Всё к концу

В последнее время когда-то тёплые, и самые любимые объятия, перестали вызывать то самое приятное чувство по всему телу. От поцелуев в животе не оживают бабочки. Ведь всё надоедает. Особенно один и тот же человек в твоей жизни. Бакуго думает об этом последние четыре месяца, всё время пытаясь отогнать эти мысли из своей головы. Он любит Изуку. Но сомневается в этом теперь очень сильно. Частое бормотание под нос уже не кажется милым, скорее раздражает. Постоянные утренние поцелуи и приготовленная Деку еда, – от этого уже воротит. Объятия, после прихода с тяжелой работы, скорее уже тоже добавляют раздражение. От макушки до его красных ботинков – Изуку снова кажется ему каким-то задротом. Нет, не в милой форме. Наоборот. Его он бесит. Как бы Кацуки не старался, у него не получается убегать от этих мыслей. Они с Изуку встречаются уже пятый год, и уже год с лишним живут вместе. Он знает его каждую привычку, что он любит, что не любит, и даже то, что Изуку просто обожает, когда его хорошо слушает. Уж вот тут Кацуки даже радуется – он попросту не может нормально разговаривать с Изуку. Бакуго не понимает, когда это началось? Почему? Они с Изуку редко ссорятся, а если и да, то по пустякам. Мидория старается ухаживать за ним, заботиться о нём, одним словом – любит. И очень сильно. Бакуго знает, как ведёт себя Деку, когда доверяет, и любит. У Изуку высший уровень доверия к Кацуки. Даже больше, чем к себе. Но Кацуки это не надо. Ему нудно слушать его постоянные разговоры о том, как он провел день на обожаемой работе. Он слишком много болтает. Ему мерзко от прикосновений Изуку. Он чересчур тактильный. И его неподдельная забота. От этого Бакуго чувствует себя мудаком. Он уже принял то, что ничего не чувствует к Деку, не считая щепотки неприязни. Кацуки через шутки всячески пытался намекнуть Изуку об этом, но тот даже не понимал, или воспринимал это действительно как шутку. Вот же. Слишком сильно доверяет. Всем словам Каччана, всем клятвам, всему, что связано с Кацуки. А ведь Изуку думает, что его любят. Вот, Кацуки уже стоит у их двери. Работы сегодня было значительно меньше, поэтому и пришёл пораньше. Он закрывает за собой дверь, и тут же его встречает Изуку – как всегда с объятиями, и улыбкой. Кацуки пытается отогнать отвращение, и выдавить улыбку. — Каччан, как хорошо, что ты рано! Я тоже пришёл раньше, и решил приготовить тебе корейской еды, ты вроде упоминал, что хотел бы попробовать токпокки! — на ходу помогая Кацуки снять пальто, и повесить его, Изуку берет того за руку, и тащит на кухню. Кацуки со вздохом садится за стол. — Как день кстати прошёл? Решили ту проблему? — Как обычно. Да, всё уладили. Контракт подпишут. — коротко отвечал Бакуго, давая понять, что вроде как не намерен продолжать разговор. Изуку, кажется, радуется вместо него, поднимая руку вверх, потом сжимая руки в кулак. «Ес!» — А у нас опять кошек раненных привели. Люди так жестоки с ними! Они всего лишь надеются, что их приласкают, погладят, дадут еды, а их швыряют, и избивают... У одного аж глаз уже не видит. — чуть ли снова не плача, рассказывает Деку. Бакуго не опять не слушает, а лишь встаёт со стола, и идёт в ванную. — А, ты купаться? К тому времени, как ты выйдешь, еда будет готова! — хихикает Изуку, смотря в след парню. Несомненно. Мидория заметил поведение Бакуго — его холодное отношение к нему за последние два месяца, слишком тесные ответы, избежание от разговоров, ещё и пытается его оттолкнуть, когда у Изуку опять появляется прилив нежности. Изуку не тупой, он всё понимает. Просто не хочет принимать. Трудно. Он сильно привязан к Кацуки, и кажется, готов унижаться ради него. Как глупо. Но Изуку надеется, что Кацуки снова начнёт обращать на него внимание. Изуку резко кусает губы, сжимает руки в кулаки, впиваясь собственными ногтями себе в ладони, и садится на кровать, стараясь не думать о бешеной тугой боли в сердце. Такое чувство, что его перевязали нитками. Изуку ждёт этого момента. Когда Кацуки наконец начнёт тот самый разговор. Изуку понимает, что так будет, но он вовсе не готов. И не будет готов. Он полюбил этого Кацуки, – чувствительного, колючего, но тоже с приливом нежности, как бывает у Изуку. Гладить его по, казалось бы, острым волосам, которые на самом деле очень приятные на ощупь. Когда Кацуки разрешил ему в первый раз провести рукой по своим волосам, приятная дрожь пробежала по телу обеих. Кацуки скрывал румянец, как только мог, а Изуку еле оторвал эту руку от волос парня. Из мыслей его отрывает кот, нежно просящий себя погладить, трясь об ноги Изуку. Парень легонько улыбается, и берёт кота на руки, усаживая его у себе на колени, и начиная его баловать. Изуку надеется, что Кацуки всё ещё любит сюрпризы, — потому что кот, с одним слепым глазом, не самый лучший сюрприз для него будет. Как раз с ванной слышится обратный щелчок, и дверь открывается. Мидория с котом на руках направляется к Бакуго, а тот, в свою очередь, точно не ожидавший дома такое, в изумлении приоткрывает рот. — Это ещё что? — полотенце Бакуго ложится на его же плечи, а сам Кацуки подходит ближе, чтобы рассмотреть животное. — Я же рассказал тебе про него, Каччан! Ты опять прослушал? — растерянно говорит Изуку. — Я не хочу видеть здесь никаких животных. Чтоб завтра же его обратно в свою клинику вёз. — агрессивно кидает слова Бакуго, поднимаясь на второй этаж.       Мидория сжимает губы, но расстраивается не спешит. Он льёт в мисочку молоко, и отдаёт коту. А затем идёт на кухню, чтобы отложить от плиты уже готовую еду, и дать ей немного остыть. Изуку бегом направляется на второй этаж к Кацуки, уже зная, что тот лежит на кровати, и смотрит свой любимый фильм. Зайдя в комнату, Мидория сразу же кидается к Каччану на кровать, практически на него, и смеётся, аккуратно ложась на плечо Кацуки. Тот старался терпеть хотя бы это. Просмотр шёл довольно нормально, пока Изуку не стал гладить его по волосам, и обнимать за живот. Кацуки дышит глубоко, чтобы успокоиться, и пытаясь прогнать чувства отвращения. Бакуго бесится, когда его начинают целовать в шею, и наконец откидывает с себя Деку. — Каччан? — хлопает глазами парень. Уж чего не ожидал Изуку, — такого поведения парня. — В чём... дело? — В чем дело? — хмыкает Кацуки, показывая всю свою агрессию. Он долгое время не выпускал её. — Блять, Деку, ты просто, это... Перестань липнуть ко мне. Ты слишком навязчивый! — Изуку сжимает губы. Это должно было произойти, так? — Каччан, — заметно подавленный голос Изуку заставил Бакуго посмотреть снова на Мидорию. Вид его показывал, как он нервничает, и как сильно он расстроен. — Скажи често, я же тебе надоел? Давай не будем устраивать скандалы. Можно просто обсудить всё... — Какой, сука, надоел? Тут теперь я виноват в том, что ты слишком ранимый и тактильный? — уже кричит Бакуго, вставая с кровати. — И с чего ты решил, что я устраиваю скандалы? Я говорю как есть. Разве не ты раньше говорил: «Каччан, давай будем говорить друг другу, если что-то не понравится», а? Ты теперь против этого? — Нет, это не так! Я перестану так липнуть к тебе, только прошу... — Что просишь? Опять будешь унижаться, Деку? Как же ты задолбал! Меня уже тошнит от тебя. Я давно начал испытывать к тебе отвращение. Теперь ясно тебе? Ты слишком нежен и наивен. Мне это бесит. Я думал, что мне всё кажется, что всё пройдёт, но с каждым днем, я ненавидел себя всё больше за то, что меня начинало тошнить от каждых твоих действий, сука! Доволен? — слова Бакуго словно бьют железным прутом по сердцу. Изуку невольно дрожит, а в глазах уже собралась плёнка слёз, которую он не хочет никак выпускать. Обида комком собралась в один миг. — Если тебе было так хуёво со мной, тогда почему продолжал так себя вести? Будто ты ещё любишь меня? Скажи мне, зачем ты продолжал все это? — Да блять, не разлюбил я! Меня просто начало воротить от твоего существования, ясно? Я уже задолбался. Какой же ты чёртов нытик. Мне просто нужно отдохнуть от тебя наконец! С тобой душно, невозможно ничего! — Ну так вали, отдыхай! Я тебя никогда не держал! Зачем ты меня терпел, если я настолько невыносимый? В твоём понимании, «отдых» — это ходить направо и налево? Так иди, развлекайся, раз я так сильно держал тебя рядом с собой всё время! Я лишь пытался построить хорошие отношения, и будущий прекрасный брак! — Изуку никак не позволяет себе дать волю слезам, и только кричит на Кацуки в ответ. Тот закипал от злости со слов Изуку. Ярость лишь накипала. — Так, по твоему, мне лишь ебли не хватает, так? А, сукин сын? — разозленный Кацуки вновь движется на Изуку, и последнему это не нравится, и Мидория начинает отходить назад. — Ну так дай мне это! Чего ждёшь? Хочешь, чтобы я остался с тобой, а? Гребаный зависимый от других. Мазохист. — Бакуго резко хватает Изуку за локти, а тот пытается отцепить от себя Бакуго. — Успокойся! Ка... — Бакуго через силу целует Изуку, но тот не отвечает, лишь крепко сжимает губы. Изуку дёргается, и вот, ударяет ногой в живот Кацуки, и тот ноюще отцепляется от его губ, что-то шипя себе под нос. — Как же ты заебал. — шипит Кацуки, готовясь разорвать Изуку, прямо как раньше. Раньше они тоже ненавидели друг друга до смерти. Грызли друг другу глотки. Кидали множество оскорблений и язвительных слов. Сейчас все намного иначе. Намного. — Уходи. — шмыгает Изуку, прикрывая глаза рукавом свитера. — Чтоб ты сдох. — кидает яд Кацуки, и выходит из дома, не забывая свою куртку, и также не забывая громко хлопнуть дверью напоследок. Кацуки в ужасной растерянности и агонии. Голова туманом, словно он в бреду. Голову пожирают мысли о ссоре с Изуку, и он снова приходит в ярость. Бакуго покупает несколько банок алкоголя, и идёт к скамейке, освещенной лишь недалёким слабым фонарём. Хорошо, что ночь. Будь утро, тут бы везде были люди. Кацуки бы на всех сорвался. Он зубами открывает одну из банок, и уже в хлам напивается этим, не желая думать о произошедшем. Определенно, виноват Деку. На третьей банке Бакуго чуть себе голову не бьёт об каменные плиты. Кацуки с трудом обыскивает свой телефон во всей частях тела, и звонит первому в звонках. Совершенно точно, его верный друг его не бросит тут, поэтому он уже через десять минут везёт к себе домой в машине пьяного в хламину Бакуго, ничего не спрашивая. С горем пополам, Киришима помогает Кацуки вылазить из автомобиля, и став опорой ватным ногам Кацуки, ведёт его к своей комнате. Уже будучи в гостиной, Бакуго резко прижимает того к стене. Эйджиро ничего не осознает, но просто стоит, решив, что друга лучше не злить. Но чего он точно не ожидал — что его страстно поцелуют в следующий миг. Бакуго прижимается всем телом к Киришиме, берет за скулы, заставляя моментально открыть рот, и проскальзывает внутрь. Как долго он не целовал кого-то другого, кроме Деку? Очень давно. И это уже неважно. Эйджиро начал отвечать на поцелуй, грубо, жадно, не так как Деку, моментально начиная снимать с себя кофту, и сразу же действуя, скользя пальцами по телу Бакуго. Одежда Бакуго также через жалкие несколько секунд оказывается на полу, непонятно где. Кацуки целует крепкую шею Эйджиро, покрывая засосами. Но на этой шее нет каждой пересчитанной веснушки. Бакуго откидывает эти бессмысленные мысли далеко, и продолжает делать то, что ему нравится. Изуку в истерике дрожит и плачет, после ухода Бакуго. Он метается повсюду, не зная, куда себя деть. Он действительно оказался настолько противен Бакуго, что тот через столько лет смог опять высказать ему свои настоящие, и противные мысли о Деку. В комнате, где они обнимались несколько минут назад, уже раздаются громкие всхлипы и рыдания, даже кот прибежал в растерянности, пытаясь выяснить что произошло, а затем стараясь успокоить того, кто его приютил. Изуку действительно винит себя в этом. Бакуго намекал ему, бывало говорил даже, но он просто игнорировал это, не желая отпускать его. Он начал бояться, и все больше липнуть к нему. Кажется, ему самому от себя противно. В груди словно осколки проникают в каждую часть сердца. Изуку сжимает свитер, и пытается дышать глубже, чтобы успокоиться, но он снова задыхается рыданиями. Он любит его бесценно, честно, безумно. Деку громко кашляет, не может успокоиться и нормально отдышаться. Он сам себя довёл. Казалось, его что-то душит, и это «что-то», явно он сам. Голова начинает кружиться, кровь бьет в уши, и всё вокруг расплывается на несколько секунд. Он уже не плачет, просто сидит на полу, безнадёжно опустив руки и ноги. Изуку легко улыбается от самого себя. На душе скребут кошки, прося чего-то. Кого-то. Кто одним взглядом когда-то успокоил бы его. Даже сейчас мог бы. Зачем он сказал ему уйти? Вдруг с ним что-то случится? Где он будет ночевать? Все ли с ним в порядке? К сожалению, на эти вопросы ответов ему не достать. Лучше бы он ушёл, а не Бакуго. Мидория как на плёнке крутит воспоминания с Кацуки у себя в голове. Такие счастливые. Вот они впервые вместе стали готовить. А вот, они пускают мыльные пузыри, в то же время лопая их прикосновение пальцев. А вот их первый и до безумия неловкий поцелуй в спортзале. И тут их первый половой акт. Неуклюже, смущённо, и безумно запоминающийся. Изуку не чувствует слёз на щеках, он думал, он уже успокоился. Но он просто не чувствовал, как все это время по щекам ещё текли груда слёз. Изуку вырубается позже на полу кухни, с токпокки на столе, одним включённым светом в прихожей, ждущий своего Каччана, чтобы извинится. Ему правда жаль. Бакуго просыпается немного позже, чем обычно, но все равно рано утром. В восемь. В мгновение, он осознает, что лежит он без одежды. В чужой спальне. С Киришимой. Кацуки подпрыгивает и садится, прикрывая рот рукой. Вот же блять. Он переспал с Киришимой в ту же ночь, в которую поссорился с Деку. Кацуки вот уже теперь не знает что делать. Влага сама подступает к его глазам, и он резко начинает плакать, неожиданно для самого себя. Кацуки осторожно встаёт, находит свои разбросанные вещи по дому, проклиная самого себя, и надев их, бежит домой. К Деку. Ну вот нахуя он это сделал? Зачем он изменил Изуку? Что-то поменялось. Кацуки снова тошнит. Вот только на этот раз только от себя. Парень поджимает губы, когда уже стоит у дверей их дома. Переборов себя, он тянет ручку двери вниз, оттягивает дверь, и он явно не ожидал, что дверь открыта, но осторожно заходит в дом, снимая с себя вещи. Бакуго хмурится.  Как же хуёво. Свет горит только в прихожей. Значит, Деку его ждал... Этот придурок действительно его ждал. Деку совсем в себе усомнился? Где его гордость перед Бакуго? Оу, точно, Кацуки сам её растоптал. Многочисленными оскорблениями и сравнениями с грязью в прошлую ночь. Ноги тихо ступают по холодному полу, первым делом в кухню. И не ошибся же. На полу, рядом с холодильником, спит в сидячей позе усталый Изуку. Сердце резко пропускает удар прутью, и оно сжимается. Кацуки также тихо подходит, и садится рядом с ним, разглядывая его лицо. До жути раскрасневшиеся глаза, а щёки и концы глаз покраснели сильнее, от постоянных взмахиваний, в попытках убрать текущие слёзы. Бакуго готов прямо сейчас прикончить себя. Это был такой мерзкий поступок. Очень мерзкий... Интересно, а будет ли Изуку противно и тошно от Кацуки, если он узнает об... этом. От простых мыслей, что Деку бы стало от него тошно, начали жалко душить его, заставляя снова набрать плёнки в глазах. Если Кацуки сейчас чувствует себя так, лишь от одной мысли, что Деку бы его возненавидел, то какого было Изуку?.. Бакуго стискивает зубы до скрежета, и кулаки сжимает до белых косточек. Он просто не умеет ценить. Мидория всегда старался угодить Бакуго в чем угодно, чтобы ему было комфортнее. Изуку был идеален. Он ласково обращался с Бакуго, шутил в меру, зная, что именно может задеть Кацуки, до ужаса вкусно научился готовить любимую еду Кацуки у его же мамы, Мицуки. До прихода Бакуго старался создать умиротворенную и спокойную атмосферу в доме, украшая всякий раз дом подходящими вещами, и подбирая идеальный цвет гирлянд к их обшему настроению. Он без слов понимал Бакуго, и старался изо всех сил поддержать любимого человека. Изуку всегда бережен. Он осторожно подбирал слова с Кацуки, зная, что даже этот агрессивный парень как Кацуки — очень раним, и часто загоняеться. А Бакуго просто пренебрегал им. Практически всегда. Рука Изуку скользит по щеке Бакуго, убирая текущую слезу. Кацуки удивлённо поднимает глаза на уставшего, совсем не выспавшегося, и измученного парня, который на данный момент даже сейчас думает не о себе, а о Кацуки. — Каччан... — шепчет Изуку, будто не верит, что перед ним Кацуки. Особенно странно. Ведь долгое время Кацуки не показывал свои эмоции. — Деку, — изумлённо бормочет Кацуки. Он хочет его обнять. Сильно прижать к себе. На этот раз он бы не почувствовал отвращения к Деку. Правда... Но он не заслужил его. Только Кацуки чувствует, что он не достоин его. Никак. Сердце болезненно сжимается, когда он замечает беспокойство в действиях Деку: тот гладит его большим пальцем по щеке, глаза бегают, в них в тоже время бегает волнение. — Я думал, ты не придешь. — наконец подаёт голос Изуку. Бакуго чуть не икает. — Знаешь, я очень много и долго думал за эту ночь... — сердце снова пропускает удар, а по телу Кацуки бегут мурашки. Пока Изуку тут загонялся, он развлекался. Он знает, как сильно себя всегда винит Изуку. Он до последнего винит себя во всем, чёртов синдром спасателя. Чертов мученик. Особенно после того, как Бакуго прямиком в нос сказал Деку всё то дерьмо... Бакуго хочет разъебать свою голову о стену. Но и это не поможет. — Я правда виноват. — после долгой задержки говорит Деку. Кацуки распахивает глаза, не в силах что либо сказать Изуку.  Кацуки очень хочет, чтобы Деку его хорошенько побил за его поступок. Мидория сам кидается обнимать Бакуго, и начинает рыдать. Тело Изуку очень тёплое и родное. Но затем он резко отстраняется, переставая трогать Бакуго вообще. — Я должен был сразу, как заметил твоё отвращение, первым начать разговор. Ещё три месяца назад. Я правда замечал все твои намеки, Каччан... — теперь ему все больше хочется, чтобы его разорвали на куски, больно, мучительно, и отдали все его дерьмовое тело на съедение хищникам. — Хоть ты и не говорил прямо, я замечал все твои намёки. Но предпочитал игнорировать. Я боялся, и боюсь тебя потерять... Но я не могу тебя держать. Ты терпел свое отвращение ко мне, и моё нытье в добавок, и сорвался. Это не твоя вина, Каччан. — Изуку ещё плачет, — ещё сильнее, будто град льётся снова. Ладони Мидории кулаком прижаты к собственным бёдрами. Он сдерживаеться, чтобы в очередной раз не заплакать плечо Бакуго своими рыданиями, вместе с объятиями.  Но Бакуго переступает свой страх. Деку правда нужно это сейчас... Крепкие объятия любимого человека. — Деку, мне так жаль. — из глаз Кацуки тоже начали литья слезы, как только он обнял Изуку. — Мне правда жаль. Я люблю тебя, Изуку. Я просто не умел ценить! Ты просто чудесный, правда, Изуку. Мне так жаль... — руки прижимают кудрявого ещё сильнее. Оба плачут без конца. Деку просит у него прощения, просит Каччана не извинится перед ним, и также делает Бакуго. — Деку, я... этой ночью, я был с Киришимой... — ломанным голосом шепчет Кацуки. Боится. Изуку лишь поглаживает его по спине руками, не отлипая от родного тела. — И я действительно... Я переспал с ним. — оправданий не нужно. Смысл в них? Бакуго был пьян, да. Но это ничего не меняет. Он также мог думать своей головой, он мог сам не набрасыватся на Эйджиро, он действительно мог не делать всего этого. Мидория перестаёт гладить того по спине, и просто застывает. Бакуго тихо плачет дальше, боясь последствий. — Каччан... — это прозвучало настолько разочарованно и горько. Кличка Кацуки была пропитана болью и... — Всё в порядке. — понимаем. Изуку на этот раз даже не плачет. Он успокаивает Бакуго. Он долго молчит, просто продолжая обнимать обиженного на самого себя же парня, который горько рыдает, прося прощения. Изуку любит его. Он унижаеться перед ним опять. Но это совсем не значит, что он слаб. Он сказал, что все в порядке. Это практически правда. Да, больно. Он всего себя отдавал Кацуки. Он не держит зла на Кацуки — он его любил всегда, и искренне, влаживая в каждое действие свою любовь. Изуку выбрал любить Кацуки — это не совсем ошибка. Он не станет об этом сожалеть, или винить Кацуки, что он был плохим парнем. Ведь Мидория сам выбрал любить его таким, даже догадываясь, что Кацуки он может надоесть. Но на следующий день, он не придёт больше в этот дом никогда. Он успокоит Кацуки, уложит того спать, и тихо уйдёт, освобождая его и себя от собственной любви. А кот, которого Изуку так и забыл в этом доме, будет всегда напоминать Бакуго о его ошибках, ведь он его всё таки не выгонит. Кацуки знал, как поступит Изуку. И это, возможно, было его самое верное решение в сторону Кацуки. Даже если бы Кацуки каждый день был готов отдавать сего себя без остатка Изуку.