. Я докажу тебе. Возьми меня! Прямо сейчас! Хуа Чэн прищурился: было ясно, что Вэй Ин просто ведёт себя… вызывающе. — Я немного старше тебя, — после долгой паузы говорит демон. — Ты выглядишь максимум на пару лет старше, — поднимает на него взгляд Вэй Ин. Хуа Чэн смеётся, а затем ласково отвечает: — Вэй Ин. Ты действительно хочешь знать, как долго я прожил? — Нет, — решает Вэй Ин, морща нос. — Мне всё равно. Хуа Чэн на это засмеялся ещё громче. Он позволяет своему собеседнику подумать над этой фразой и начинает обратный отсчёт: «Три… Два…» — Допустим, мне не всё равно, — бормочет Вэй Ин, отворачиваясь. — Сколько тебе? — Хмм, — улыбается Хуа Чэн. — Я прожил восемь сотен лет. Вэй Ин внезапно вспоминает, что разговаривает с призраком. Ему также болезненно напоминают, что для сравнения ему — всего двадцать один год. Ему двадцать один, и всё же тяжесть пережитого состарила его на столетие… — В каком возрасте ты умер? — Ребёнком, — отвечает Хуа Чэн, даже не дрогнув. «Возможно, прошло достаточно времени, чтобы это перестало его беспокоить.» — Было больно? — сглатывая, интересуется Вэй Ин. — Я не помню, — пожимает тот плечами. На этом они и ограничиваются. Хотя, когда Вэй Ин услышал это, у него защемило сердце. Почему-то он не уверен, что верит ему. И он протягивает свою руку, чтобы положить на колени Хуа Чэна. На случай, если ему это надо. Если ему подобное вообще нужно. И когда Хуа Чэн наконец накрывает её своей рукой, у Вэй Ина возникает неописуемое чувство, что, возможно — только возможно — он больше никогда не будет один. — Что это за красная ниточка у тебя, — спрашивает Вэй Ин, заметив красный шнурок, обмотанный вокруг одного из пальцев. — Это красная нить судьбы? — А почему ты интересуешься? — смеётся Хуа Чэн. — Хочешь быть связан со мной? — В таком случае, думаю, нет, — фыркает Вэй Ин. Хуа Чэн крайне мило улыбнулся ему и, наконец, ответил: — Это духовное устройство. Но, — и он развязал её, чтобы продемонстрировать. — Если я привяжу её к тебе, это позволит мне всегда находить тебя, где бы ты ни был. Вэй Ин смотрит на него с детским любопытством: — О, то есть я был не так уж и далёк от истины. — Нет, — отвечает Хуа Чэн, завязывая нитку на мизинце Вэй Ина. — Нет, ты был совсем недалёк от истины.***
На следующее утро Вэй Ин просыпается в пустой кровати, как всегда. Они проводят вечера и ночи вместе, но в течение дня Хуа Чэн всегда чем-то занят. Вэй Ин никогда не задавался вопросом, чем именно. Он уверен, что быть Князем демонов значит иметь свой собственный набор приоритетов и обязанностей. Однако сегодня кровать выглядит чуть менее пустой, чем обычно. Из-под края его подушки выглядывает листок бумаги. Вытащив его, он обнаруживает… чрезвычайно замысловатый рисунок. Даже Вэй Ин — пусть и самопровозглашённый, но художник — в полном восторге от уровня детализации и утончённости, которые он увидел в этом произведении искусства. 美 — иероглиф наспех нацарапан внизу листа. «Прекрасный», — читает про себя Вэй Ин. Затем его взгляд поднимается обратно, чтобы осмыслить рисунок целиком. — Это… я? — вслух спрашивает Вэй Ин. И его пальцы водят по углю на бумаге, обводя каждый мягкий контур, каждую черту лица. Хуа Чэн тайком нарисовал портрет его спящего: с длинными волнистыми волосами, разметавшимися под ним, с мягкой улыбкой на лице. Вэй Ин выглядит блаженным, гораздо более умиротворённым, чем он думал, что когда-либо сможет выглядеть. Хуа Чэн был так честен в своём рисунке, подчеркнув бледные щёки и выступающие ключицы, что заставил Вэй Ина почувствовать себя… не таким хорошим, каким был раньше. Но странным образом то, что он предстал перед миром таким неприкрытым и искренним, сделало его ещё более красивым… и необузданным. «После всего, через что я прошёл, — с тяжестью на сердце подумалось Вэй Ину, — я стал таким.» — Прекрасный, — снова шепчет Вэй Ин, прослеживая иероглиф, написанный Хуа Чэном. — Прекрасный. «Прекрасный и необыкновенный,» — как сказал ему Хуа Чэн всего днём ранее. Вэй Ин чувствует, как к горлу подкатывает ком. «Так вот каким Хуа Чэн видит его.»***
— Спасибо за рисунок, — первое, что Вэй Усянь говорит Хуа Чэну, как только тот возвращается вечером. Вэй Ин стоит в своих шёлковых красных одеждах, прислонившись к бисерной занавеске у входа в их спальню. «Это же их спальня, верно? Они спят на одном футоне и каждую ночь ложатся рядом друг с другом.» Сегодня он не покидал поместье и не искал своих новых подруг-призраков, решив остаться дома и, ну, немного поразмышлять. Много размышлять. Бо́льшая часть вообще не была определённой: он просто провёл время в туманном оцепенении из-за… кленово-красных одежд и вездесущей улыбки. — Угу, — взгляд Хуа Чэна был прикован к неподвижному существу Вэй Ина, словно он наслаждался этим зрелищем. — Тебе понравилось? — Ты сделал меня… прекрасным, — ответил Вэй Ин. Картина теперь висит на одной из пустых стен, приколотая так, чтобы Вэй Ин мог видеть её каждое утро. — Спасибо. — Я рад. Мне казалось, что тебя нужно было убедить. — Нужно было, — кивает Вэй Ин. — Я не думал, что ты сможешь убедить меня, но тебе это удалось. — Мне говорили, что я способен совершать невозможные вещи. — Что ж, поздравляю, — в голосе Вэй Ина слышался явный сарказм. — Ты превзошёл самого себя. Отсмеявшись немного, Хуа Чэн подошёл ближе: — Мог бы быть со мной и немного более приветлив. Я же так мил с тобой. Вэй Ин делает шаг назад, но в итоге оказывается прижатым к стене. В этом стеснённом положении ему приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на Хуа Чэна снизу вверх. — Точно, ты же всегда требуешь возврата долга. Хуа Чэн опускает голову — «боги, он такой высокий» — пока его дыхание не оказывается прямо над губами Вэй Ина. — Всегда, — выдыхает он. Сердцебиение Вэй Ина замирает. — Хуа Чэн, — шепчет он, смотря в ответ своими серебристыми глазами. Улыбаясь, Хуа Чэн отходит назад и оставляет Вэй Ина прижавшимся к стене и полным желания. — Мы всегда можем обсудить это позже, — говорит Хуа Чэн, поворачиваясь к нему спиной. — Я, — выпаливает Вэй Ин. — Я могу нарисовать тебя.***
Рядом с портретом Вэй Ина на стене висит недавно нарисованный портрет Хуа Чэна. Рисунок Вэй Ина, изображающий демона, менее изящный и гораздо менее изысканный. Но он нарисован достаточно хорошо, чтобы любой бросивший на него взгляд мог сказать, что работа обладает уровнем мастерства, недоступным обычному человеку. Он заставил Хуа Чэна пролежать на кровати в одной и той же позе в течение трёх часов, пока Вэй Ин работал, надеясь воздать тому должное. Он надеется, что у него получилось… Когда он впервые показал Хуа Чэну рисунок, у того взгляд загорелся, и он сказал, что это лучший рисунок, который он когда-либо получал. Вэй Ин думает, что это наверняка ложь!.. Даже если выражение лица говорит об обратном. Они вместе ложатся на футон, повернув головы к стене напротив — любуясь своими портретами, расположенными бок о бок. В то время как портрет Вэй Ина был назван «美», изображение Хуа Чэна весьма точно было именовано «俊». — Ну что, — лёжа на постели, начал Хуа Чэн. — Ты мне не расскажешь о нём поподробнее? — О нём? — переспрашивает Вэй Ин. — Ты знаешь, о ком я. — Почему ты так одержим им? — вздыхает Вэй Ин. — Ну, мне же с ним соперничать. — За что? — Вэй Ин чувствует, как краска заливает его щёки. Он уже знает ответ. Хозяин поместья не особо жеманничал о своих намерениях. — За тебя, — дерзко отвечает Хуа Чэн, подпирая голову рукой. Вэй Ин ломается. — Я правда мало что о нём помню, — начал он было… Но затем в его голове внезапно всплыло едва заметное воспоминание об утешающих белых одеждах, прижимающих его к себе в пещере, об окровавленных губах, произносящих в отчаянии: «Я люблю тебя, Вэй Ин. Таковы мои истинные чувства». — Проваливай! — Вэй Ин? Разум вновь возвращается к реальности. — Вэй Ин, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно уточняет Хуа Чэн. Вэй Ин поднимает взгляд и понимает, что его спешно притянули в объятия. «Оу, — почти застенчиво думается ему. — Он меня обнимает. Когда ещё он был так близко?» — Мне показалось, я что-то вспомнил, — пояснил Вэй Ин, хватаясь за голову. Он пытается вспомнить то, что, как ему казалось, он только что вспомнил, но воспоминание больше не возвращалось. «Неужели ему всё это приснилось?» — Не важно. — Хм, — хмурится Хуа Чэн. Его лицо заметно темнеет, и он крепче сжимает Вэй Ина. — Ты чрезвычайно рассеян, когда дело касается его. Сердце Вэй Ина трепещет при виде кристально чистого свидетельства ревности: — Нет. — Хм, — Хуа Чэн продолжает хмуриться. — Он просто… друг, — вздыхает Вэй Ин. — Друг, с которым я познакомился в пятнадцать лет. У нас… были схожие убеждения. Пока всё не изменилось. Пока я не откололся. — Понимаю, — отвечает Хуа Чэн. — Как ты думаешь, он скучает по тебе? Сердце Вэй Ина сжимается. Он знает это наверняка: — Нет. Хуа Чэну требуется секунда, чтобы обдумать, что ему следует сказать дальше: — Думаю, я бы предпочёл, чтобы это действительно было так, — признаётся он. По какой-то причине, услышав такое искреннее признание, Вэй Ин рассмеялся: — Даже не сомневаюсь. «Когда Хуа Чэн рядом, думать о прошлом уже не так больно.»***
— Гэгэ, я знала, что ты будешь по нам скучать! Три женских призрака обрушились на Вэй Ина в ту же минуту, как только мелодия его флейты долетела до их ушей. — Дело в Князе демонов, да? Ты позвал нас снова, потому что тебе нужна помощь с ним, — хором воскликнули они воодушевлённо прямо на пороге Дома Блаженства. — Мы прямо чувствуем: в воздухе витает любовь! — Это всё не из-за него, — раздражённо фыркает Вэй Ин, но пока он убирал в рукав Хуа-Хуа, уши его пылали. — На самом деле, не такой уж он… — Гэгэ, — одна из девушек подплыла, чтобы погладить его по подбородку. — Тебе лишь следует направить в нужное русло твою внутреннюю мэймэй, которой тебе так и не удалось стать! Просто возьми его лицо вот так и ласково позови его «гэгэ»! Точно так же, как мы делаем это с тобой! Всем мужчинам нравится, когда хорошенькое личико ведёт себя с ними так кокетливо. Они хотят всё контролировать! Вэй Ин не совсем новичок в этом… он помнит, как однажды называл старшего «гэгэ». — В последний раз, когда я проделывал подобное, кончилось всё не слишком хорошо для меня, — признаётся Вэй Ин. — Я не уверен… — Ну же, послушай цзецзе! У цзецзе очень большой опыт в этом: знаешь ли ты, сколько мужчин когда-то ухаживали за мной и соперничали за моё внимание? — Не надо перегибать палку, — Вэй Ин в отчаянии складывает руки на груди. — Я имею в виду… Я даже не знаю, ну, нравится ли он мне. В этом смысле. Он просто… добр ко мне. — О, быть столь жестоким! Когда ты так нравишься нашему Господину, — вздыхают призрачные девушки. — А теперь слушай, сегодня мы твои цзецзе, и мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы это сработало! Они снова спустились к лицу и волосам Вэй Ина — «похоже, это их новое любимое развлечение» — и принялись увлечённо дергать, скручивать и лепить ему совершенно новое лицо. Вэй Ину действительно не следовало бы так сильно доверять им, но это все друзья, которые у него здесь есть, так что и выбора-то нет.***
Вэй Ин входит в рабочий кабинет Хуа Чэна, где тот сидит за столом, заваленным бумагами. Иногда он занимается бумажной волокитой — для чего, Вэй Ин никогда не узнает, — а иногда он возится с духовными устройствами, которые создаёт сам. Вэй Ину всегда нравится молча наблюдать за ним издалека, когда он этим занимается. Он пока не готов полностью окунуться в мир самосовершенствования, но у него всегда была склонность экспериментировать с новыми заклинаниями и полями, особенно в Илине, когда он жил там, давным-давно. Возможно, однажды, в ближайшем будущем, когда Вэй Ин, наконец, будет готов принять каждую частичку себя — даже потерю своего золотого ядра — он составит Хуа Чэну компанию за его рабочим столом. Вэй Ин считает, что из них получилась бы хорошая пара: «Партнёры. Как и сказал Хуа Чэн: мы хорошо сочетаемся.» Вэй Ин одной рукой держался за дверь, другой — за ворот своей мантии. — Гэгэ, — зовёт Вэй Ин тихонько — почти! — по-кошачьи. На какое-то мгновение всё, что вращалось в этой комнате, резко останавливается. В этот самый момент даже воздух кажется более густым. Хуа Чэн напрягается, слишком сильно сжимая своё изобретение в кулаке. Именно так Вэй Ин и понимает, что тот попался. — Ха, — с хрипом выдыхает Хуа Чэн. Он не уверен, что правильно расслышал Вэй Ина. — Гэгэ, — повторяет Вэй Ин, уже чуть смелее и громче. Он делает медленные шажки к столу Хуа Чэна, нежные руки неуверенно обхватывают собственную талию. — Над чем работаешь? — Хаа? — снова выдавливает Хуа Чэн. Он поднимает голову, и Вэй Ин мысленно хихикает от отсутствия у того привычной уверенной улыбки. «И где-же твоя самонадеянность сейчас, а, Князь демонов?» — думает про себя Вэй Ин, подавляя вырывающийся смех. Дамы-призраки заплели часть его волос в косу, которая по их утверждению имеет наиболее нежный вид: они зачесали его волосы назад, оставив только мягкие волнистые пряди, обрамляющие его маленькое личико спереди. Сзади волосы скреплены красной лентой, которую он так любит, красной лентой, с которой он отказывается расставаться. Разве что они сделали больше оборотов, придав причёске гораздо более очаровательный вид. Красная помада на его губах необычайно контрастирует с безупречной светлой кожей. Вэй Ин чувствует себя так, словно его собрали для первого свидания. — Ха, хн, э-э, — продолжил заикаться Хуа Чэн. Тот полностью потерял самообладание, и Вэй Ин не может скрыть смеха в своих глазах при осознании. Хуа Чэн смотрит на него снизу вверх, словно был ослеплён самим зрелищем, самими звуками того, как Вэй Ин столь любовно зовёт его «гэгэ». «Никто никогда раньше не называл его так.» — Гэгэ, всё хорошо? — Вэй Ин с трудом скрывает смешок в своем голосе. Хуа Чэн бросает устройство, которое до этого держал в руках, обратно на стол: — Это какая-то уловка? — Какая уловка? — переспрашивает Вэй Ин, удовлетворённо хмыкая про себя. Он вполне доволен результатами своих усилий — возможно, эти призрачные цзецзе в конце концов оказались правы! Он достаёт из рукава Хуа-Хуа и невинным жестом вопросительно склоняет голову. — У меня были некоторые проблемы с Хуа-Хуа. И я подумал, что ты, возможно, знаешь, как мне с этим помочь. — Х-Хуа-Хуа, — недоверчиво повторяет Хуа Чэн. Похоже, он не верит, что Вэй Ин в самом деле принял это имя для новой флейты. — Проблемы?.. — Гэгэ, — наконец громко смеётся Вэй Ин. — Ты что, говорить разучился? Хуа Чэн бросает на того ехидный взгляд, но фирменная улыбка наконец возвращается к его губам: — Значит, раненая лиса, наконец, решилась укусить в ответ. — Не понимаю, о чём ты говоришь, — отвечает Вэй Ин. Он поднимает взгляд, взмахивая длинными ресницами. И сразу же начинает пояснять свою проблему. — Мне иногда трудно направлять энергию. Я… не обладаю теми запасами, что были у меня раньше. Как правило, трудно продолжать интенсивное совершенствование без золотого ядра. Но Вэй Ин пока не хочет этого объяснять. — Если речь идёт о духовной энергии, то решение очень простое, — довольно нагло предлагает Хуа Чэн. — У тебя есть лёгкое решение? — округляет глаза Вэй Ин. — Угу, — смелее кивает демон. Он поднимает руку, и тянется длинными тонкими пальцами к щеке Вэй Ина. Прежде чем бывший заклинатель успевает осознать, что тот делает, мужчина уже поднимает свою голову и притягивает Вэй Ина ещё ниже, в конечном счёте завладевая подкрашенными губами. Вэй Ин в тот же момент чувствует сахарную лихорадку… и абсурдное количество духовной силы, протекающей через него, словно электризуя. «Ой, ох, оу, — думает Вэй Ин, ещё глубже погружаясь в поцелуй. — Ох, какой хитрый мальчик. Он такой мягкий на ощупь. Как же он мне нравится.» Хуа Чэн старается не переусердствовать. Он отстраняется, и Вэй Ин остаётся крайне дезориентированным с кружащейся головой. — Хаа, — теперь настала очередь Вэй Ина икнуть от удивления. Дыхание Хуа Чэна тяжёлое, словно он задыхается: — Готово. — Ты… — пальцы Вэй Ина поглаживали его собственные губы. Он всё ещё чувствует на себе вкус Хуа Чэна. — Это было… впервые. — Твой первый поцелуй? — самодовольно уточняет Хуа Чэн. Вэй Ин мысленно перенёсся на гору Байфэн и отрицательно потряс головой: — Тот был украден прекрасной девой. — Хм, — огорчение затуманило взгляд Хуа Чэна. — Ещё один «первый раз», что мне не достался. — У меня есть много других, — улыбнулся на это Вэй Ин. — Других? — Первых разов, — мягко поясняет Вэй Ин. Он берёт руку Хуа Чэна, прижимает к своему лицу и целенаправленно трётся о неё, по-кошачьи. — Которые могут достаться тебе. Хуа Чэн вновь ошеломлён и лишён дара речи: — Это что… — Взаимность. — Я внезапно почувствовал слабость, — притворяется Вэй Ин. Он забирается на колени Хуа Чэна, почти оседлав его, и шарит руками по его широкой груди. Его красная мантия сползает с плеча, открывая больше, чем Хуа Чэн может вынести. — Кажется, мне нужно больше духовной энергии, гэгэ. Хуа Чэн решает, что это весь ответ, что ему нужен, и тянет Вэй Ина вниз, падая вместе с ним на пол, пожирая его в голодном поцелуе.***
Ни для кого не стало сюрпризом, что Князь демонов решил сочетаться браком со Старейшиной Илин самой экстравагантной церемонией, когда-либо проводившейся в Призрачном городе… всего шесть месяцев спустя. — Вэй Ин, моя призрачная невеста, — дразнит Хуа Чэн во время их свадебной церемонии. Он надевает на палец Вэй Ина бриллиантовое кольцо, сделанное из собственного праха. — Я искал цель всю свою жизнь, и теперь я нашёл тебя. Моя любовь, моё всё. Призрачный город теперь твой в той же мере, в какой является моим. Даже сквозь красную свадебную фату Вэй Ин может разглядеть сверкающие слёзы в глазах своего мужа: — Наш, совместно? — Навсегда, и ничто никогда не разлучит нас, — Хуа Чэн запечатлевает это уверенным поцелуем в лоб, приподняв вуаль. — Красная нить судьбы связывает нас обоих навеки. «Красное и красное», — Вэй Ин улыбается и приподнимается на цыпочки для ещё одного поцелуя. Идеальная пара.***
(Из Вэй Ина получилась очень красивая призрачная невеста. Даже Инь Юй прокрался взглянуть на него ещё раз в день свадьбы, на что Хуа Чэн провёл с ним строгий разговор, чтобы убедиться, что подобная ошибка больше никогда не повторится. — Инь Юй. — Да. — …Хм. — Я понял. Сейчас займусь другими делами. — Хорошо. Чтобы больше такого не было. — …Да.)***
Вэй Ин наслаждался своей жизнью в Призрачном городе. У него есть муж, которого он может называть своим собственным — хозяин города, в котором он сейчас живёт, не меньше, — который, как он позже узнал, является одним из четырёх Князей демонов царства призраков, которых все чрезвычайно боятся. Однажды он даже бросил вызов Небесам! Вэй Ин с трудом может постичь эту мысль. Проблемы его прошлого мира сейчас кажутся такими далёкими и невероятно незначительными по сравнению с хаосом, что творится в этих краях. Однако ничто из этого никак не связано с Вэй Ином… Хуа Чэн был прав: это безопасное убежище, и особенно для одного-единственного человека, который когда-либо имел для того значение в этой жизни. Вэй Ин одет только в самое лучшее, он ест только самое лучшее, и его осыпает бесконечной любовью и вниманием не только его муж, но и жители Призрачного города, которым нравится его игра на флейте и демоническая близость к ним. Они считают его своим и относятся к нему с тем же уважением, с каким относятся к своему Градоначальнику. Вэй Ина здесь не презирают и не осуждают за его «инакомыслие». Нет, вместо этого его совершенствование поощряется к процветанию, особенно благодаря настойчивости и энтузиазму его супруга. В течение тринадцати лет его самосовершенствование неуклонно восстанавливается и достигает небывалых высот — даже превосходя его способности тех пор, когда он всё ещё владел золотым ядром.***
Хотя, у его мужа тоже были сомнения и недостатки. В конце концов, это не было изначальным домом Вэй Ина. Вэй Ин не особо часто покидает пределы Призрачного города — а когда покидает, то за ним в сопровождение следуют супруг с Инь Юем — потому что за границей Призрачного города для него больше нет ничего. И Вэй Ин этим доволен, ибо в самом городе, который он теперь зовёт домом, жизнь не переставая бурлит. Но изредка, когда Хуа Чэна нет поблизости, он отваживается выйти на улицу и переступить черту, отгораживающую город от остального мира. Хуа Чэн всегда нутром чувствует такие моменты. «Опасность и враждебность таятся за пределами этого города, — в такие моменты слышит Вэй Ин — знакомые голоса девушек-призраков начинают просачиваться, предупреждая его тяжёлыми и зловещими голосами в голове. — Если уйдёшь, то пожалеешь об этом. Не уходи, не покидай… Не оставляй нашего Господина здесь одного…» Серебристые призрачные бабочки ярко светятся в ночи, собираясь в человеческий силуэт — а затем и в саму фигуру — его супруга. К тому времени Вэй Ин уже знает, что серебряные бабочки, постоянно следующие за ним, являются продолжением его мужа. Всегда начеку, всегда оберегают его… — Любовь моя, — Хуа Чэн протягивает руку, чтобы притянуть его к себе. — Куда ты уходишь? — Оу, — разыгрывает из себя Вэй Ин. — Никуда. Просто исследую. — С тобой должен быть Инь Юй, — хмурится Хуа Чэн. Недовольство в его тоне очевидно, и Вэй Ин уверен, что позже Инь Юю об этом дадут ясно понять. — Я был занят делами. Тебе не следует уходить слишком далеко. — Гэгэ, — улыбается Вэй Ин, тыча его в грудь. Он смотрит снизу вверх на Хуа Чэна и тепло произносит. — Я на самом деле просто исследовал местность. Я уже так давно заперт в этом городе. Милая улыбка Вэй Ина, и Хуа Чэн — почти! — покорён. — То есть — уточняет Хуа Чэн, — тебе надоел этот город? И хватка на талии Вэй Ина усилилась. — Нет, конечно, нет! — Тебе наскучил я? — выдыхает Хуа Чэн. — Ни за что! — Я бы не смог вынести, если бы надоел тебе, — задумчиво бормочет Хуа Чэн. — Если ты когда-нибудь захочешь вернуться… — Никогда, — вздыхает Вэй Ин, пряча голову у него на груди. — Гэгэ, я устал. Давай вернёмся домой, хорошо? — Угу, — соглашается Хуа Чэн. Он подхватывает Вэй Ина на руки и щелчком пальцев переносит обоих обратно в их покои Дома Блаженства.***
Хуа Чэн на протяжении многих лет несколько раз бесцеремонно расспрашивает Вэй Ина, как он изначально попал в этот мир. Он никогда не поясняет «почему», но Вэй Ин считает, что это проистекает из страха… и необходимости выяснить, как предотвратить повторение подобного. (Чтобы Вэй Ин никогда не ушёл.)***
В итоге это происходит так, как ни один из них не ожидал. Глупо со стороны Хуа Чэна бояться, что Вэй Ин однажды оставит его по своей воле, потому что, конечно же, он бы этого не сделал. Никогда и ни за что. Его супруг — это лучшее, что с ним случилось с момента… всего остального, и Вэй Ин не видит для себя будущего где-либо ещё. Уж точно не «дома». Даже если бы Вэй Ин мог так легко заново состряпать магическое поле, чтобы вернуться туда, он даже пытаться не хочет. У него нет такого желания. В том мире у него ничего нет. Вэй Ин безгранично любит Хуа Чэна, и ничто не заставит его отвернуться от мужа. Итак, Вэй Ин в тот день танцевал на кухне, одетый в красный фартук, и решил покормить супруга ложкой своего любимого только что приготовленного острого супа из горячей кастрюли, стоящей на плите. Хуа Чэн делает глоток из поданного ковша с блаженным выражением на лице, и его руки опускаются на талию Вэй Ина. Он проглатывает суп и готовится поцеловать супруга в губы, когда внезапно чувствует это — даже до того, как оно происходит. Отсутствие жизни. Дух Вэй Ина был вырван. Тело в его руках — теперь пустая оболочка — быстро теряет силу и мгновенно обмякает, падая навзничь. Деревянный половник, ранее удерживаемый Вэй Ином в руке, оглушающе падает на пол. Хуа Чэн прижимает Вэй Ина к груди и впадает в отчаяние, когда глаза напротив насовсем закрываются, пряча серебристый блеск, что он так полюбил. В данный момент тело Вэй Ина — не более чем холодный, словно лёд, пустой труп. «Кто-то насильно забрал его.» «Ох,» — Хуа Чэн громко рычит: его переполняет неприкрытый гнев. Его мучительные вопли эхом разносятся по всему Дому Блаженства… даже вызывая адские вибрации по всему остальному Призрачному городу. «Сотворивший это непременно поплатится.»***
Вэй Ин просыпается внутри древнего запретного магического круга. — Перестань притворяться мёртвым! Жёсткий пинок. — Как ты посмел рассказать матери с отцом? Следующий удар отбрасывает его назад, головой в землю. — Теперь, когда я разгромил все твои вещи, посмотрим, как ты дальше будешь стучать на меня! Вэй Ин борется с рвотными позывами: голова кружится, а в ушах гудит. — Следите за ним внимательнее. Не выпускайте его на улицу в этом месяце, иначе он снова опозорится. Когда группа парнишек медленно вышла из сарая, громко хлопнув за собой дверью, в глазах Вэй Ина постепенно прояснилось. «Где это я,» — подумал он, хватаясь за свой бурлящий желудок. Он чувствует себя… таким же пустым, каким и был — тринадцать лет назад. В нём есть незнакомое золотое ядро, но оно маленькое и очень слабое. Он поворачивается на бок и осматривает своё странное новое окружение. «Что это за поле?» «Где Хуа Чэн?» «Я всё ещё в Призрачном городе?» Он инстинктивно тянется к ближайшему к нему бронзовому зеркалу, валявшемуся на полу, в попытке подтвердить свои худшие опасения. У него уже есть представление о случившемся, учитывая круглое магическое поле, лежащим на котором он себя обнаружил. Как он и думал: своего лица он не видит. Вместо этого он видит юношу с ужасающе бледным лицом и ассиметричными красными пятнами на каждой из щёк. — Нет, нет-нет-нет, — начинает болезненно причитать Вэй Усянь. — Нет-нет-нет-нет… Хуа Чэн… Хуа Чэн! Но он знает, что может кричать сколько угодно — его муж находится в другом мире. Кто-то принёс в жертву свои тело и душу, призвав вместо себя душу Вэй Ина. Но поскольку обычно ритуал проводится ради злобных и ожесточённых духов, а Вэй Ин всё ещё жив, то его душа была вырвана из его первоначальной формы и оказалась пересажена в это тело. Всего минуту назад Вэй Ин просто готовил суп для своего мужа… «А если я никогда больше его не увижу? — думает Вэй Ин, и страх тисками сжимает его сердце. — Что, если он никогда не найдёт меня… Если это конец всему. Что, если…» Он ошеломлённо поднимает руку и обнаруживает четыре глубоких пореза. Сердце Вэй Ина замирает от этой новой находки. До того, как он доберётся до поисков дороги обратно к Хуа Чэну, он знает, что ему придётся совершить какую-то месть.***
Его планы ненадолго приостанавливаются, когда небо пронзают две далёкие нотки гуциня. Три мертвеца, с которыми сражались ученики ордена Гусу Лань, мгновенно падают на землю, услышав неприятный шум. После долгой ночи жестокой битвы в поместье Мо, кажется, всё наконец подошло к концу. «Это он.» Вэй Ин чувствует, будто его ноги приросли к земле, отчего невозможно сделать и шагу. — Ханьгуан-цзюнь! Вэй Ин не может даже найти в себе сил уйти. Вопреки всему, что говорило ему не делать этого, он поворачивает голову и наблюдает за тем, как его друг юности спускается с неба — сцена, похожая на сон. Сердцебиение Вэй Ина учащается: «Он здесь. Он так сильно вырос.» «Он намного старше, намного красивее, и выглядит таким царственным в своих белых одеждах.» «Должно быть, в моё отсутствие неплохо поживал.» Вэй Ин не утруждает себя тем, чтобы скрыть влагу на щеках или покраснение в глазах. «…Лань Чжань.» Когда Лань Чжань, наконец, поднимает глаза и встречается с ним взглядом, Вэй Ин понимает, что его сразу узнали. «Вэй Ин.» Его бледные губы приоткрываются в судорожном вздохе, который на мгновение парализует. Золотистые глаза расширились и наполнились вновь обретённой надеждой — что была утеряна, на тринадцать лет. Лань Чжань вырывается из рук чересчур энергичных учеников и зовёт его разбитым и давно запоздалым криком, таким горько-сладким: — Вэй Ин!***
Его возвращение было решено держать в секрете. Так необходимо. Вэй Ин покинул этот мир не на самой приятной ноте — он даже слышал, что Цзян Чэн довёл себя до безумия, охотясь и пытая каждого тёмного заклинателя, с которым только сталкивался — в маниакальной попытке отыскать своего бывшего Шисюна. Поэтому, чтобы ещё сильнее не раскачивать политическую лодку мира заклинателей, только Лань Цижэнь, Лань Сичэнь и Лань Чжань посвящены в новости. Существует неотложный вопрос об отрубленной демонической руке, который они обязаны решить в первую очередь. Внезапное появление Вэй Ина пока может подождать. По личной просьбе Лань Чжаня Вэй Ин останется в Цзинши, пока с делами не будет покончено. Это для всеобщей безопасности — аргументирует Лань Чжань: «Я смогу присматривать за Вэй Ином и, если у него будут какие-либо дурные намерения, буду первым, кто его остановит.» Лань Цижэнь согласился на это весьма неохотно, в то время как Лань Сичэнь прятал понимающую улыбку.***
Вэй Ин полагал, что Лань Чжань будет к нему более суров, чем другие, но тот наоборот — спокойно провёл его до Цзинши и подготовил спальное место. — Вэй Ин может спать здесь, — говорит ему Лань Чжань, полным нежности голосом. Вполне очевидно, что это его кровать. Единственная кровать. — А ты где будешь спать? — ненавязчиво интересуется Вэй Ин. Лань Чжань в ответ мотает головой, подразумевая, что тому не следует беспокоиться такими вопросами: — У меня есть другой футон, — поясняет он. — Не беспокойся обо мне. Вэй Ин с разбитым сердцем потирает глаза. Он садится на любезно предложенное спальное место и молча думает о супруге, который остался в другом мире. «Сможет ли он меня теперь найти, когда на мне нет красной нити», — размышляет он. Лань Чжань сидит на коленях на полу и всматривается снизу вверх на юношу. В теле Мо Сюаньюя Вэй Ин оказался меньше: гораздо ниже своего настоящего тела в том же возрасте. — Вэй Ин, у тебя всё было хорошо? — спрашивает Лань Чжань, и в его глазах только доброта и привязанность — когда Вэй Ин смотрит на него, он видит тень холодного, замкнутого юноши, которого когда-то знал. Вэй Ин не может избавиться от ощущения, что поступил с Лань Чжанем в чём-то неправильно. — У меня всё было хорошо. Уголки губ Лань Чжаня слегка приподнялись. Вэй Ин принял это за улыбку. — Хорошо. Я постоянно беспокоился. Я так и не смог связаться с тобой… «Связаться со мной? — задумался Вэй Ин. — Как? С помощью гуциня?» — Я не был мёртв, — объясняет Вэй Ин. Глаза Лань Чжаня расширяются при этой новости: — Твоё… твоё тело так и не было найдено. — Это, — выдыхает Вэй Ин. «Ну вот как сказать человеку, которого когда-то любил, что ты пересёк границы миров и построил совершенно новую жизнь с другим?» — Это долгая история. Однако это не останавливает Лань Чжаня. — Вэй Ин, я всегда буду, — Лань Чжань тянется, чтобы взять Вэй Ина за руку — сначала с опаской, но в затем более твёрдым и решительным образом. — У меня всегда найдётся для тебя время. Чтобы выслушать. «- Вэй Ин, я люблю тебя. Таковы мои истинные чувства. — Проваливай!» Вэй Ин чувствует приближение пульсирующей головной боли. — Лань Чжань, ты… на самом деле пытался меня найти? Все эти годы? — Мгм, — он становится гораздо смелее, одной рукой сжимая руку Вэй Ина, а вторую протягивая, чтобы прижать к его щеке. И пусть лицо до сих пор жутко измазано белой пудрой и красными румянами, Лань Чжань всё равно видит только Вэй Ина, которого всегда знал. — Я… возвращался. Чтобы найти тебя. Много раз. Он отводит взгляд, словно ему есть, что ещё сказать, но он не хочет этого озвучивать. Вэй Ин не единственный, кто замалчивает секреты. — Зачем? — оцепенело спрашивает Вэй Ин. — Ты же ненавидел меня. — Что? — Лань Чжань поднимает взгляд, внезапно разгорячённый подобным обвинением. — Ты ненавидел меня, — повторяет Вэй Ин, удивляясь жестокости Лань Чжаня, что тот заставил его это сделать. — Ненавидел, что я придерживался того, категорически против чего ты возражал. Настолько, что… что постоянно хотел приволочь меня обратно сюда. Чтобы я получил сполна своё возмездие. Лань Чжаня начинает по-настоящему трясти от разочарования от услышанного: — Вэй Ин. Ты… в самом деле так обо мне думал? — В каком смысле? — у Вэй Ина пересохло во рту. — Ты всегда меня ненавидел. Лань Чжань поднимается с пола, где стоял на коленях, подавляя свой гнев: — Никогда. Разве ты… разве ты не слышал… что я сказал, — его руки опускаются по бокам, крепко сжимая белые одежды. В его голосе слышалось опустошение. — То, что я сказал тебе в пещере. Вэй Ин хмурится и переспрашивает: — Что ты сказал? «Вернись со мной в Гусу? Идти по Тёмному пути плохо и вредно?» Глаза Лань Чжаня в шоке распахнулись: «Что?» — Ты не слышал? — Лань Чжань, это было так давно, — брови Вэй Ина сошлись на переносице. — Последнее, что я помню, что ты мне говорил — это вернуться с тобой в Гусу… — Я, — руки Лань Чжаня дрожали от унижения. — Я сказал… сказал…***
Главные двери Цзинши внезапно распахнулись настежь, и завывающий ветер со свистом мощно ворвался внутрь. Вэй Ин повернул голову и практически оторвал себя от Лань Чжаня при виде своего супруга. — Хуа Чэн! Он уже пришёл. Верный своим словам — ничто и никогда их не разлучит. Он нашёл его даже раньше, чем Вэй Ин мог себе представить. Вэй Ин должен был просто ему довериться. Высокий и внушительный мужчина стоит с бледно-белым трупом на руках, не излучая ничего, кроме тёмной ярости и неистовства. Он бережно держит настоящее тело Вэй Ина, аккуратно прижимая к груди его голову, чтобы та не скатывалась. Это совершенно сюрреалистический опыт — наблюдать, как муж вот так держит тебя в объятиях. И всё же тело не является гниющим трупом, а остаётся вполне свежим и живым, пусть и с бескровными щеками. Хуа Чэн, должно быть, наложил заклятие на тело, как только душа покинула его — чтобы сохранить до тех пор, пока Вэй Ин не сможет вселиться обратно. «Так вот, каким его видят другие», — задумался Вэй Ин. С длинными волнистыми локонами, множеством заплетённых в косы прядей, увитых свисающими на лицо красными лентами, серебряным колье в виде бабочки на шее. Кольцо с бриллиантом, которое никогда не перестаёт сверкать. В ушах красные жемчужины, такие же, как в косе Хуа Чэна. Одетый в шёлковый наряд, по цвету совпадающий с кленово-красными одеждами его мужа. Вэй Ин с годами здорово поправился, разительно отличаясь от худого и измождённого Старейшины Илин, каким он был раньше — Хуа Чэн нормализовал его здоровье. Только лучшее для супруга Князя демонов. Лань Чжань узнаёт Вэй Ина на руках Хуа Чэна раньше остальных. — Вэй Ин! — кричит он, бросаясь на его защиту. Он оглядывается на Вэй Ина в теле Мо Сюаньюя и недоумевает, что он пропустил. — Вэй Ин, — повторяет Хуа Чэн в то же время, пока осматривает новое лицо мужа перед собой. — Наконец-то я нашёл тебя. — Отойди, — предупреждает Лань Чжань, инстинктивно выставляя руку перед Вэй Ином, защищая его. Исходящая от тела Хуа Чэна демоническая энергия невероятно красноречива. Один взгляд на него, и любой может сказать, что он излучает безмерную — катастрофическую — силу. — Вэй Ин, у этого человека дурные намерения. — Он, — едва различимо бубнит Вэй Ин. — Он… — У меня действительно дурные намерения, — голос Хуа Чэна гремит, как раскат грома. Он рыскал уже около двадцати четырёх часов, перескакивая из мира в мир в поисках Вэй Ина. Чего он только ни насмотрелся, каких испытаний ни пережил. Он даже очутился на горном пике, прервав подобие невероятно домашней трапезы между горным лордом и его демоническим учеником. — Ты забрал у меня Вэй Ина, — проревел Хуа Чэн. — Это был ты! В этот самый момент Лань Чжань достал Бичэнь из прикреплённых сбоку ножен и направил его чётко на нарушителя. — Хуа Чэн! — громко кричит Вэй Ин. — Это был не он! Он ни при чём! Хуа Чэн поворачивает к нему голову, громко хрустнув при этом шеей. Мужчина выглядит совершенно устрашающе, с его мертвенно бледного лица стекают капли обильного пота — количество часов, проведённых вдали от Вэй Ина, должно быть, довело его до безумия. — Вэй Ин, не говори мне… ты его защищаешь? Это не может быть… — Дыхание от гнева перехватило, и он прижал к себе тело на руках ещё крепче. Всё лицо глубоко нахмурилось от начавшей бушевать в его голове неукротимой ревности. Его худшие страхи наконец воплотились в жизнь. — Лань Ванцзи, — имя слетает с языка Хуа Чэна с ударением на каждом слоге, словно это самый смертоносный яд. — Лань Ванцзи. Ты же и есть Лань Ванцзи, верно? «Это не может быть кто-то другой.» Лань Чжань делает глубокий вдох, когда произносится его имя. «Откуда это существо могло знать о нём?» — О, с меня хватит, — провыл Хуа Чэн, поднимая руку вверх, чтобы серебристые призрачные бабочки могли начать угрожающе собираться вокруг него. Глаза Вэй Ина в ужасе расширились — тринадцать лет жизни с Князем демонов сделали его весьма осведомлённым о способностях супруга. Лань Чжань не смог бы противостоять всей его силе. — Я сыт по горло тем, что ты изводишь Вэй Ина такими способами, какими, я знаю, я никогда не смогу. А теперь… ты осмелился призвать его обратно? Насильно? После того, как он построил совершенно новую жизнь со мной? — О чём Вы… — заикается озадаченный Лань Чжань. Потрясённый, он на мгновение опускает Бичэнь. — Совершенно новая жизнь? С Вэй Ином? — Мы женаты, — шипит Хуа Чэн. Он взмахивает рукой, и в лунном свете отражается отблеск серебряного кольца. — Я его муж. Лань Чжань не произносит ни единого слова в ответ на это. Он не может заставить себя это сделать. — Хуа Чэн, — снова тревожно зовёт Вэй Ин своего супруга. — Не нападай! Всё это просто недоразумение! Серебряные бабочки мгновенно рассеиваются. Тон Хуа Чэна понижается, становясь намного мягче и уважительнее. Несмотря на испытываемую боль, он никогда не будет груб с этим человеком. — Ты лежишь в его постели, — шепчет Хуа Чэн, в абсолютном смятении. Это было первым, что он заметил, войдя сюда. Теперь Вэй Ин осознал, как всё происходящее, должно быть, воспринимается им. — Неужели ты думаешь, что я посмел бы изменить тебе? — спрашивает Вэй Ин, проглатывая огромный комок в горле. Он пытается использовать для него любимое нежное прозвище. — Гэгэ? Лань Чжань замирает. Он бросает уязвлённый взгляд на Вэй Ина, но тот слишком увлечён усмирением Хуа Чэна, чтобы заметить. — Не нападай, — повторяет Вэй Ин. — Давай просто поговорим, пожалуйста? Должна быть причина, по которой меня сюда вызвали. Тело, в котором я сейчас нахожусь, пожертвовало своей душой, чтобы призвать меня обратно. Пока я не осуществлю их месть, я не смогу вернуться в своё прежнее тело. Хуа Чэн тотчас же понимает, что за обряд был использован, и немного ослабляет бдительность. Наконец до него доходит осознание того, что произошло. — Если ты не исполнишь желание, проклятие вызовет обратную реакцию и уничтожит твой дух. Он явно не в восторге от этого откровения. Губы Лань Чжаня сжаты в тонкую линию. «Видно, что Вэй Ин и Хуа Чэн обладают такими знаниями о демонических искусствах, которых… он не имеет.» «Я его муж», — сказал Хуа Чэн. Возможно, в этом есть доля правды, в которую Лань Чжань просто не хочет верить. — Кем бы Вы ни были, — тихо говорит Лань Чжань, — мы должны сообщить о Вашем прибытии Шуфу. — Ты не имеешь права так со мной разговаривать, — в ответ усмехается Хуа Чэн. Поскольку он Князь демонов, его эго всё ещё иногда берёт верх над ним. Вэй Ин прекрасно понимает, что, вполне возможно, он единственный, кому сошло с рук то, как он разговаривает с Хуа Чэном. — Хуа Чэн, — умоляет Вэй Ин. — Мы находимся на территории Гусу Лань. — Ладно, — бормочет Хуа Чэн, уступая только ради Вэй Ина, пусть и продолжая довольно неприязненно смотреть на Лань Чжаня. — Показывай дорогу. Вэй Ин, любовь моя, иди сюда. Рука Лань Чжаня всё ещё оставалась вытянутой, не давая Вэй Ину отойти. — Вэй Ин, оставайся рядом со мной, пока мы не убедимся, что тебе ничего не угрожает. — Лань Чжань… — поморщился Вэй Ин. Он знает, что Лань Чжань поступает правильно: любой другой был бы столь же насторожен внезапным появлением такого злостного врага, как Хуа Чэн. «Но всё-таки, это же его муж.» Каким-то чудесным образом Хуа Чэн тут же разражается зловещим смехом: — Да будет так. Я бы тоже не отпустил Вэй Ина с мужчиной, который только что появился на моём пороге, назвавшись его мужем. Показывай дорогу, и я докажу всем, кому нужно, что я тот, за кого себя выдаю.***
— Собиратель цветов под кровавым дождём, — поясняет Хуа Чэн, стоя перед представителями клана Гусу Лань. — Большинство знает меня по этому титулу. Возможно, в вашем мире вам будет удобнее приравнивать меня к повелителю демонов. — У нас здесь нет повелителей демонов, — ответил Лань Цижэнь. Очевидно, его раздражает само присутствие Хуа Чэна, особенно исходящая от него густая опасная энергия. — Вы говорите, что пришли из другого мира. — Да, — звучит в ответ. Изначальное тело Вэй Ина всё ещё без сознания и мирно спит у него на руках. И сердце сжимается всякий раз, как он опускает взгляд и понимает, что Вэй Ин вернётся к тому облику, в котором Хуа Чэн впервые встретил и влюбился в него… ещё очень нескоро. — Я пришёл за Вэй Ином. — У Вас на руках… действительно его тело, — подтверждает Лань Сичэнь. — Вэй Усянь. Мы полагали, что он мёртв. — Он искал убежища в моих владениях, — объяснил Хуа Чэн, бросая взгляд на Вэй Ина, в данный момент стоящего рядом с Лань Чжанем, напротив него. «Насколько же это оскорбительно, когда тебя считают угрозой для твоего же собственного супруга.» Но Хуа Чэн признаёт сложность их нынешних обстоятельств и не желает ещё больше усложнять ситуацию для Вэй Ина. — Я приютил его и заботился о нём. В течение тринадцати лет мы полюбили друг друга и поженились. — Вы — призрак, — наконец заговорил Лань Чжань. — Да, — усмехнулся Хуа Чэн. — Я не думал, что они могут быть настолько разумными, — сказал Лань Сичэнь, находя это весьма и весьма увлекательным. — Вэй Усянь нашёл способ управлять ими, но я никогда не думал — целое царство призраков… даже с Князем… — Похоже, Вэй Ин вышел замуж за Князя призраков, — улыбнулся Хуа Чэн. За тринадцать лет он слышал множество историй о днях Вэй Ина в качестве Старейшины Илин. — Довольно уместно, вам так не кажется? — Не могу сказать, что я удивлён, — нахмурился Лань Цижэнь. — Вэй Ин, — сухо спрашивает Лань Чжань, сжимая в кулаке свои одежды. — Это правда? И Вэй Ин задаётся вопросом, не сердечные ли муки он улавливает в его голосе. — Мы женаты на протяжение двенадцати лет из прошедших тринадцати, — мягко отвечает Вэй Ин. Лань Чжань резко выдыхает, смиряясь с этим. — Так вот почему я не мог найти тебя, — бормочет он едва слышным шёпотом. Хуа Чэн прикусывает язык, не желая раскрывать им обоим: «Я поставил барьер». — Как мы можем быть уверены, что у Вас нет злых намерений? — спрашивает Лань Сичэнь. — Если Вы столь грозны, как говорите, возможно, для Вас будет лучше вернуться обратно. Хуа Чэн раздражённо бросает на него взгляд: — Я не уйду. Не без Вэй Ина. — Я не могу уйти, не выполнив желания Мо Сюаньюя, — разъясняет Вэй Ин. — Любая насильственная духовная передача нарушит заключённый этим телом контракт и уничтожит мою душу до последней частички. — Значит, мне придётся остаться, — тут же решает Хуа Чэн. «Ничто не может изменить его мнение по этому поводу.» — Пока месть не будет полностью осуществлена. — Похоже, другого выхода нет, Шуфу, — Лань Сичэнь знает, как принять поражение, когда оно смотрит ему прямо в лицо. — Хм, — фыркает Лань Цижэнь. Лань Чжань отворачивается: — Если это решено, то мы примем вас обоих здесь, в Гусу Лань, пока не разберёмся с сутью проклятия. — Лань Чжань… — взгляд Вэй Ина посветлел. — Угу, — говорит Хуа Чэн. — В таком случае я благодарю вас за ваше гостеприимство. Разумеется, поскольку мы с Вэй Ином женаты, я рассчитываю, что буду размещён вместе с ним. «Хуа Чэн уделяет такое внимание их жилищным условиям.» Вэй Ин уверен, что, увидев его в постели Лань Чжаня в Цзинши, он, должно быть, сильно разозлился. — …Так и будет, — отозвался Лань Чжань сквозь стиснутые зубы. Когда он повернулся спиной и начал большими шагами покидать помещение, Вэй Ин внезапно вспомнил, что Лань Чжань так и не успел полностью рассказать ему о том, что сказал тогда, в пещере.***
— Не думал, что в виде куклы я буду таким милым, — восторгался Вэй Ин, поднимая неваляшку, в которую Хуа Чэн превратил его оригинальное тело. К сожалению, пока проклятие не будет снято, первоначальное тело Вэй Ина придётся тщательно оберегать и хранить в виде более подходящих размеров куклы — для удобства. — Мне всегда было интересно, как бы я выглядел в виде одной из твоих дарума. — Она не идеальна, — в ответ улыбается Хуа Чэн с тихим хмыком. — Поскольку не передаёт истинную красоту настоящего тебя. — Вот так я и понимаю, что ты настоящий Хуа Чэн, — закатывает глаза Вэй Ин. — Мой Хуа Чэн, а не кто-то другой. — Будто кто-нибудь посмел бы принять мой облик. — Хуа Чэн снова садится на кровать в отведённом им помещении — относительно приличных размеров пустой хижине рядом с главным зданием, где размещены ученики. На приличном расстоянии от Цзинши, что особенно нравится Хуа Чэну. Он много раз видел, как Лань Чжань смотрел на Вэй Ина, и сразу понял, что супруг неверно истолковал его чувства — с самого первого дня. Тем не менее, Хуа Чэн больше не видит никакого проку от того, чтобы Вэй Ин знал об этом. Не тогда, когда они уже так прочно утвердились в своей любви и браке; не тогда, когда Вэй Ин решил связать с ним свою жизнь — навсегда. Вэй Ин устраивается у него на коленях, к чему так привык за тринадцать лет, и обнимает свою куклу, вновь поднимая взгляд на супруга. — Хуа Чэн, прости за это. На что тот хмурится. Он заправляет выбившуюся прядь волос за ухо Вэй Ина, лаская его щёки: — За что? — Что меня затянуло обратно в этот мир. Я знаю, всё это запутанно, — извиняется Вэй Ин. — Я просто хотел приготовить нам что-нибудь на ужин, но потом… — Вэй Ин, ты ни в чём не виноват, — непреклонно ответил Хуа Чэн. Вторая его рука лежит на бедре Вэй Ина, успокаивающе поглаживая. — Я обещал тебе, что нас ничто и никогда не разлучит, и происходящему сейчас — тоже не удастся. Вэй Ин вздыхает и кивает ему в руку, чувствуя некоторую тяжесть в груди: — Ты меня напугал в тот момент. Эта стычка с Лань Чжанем… — Хм, — Хуа Чэн испытывает неприятные впечатления при каждом упоминании Лань Чжаня. — Он очень тебя оберегает, это уж точно. «Он бы с удовольствием в жизни не встречался с ним лично, зная, что тот вожделеет его собственного мужа, но обстоятельства таковы, каковы есть.» — Ты правда собирался напасть на него? — Кто знает, — пожимает плечами Хуа Чэн. — В целом, я мог бы это сделать. — Хуа Чэн! — Вэй Ин легонько толкает его кулаком в грудь. — Мы гости на чужой территории. — Ещё бы это для меня что-то значило, — проговорил Хуа Чэн. — В мире призраков широко известно, что попытка помешать мне добраться до тебя несёт за собой смертный приговор, и здесь ситуация та же. — Он… всегда защищал слабых, — поясняет Вэй Ин, и улыбка исчезает с его лица. — Он большой сторонник этого мировоззрения. Он ведь Лань, а ты знаешь, какие они. Я уже рассказывал тебе. Он просто… помогал старому другу, защищая меня. Хуа Чэн знает, что это ни в малейшей степени не соответствует действительности, но не видит смысла поправлять его. И решает, что сейчас подходящий момент, чтобы вытащить кольцо из-за уха Вэй Ина, и поднимает украшение на уровень взгляда супруга. — Твоё кольцо, — бормочет Хуа Чэн, беря Вэй Ина за левую руку. — Ты оставил его, когда оставил меня. Вэй Ин улыбается и позволяет Хуа Чэну надеть кольцо обратно ему на палец. — Я не планировал так поступать. — Ну, теперь оно вновь на своём месте, — Хуа Чэн целует костяшку его безымянного пальца в болезненном акте преданности. — На своём законном владельце. Вэй Ин смеётся и поднимает руку повыше, чтобы полюбоваться кольцом. Он чувствует, как красная ниточка возвращается на место — Хуа Чэн уже давно поместил духовное устройство в само кольцо. Чтобы больше никогда не расставаться. — Это должно быть очень странно. — Что именно? — Обнимать меня в таком виде, — поясняет Вэй Ин. — Как кого-то другого. — М-м, — качает головой Хуа Чэн. — Нет. Это всё ещё ты. Какой бы облик ты ни принял. — Но формально — ты обнимаешь другого мужчину, — поддразнивает Вэй Ин. — Я же и приревновать могу. Знаешь ли. — В таком случае, мы просто не будем заходить слишком далеко с этой формой, — улыбается Хуа Чэн. — Если тебе от этого не по себе. Глаза Вэй Ина широко распахнулись — этого он не ожидал. — Я даже не думал об этом! — Кончики его ушей покраснели. — А я уже подумал, — пожимает плечами Хуа Чэн, играя с кончиками волос Вэй Ина. — В любом случае, я бы не хотел осквернять тело другого человека. — Это может занять некоторое время, — Вэй Ин продолжает бороться со своим румянцем. — Моё возвращение в первоначальное тело. Я знаю, мы привыкли к… определённой частоте… — Не переживай об этом, — Хуа Чэн запечатлевает поцелуй на его лбу. — Я могу сдерживаться. И тогда мы сможем сделать это должным образом и будучи полностью собой. У Вэй Ина есть некоторые сомнения на этот счёт. Хуа Чэн всегда был очень страстным любовником в постели. Но вместо этого он сохраняет молчание на эту тему и решает немного повеселиться в своём новом теле. Он застенчиво говорит: — Я также лишён своего совершенствования в этом теле. У него есть золотое ядро, но оно такое слабое… Мне придётся больше полагаться на тебя, гэгэ. Уши Хуа Чэна навострились с новым интересом. Его единственный чёрный глаз смотрит на Вэй Ина с явным удовольствием: — Понимаю. Можно сказать… тебе в таком случае может понадобиться больше духовной энергии. — Можно и так сказать, — рьяно кивает головой Вэй Ин. — Хм, — Хуа Чэн довольно коварно улыбается, уловив суть. — Это будет проблематично. — Почему? — широко хлопает глазами Вэй Ин. — Видишь ли, у меня дома есть жена, — объясняет Хуа Чэн, делая своё самое серьёзное лицо. — Она будет ждать, что я вернусь к ней, как примерный муж. Вэй Ин смеётся и мягко обхватывает нижнюю челюсть Хуа Чэна. — Ей не обязательно знать. — Ты жёстко торгуешься, — ухмыляется Хуа Чэн, — прекрасный незнакомец. — Гэгэ так смел, — поддразнивает Вэй Ин. — Флиртуешь с незнакомцами, будучи женатым, неужели ты на такое способен? — Угу, — кокетничает в ответ Хуа Чэн. — Можешь называть меня распутником. Но мне нравится коллекционировать красивые вещи. — Ты меня погубишь, Хуа Чэн, — Вэй Ин игриво тычет его в кончик носа. — Никакой гибели, — качает головой Хуа Чэн. — Даже смерти нас не разлучить. Вэй Ин на это смеётся и наконец протягивает руку, чтобы прижать друг к другу их головы — и губы — в долгожданном поцелуе. Может, он и вернулся домой, но он понимает, что «дом» никогда не был местом. Дом всегда был рядом с Хуа Чэном — Князем демонов, Собирателем цветов под кровавым дождём. Мужчиной, что вытащил его из канавы и спас его, заботился о нём и безоговорочно любил его эти тринадцать лет. Без Хуа Чэна он не стал бы тем Вэй Ином, которым был сейчас. И вместе — он верит — они одолеют это проклятье и вернутся в Призрачный город. Где они впервые встретились… и где обрели свой дом.