***
— Ну и как вы объясните своё поведение? — строго спрашивает директриса, исподлобья глядя на озлобленных учениц, которые сверлят друг друга взглядом, иногда шумно дыша, сами не замечая этого. У Лизы всё ещё течёт кровь из носа, но она лишь носом шмыгает, стараясь не обращать на это внимание, как и на ужасную боль в рёбрах, а главное — в сердце. Кристина же сидит не краше. Волосы распущены и знатно потрёпаны, а губа разбита, из-за чего на ней блестит алая кровь. Руки обеих были перепачканы кровью, слава богу, только своей. Синяки останутся у обеих, но намного сильнее отпечатается этот день именно в памяти, где хранится всё хорошее и не очень. Но как они до этого докатились? С чего бы начать...***
*За несколько часов до произошедшего* Учебная третья четверть, казалось бы, началась спокойно и без происшествий. Лиза по-прежнему помогала в учёбе Кристине и Виолетте, а по вечерам встречалась с Кирой, чтобы провести время с человеком, который поселился в её сердце, не желая уходить. Благодаря второй смене, Лиза решила провести дополнительное занятие утром, чем вызвала недовольство своей "ученицы", но разве она кого-то спрашивала? И вот Кристина уже стоит под дверью Индиго, настойчиво стучась. Лиза пустила её в квартиру, и всё прошло как обычно — они иногда отвлекались от алгебры, но каждая минута была продуктивной для учёбы Захаровой, ведь ей нужно было много всего выучить, чтобы нагнать сверстников. Находясь в комфорте и уюте, обе девушки вздрогнули, когда на телефон Лизы позвонили. На экране высветился звонок от контакта «Мама». Кристина удивлённо вскинула брови, вопросительно глядя на Андрющенко. А ведь и вправду, Крис никогда не слышала о матери Лизы, так как брюнетка не рассказывала, а блондинка не спрашивала. Индиго сильно изменилась в лице, явно напрягаясь всем телом, будто на неё замахнулись чем-то большим и тяжёлым. Нехотя Лиза ответила на звонок и приложила телефон к уху. «— Аллё?» Из трубки послышался пьянющий в дрова женский прокуренный голос, который заставил Кристину ещё больше удивиться. «— Дочь, привет. У меня деньги закончились, одолжи мне, п-пожалуйста», — икая и путая слова произнесла мать Лизы. «— Мам, ты где вообще? Ты последний раз мне звонила полгода назад и с той же просьбой!» — в Андрющенко начал просыпаться тот самый плачущий внутренний ребёнок, которому так не хватает матери и в целом родительского внимания и тепла. «— Тебя не касается, где я, понятно? Я тебя попросила денег скинуть. Да или нет? Чё ты как маленькая», — решила с помощью давления получить своё женщина с той стороны экрана. «— Скину. Три тысячи тебе хватит?» «— Да, спасибо» — сразу после этих слов звонок был завершён, и в трубке послышались короткие гудки, которые оповещали об этом. — Ты... Никогда не рассказывала мне о своей маме, — осторожно начала Крис, когда брюнетка уже отправила деньги на нужную карту. — Нечего о ней говорить, я же о твоей семье не спрашиваю, — холодно ответила кареглазая. От этого холода побежали мурашки по коже, ведь Захарова запомнила этот холод навсегда и твердила себе, что не позволит ни себе, ни кому-либо другому привести Лизу туда, откуда она начала, когда переехала в этот район. — Ладно, извини меня… — Урок окончен. Увидимся в школе, — оборвала кареглазая, прокусывая щёки от подступающих эмоций. Что-то ей подсказывало, что паническая атака не за горами, а значит, нужно как можно скорее выпроводить Захарову из квартиры. — Ладно... Лиз, ты какая-то бледная. Что случилось что? — не унималась голубоглазая, когда её настойчиво провожали из квартиры. Кристина совсем не ожидала, что Лиза так изменится в лице и в поведении после звонка матери. Смесь недопонимания, злости и обиды разливалась в разуме Захаровой, выставляя все тёплые чувства к Индиго на дальний план. Гордость блондинки была успешно задета, хоть и не специально. В злопамятном и затуманенном разуме блондинки уже начал строиться план, так сказать, мести. Лиза ничего не отвечала, лишь вывела Кристину в подъезд и кинув на неё короткий, пустой взгляд, она закрыла дверь. В этот момент её будто бы ударили по голове. Опираясь на стену, Андрющенко опустилась по ней вниз, часто дыша и пытаясь сглотнуть ком в горле. Состояние Лизы подобно оголённому проводу, который желательно обходить за километр. Но видимо Виолетта, которая как раз вышла из своей комнаты, стала исключением. Заметив сидящий у стены силуэт, Малышенко без раздумий направилась к подруге, садясь рядом на корточки. Вид у Лизы был паршивый, но Ви не могла понять, что с ней, ведь сама мало что знала о панических атаках. — Лиз, что с тобой? Ты меня слышишь? — вместо ответа на свои вопросы она встретилась взглядом с Индиго, ужасаясь боли, которая читалась в карих глазах напротив. — Она… Меня не любит, — медленно сказала Лиза, неожиданно истерически смеясь, чем слегка испугала Вилку. — Она использует меня, потому что я её дочь. Но она не любит меня!! Меня даже мать не любит! — Твоя мама вышла на связь? — мягко уточнила шатенка, взяв подругу за руку, аккуратно сжимая в своей, чтобы передать хотя бы каплю поддержки без слов, лишь касаниями. — Вышла. Вышла, — на лице Лизы появилась безумная улыбка, которая в мгновение превратилась в оскал, — Ей всегда было плевать на меня, зато я для неё кошелёк с деньгами. — Зачем ты тогда отвечаешь ей? Она же убивает тебя! — воскликнула Малышенко, искренне сочувствуя всему, что сейчас чувствует брюнетка. — Заблокируй её. — Нет! Нет! — хрипло закричала Лиза, резко вскочив с места и чувствуя, как паника и тревога появляется в каждой частичке своего тела, начиная лишь усугублять состояние. На несколько секунд Лиза будто бы ослепла и оглохла, ничего не слыша и не видя. Перед глазами была лишь пустота, которая пугала ещё сильнее, заставляя крупно дрожать, — Я не могу... Не могу... Она же без меня умрёт, — из-за своих же слов по щекам покатились крупные слёзы. Каждый ребёнок любит свою мать, как бы она ни была. — Тише, тише, малышка. Иди ко мне, — мягко и негромко произнесла Виолетта, поднявшись на ноги и несмотря на сопротивление, она крепко её обнимает, бережно прижимая к себе, — всё будет хорошо, слышишь? Я с тобой. Конечно, Вилка впервые видела близкую подругу в таком состоянии, но сама она не разводила панику, а лишь успокаивала, негромко произнося слова поддержки, которые только могла сказать, хоть иногда плачущая Лиза их и не слышала. Вот что что, а быть спасательным кругом — у Виолетты действительно получается лучше всего, чем она выручила уже множество людей. Со временем Лиза стала успокаиваться и приходить в себя. Осознав, как много она неосознанно сказала невнятных глупостей, пока находилась в объятиях Вилки, она закрыла лицо руками, тяжело вздохнув. — Прости, я не знаю, что на меня нашло, — дрожащим от недавних слёз голосом сказала брюнетка, утыкаясь носом в плечо подруге, находя там успокоение. — Всё хорошо, — коротко ответила Малышенко, взглянув на часы. — Ёпрст, мы же в школу опоздаем. Я пойду собираться! И вправду, до урока оставалось полчаса, а они даже не вышли из дома. Лизе было нечего бояться, ведь рюкзак был давно собран, а вещи лежали на кровати. Дело за малым — переодеться. Всю дорогу они шли, как ни в чём не бывало смеясь и болтая на всякие бестолковые темы. В школу, конечно же, пришли вовремя. Киры в школе не было. Она приболела, и, как бы ей не хотелось увидеться с Лизой, ей из-за плохого самочувствия пришлось остаться дома. Как только Лиза и Виолетта зашли в кабинет, одноклассники притихли и обернулись не на них, а именно на неё. Лизе это не понравилось, но она вежливо промолчала, усаживаясь на своё место рядом с Мишель. Мишель тоже смотрела на неё, но выглядела крайне обеспокоенной. Когда Лиза села за парту, Гаджиева наклонилась к ней и сказала на ухо: — Лиз, что-то тут не чисто. Когда я пришла в класс, Кристина что-то рассказывала своей компашке, и я несколько раз слышала твоё имя. Лиза удивлённо выгнула бровь, явно озадаченная полученной информацией. Что Захарова могла про неё рассказывать и главное — зачем? Если Кристина что-то замышляет, то это к добру ни разу ещё не приводило. Вскоре класс узнал, что учитель не придёт, и урока не будет, но ближе к его концу их придёт проверить завуч, чтобы те не разгромили помещение. А ведь такие случаи уже были в истории этого класса. Главные бунтари класса подчинялись Кристине, по большей части, из-за страха, но уважение тоже присутствует. И вот подростки остались без надзора учителей, поэтому некоторые уже достали телефоны, ведь больше делать нечего. Лиза болтала с Мишель, снова переходя на флирт, вскоре к их разговору подключилась Виолетта. Они сидели и смеялись, понимая друг друга с полуслова. Андрющенко смогла расслабиться, но её облегчение продлилось недолго. — Эй, Индиго, денег мне займи, — класс притих, услышав хриплый, но громкий и ядовитый голос Кристины, — хотя бы тысячи три. Лиза встала в ступор, ведь явно не ожидала услышать это от Захаровой. Конечно, она прекрасно знала, о чём идёт речь и на что безжалостно надавила Крис, поэтому обида и ярость подступили комом к горлу. Конечно, она могла, как и всегда, вежливо промолчать или рассмеяться, сослав это на плохой юмор Крис, но, впервые в жизни, Индиго поступила так, как хочет она сама, а не как будет комфортнее другим. Кристина же не подумала об её чувствах, верно? Резко поднявшись с места, она направилась в сторону Захаровой, сжав кулаки, но ей преградили путь одноклассники-предатели, которые состояли в компании Крис и защищали собой своего лидера. Угрожающе сокращая расстояние до Андрющенко, они будто бы пытались таким способом её отогнать и припугнуть, но не сегодня. Именно сегодня напугать кареглазую стало нереально, уж слишком долго она терпела все унижения, глотая ком в горле и сдерживая слёзы обиды. — Эй, Шумахер, ты чего за своими прячешься? Ссыкло что ли? — такой кривой базар вызывал рвотный рефлекс у Лизы, но ей пришлось разговаривать с Крис так, как она начала говорить с ней. Конечно, гордость блондинки была успешно задета вновь, поэтому она тоже вскочила со своего места. — Разошлись все, блять, — рявкнула Захарова, глядя на Лизу взглядом, полным неконтролируемой агрессии и отвращения, — Кто ты такая, чтобы со мной так говорить? Со своей мамкой так будешь разговаривать! А где она, кстати? Вот и я не знаю, — знала ли Кристина в тот момент, что ляпнула? Нет, но Лизе уже было плевать, ведь сегодня день, когда она делает только то, что хочет. Злобно усмехнувшись в лицо, Индиго с силой оттолкнула от себя голубоглазую, начиная безжалостно бить той то в голову, то в живот, вымещая в эти удары всю свою обиду и боль, которую ей пришлось вытерпеть. Вскоре ей удалось хорошенько потрепать Кристину физически и морально. Одноклассники в ужасе замерли, ведь никто и никогда не видел, как дерётся Индиго. А дерётся она на уровне самой Захаровой, пусть и не применяет это направо и налево. Удары были уверенными и сильными, но вскоре Крис пришла в себя и приняла бой, начиная уворачиваться от ударов и наносить собственные чётко в лицо и рёбра, ведь делала это с самого начала. Захарова была шокирована тем, как точно использовала разные приёмы Лиза. Образ тихой и спокойной девушки постепенно рушился в сознании блондинки. Друзья Кристины время не теряли, отодвинули парты и стулья от поля битвы, чтобы дать больше места. В какой-то момент Крис подсекла противницу под ноги, заставив упасть, и набросилась на неё сверху, схватив ту за горло и медленно надавливая. — Блять, что ты творишь? Таким как ты нельзя драться, если не умеешь, — процедила Кристина, немного успокаиваясь, ведь вся агрессия и обида были выплеснуты в этой драке. На разбитой губе появилась кровь, которую она то и дело слизывала, но та появлялась вновь. — Я хотя бы не унижаюсь, говоря про мать. Видимо твоё положение ниже плинтуса, раз ты про чужую мать заикаешься, — прошипела Индиго, чувствуя, как заканчивается воздух в лёгких, выдавая хрипоту. Именно в этот момент, когда Лиза начала задыхаться, в кабинет зашла завуч и, извините за выражение, ахуела от картины, которую увидела, зайдя в кабинет. Парты стоят где попало и некоторые даже раскиданы по кабинету, ученики вжались в стену, чтобы им не досталось в порыве драки, а посреди класса Кристина душит Лизу. — Ну-ка прекратите! Марш к директору! — воскликнула завуч, разнимая двух пострадавших друг от друга девушек. — Безобразие! Полное безобразие! Захарова, ты как всегда, по-другому не умеешь!***
Вот так они и докатились до этого. Вот и сидят они теперь в кабинете директора, кидая друг на друга ненавистные взгляды. Конечно, большая часть класса встала на сторону Лизы, ведь говорить про мать — дело низкое. Поэтому директриса приняла решение, что Захарова должна будет возместить моральный ущерб в виде... трёх тысяч, блин. Теперь эта сумма стала ненавистной для обеих, но они промолчали. Справедливость восторжествовала. Иначе Кристину поставят на учёт, что плохо скажется на её нахождении в школе.***
— Ахуеть, – только и смогла сказать Кира, когда узнала о драке по звонку от Виолетты. Стоило Кире не прийти один день в школу, как произошла драка, но ей был непонятным мотив Кристины. Медведева точно знает, что про мать Шумахер никогда не говорила, даже в самых серьезных конфликтах. Что же изменилось? — Я об этом же. Я никогда бы не подумала, что Лиза сможет Кристине навалять. Сейчас пойду её синяки намазывать, — вздохнула Вилка, — Вот и я не знала, что Лиза так может. Я могу сейчас к вам прийти? — Конечно. Лизе сейчас тяжело. Ладно, давай, мы тебя ждём, — сказала на прощание Малышенко, завершив звонок. Виолетту и Лизу отпустили со всех оставшихся в тот день уроков, отправив домой обеих. Иначе, кто бы сейчас рылся в аптечке в поисках полезной чудо мази? Виолетта достала из аптечки ту самую мазь, которой когда-то замазывала синяки Лизы после группового избиения. Ей было по-прежнему непонятно, за что Кристина так нарывается на Лизу, ведь та, по сути, ничего не сделала. — Маинький, как ты? — спросила Вилка, заходя в комнату подруги со всем из необходимого, что смогла найти в аптечке. Сейчас она больше была похожа на медсестру, которую вызвали по номеру скорой помощи. — Нормально, — безэмоционально произнесла Индиго, сидя на подоконнике, свесив ноги и уперевшись руками. На лице уже начали появляться синяки, а рёбра и вовсе проверять не нужно — ведь именно это место пострадало больше всего. Лиза каждый раз удивлялась, как ей ещё не переломали рёбра спустя столько драк и избиений. Ещё проблем доставляла худоба, ведь удары приходилось прямиком по костям, из-за чего было вдвойне больнее. — Сейчас Кира придёт, она звонила. А теперь не шевелись, дай помажу синяки на лице, — как можно мягче попросила Малышенко, боясь не так вздохнуть или шевельнуться. Боясь сделать больно. Лизе ничего не остаётся, как повиноваться и прикрыть глаза, чувствуя на своей коже мягкие касания, которые сопровождались приятным холодом мази. Мазать синяки на рёбрах было больнее всего, но Индиго лишь терпеливо прикусывала щёки, иногда с шумом втягивая воздух. Виолетта хорошенько намазала все задетые в драке места, после чего запретила надевать футболку или верх пижамы, так как мазь должна хорошо впитаться. Лизе стало безумно некомфортно, ведь она привыкла ходить в закрытой и мешковатой одежде, а тут ей сказали сидеть лишь в лифчике и шортах, но что поделать — с Виолеттой спорить бесполезно. Вилка иногда становится как нянька, которую невозможно успокоить или переспорить. Но разве это так плохо? Вот Лизе очень даже нравятся, когда о ней заботятся с искренней любовью и нежностью, как это всегда делала и делает Ви. Стук во входную дверь заставил Индиго вспомнить, кто стоит за дверью. Вскоре Виолетта открыла дверь Кире, впустив в квартиру. — Лиза в комнате. Мне ещё нужно у себя прибраться, поэтому проходи к ней. Только осторожно, мазь ещё не полностью впиталась, — напутствовала Малышенко, уже проскальзывая тенью в свою комнату, осторожно закрывая за собой дверь, чтобы не создавать лишнего шума. — Угу. Кира зашла в комнату Индиго, закрыв за собой дверь. Повисло неловкое молчание, но слов и не нужно было, чтобы увидеть опустошенность и общее состояние Лизы. Андрющенко глаза в пол опустила, чувствуя себя незащищённой перед Медведевой, которая в свою очередь не могла оторвать взгляда от худого тела, внимательно изучая, ведь раньше не доводилось видеть брюнетку не в мешковатой одежде. — Привет. Как ты себя чувствуешь? — негромко спросила Кира, подходя ближе и перебирая пальцами низ мешковатой кофты. — Не знаю, — слабо пожав плечами, произнесла Индиго, чувствуя, как сердце начинает бешено стучать. Организм будто ожил, каждую частичку тела будто бы ударило приятным током. Лиза и подумать не могла, что где-то глубоко внутри души безумно рада видеть Киру в такой момент. — За что она тебя так? — обычно хриплый и холодный голос смягчился до уровня самых мягких шелков, от которого по телу Индиго пробежали мурашки. — Не знаю. У неё спроси, вы же с ней подруги, — усмехнулась брюнетка, пытаясь скрыть своё смущение за маской сарказма. — Из-за чего бы она не взбесилась, знай, что ты этого не заслужила. Я на твоей стороне , что бы ни случилось, — игнорируя насмешку, сказала Медведева, подойдя уже вплотную к Индиго; Кира осторожно положила руку на острое плечо брюнетки, а во вторую взяла чуть дрожащую руку Лизы, не менее осторожно сжимая. Рука с плеча перешла на подбородок, за который Медведева подняла голову Андрющенко, заставляя помотреть в глаза, чтобы прочитать и прочувствовать всё, что сейчас испытывает девушка напротив. В кофейных глазах читалась неуверенность и страх, которые Кира прочувствовала на себе лёгкой дрожью, но это даже не один процент того, что бушует внутри этой с виду хрупкой и спокойной девушки. К счастью, Кире вряд ли достанется всё то, что успела пережить за свою не очень долгую жизнь Лиза. Их лица совсем близко, что создаёт напряжение. Как же Кира хочет приблизиться ещё, но она уже упёрлась в личную границу Лизы, поэтому замерла, продолжая тонуть в глазах напротив; первой напряжение нарушила Андрющенко, высвободив свою руку и крепко обняв Киру, притягивая ближе, чтобы просто забыться в заботливых объятиях, в которых она чувствует себя в полной безопасности. Медведева нисколько не сопротивляется, лишь прижимается ещё ближе, словно по команде и обнимает в ответ, пальцами будто бы рисуя узоры на спине Индиго. А ведь Лизе это нравится, безумно нравится. Нравится всё, что сейчас происходит и она даже рада, что всё это случилось, ведь теперь она чувствует себя в полной безопасности, любимой и нужной. Настолько сильные чувства смогла у неё вызвать только она — Кира Медведева, похитительница Лизиного сердца. В объятиях так хорошо, что обе и забыли, что в этом мире есть что-то ещё, кроме касаний друг друга и тепла, которое разливается по телу при каждой их встрече. Согреваясь душами друг друга, они никуда не спешат, не торопят события, просто наслаждаются. Лиза и не знала, что так любит обниматься. Теперь ей было плевать, в каком она виде перед Кирой, ведь карие глаза напротив смотрели не на её избитое, худое тело, а смотрели в не менее избитую и раненую душу, в которой Медведева нашла своё успокоительное, которое имело множество последствий, начиная об постоянных мыслях о брюнетке и заканчивая тактильной зависимостью. Это точно не болезнь?***
Кристина тем временем сидит в компании пьянющих друзей в гараже у самого старшего друга. Друзья у неё никогда не умели останавливаться. Сама Захарова, на удивление, выпила немного. В гараже эхом отдавался смех и маты, которые то и дело резали уши голубоглазой. Хотя ей казалось, что это её образ жизни, и она к нему привыкла. Из раздумий её вывел оклик одного из парней. — Слышь, Шумахер. Мне сказали, что тебя эта сука тоже потрепала. Как так? Брат плохо учил? Брат… Каждое его упоминание окунало в жестокие воспоминания из непростого детства, когда до Кристины часто домогался старший брат — Денис. Но в то время детский мозг наивно верил, что так и надо, и что это просто игра, а не действие, за которое её брата могли давным-давно посадить. Но ведь когда блондинка выросла, всё равно молчала и молчит до сих пор. Почему? Да потому что любит его и не хочет, чтобы брат сгнил в тюрьме. Ден уехал из города полгода назад, поехав в поисках нормальной работы в Москву. Ходили слухи, что он вернётся, но Захарова очень надеялась, что это ложь, ведь тогда всё повторится. Вот и сейчас, когда упомянули Дениса, Кристина ядовито улыбнулась, посмотрев на каждого присутствующего по очереди. — А что такое? Мне надо было её убить прямо в классе? Простите, но в тюрьму я не хочу. Или вы хотите мне или Денису предъявить за воспитание? — прохрипела Крис, глядя озлобленным взглядом на ранее говорящего парня. Что она вообще забыла тут? Конечно, ей хотелось приходить домой и отдыхать, жить, но дом у неё ассоциировался с побоями отца, которые обычно сопровождаются их с матерью криками боли и матами отца. Как же Крис хотелось убить отца и не раз, но она понимала, что никому легче не станет. — Воу воу, Шум, не горячись. Твоего брата все уважают, поэтому претензий нет. И вообще, или бухай со всеми или иди домой. Сидит самая трезвая, ахуела вообще. Кристине повторять дважды не нужно. Поднявшись с диванчика, она вышла из гаража, ни с кем не попрощавшись. Не хотелось даже курить, хотелось чего-то, но не понятно, чего именно. Глядя на включённый свет в окнах городских домов, Захарова шла в сторону дома, хоть и знала, что её ждёт. Дома всё прошло так же, как и всегда. Отец напился и потрепал сначала Кристину, а потом решил переключиться на маму Кристины, но этого допускать ни в коем случае нельзя. — Руки от неё убери. Меня бей, но не свою жену, — процедила Крис, загораживая мать собой. Отец усмехнулся, и, на удивление, успокоился и сел за стол на кухне. — Сядь, поговорим, — можно сказать, приказал мужчина, но ослушаться дорогого бы стоило, поэтому Крис повиновалась. — Мне сегодня со школы звонили, сказали, что ты там кого-то побила, и за компенсацию морального ущерба три тысячи просят. Это правда? — Д-да… — Да не дрожи, нормально всё. Я в твои годы и не такое делал. Три косаря уже перевёл, так что не беспокойся, — Захарова младшая удивлённо вскинула брови, увидев, впервые за долгое время, улыбку на лице отца. И улыбка не злая или мстительная, а наоборот, ласковая. «— Неужели он так умеет?» Отец и дочь просидели ещё какое-то время на кухне за разговорами о школьных годах. Отец не раз хвалил Кристину за разные бунтарские истории. А ведь Кристина думала, что для получения похвалы понадобится целая вечность… Семья Захаровых уснула, пожалуй, впервые за долгое время без слёз, а с умиротворением. Всё ещё не понятно, к чему эти побои, но главное, что всё налаживается! Но почему-то Кристине не спалось. Она то и дело ворочалась на кровати, больно прокусывая разбитую губу. Теперь в голове начали всплывать воспоминания о драке с Лизой. «— Зачем я это сделала?» — сокрушаясь, думала Захарова, уже потеряв надежду на примирение с той, которая носит половинку парного кулона на своей шее с татуировкой «Индиго». Конечно, на теле Крис тоже остались синяки, но она их практически не чувствовала, ведь привыкла к физической боли в результате ежедневных побоев. Теперь она снова начала себя сравнивать с отцом. Что-то не так — избивают, вот в чём их главная схожесть. К сожалению, трудный характер и излишне высокие самооценка и гордость достались ей от отца, а ведь это явно не самые лучшие его качества. Зато от матери досталось много доброго и хорошего, хоть в жизни мало кому Крис это показывает, а ведь внутренний мир у неё богат, и мыслит она светло, просто связалась не с теми людьми не в то время и не в том месте. Каждая мысль напоминала о Лизе, но выхода больше не было видно. Извиняться слишком наивно и глупо, а остальное можно даже не пробовать. Лизу очень сложно пробить после предательства, придётся отдать должное её стойкости. Захарову всегда поражал, а порой и раздражал очень стойкий и холодный нрав Андрющенко. Голубоглазой всегда хотелось научиться также управлять эмоциями, чувствами, ведь у неё это очень плохо получается. Кристина встала с кровати и потянулась к шкафчику со школьными принадлежностями. Впервые в жизни ей пригодится когда-то подаренный мамой на день рождения блокнот, где блондинка решила по порядку записать всё, чего хочет добиться и достичь в ближайшем будущем. Взяв ручку с чёрной пастой, она начала записывать, осторожно и трепетно выводя каждую букву, будто от этого зависит её жизнь: «1. Я хочу собаку» «2. Я хочу перестать драться» «3. Я хочу перестать пить» «4. Я хочу уйти из плохой компании» «5. Я хочу найти себе настоящих друзей» «6. Я хочу понимать себя и свои чувства» «7. Я хочу, чтобы меня поняли и услышали» «8. Я хочу, чтобы она полюбила меня также, как я люблю её» «9. Я хочу, чтобы в моей семье не было побоев» «10. Я хочу ни в чём не нуждаться» «11. Я хочу, чтобы она больше не страдала из-за меня» «12. Я хочу, чтобы она узнала о моих настоящих чувствах» «13. Я хочу поговорить по душам с Кирой» «14. Я хочу съездить туда, где я ещё не была» Ей даётся с трудом просто записать эти желания, а ведь их хочется воплотить в реальность... Когда четырнадцать желаний были написаны, Кристина хотела было закрыть блокнот, но подумала, что нужно довести дело до конца и добавила всё той же чёрной пастой последнее, самое важное для неё желание: «15. Я хочу жить, несмотря ни на что!»