***
Недалеко от величественного храма на камнях возле пруда сидел Карп Кои, опустив в хрустальную воду ноги. Серебристого цвета волосы струились по его плечам. Луна любила играть с мягкими прядями, купая их в блеске своих лучей. Над прудом возвышалось дерево, листья которого переливались всеми цветами, какие только можно было вообразить. Когда розовые листья легко планировали в воду, Карп ловил их, складывая на камни. Получались забавные узоры. Занять себя ему было нечем, а друзьями его были светлячки да молчаливые рыбки. Лишь иногда в сад у озера прилетали птицы, чтобы клевать с деревьев фрукты. Единственным собеседником ему служил ветер, шуршащий по траве и играючи задевавший колокольчики у входа в храм. А ночью пробуждались сверчки, неустанно поющие песни, что зажигали в небе звезды. Эта ночь ничем не отличалась от всех прочих, таких же одинаковых — спокойствие погружало в царство безмолвия. Но внимание Карпа привлекла вспышка. Напоминающая падающую комету, чей хвост терял своё свечение где-то за полосой деревьев. И как только свечение пропало, ожидающий характерного удара об землю Карп встрепенулся, так как ничего не услышал. Поднявшись, он побежал в сторону пострадавшего сада и без страха подобрался к обломкам деревьев. Его не одолевало любопытство, но он не привык к гостям, потому не думал, что его решили навестить. Он даже предположил, что, возможно, осколок неба решил рухнуть на землю. К собственному удивлению, среди расколотых в щепки деревьев, не переживших столкновение, он обнаружил… дракона. Он не был таким уж огромным, какими обычно описывали драконов. Его белая чешуя вздымалась от дыхания и блестела в лучах луны где-то золотистым, а где-то розовым оттенком. Карп подобрался ближе, пытаясь разглядеть дракона более тщательно. На его лапах и шее виднелись следы то ли от кандалов, то ли от чего-то серьёзнее. Судя по всему, он долго пробыл в неволе. Сознание не спешило возвращаться к незваному гостю. Заметив, как трава под ним окрашивается в красный, Карп присел на корточки рядом с ним, легко перевернул неподвижное тело и обнаружил глубокую рану. Края были рваные, грубые, будто в порыве борьбы кто-то рассек его от плеча до живота. Такого Карп никогда ещё не видел и не понимал, чему удивлен больше. Тому, что дракон ранен, или его появлению в недоступной для внешнего мира обители. Он приложил тонкие пальцы к губам, не зная, как реагировать. Дракон почти не дышал, покрытые глубокими морщинами глаза были закрыты. Он умирал, истекая кровью. Эта мысль заставила Карпа опомниться, подталкивая к действиям. Вернувшись к храму, Карп набрал воды, отыскал ткань, которая сгодится для перевязки, прихватил целебные масла и помчался обратно к дракону. Хоть это и было довольно затруднительно, Карпу удалось обработать раны. Пока он старательно бинтовал и осматривал дракона, обнаружил ещё ссадины, царапины и зажившие шрамы. Они украшали всё его тело, создавая малоприятную картину. Закончив со всеми ранами, Карп залил дракону в пасть немного воды и, когда тот её проглотил, вздохнул с облегчением. Значит, он не настолько плох. Не то чтобы Карп до конца осознавал, что делал. В момент обнаружения ранений он не думал ни о чем, кроме необходимости помочь. Оглядевшись, Карп беспомощно поджал губы. Только бы никому не пришло в голову наведаться на его озеро. Нет, ему всегда удавалось выкрутиться из любой ситуации, и сейчас получится — во всяком случае, никто не будет ему перечить. Но лучше бы никому не появляться. Убрав все колючие щепки и ветки, Карп сгреб листья, сделав что-то вроде лежанки. Потом набрал ещё воды и оставил рядом с драконом, а грязные лоскуты сжег. Нарвав в саду целебные травы, бросил их в курильницу, тоже оставив рядом и, вернувшись к пруду, достал сяо. Он очень давно не играл на флейте, но эта ночь наполнилась звуками целебной мелодии. Чем скорее он залатает раны дракона, тем быстрее тот улетит обратно. Карп не любил непрошенных гостей, но не мог пройти мимо раненого. Более того, если он умрет на озере? Что ему с ним делать? Как-то же он сюда попал. И Карпу очень хотелось понять как именно.***
Дракон мучился тёмными злыми снами. Раны саднили и болели, от столкновения, кажется, сломалось несколько костей. Он изнемогал от жара, потери крови и жажды. Боль была почти невыносимой и не прекращалась ни на мгновение. Даже Ци не способствовала облегчению, её что-то вытягивало. Иногда Дракон приходил в сознание и видел перед собой кого-то в красном ханьфу. Солнце, очевидно, любило его, потому что незнакомец всегда был окружён его мягким сиянием. Перед глазами не сходила пелена, поэтому Дракону не удавалось разглядеть его лицо. Он не знал и не мог понять, сколько времени провел в бреду: ночь было не отличить от дня. О появлении незнакомца свидетельствовал звон браслетов и только это, кажется, удерживало его в сознании. Со временем Дракон научился его распознавать, но всё по-прежнему было похоже на неясный сон. И всё же от постоянных манипуляций незнакомца становилось легче. Дракон постепенно приходил в себя, хоть в голове не было никакой ясности и надежды на неё. Когда сны перестали смешиваться с бредом, он даже смог открывать глаза и наблюдать, но при появлении незнакомца притворялся спящим. В один из дней незнакомец задержался рядом с ним, и Дракону удалось разглядеть его лицо. Точеные скулы, острый подбородок, ровный нос и невообразимо прекрасный разрез тёмных глаз. Серебристые пряди челки постоянно лезли ему в глаза, поэтому он их убирал. Иногда волосы играючи скользили по плечам, иногда были забраны в неосторожный хвост, иногда распущены, но неизменно в них были вплетены золотые заколки и пластины. Порой незнакомец улыбался своими мягкими, красиво очерченными губами, из-за чего глаза становились похожи на полумесяцы. Его кожа казалась бархатной, нежной и светлой, точно персики, что росли неподалеку в саду. Весь он олицетворял нечто идеальное, ходил тихо, будто скользил по воздуху. Красное ханьфу постоянно развевалось от малейшего движения. Казалось, сама природа заигрывала с ним, не в силах прекратить восхищаться — демонстрируя его недосягаемость, которую ей так хотелось преодолеть. Порой он пытался заговорить с Драконом, и тогда мир переполнялся спокойствием. Боль боялась его голоса, отступала, затихала и успокаивалась. В эти моменты Дракон мог расслабиться, вернее, он этого хотел. Заботливые руки были чрезмерно к нему осторожны и внимательны. Они осторожно меняли бинты и обрабатывали раны, будто всегда этим занимались. Дракон долго не покидал своей лежанки, пытаясь набраться сил, но, стоило им более-менее восстановиться, он осмелел и иногда выбирался в сад, чтобы наблюдать за незнакомцем. Тот постоянно рвал фрукты и ягоды, а когда прилетали птицы, разговаривал с ними, и пташки, казалось, даже слушали. Он виделся Дракону странным и непонятным. С чего вдруг взялся заботиться о нем? Мог бы просто избавиться. Похоже, они тут были вдвоем, а значит, как минимум, следовало бояться за свою жизнь. Но этот непоседа в лёгких алых тканях, которые открывали взгляду больше, чем стоило бы открывать, всё время оставался беззаботным. Всё чаще Дракона одолевала скука, и когда ему надоедало постоянно лежать на месте, он выбирался за пределы сада и искал своего спасителя. Карп в основном занимался чем-то бесполезным: гулял или пил на крыльце храма, который был достаточно открыт, чтобы разглядеть убранство. И оно стоило того, чтобы его разглядывать: шелковые подушки, расшитые узорами, бархатные ткани, занавески с золотыми кистями, резные балки, украшенные золотыми нитями. На столе постоянно лежали фрукты и стояло вино, они никогда не заканчивались. Но чаще всего Карп сидел на камнях у пруда, баловался с кувшинками, собирал лепестки или просто залезал в воду. По ночам он играл на сяо, окружая себя мерцанием огоньков и курильницами с благовониями, которые так нравились насекомым. Однажды Дракон подобрался к пруду и обнаружил там карпов кои: они беззаботно плавали в воде и постоянно раскрывали свои широкие рты. Позже Дракон осмелел ещё больше и подолгу сидел у пруда. Карп его не прогонял, давал возможность наблюдать за рыбками, но когда пытался заговорить, Дракон уползал обратно в сад. Одной ночью Дракон не дождался Карпа и решил наведаться к пруду, чтобы проверить, всё ли в порядке. Карп привычно сидел в воде, прислонившись спиной к камням. Он облокотился об один из них, подперев лицо рукой. Его глаза были закрыты, а ресницы иногда вздрагивали. «Разве можно спать в воде?» — подумалось Дракону. Хотя, очевидно, вода Карпу очень нравилась. Из любопытства и желания как можно более незаметно подобраться ближе Дракон принял истинный облик и осторожно спустился с берега. Вода взволновалась от его шагов, но не потревожила Карпа. Красное ханьфу тонким покрывалом стелилось по воде, сползало с плеч и теперь, когда рукава чуть задрались, при ближайшем рассмотрении можно было заметить прозрачные чешуйки на шее и руках. Дракон повидал много разных божеств, но Карп… Таких, как он, в мире не сыскать. Божества-рыбы считались мифом, потому что множество слухов ходило вокруг них, и невозможно было понять, где правда, а где — красивый вымысел вроде таких историй, где они обладали некоей особенной силой, но никто их не видел, поэтому про силу сказать ничего нельзя. Проще уж вовсе о них не думать. — И зачем ты приютил того, кто может легко тебя убить, чтобы защититься? — тихо проговорил Дракон. Где-то в глубине души он надеялся, что Карп очнется, но этого не случилось. Он вытянул перед собой руку, в ладони засияло очертание меча, но тут же погасло. Он вздохнул и опустил руку. Не то чтобы он не был способен на убийство, но это бессмысленно. Из-за ран Дракон до сих пор испытывал слабость и не мог долгое время поддерживать свой облик, потому вновь обернулся ящером и сбежал на крышу. Лег между резных гребней, чтобы его не было видно, и забылся тревожным сном. Открыв глаза, Карп проводил Дракона взглядом. Он не успел разглядеть его облик, но чувствовал присутствие. И слышал. Отчего на губах залегла загадочная, с легкой долей лукавства улыбка. Если бы Карпа было легко убить, его бы не заперли на озере, вдали ото всех.***
С того момента, как Дракон оживился, Карп всё чаще замечал его где-то поблизости. Иногда он делал попытки с ним заговорить, но Дракон оставался безучастным или уходил. Лишь в моменты спокойствия, когда Карп играл на сяо, Дракон укладывался на траве у пруда и слушал. И тогда Карп придумывал новые мелодии. Его больше интересовало, как Дракон здесь очутился и что нанесло ему такие раны, но он не хотел спугнуть своего капризного гостя или заставить переживать. Здесь Дракон был в безопасности, и Карп просто продолжал вести себя как обычно. Он умел быть терпеливым. И Дракон это понимал, отчасти был даже благодарен. Впрочем, благодарность он испытывал бы при любом раскладе, ведь Карп спас ему жизнь. Новым любимым местом для пряток Дракону послужила крыша храма. Он привычно лежал на ней, греясь в лучах солнца, когда Карп, как всегда, сидевший у пруда, вдруг насторожился. Он махнул в сторону Дракона рукой и повернулся к источнику тревоги. Со стороны водопадов, впадавших в озеро, шёл некто в бирюзовом ханьфу. Черные длинные волосы были перевязаны белой лентой, а в остальном… Он был точной копией Карпа. «Карп скрыл моё присутствие своей силой?» — Дракон удивился и, спохватившись, прислушался. Неужели гость враждебен? От него не исходило ни капли враждебности, тогда зачем? Хотя, в этом мире драконы уже давно покрыты пеплом памяти. — Лотос решил навестить меня, — Карп сложил руки на груди. — Ты так редко приходишь, я уже почти забыл, как выглядишь. — Смешно, — гость, названный Лотосом, изогнул одну бровь, окинув Карпа взглядом. — Я присылал к тебе бабочек с сообщениями, но ты не отвечал. Вот и решил проверить, жив ли ты вообще. — Ах, точно, — Карп делано расстроился. — Совсем забыл о них. Он щелкнул пальцами, и стая бабочек помчалась в сторону Лотоса. Такому подарку он не обрадовался и еле отбился от них. Карп же рассмеялся, наблюдая за дивным зрелищем. — Знаешь же, что здесь нельзя появляться, — отсмеявшись наконец, Карп заговорил более серьёзно. — Ну, ты же меня не навещаешь, — Лотос схватил последнюю бабочку, после чего она развеялась. — Тебя настолько затруднит быть чуточку более приветливым? — Не отходи от разговора, Лотос, — Карп сложил руки на груди. — Скоро в Запретном городе праздник, я подумал, ты мог бы присоединиться. — Лотос внимательно осмотрелся. — Сидишь тут безвылазно. Неужели не одиноко? — Ничуть, — Карп махнул рукой. — К тому же феи постоянно что-то празднуют, мне это неинтересно и непонятно. И потом, мне казалось, я достаточно ясно дал понять, что не желаю связываться с делами Запретного города. — Опять ты за свое, — Лотос понурил плечи и выдохнул. — Да, в прошлом они поступили с тобой ужасно, но всё изменилось. Я понимаю, что в это тяжело поверить, но как ты узнаешь, если не попробуешь? — Думаешь, я злюсь? Обижен? — Карп подошел чуть ближе и сложил руки на его плечи, заставляя встать ровнее. — Для меня их поступки пусты и бессмысленны. Праздники тоже бессмысленны. Глупые ритуалы, придуманные божествами, чтобы скрасить и без того беззаботную жизнь. — Хорошо, я понял, все вокруг глупые, а ты умный, — проговорил Лотос. Пауза затянулась, пока они всматривались друг другу в глаза. — Ты что-то недоговариваешь. — Я потом тебе скажу, а сейчас просто уходи, — голос Карпа звучал настойчиво, с нажимом. — Обещаю навестить тебя позже. — Не расскажешь, — Лотос меланхолично отвел взгляд в сторону. И выглядело это так, будто ребенка обидели тем, что ему пришлось смириться с тяжелой реальностью. — Ты всегда так делаешь. Превратившись в поток лепестков, Лотос улетел обратно к водопаду, окончательно исчезая где-то у воды. Пока Карп отвлекся, на своего… друга? Дракон принял истинный облик и теперь уже сидел на краю крыши, закинув ногу на ногу. Он считал, что Карп здесь один. Во всяком случае, точно не ждал увидеть здесь кого-либо кроме Карпа. Да и от гостя последний слишком торопился избавиться — возможно, это и было причиной, по которой Дракон осмелел. Бояться ему было нечего: его скрыли от ненужных глаз. Сперва его спасают, а теперь защищают. Карп совсем бесстрашный или просто глупец? Глупым его не назовешь: Дракон уже успел усвоить, что тот был себе на уме. Потому его поступки не были ясны. — Неужели друг ночей моих бессонных решил мне показаться? — Карп успел обернуться и теперь смотрел на него, сцепив руки за спиной. Дракон оторвался от своего интересного наблюдения и, поднявшись с места, исчез с обратной стороны крыши. Карп, естественно, нахмурился. Его определенно не замечали, а ведь он так старался быть внимательным. — Ну и ладно, — Карп закатил глаза и развернулся, чтобы уйти, но столкнулся с Драконом. — Ой… Так близко он его ещё не видел. Да, ощущал рядом, но не смел открыть глаза, чтобы тот вновь не сбежал. А теперь Карп просто замер в неверии. Он был далеко не низкого роста, но Дракон оказался ещё выше. Длинные, светло-розовые волосы были забраны в хвост и перевязаны голубой лентой, кончики которой свисали с плеча. Челка не мешала разглядеть темные глаза и ну очень длинные ресницы. Нос с горбинкой, лицо немного округлое. С такого расстояния можно было разглядеть даже самые маленькие шрамы. А на губах не было и тени улыбки. Дракон смотрел на Карпа так, будто изучал. Хотя, что там было изучать? Карп отступил на шаг и, перехватив его за запястье, потянул в храм: — Сразу бы так. Лечить раны, пока ты в таком облике, гораздо проще и быстрее. Идем, я сменю тебе бинты и посмотрю, насколько всё плохо, — Карп обернулся, окинув его беглым взглядом, — или хорошо. Дракон молча и послушно направился за ним. Он даже не сопротивлялся, когда его усадили на софу и заставили снять верхнюю одежду, оставив раздетым по пояс. Да и Карп не медлил — тут же стянул старые лоскуты ткани, разглядывая заживающие раны. С одной стороны его радовало, что они больше не кровоточили, но с другой стороны не похоже, что заживление проходило быстро. — Почему так медленно? — Карп цыкнул и потер лицо руками. Вряд ли это из-за того, что Дракон гуляет тут везде да по крышам ползает. И следов вытекающей Ци, которая могла бы нанести вред, Карп не обнаружил, так почему регенерация не работала? Можно было предположить, что это как-то связано с озером, но оно, напротив, было целебным, так что купание в нём никак не могло привести к такому результату. — Ошибаешься, — произнес Дракон, заставив Карпа удивленно встрепенуться. Похоже, он не надеялся, что с ним заговорят. — Часть моих сил восстановилась, я в сознании и могу принять свой настоящий облик. Пусть внешнего заживления почти не видно, но мне гораздо легче. — Подбадриваешь меня? — Карп свел брови к переносице. — Сперва делаешь вид, будто я не существую, а теперь подбадриваешь. Карп принялся ворчать что-то о своенравных драконах. И не то чтобы он за него беспокоился, просто ему жаль было своих трудов. При этом Карп продолжал собирать масла и целебные травы, обрабатывать бинты и раны. Карп был достаточно упрям и задался целью обязательно разобраться с этим. — Может, мне будет проще, если скажешь, чем это нанесли? — спросил Карп, пока сжигал старые лоскуты ткани. Воздух наполнился ароматом жжёных лотосов, что было странно, учитывая сколько всего целебного там было намешано. — Я не знаю, — честно признался Дракон, натягивая на себя одежду. — В любом случае, спасибо тебе. Мог бросить меня умирать, но не бросил. — Вот уж, — фыркнул Карп и, заметив, что Дракон явно вознамерился вернуться на крышу, схватился за его шарф, потянув на себя. — Раз ты больше не животное, то спи на софе. И советую окончательно на ней обосноваться, пока мы не найдем способ побыстрее залечить твои раны. — У меня есть выбор? — Дракон вопросительно изогнул брови и по тому, как Карп нахмурился, понял, что с ним лучше не спорить. Пришлось вернуться на софу. Удовлетворившись результатом своей настойчивости, Карп ушел на крыльцо распивать вино, заодно преградив пути к отступлению. Дракон наблюдал за ним в тишине. Он никак не мог понять его спокойствия. Кто угодно завалил бы его вопросами, но этот Карп ничего подобного не делал. Его заботило исцеление, он помогал без излишнего любопытства. Он ничего о нём не знал, но позволил остаться, впустил в храм и вел себя так, будто не было ничего странного в том, что Дракон приземлился в его саду. И это не было похоже на напускные доброту и благородство. Не похож он на того, кто настолько изнывал от одиночества, что готов впустить в привычный распорядок кого угодно. Похоже, что Карп ничуть не удивился Дракону, несмотря на то, что никто уже давно не верил в их существование. Впрочем, какое это имеет значение? В храме было тепло, спокойно и уютно. Хотя, конечно, называть это храмом… он больше напоминал пагоду — слишком открытый. С любого места можно было наблюдать за тем, что происходит на улице, не испытывая ни капли затруднений. Забывшись в собственных мыслях, Дракон не заметил, как погрузился в сон, когда осторожная мелодия принялась напевать песни о несбыточном.