Безмятежность

Полгода. Сенку трёт переносицу, моргая и поднимает взгляд на часы на стене. Прошло около полугода с тех пор Сенку официально преемник доктора Унгфилда Хьюстона Ксено и теперь стажировался в НАСА под полным руководством наставника. Их отношения сложно было назвать хоть толику дружескими, но уважительными и тем более взаимно понимающими — как бы произнёс Ксено — более элегантно и подходяще под описание. Всё это им и не требовалось, если быть точными. Многие коллеги задавались вопросами, как те двое друг друга вообще выносили — прямолинейные, неудержимые гении. И всё вставало на места до смешного просто: стоило им лишь начать говорить. Осознание и принятие было на том уровне, которого не добиться лишь ярлычком дружбы. Как бы сказали другие, они просто нашли друг друга и теперь их не отвязать. — Кажется, мы задержались, — Сенку отвернулся от часов, чьи стрелки давно стрельнули за полночь.Выражение его лица не выражало ничего, кроме бесконечной усталости. Сенку потёр переносицу. — И? — Ксено даже не отвлекался: сгорбившись на столом во всё внимание. И только стоило Сенку подать голос, как его напряжение заметно сошло. Он был весь во внимании. Сенку, потерев затылок, лишь усмехнулся.. — Не думаю, что я уже успею на такси. Эти слова заставили Ксено оторваться стопок научных бумаг и выпрямиться во весь рост со стоном прохрустевших костей. Ксено бросил взгляд на часы с видимым раздражением подтвердив опасения преемника. Даже если повезёт найти машину к этому времени — проще будет дойти пешком, чем дождаться приезда. Тем более сюда. Иногда — может, чаще, чем стоило — Ксено забывал, что Сенку давно не житель Японии, что летал сюда первым рейсом каждое утро, чтобы успеть. Даже к акценту Ксено быстро привык; быстрее, чем к факту того, что теперь работает в основном не один. От Сенку была своя помощь — подай, принеси, обсуди. Да и на голову он выше был прочих коллег, что уже радовало. Смотреть на работу Сенку даже было приятнее, что уж тут говорить. Но, к сожалению, не отходя далеко от темы, телепортацию ещё не создали, что Ксено считал огромным упущением человечества. И их с Сенку тоже. — Такси не понадобится, я отвезу тебя домой. Тон Ксено твердил об одном: он не требовал оспарения. И не то чтобы Сенку собирался как-то отказываться от столь выгодного в его положении предложения. Он был гением, не глупцом. С другой стороны, было почти неожиданно услышать от него. Обычно Ксено не был из тех, кто многократно учтив, и при поверхностной вежливости, запросто мог позволить девушке одной добраться до дома вместо того, чтобы проводить, как подобает. Сенку брал мнение не из воздуха — Ксено довольно-таки популярен у женского пола, если ещё не у мужского в добивку. Не настолько, как сам Сенку, но достаточно, чтобы с этого можно было словить комичное любование со стороны. — Спасибо, доктор Ксено. – Не за что. Базовая вежливость. Сенку даже поморщился, стягивая душный халат, чтобы накинуть вместо куртку. С работой покончено, и его компьютер давно переведён в спящий режим. Оставалось лишь сложить вещи, что Сенку уже давно сделал, пока Ксено заканчивал с сеансами на устройствах и складывал по папкам бумаги. Подметив, что Сенку уже одевается, он сбросил в футляр очки и проморгался. — Уже всё? Пойдём. В конце концов Сенку был его протеже. Поведение Ксено было естественным — ну, почти. Когда дело касалось того, чтобы Ксено в очередной раз о чём-то советовался с учеником или проводил время вне работы за научными обсуждениями, то всегда напоминал о том, что они работают вместе. Будто это было само собой разумеющееся, что объяснить могло всё. Сенку, однако, такая концепция отношений коллег не устраивала. Потому что, казалось, не до конца это всё устраивало также Ксено. Они покинули лабораторию вместе. Ксено приложил карту-пропуска и, убедившись, что двери никто не откроет, кивнул сам себе, уходя с Сенку. Он потянулся и Сенку рядом по инерции сделал то тоже. Лишь в такие моменты, как сейчас, раскрывалась их разница в росте, где Сенку явно уступал на саниметров семь-десять, и в возрасте или в общих чертах. Пока на Сенку была обычная синяя ветровка, продаваемая почти в каждом теперь магазине, Ксено намотал поверх карамельного пальто шарф и, поправлял его рукой в кожаной чёрной перчатке. Со стороны они совершенно не сочетались, и иногда — совсем немного — Сенку всё это непомерно так раздражало. Удручало почти. Машина Ксено была чёрной. Сенку не сильно разбирался в марках, но Тайджу однажды обозвал её вид классическим Ford Mustang, и Сенку был с первым согласен — она была до каждого железного клапана ретро. Такая строгость и некая атмосфера предыдущих столетий присуща особенно Ксено. Именно поэтому Сенку хотелось всегда немного проехаться в ней по шоссе. Он не сомневался — внутри эта крошка куда более научная, чем снаружи. — Садись, — Ксено щёлкнул ключами в кармане пальто, и двери замигали, разблокировавшись. Сенку замер. И как бы не было глупо, за мыслями, совсем растерялся прежде, чем додумался обойти машину с другой стороны, чтобы оказаться у пассажирской двери. — Я ещё не до конца привык к вашей системе дорог, — звучало так глупо-избито, что Сенку не иронично рассмеялся с себя. Впрочем, кто бы мог подумать, что однажды он вообще будет ехать на подобной машине где-то в Америке? Даже американцы давно отвыкли от чего-то такого экстравагантного. Тем более то была машина учёного, — одного из величайших лиц научного мира на данный момент. Жизнь удивляет, Сенку нравится. Такая реакция позабивала Ксено. И на прежде хмуром лице морщины разгладились, а уголки губ приподнялись вверх: он наконец позволил себе улыбнуться. — Действительно, жизнь умеет забавно расставить всё по своим местам, как бы неожидан не был итог. Например, дать обычному мальчишке из Японии с любовью к науке стать звёздой, что разожжёт огонь знаний в чужих сердцах, — Ксено вдохновлённо мотнул головой и сел первый, облегчённо выдохнув после более десяти часов на ногах. — Должен признать, я впечатлён, что человек твоего возраста так много достиг, особенно в моей области знаний. Ксено ничуть не лукавил, пока говорил. И если бы Сенку не знал его раньше — почти с самого детства — то мог бы решить, что это лишь дешёвое уважение, нашпигованное свинцом профессионализма. Но подобное никогда не было в стиле Ксено: они оба были до безумия прямы. Похвала от наставника без тени преувеличения льстит. Как бы высоко Сенку не мог забраться, как бы он не осознавал уровень возможностей, что достиг и собирался, получить признание, особенно от того, кем в детстве ты мог лишь восхищаться, как кумиром с обложки — тепло. Обволакивает чем-то фантомно мягким-приятным, и это то, что даже гениальный ум Сенку бы никогда не смог объяснить — просто факт, от которого хочет улыбнуться. Не то чтобы Ксено не признавал гениальности Сенку раньше, но по крайней мере, казалось, что многие учёные их времени для него были не более, чем сброд показушного лицемерия. Сэнку никогда не разделял эту позицию Ксено, но сейчас не удержался от смешка, заняв пассажирское место. — В любом случае, мне до вас ещё далеко. Вы каждый день усердно работаете, часто пренебрегая и здоровьем, и сном, как в последние недели. Звучит банально, но когда вы в последний раз отдыхали, доктор Ксено? Ксено хмыкнул. И на уставшем лице всё та же улыбка приобретала болезненный вид, но при этом отдавая чем-то до странного мягким. Вряд ли кто-то мог видеть Ксено таким — полностью расслабленным и без вымученной фальши, как сейчас. Кто-то, кроме Сенку. И так от этого трепетало внутри. — Отдых — для слабаков, Сенку, – Ксено посмеивался, но так — тихо и хрипловато. Сенку невольно вслушивался в голос, обратив весь свой взор и внимание. — Однажды я работал двадцать четыре на семь целую неделю, чтобы завершить срочный проект. Мой драйв и преданность делу — вот, что дало мне моё место в НАСА. Поэтому вместо отдыха, я предпочитаю совершенствоваться день за днём. Ксено медленно моргнул, поправляя зеркало заднего вида. Перед глазами струилась и расходилась ночная дорога, пытаясь как пазл фрески собраться в единую линию Возможно, Ксено выдохнул, ему всё-таки требовался отдых. И, потерев напоследок глаза, он наконец выехал. Профиль Ксено собирал и манил всё внимание, затмевая перламутровый свет проезжающих фар. Поздно — сейчас снаружи почти не было машин. Сенку думал, что смотрит слишком много и думает в последний час тоже, не давая мозгу отдохнуть или отвлечься. В отличие от наставника, ему ещё совершенно не хотелось спать, и одни мысли перебивали другие, но Сенку не хотел терять над ними контроля. Профиля Ксено в фиолетово-алом хотелось коснуться, поправить выпавшие за работой пряди и Сенку пытался контролировать эти идеи. Отмести, как взгляд на боковое стекло, где струился пейзаж. — Я так не думаю, — Ксено стрельнул боковым взглядом. Затем вернул всё внимание на дорогу, позволив Сенку продолжить. Иногда они могли общаться без слов – только молчаньем и жестами, как сейчас. Сенку выдохнул. — Например, ваши мешки под глазами… Сенку поддался лёгкому, но навязчивому, как все сомнения, желанию и коснулся большим пальцем нижнего века. Оттянув – всего на мгновение, чтобы не отвлекать Ксено от руля. И кожа была чуть сухая, потрескавшаяся. Но в отличие от Сенку, Ксено пользовался кремами. Возраст его совсем не брал. — Большие... — Сенку опустил взгляд на палец, где фантомным сошло ощущение. Его лицо было не прочесть, а взгляд быстро вернулся к стеклу. — Вам действительно нужно отдохнуть. Кому, как не нам, знать, как переработка влияет на тот же гормональный фон. Ксено пусто моргнул – свёл наваждение, что не сходило и сдержал навязчивое желание прикоснуться к своему глазу. И выдохнул — медленно и шумно, облизнув губы. —- Что ж, возможно, я и правда немного пренебрегал сном последние дни, — усмешка дрогнула на губах Ксено. И он прикрыл глаза за рулём от усталости и от мыслей, что теперь роем скреблись под черепушкой, но ни одна не была названа вслух. — И да, я признаю, что постоянная работа имеет свои последствия, но это небольшая цена, которую приходится платить во имя прогресса. Ксено остановился на красный. Человечек на светофоре лениво замер, и хоть пешеходный переход был свободен для людей, вокруг не виднелось почти никого. Сенку не знал, куда ещё деть своё внимание, подцепив вывеску магазина и ещё кучу ненужных вещей. Он попытался припомнить планы на завтра. Ночной воздух из окна умиротворяюще гладил щёки. И Ксено потёр уставшие веки, не сдерживая зевка. — Может быть, мне правда стоит взять перерыв. Сенку в конце концов сфокусировал внимание на отражении Ксено. Недолго. И опёрся рукой на щеку. Собственное дыхание оставило след на запотевшем стекле, скрывая обзор. Ксено красив, Сенку насильно отвёл взгляд, определённо для своих лет. — Почему бы вам не остаться у меня на ночь? У меня такое гадкое чувство, знаешь, что если я отпущу вас, вы снова будете работать до утра. Более того, у меня есть успокаивающий чай от моих друзей в Японии. Ксено вздрогнул. И когда повернулся, то уже не казался сонным, как раньше: он не был уверен, что точно расслышал. Сенку хмыкнул, — определённо, что Ксено раньше мало кто подобное предлагал, кроме разве что слишком навязчивых лиц. Сенку не было в их числе — У Ксено не имелось смысла отказываться. Наверное, поэтому Ксено сомневался не долго. — Угадал, — он выложил все карты на стол: сдался и посмеялся над самим же собой. — Я планировал вернуться в лабораторию, как только подброшу тебя до дома, пусть это и лишний расход бензина. Но затем я подумал, что было бы неплохо заглянуть домой, чтобы принять душ, но так я точно никогда не лягу спать, продолжая раз за разом прикидывать, что будет сделать лучше. Возможно, иногда я не так хорош в контроле себя, как хотелось бы. Мы, люди, по природе иногда довольно слабые существа. Слышать это от кого-то, как Ксено — было забавно.Он откинулся на спинку сиденья, прикрывая ненадолго глаза и медленно выдохнул. И Сенку — почти синхронно вместе с ним. Даже сейчас Ксено не терял элегантности. — Чай действительно звучит слишком заманчиво. Светофор сменил цвет, они выехали. Дом Сенку был лишён прочих американских изысков. Даже, если он жил здесь не первый и не второй год, полностью отказаться от родной сути не мог. Выделялась только научная сторона дома — лаборатория рядом, скрытая куполом и генераторы на солнечной энергии на заднем дворе. Внутри Ксено тоже ждало много сюрпризов. — Я знаю, что у американцев такое редкость, но я японец, поэтому не мог бы вы снять обувь перед входом? Там лежат гостевые тапочки у входа. Сенку разулся и стянул куртку первый. Метнув взгляд на Ксено, что аккуратно развязал шарф, повесив с пальто. Его лицо переменилось: Ксено улыбнулся уголками сложенных губ. — Ах, верно, конечно, — он шумно втянул носом аромат дома, обратив внимание азиатский декор. — «Японский стиль». Ксено произнёс на японском последнюю фразу. Сенку почти отвык от того, как звучал хриплый, бархатный голос на ломаных, японских слогах, пережёванных американской стилистикой. Элегантно. Забавно. — Ваш японский всё так же плох. Ксено не задели эти слова, — он улыбнулся тепло, без обиды и только немного разочарованно. Хотя, если быть честным, Ксено изучал японский более десяти лет — с тех пор, как Сенку впервые ему написал. И в отличие от преемника, что имел прекрасный разговорный английский, Ксено хватало лишь на написание или чтение, вот уж позор. Он старался не открывать лишний раз рот, но Сенку и не осуждал. Он был тем, кто помогал Ксено тренироваться в японском. В доме Сенку, как с самим ним, было уютно. Почему-то Ксено не был хоть чуточку удивлён: он изучал всё с внутренним трепетом взрослого ребёнка. — Чай? Ужин? Или скорее ранний завтрак, судя по времени. Сенку улыбался из кухни. В домашней обстановке, уставший, но предовольный и кто бы знал почему. Ксено без тени сомнений нравилась эта картина. А Сенку нравилось видеть Ксено на фоне своего дома. Бросив взгляд на часы, Ксено поморщился, не имея сил на раздражение. — Откажусь, извини. Лучше лягу спать, ты был прав, я правда устал, — зевок. Ксено моргнул пару раз, ориентируя взгляд на фигуре Сенку напротив. И тот рассматривал его, не отводя глаз. Ксено облизнул губы и отвернулся. — Хотя на японский чай пару минут точно найду. На кухне закипал чайник, будто Сенку не сомневался в ответе. Ксено был столько же восхищён, сколько уставшим. Но он был уверен — С Сенку это стоит того. — Пожалуй. Я покажу тебе душ и найду одежду переодеться. Его голос звучал умиротворяюще. А чай был превосходен. У Сенку имелась комната для гостей с кроватью, хотя Ксено уже приготовился возиться с футоном. Скорее всего, предположил Ксено, это для друзей из Японии, что могли иногда навещать Сенку. Иметь заранее свободную комнату очень удобно — никогда не знаешь, когда придётся привести товарищей или — хах — девушку. Сенку они не интересовали ровно также, как Ксено другие учёные. Им не скрыто любовалась даже леди Луна, но Сенку высказал к ней внимание лишь, чтобы выяснить информацию насчёт Ксено. Льстило и добивало — Ксено иногда ощущал себя полностью безоружным перед Сенку. Только тот вызывал в Ксено эмоции, — особенные, не элегантные. Они стоят друг друга. Ксено пытался уснуть, но за мыслями, как силуэтами теней по ночной комнате, сознание ускользало. Его тело давно ждало отдыха,, но разум ещё устал недостаточно или просто не хотел уставать. Он петлял там, где-то среди научных доводов-парадигм и между Сенку, что сейчас должен был уже спать за стеной. Как же его юный преемник был прав — Ксено совершенно испоганил себя ночами без сна. Не то чтобы Сенку было проще. Дверь скрипнула. И когда Сенку наконец вошёл в состояние полусна, его прервали и вытянули. Знакомый, тонкий аромат горького кофе тронул нос. И Сенку поморщился, затем — обернувшись. Ксено лежал рядом с ним, укрывшись одеялом. Дымчатый взгляд рубина глаз Сенку исследовал лицо и открытые плечи. Он моргнул, пытаясь вернуться в сознание, но рука уже накрыла пепельно-белый волос Ксено. Сенку наконец-то завёл прядь за ухо. Он умиротворяюще выдохнул. Кожа Ксено всегда оставалась прохладной, как с анемией. Сенку мог объяснить многое, как учёный, как гений, но сейчас не хотелось искать этому смысл. Он укрыл Ксено полностью, чтобы спрятать плечи и прижал. Губы Сенку оставили невидимый след на лбу, под веком глаза с большими кругами и накрыли губы Ксено. Тот сипло промычал, постепенно прикрыв веки изучающих глаз. Фиолетовые, но Сенку точно никогда не рассматривал. — Спокойной ночи, — заспанно прошептал Сенку, так и не сумев до конца сфокусировать взгляд. Ксено не ответил, потому что уже спал, носом прильнув к шее. С Сенку было хорошо — без какого-либо научного объяснения или довода. И Сенку закрыл глаза тоже. В их отношениях по-прежнему не было логики, но в объятиях друг друга было тепло.