Воспоминания

Февраль 2005 год.       Переезд из одной звукозаписывающей студии на другую всегда кажется чем-то волнительным. Каждый раз хочется сказать, что да, наконец-то, это то самое место, которое можно назвать нашим.       Как обычно при переезде накопилось много мусора и ненужных вещей. Ненужных по мнению Эмиля. Он объяснил это тем, что не хочет засорять новое рабочее место бесполезным хламом. Некоторые вещи сразу же отправились на помойку, а другую их часть Нодтвейдт бережно распределил по коробкам, чтобы передать их друзьям. Все же память о первом альбоме.       Коробка с воспоминаниями для Оле оказалась довольно тяжелой. Он даже немного удивился. Разве воспоминания столько весят? Разобрать её он уже решил дома. Небольшая интрига перед чем-то приятным всегда вводит в легкий кураж. Это как сюрприз на день рождения.       Уже дома Оман почти сразу забыл про коробку, потому что по приходе мгновенно всплыли бытовые нюансы, как например факт того, что дома нечего есть.       Уже ближе к ночи он чуть не запнулся о принесенную вещь, и понял, что это лучшее время для того, чтобы окунуться в прошлое.       Там было все: первый мерч группы, аккуратно лежавший поверх всего остального; маленький кейс с медиаторами Найта; даже Бонина кружка. Но в какой-то момент Оле наткнулся на небольшой ежедневник фиолетового цвета. Эту вещь он точно видел впервые.       Открыв первую страницу до него дошло что же это такое.       На форзаце было написано «Эмиль Н. Годы ведения 1999-2001».       Это дневник Найтмера. Осознав всю неловкость ситуации, Бон тут же захлопнул книжку.       Наверное, Эмиль случайно положил ее в коробку. Может быть даже не обратил внимания на то, что сунул ее туда.       Стало как-то волнительно. Как перед первым выступлением или перед экзаменом. Наверное, так делать не хорошо, но любопытство взяло верх.       Первая запись была датирована мартом 1999:

«Я уже ненавижу этот чертов проект именуемый Swordmaster. У него даже название уродское! Правда, устал невероятно. В этом нет никакого смысла. Пашу в пустую. Думаю, пора с этим заканчивать. Хочу новую группу собрать. С Андреасом уже вроде даже договорились, что будем абсолютно другую музыку играть. Вот только, музыкантов на примете у меня пока еще нет. Только барабанщик. Безумно хочу Оле позвать. Он такой инфернальный, что я уже лет десять на него слюну пускаю. <Страница вырвана> Он уже играл с нами, поэтому думаю, что у меня есть шансы. Если он согласится – буду вне себя от счастья.»

      Бон приложил руку к шее, испытывая некую неловкость от того, что он прочитал. Но эта неловкость только подогревала интерес. Что там еще Эмиль писал про инфернального драммера? Майская запись 1999:

«Я разосрался со всем ближним кругом из-за Swordmaster. Может оно и к лучшему. По крайней мере, Андреас меня поддерживает. Он уже даже пару стихов написал для новой группы. Названия у нее пока нет. Это будет что-то по-настоящему мрачное, сексуальное, дерзкое и весьма таинственное. Кстати о мрачном, дерзком и сексуальном! Я за последние два месяца раз 10 пересекался с Оле на одних и тех же мероприятиях. Может это и звучит смешно, но я так счастлив. Вообще, заметил, что все что я тут пишу сводится к теме Омана. Даже Берг подметил, что я слишком часто упоминаю его в разговорах. Но что мне тут ответить? Сказать, ох, ну да, извини, я просто влюбился по самое не хочу и теперь заткуться не могу? Чувствую себя 14-летней девочкой…»

      Оле замер, отводя взгляд куда-то в стену. Как он мог этого не заметить? Найтмер ведь действительно не показывал своих чувств, а те обжимания и периодические приставания Эмиля к Бону – это просто воздействие алкоголя. Или же нет? И ведь Оман далеко не застенчивый парень, но он сам повел себя неправильно. Ведь и у Бона есть чувства к Эмилю. Быть может даже тогда у них что-то и бы смогло получиться в плане отношений. Июль 1999:

«Я потихоньку намекаю товарищам на то, что скоро развалю группу. И на то, что не хочу с ними сотрудничать в дальнейшем. Чувствую себя странно, будто вступаю в новую для себя эпоху. Оле вроде даже и не против, чтобы вступить в новую группу! Я как узнал об этом, так сразу на него накинулся с объятиями. Потом списал все это на опьянение, но я выпил всего лишь одну банку пива. Да, черт, пока не забыл, запишу это сюда. Как оно было. Я тогда буквально на нем повис, а он меня за талию придерживал, чтобы я еще ниже не уполз. У него такие плечи крепкие, а кожа как пахнет. Ну я носом ему в шею и уткнулся. Такой какой-то древесный аромат. Дышу-дышу, прям укусить захотелось…»

      Бон покраснел, вспоминая события того вечера. Он тогда знатно прибалдел от пьяной раскрепощенности друга. От смущения тогда отделался шутками и смехом.

«…Я на нем висну, а он стоит ржет. А я конкретно поплыл от вседозволенности и начал ему комплименты отвешивать. Один за другим. Сейчас стыдно ужасно! Но когда еще такой шанс выпадет?»

      Дальнейшие записи были друг на друга похожи. Эмиль рефлексировал на тему группы, писал свои впечатления от каждой новой встречи с драммером.       Но январская запись 2000 года немного отличалась. Бон и сам прекрасно помнил этот день. Особенно счастливую улыбку Нодтвейдта:

«Оле сказал «да»!!! Ну, я имею в виду то, что он согласился быть моим нашим драммером! У меня в тот момент чуть лицо не треснуло. Я так улыбался. Никогда не думал, что буду так себя вести. Я еще и гитариста второго нашел, поэтому настроение вообще ВАУ! Но пока без басиста. Мы ж еще с Випом имидж для группы придумали. Я когда про весь этот латекс Оле рассказал… Ох, его глаза надо было видеть. Но ему понравилось. А я как его в новом образе представлю, так у меня все сразу встает. <вырвано 3 страницы> Вот такие вот дела. Не сплю, не ем, только и делаю, что думаю об Оле. Уже не смешно даже...»

      Теперь уже рефлексировал сам Бон. Неужели это было настолько очевидно? Ну почему он никогда на это не обращал внимания?       Из мыслей его вывела следующая страница, датируемая февралем 2005, что было весьма неожиданно:

«Оман, я в курсе, что ты это читаешь. Специально тебе дневник подсунул, может ты хоть сейчас что-то да поймешь, дурья башка. Мои чувства с годами стали только крепче, поэтому если это взаимно, то быстро свой зад поднял и пошел мне звонить. Я жду). Что ж, я сделал все возможное. Остальное за тобой. С любовью, Эмиль Н. П. С. Как тебе мой план? Ну, скажи. Я гений!»

      Оле смотрел на ежедневник не как на обычный дневник, а как на какой-то древний артефакт. На его лице появилась искренняя улыбка. А через секунду он уже помчался к телефону, вызванивать Эмиля. Впрочем, тот сразу же взял трубку…