яркий настолько, что я боюсь ослепнуть

то, что его сосед по комнате не умеет молчать, шаст понял ещё в первый день заселения в маленькую общажную комнатушку, кишащую тараканами и бессмысленной, по мнению антона, болтовнёй голубоглазого парня, учащегося на втором курсе журфака. он говорил обо всём: о политике и науке, о космосе и звёздах, о людях, а иногда задавался такими глупыми вопросами, что антон не понимал, как один человек может быть настолько многогранным. он умел поддержать любую тему и потрясающе шутил, словно жил в своём мире, а не в известной шастуну реальности. как-то ночью. ― антон, ― шёпот арсения был тихим, но в безмолвии ночи парень слышал его отчётливо. ― ты спишь? ― уже нет, ― недовольно пробурчал он, прячась под одеяло с головой, в надежде, что его сосед, с явно выраженным недостатком внимания, отвяжется от него хотя бы ночью. на самом деле этот голубоглазый брюнет доставал антона не так часто, как казалось юноше. в основном он возвращался в общагу либо поздно вечером, либо уже под утро, с полупустой бутылкой какого-нибудь дешёвого алкоголя, однако, на удивление парня, всегда абсолютно трезвым. шаст не вдавался в подробности его жизни, но запоминал каждую деталь повествования, пока арсений болтал без умолку. часто несвоевременные монологи попова отвлекали, что безумно раздражало, но антон чувствовал к этому парню необъяснимое влечение, одновременно приятное и пугающее. ― можно я спущусь к тебе? ― шастун помотал головой, но догнав, что с верхней полки брюнет не может его увидеть, всё же напряг свои голосовые связки и ответил отрицанием. а арсений, не расслышав или, как расценил антон, не захотев слышать, спустился вниз, аккуратно размещаясь у парня в ногах. пока девятнадцатилетний юноша наигранно тяжело вздыхал, попов успел обматерить препода по основам редакторского дела и перескочить на тему ориентации своего сожителя. а шаст успел почти так же быстро с этой темы съехать. ― слушай, если ты сию минуту не заткнёшься, я в тебя швырну что-нибудь, ― да, именно так он и избежал обсуждения ориентации. довольно эффективный метод, если нужно заставить арсения умолкнуть. и тот действительно остановил свой поток мыслей вслух, только сидеть на месте и молчать было для него мучительным испытанием, поэтому он резко подскочил с кровати и стал расхаживать по нескольким квадратам, которые составляли всю их комнату. но к такой активности в час ночи не был готов уже кудрявый парень, продолжавший лежать на пружинистом матрасе, и, чтобы наконец нормально уснуть, он медленно, стараясь не наткнуться на какой-нибудь косяк в темноте, подошёл к арсению и обнял его со спины, таким образом не позволяя размахивать руками. ― горе ты луковое, ― вздохнул антон, ведя брюнета к кровати и не выпуская из импровизированных объятий. они так и уснули на нижней полке вдвоём, прижимаясь друг к другу, чтобы не свалиться. > > > конец декабря. ― анто-о-он, ― тянет арс, протягивая руку упавшему в сугроб мягкого блестящего снега двухметровому чуду. ― я хочу придумать тебе прозвище… ― робко говорит парень, даже не смотря на антона, заранее зная, что он закатит глаза на эту детскую просьбу. ― чем тебе не нравится моё имя, вот скажи? ― задаёт риторический вопрос юноша, но быстро сдаётся под тёплым взглядом байкальских глаз. ― давай так: ты придумываешь мне прозвище и потом не мешаешь спать всю ночь, а? ― уи-и, ― второкурсник прыгает на месте от радости, приминая снег под собой, и обещает купить антону самый вкусный клубничный коктейль, который только найдёт, ведь он помнит, что шаст обожает всё клубничное. ― как тебе котёнок? ― предлагает свой вариант брюнет тем же вечером, сидя на нижнем ярусе кровати, пока антон готовится к сессии, сдать которую нужно почти сразу после новогодних каникул. ― слишком банально, ― доносится из-за стола. ― а чудо? ― ответ тот же. ― солнце? ― у тебя вообще есть фантазия? попов фырчит, но через минуту предпринимает ещё одну попытку. ― банально это или нет, но связь с солнышком обязательно должна присутствовать. ты ведь даже не представляешь, насколько яркий! заряжаешь всех позитивом, раскрашиваешь дни, используя самые яркие цвета с палитры, мило смущаешься и тепло улыбаешься, когда я говорю очередную глупость, ― он откидывается на подушку, но даже не думает останавливаться, ― знаешь, любой человек становится красивее, когда улыбается, ― и от этих слов, звучащих из уст попова, у шаста снова краснеют щёки и кончики ушей. ― ты лучезарный. да, точно, лучик! ― лучик? ― переспросил антон, теряя надежду услышать что-то неординарное, но арс смотрит на него так неумолимо, что парень сдаётся. ― уверен? ― строит брови домиком младший и, дождавшись уверенного кивка, всё же соглашается, ― ладно, пусть будет лучик, но ближайшие пять часов, пока я буду зубрить теорию, ты будешь хранить молчание. ― а что я буду делать эти пять часов? ― да боже, что угодно, только не отвлекай меня. хмыкнув, попов хитро улыбается и оставляет парня в покое, уже примерно представляя, как будет коротать время. > > > двадцать девятого декабря все торговые центры уже украшены к празднику, люди покупают различные украшения и живые ели, прохожие, переполненные новогодним настроением, улыбаются, дети строят снежные крепости, и в этой предпраздничной суматохе арсений, ― обычный студент второго курса факультета журналистики, ― направляется в приют для животных, хоть сам он и не сильно любит пушистых зверьков. антон отрывается от записей в толстой тетради, и переводит взгляд на деревянную дверь, за которой стоит попов. это шаст понимает сразу же, у них с соседом особый стук, и его знают лишь два человека, одним из них является сам парень. ― у тебя же есть клю… ― не успевает договорить он, открывая дверь, потому что тут же доносится громкий возглас, похожий на «сюрпри-и-из!». попов стоит перед юношей, присыпанный маленьким слоем снега, с расстёгнутой курткой, из которой выглядывает рыжая мордочка крошечного котёнка, умещающегося на арсеньевской ладони. шастун прикладывает руку ко рту и стоит так с минуту, глядя то на маленький комочек счастья, то на своего соседа, а потом крепко-крепко обнимает их обоих, тараторя слова благодарности за это чудо. > > > в новогоднюю ночь, после трёх часов. ― как думаешь, я могу быть счастливым? ― этот вопрос был озвучен в пустоту, потому что антон мирно спал в объятиях попова, убаюканный чуть хрипловатым, размеренным голосом. ― вряд ли, ― ответил он самому себе. перебирая слегка кудрявые пряди и пропуская их между пальцев, арсений выдохнул, ― но я люблю тебя, лучик. всегда буду любить, даже если постоянно бешу своими разговорами. он хотел уже подняться с кровати и уйти наверх, но его заставил остановиться и замереть на месте заспанный голос парня с зелёными, как густой лес, глазами. ― ты не бесишь, ― тихо произнёс антон. он развернулся лицом к своему соседу, обнимая того за талию поверх футболки, и утыкаясь носом в его тёплую шею. ― и я тоже тебя люблю. и в этот момент арсений счастлив. он любит самого прекрасного на свете человека, с родинкой на носу и большими ушами, любит его прямолинейность и просто обожает наблюдать, как тот стесняется, и его щеки алеют на глазах. и арсений с уверенностью может заявить, что в этот новый год он счастливее всех людей на земле.