***
Однообразные учебные будни тянулись вагонами бесконечного товарняка, успевай только отсчитывать в попытке не запутаться. Хотя, про однообразие — это слишком поспешно сказано, на деле же насыщенность мелкими событиями иногда била через край, пузырилась, выкипала и разлеталась брызгами. Новые знакомства, учеба и обилие домашней работы — только крутись! Успевавший пока что не погрязнуть в учебных долгах Кроули даже присмотрел парочку перспективных и обеспеченных жильем альф обоих видов себе на период гормональных извержений. До течки, случавшейся у него дважды в год, в слякотное межсезонье, оставалось ждать около месяца, а потому свободное время было расписано по часам. Иногда планы летели псу под хвост по совершенно непредсказуемым траекториям. Так случилось и в тот выходной, когда парни усиленно готовились к сдаче проектов. Кастиэль занял подоконник на кухне, а Кроули ловил тусклый пасмурный свет своего окошка, ютясь рядом с ожившим и похорошевшим цветком, и потому не сразу сумел воспрепятствовать проникновению к жилище одной пакости. Он узнал ее по голосу и подорвался с места, застыв только у межкомнатной двери, чтобы натянуть независимое лицо, после чего вышел в кухню. — Матушка, — вместо приветствия мрачно констатировал факт парень, вперившись взглядом в рыжую копну волос оглядывавшей холостяцкий интерьер женщины. — Какого чёрта ты здесь забыла? — Фергюс! — мать немедленно обернулась, улыбаясь одной из своих лисьих улыбочек. — Ну чего же ты куксишься, если я предупреждала, что проверю, как ты устроился. Не звонишь, сам не пишешь, и на порог бы маму не пустил! Мне чудесно повезло, что открыл этот симпатичнейший молодой человек… Как твое имя, пирожочек? «Пирожочек» в кофейном джемпере перестал переводить удивленный взгляд с сожителя на гостью и зарделся, теребя манжету. — Спасибо, мэм. Я Кастиэль. — Какое красивое имя! Вы с Фергюсом прекрасно дополняете друг друга! — на последней фразе у Каса голова склонилась к плечу от недоумения, но дамочка продолжала говорить: — Прошу, зови меня просто Ровена. И скажи-ка мне, сладкий, где здесь у вас можно попудрить носик? — От входа налево, — вмешался Кроули, пока сосед не притащил зеркало из прихожей. С метафорами у гаммы случались конкретные тормоза. Ровена игриво подмигнула и скрылась в санузле, оставив растерянного Кастиэля и сердитого сына. Кроули закатил глаза, совершенно не удивленный происходящим. Его моложавая мать умела располагать к себе всяких неискушенных девственников так, что те подтекали, будто неисправные краны. Некоторые примочки передаются по наследству, но сынуля не проявлял большого усердия в поиске надежного партнера, за которым мог бы купаться в благах, как за каменной стеной. Ну или верховодить серым кардиналом. Наоборот, от всяческих брачных дел младший МакЛауд активно открещивался и грезил самостоятельным подъемом из грязи в князи. — Что значит «дополняем», Кроули? — спросил Кас, нажавший кнопку электрочайника. — Как два необычных имени? — Она о квартплате, — отмахнулся Кроули, про себя приятно удивленный тому, что Новак не пытался обсуждать по-дурацки всплывшее реальное имя соседа. Запомнил предпочтительное обращение и остался при нем. — Достань с верхней полки банку с чаем, будь ласков. И больше никогда туда не запихивай, я не дотягиваюсь. — Ее Сэм при последнем визите поставил. — Ох уж этот здоровенный Лосяра. И мышьяк из-под раковины вынь. — …Ни за что. — Шучу. Или нет. Бросая тоскливые взгляды на неоконченные дела, студенты гоняли чаи в обществе женщины, умудрявшейся щебетать за троих и порываться сделать для них расклад на картах. Кастиэль не успевал разгадывать иносказания, сыпавшиеся, как из рога изобилия — стоило ему закончить расшифровку одной присказки, как возникала новая. Кроули же просто излучал неудовольствие, сидя в закрытой позе и через каждые пятнадцать минут напоминая, что на улице смеркается. Спустя два часа он все же добился своего и пошел провожать матушку, точнее, выпроваживать, даже помог надеть моднявое пальто. — Ты не понимаешь своего счастья. Завидую тебе, Фергюс, белой завистью… — Чёрной. Мы оба знаем, что в тебе ничего светлого. — …что такой золотник достался. Старательный, наивный — можно вылепить конфетку, а не супруга. — Если бы меня вообще волновали тугодумные гаммы или гнездование. Иди, иди, маменька. Таксист изнемогает в ожидании. — Ах, Фергюс. Повезло отхватить приличную партию при всех-то твоих недостатках. — Мать… — Ты ведь когда подрастать начал, я рыдала ночами от сожаления, что не завела мопса вместо младенца. Такого же карликового, кривоногого, с выпученными в разные стороны глазами… — Ведьма. Сгинь. Заперев за родительницей дверь, Кроули опустил голову, ткнувшись лбом в пластиковое полотно внутренней обивки и выслушивая удалявшиеся шаги. На душе было погано, словно влезли в нее грязной кочергой и переворошили всё, подняв со дна улегшуюся было муть. Даже без громких скандалов Ровена умудрялась высосать силы и проехаться своим очень важным мнением по сыну, одновременно отталкивая того и пихая в выгодную, как ей виделось, сторону. Конечно, ведь с фамилией «Новак» в городе проживало сразу несколько состоятельных семей… — Пирожное осталось, ты хочешь? — чей-то прекрасный будущий муж Кастиэль мыл посуду, пока сосед переживал внутренний коллапс. Принесенные Ровеной пироженки оказались вкусными — и где только достать умудрилась? Кстати, впервые за несколько недель посторонним человеком в квартиру было что-то принесено. Чаще гости пытались унести с собой то, что плохо лежит. Разве только не Дин и Сэм, братья Винчестеры, ведь те тоже приносили своё: пиво, которое сами выпивали, и неприятности… — Нет, это для фигуры вредно, — усмехнулся Кроули, погладив себя по плотным бокам, выделявшим его из рядов спичечных омежек. — Съешь сам. Сладость к сладости. Насколько всё пустым и горьким казалось вокруг, пока новая порция материнской заботы отравляла Кроули изнутри. Никакой вызов рвоты не избавил бы от глубоко засевшей обиды нелюбимого ребенка, в которого еще и швыряют претензиями о неблагодарности. За закрытой личной дверью парень скорчился на кровати, обнимая себя пушистым черным пледом, словно ночной тьмой и судорожно вздыхая. Слабина, которую он мог себе позволить. Но уже завтра во время ужина, когда очередь Каса была радовать стол похлебкой с быстрой лапшой, Кроули решил взять реванш: — За то, что теперь ты знаешь позорный секрет моего имени, ты должен выдать мне свой позорный секрет. Что-нибудь из личного, семейного. Чем глубже копнёшь корзину грязного белья, тем лучше. Он не особо надеялся на откровенность от соседа, потому как между ними не расцвело даже теплой дружбы — лишь нейтралитет с редкими нотками заботы, присущими по-доброму живущим рядом людям. Однажды выпивали вместе. Это ли не повод понюхать друг у друга под хвостом, а? Но Кастиэль всерьез принял правила игры. — Твоя мама вчера сказала, что волнуется о твоей судьбе. Она бы, пожалуй, подружилась с моими родителями, потому как те тоже очень заботливые. МакЛауд поперхнулся лапшой, едва не выкашляв ее носом, и с подозрением глянул на сожителя, но тот не издевался, а наивно смотрел в свою тарелку, поглощенный воспоминаниями. — У меня много сиблингов. Папа с мамой всегда старались контролировать нас, чтобы воспитать приличными людьми. — Дрессировали, — скептически поднял бровь Кроули. — Небось, религией травили, молитвами, «с тем, да с этим не гуляй»… — Да. Поэтому я ушел из дома внезапно, в летнем костюме и плаще, в который поместился только паспорт, — пожал плечами гамма с такой беспечностью, словно рассуждал о дополнительных занятиях по английскому языку. — Моя семья очень… цепкая, — Кастиэль все же отвел взгляд. — Чтобы вырваться, один из моих старших братьев заявил, что он станет драг-квин в трависти-шоу, нацепил шляпу с перьями и ускакал на пони. — Это шутка?.. — Это Габриэль. — У вас есть пони?! — Был, — поправил ошарашенного товарища Новак. — А еще кролики, сервал и слоненок. Мы звали его Дамбо, потому что ушами часто хлопал. Кроули пораженно молчал. В его умной, рассудительной голове с хорошим воображением не укладывалось, как сбежавший сын состоятельнейшей семьи сейчас сидит напротив него в дешевом общежитии, поглощает разварившуюся дешевую лапшу гнутой дешевой ложкой и в ус не дует. — Отец очень творческий человек, — продолжил вещать Кастиэль, не замечавший чужого ступора. — Он писал книги, сценарии, а потом открыл театральную студию. Набор студентов начал со своих старших детей. — Чую, добром это не кончилось, — Кроули отмер и подцепил еще лапши. — Да. Двойняшки дрались по сценарию и вне сценария. Михаэль чересчур гордился тем, что играл героя, и это когда отец напрочь отказался отдать Люку положительную роль. Люк тоже гамма, как я, а гаммам не нравится, когда их считают хуже альф, потому что они просто другие. Двойственные. Еще немного, и МакЛауд, пожалуй, растрогался бы. В черной душе что-то еле заметно шевельнулось от сочувствия к соседу, тоже не прижившемуся в родной крови. — Поэтому держишься особняком от семейных кругов? Слишком чинят мозги? — Они проповедуют вегетарианство… А я люблю мясо. Нет, этот суп доесть у Кроули не получилось.***
Когда заявился первый курьер с посылкой, Кастиэль не обратил внимания, но вот на второго уже поднял взгляд. Сосед, принявший доставку, усердно распаковывал что-то объемное из пупырчатой пленки. — Чем занят ты? — Никаких догадок? — Кроули вынул из первого пакета темный сверток. — Это новехонький наматрасник, черный и роскошный. На ощупь он сама нежность~ Удивленный Кастиэль хмыкнул и вернулся к конспектам. Но ненадолго. — Имитация бархата, — Кроули уже потирался гладко выбритой щекой о новенькие занавески, вытряхнутые из хрустящего пакета. — С виду и не поймешь, что синтетика~ — Будто в общежитии может висеть что-то другое, — резонно заметил Кас и приготовился к продолжению представления. Когда из очередного пакета появилась небольшая декоративная подушка, гамму, наконец, осенило: — Предтечи… Обнимавший подушку Кроули напрягся, но через несколько секунд уже вновь возился с приятными тканями. Распространенное поведение омеги в период, обществом названный «предтеча» — предшествующий течке: тяга к удобству, окружение себя мягкостью и уютом. Сооружение гнезда. Обычно на это шли подарки от поклонников и спутников жизни, но Кроули оставался «официально» одиноким, поэтому одаривал сам себя… Посреди плотного потока мыслей Кастиэль спохватился, что совсем перестал конспектировать параграфы, а вместо дела занят рысканьем вокруг осознания того, что сейчас сосед остро нуждается в комфорте. — Наматрасник мне подарили, если ты скрипишь мозгами именно об этом, — Кроули, казалось, рассмотрел чужие мысли, даже продолжая тискаться с обновками. — Потому что я весьма очаровательная особа, не правда ли? ~ — Тот, кто подарил, планирует сюда прийти? — подумав еще, уточнил Кастиэль. Потому что просто так в этом мире только солнце по небу гуляло, а за всё остальное требовалась плата. Чем мог рассчитаться небогатый течный омега? Собой, конечно же. — Угу, — не заставил ждать ответа МакЛауд. Поднял томный взгляд. — Но ты ведь его прогонишь? — Да, — быстрее разума откликнулся Кас. И успокоил себя тем, что о избавлении от гостей они договаривались еще до того, как начали включаться незваные инстинкты. Посторонний альфа в доме мог вести себя непредсказуемо, а во время случки оторвать его от партнера крайне тяжело, так что самым логичным решением было не допускать изначально. Чтобы хоть как-то задобрить взбунтовавшиеся чувства, Кастиэль сварил для соседа горячий шоколад, зависая над плитой от осознания непривычности своих действий. Большая, многодетная семья, в которой он вырос, пестрила разнообразием видов и полов, а потому Кас привык к причудам, творящимся вокруг и являвшимся заботами других людей. И вот сейчас остался один на один с тем, на что раньше внимания не обращал в силу родственных связей. Оказалось, что у него нет иммунитета перед взрослеющим омегой, живущим рядом, но за обоюдно проведенной чертой. Не то что бы ему не нравился Кроули — нет, зачастую сосед не вызывал никаких бурных эмоций. Кастиэль точно знал, кто ему нравится, и это были Винчестеры, оба альфы и его лучшие друзья, один с мозгами, второй не особо. С этими двумя сам гамма чувствовал себя и сильным, и уязвимым одновременно, но способным вести их кочевую жизнь безо всяких гнездований… Кружка шоколада аккуратно встала на прикроватный столик, а Кастиэль искоса глянул на то, как хозяин комнаты балансирует на принесенном стуле у окна и развешивает шторки. Оживающая альфа-сторона личности снова охнула: ловить, держать, скорее, пока не покалечился! Холодный рассудок остудил: он справляется, вмешиваться из-за притяжения ни к чему. МакЛауд просил защиты, неоднократно заявляя, что не хочет оказаться под альфой в этой квартире, что значило — заальфачившийся гамма в его глазах тоже падёт ниже подземелий. — Тебя терзают смутные сомнения? — облагородивший комнату Кроули, оказывается, уже покончил с занавесками, успел спуститься на устойчивый пол, потому вновь казался уверенным и наглым. От его довольной улыбки веяло чертовщинкой, когда парень перевел взгляд на ароматную кружку. — Дай угадаю, я у тебя первый осознанный омега с назревающей течкой, верно? До этого ты лишь внезапно порывался уступать места в автобусе или помогать с тяжелыми пакетами неким приятным незнакомцам? — Истинно так, — Кастиэль теперь хмуро рассматривал свои потрепанные домашние кроссовки, сквозь сеточку которых сияли ярко-голубые носки. — Я не понимаю, как с тобой обращаться. МакЛауд хмыкнул и растянул губы в ласковую улыбку с идеальным сочетанием нежности и веселья. В зеленоватых глазах заплясали искорки. — Носить на руках и называть «Ваше Величество», конечно, что за вопрос. Расслабься, я не серьезно… Мне, знаешь ли, тоже нелегко — ты выглядишь очень привлекательным объектом для манипулирования. Так подмывает состроить глазки и канючить «Касси, купи вкусняшек» или «Касси, убей наших шумных соседей справа», — хохотнув от удивления вскинувшегося сожителя, Кроули поспешил успокоить: — Как хороший товарищ, ты уже сделал для меня то, что мог. За напиток спасибо и… Постарайся расслабить яйца. Через неделю я обожрусь блокаторами, и тебе полегчает, вот увидишь. А потом всё вернется на круги своя. Кас покинул омежью комнату, одновременно успокоенный и взвинченный новыми вопросами. Кажется, конспекты на сегодня уступают в приоритете гугл-поисковику и запросам о жизни с омегами. К концу недели Кастиэль почти свыкся с обострившимся вниманием, вынуждавшим его полным беспокойства взглядом вылавливать соседа в учебных корпусах, тревожиться на физкультурных парах и недружелюбно коситься на незнакомые фигуры, количество которых заметно увеличилось вокруг. На их этаже общежития, должно быть, не только один МакЛауд «назревал», потому что в противоположном конце коридора все чаще толклись граждане агрессивной наружности. В единственном визите Винчестеров, произошедшем спонтанно, а потому не остановленном у порога, Дин, как самый раскрепощенный из присутствующих, повлёкся было на пространное предложение Кроули «пойти куда-нибудь и выпить чего-нибудь погорячее». Его остановили ладони брата и друга, с двух сторон надавившие на крепкие плечи и заставившие прижать задницу к стулу. После этого эпизода альфы долго не засиживались в гостях и быстро распрощались. — Ты что, уже? — Кастиэль вернулся из прихожей на кухню, где сосед с индифферентным видом настраивал портативный телевизор, крутя мелкие рубильники и тягая антеннку. — Когда я буду «уже», ты это учуешь, лапуля, — мазнув мимолетным взглядом, Кроули больше не проявил интереса в сторону Каса. Оно и понятно, ведь только что рядом находились два шикарных альфы — зачем размениваться на гамму? К чести МакЛауда, хамить или высказываться пренебрежительно, как делали набивавшие себе цену омеги, он не стал, вполне дружелюбно дополнив: — Помнишь курс полового воспитания из средней школы? «Предтеча» — это не только эмоциональная перестройка, но и физическая. Медленно раскрывается канал, ведущий к матке, и эта система будет вертеть омегу во время течки на одном примитивном желании… Это ощущается так же унизительно, как и звучит, — безрадостно закончил Кроули и выключил телек. Убирая пустые пивные бутылки из-под стола в мусорный пакет для стекла, Кастиэль задумчиво возразил: — А мне нравится твоя… твое преображение. Рот производит меньше ругани, а руки больше пользы. Свитер мне зашил. Спасибо. Обернувшись к столу с тряпкой и намерением протереть клеенку от брызг и крошек, Кас встретился взглядом с широко распахнутыми посветлевшими глазами явно удивленного сожителя и не решился спросить, что в его словах не так. Новые наушники Кас успел приобрести перед самым закрытием магазина, потому что учебный день очень затянулся. Не лучшая затея — шляться с коробочкой из магазина техники по сумеречным улицам и дворам, но выбора не оставалось, кроме как спрятать покупку под плащ, прижать сверху учебной сумкой. Повезло. Вечно трущаяся после закатов у крыльца общежития компания покосилась на гамму, но не стала приставать — знали уже. Без крови при знакомстве не обошлось, но Кастиэль в тот раз отвоевал свое право ходить через двор свободно. Зато в квартире царило напряжение, и ждать добра от нервно бродившего из стороны в сторону соседа не приходилось. — Два часа высовываюсь в окно, как какая-то кукушка, тебя высматриваю! — напустился он на Каса, не двинувшись с места и не вынимая рук из карманов, зато атакуя негодованием, будто дротиками. — И мне даже не выбраться, не спросить у однокурсников, оставлять ли по твою душу вообще ужин! Снаружи альфячьи шествия, это страшно, знаешь ли!.. Хоть бы номер телефона дал уже, наконец, так нет же, тебя, видите ли, раздражает моя «бесконечная болтовня», от которой спасают только расстояния! Не собираясь оправдываться по пустякам, Кастиэль пожал плечами и отвернулся, раздеваясь. Потом скрылся в туалете, услышав за спиной рассерженное шипение и хлопок двери. Причина злости товарища показалась банальной, потому как на столе под крышкой остыл незамысловатый ужин из котлет и макарон. То и другое купленные, но Кроули приготовил их для сожителя специально. Труд не пропал зря, потому что Кастиэль поужинал, не разогревая и читая одновременно оборот коробки гаджета. Тарелка опустела, и тогда парень занялся приобретением основательно, подключив к смартфону и пробно запустив трек на плеере. Из динамиков приглушенно донеслись аккорды, и уже без промедлений Кас надел объемные наушники, погрузившись в мир музыки и шума волн. Качественный звук творил потрясающую иллюзию реальности: закрой глаза, и вот оно — синее переменчивое море, белые пенные гребешки на волнах. Под опущенными веками мелькали лазурные блики воды, гипнотизировали вальсом, а потому Кастиэль не сразу заметил изменения в пространстве. Возникло тепло около щеки, и, покосившись, парень обнаружил в непосредственной близости прислушивавшегося соседа. Пойманный с поличным, Кроули пальцем подцепил наушники и сдвинул их, освобождая ухо, в которое негромко сообщил: — Я весь теку, — отчего по затылку Каса пронеслась стая мурашек. Механически даванув на кнопку «стоп» и медленно повернувшись к соседу, он молча принюхался, но ничего необычного не заметил. Должно быть, пока еще выделения беспокоили не слишком интенсивно, и от них спасали специальные прокладки или… — Блокаторы, — запоздало возникла догадка. Вот и настоящая причина беспокойства омеги, опасавшегося остаться в первую же ночь без «телохранителя», который пропал после пар неведомо куда. Календарь, похоже, дал сбой, началось раньше положенного. — Не только запах мне отбили, но и нюх, — Кроули по-простецки шмыгнул носом и отодвинулся от гаммы. Не стоило покупаться на безобидное поведение, ведь расширенные зрачки выдавали истинное состояние. — Завтра никуда не выйду, потому что в собственном соку я предпочту валяться на кровати, а не по столам аудитории. Самое малое, чем при таком раскладе мог помочь Кас, это приносить задания и конспекты для домашнего обучения. Стены в общежитии все-таки до безобразия тонкие из-за экономии материалов при строительстве. Звукопроницаемость аховая, то бишь все ахи и охи отлично доносились сквозь бетон. И если слышать личную жизнь соседских квартир стало уже привычным делом, то от Кроули хотелось прятать глаза первые пару суток. Потому что ночами омега сквозь сон постанывал от неудовлетворенной потребности, и это будило Кастиэля, когда его наушники сползали. Будило, волновало, будоражило. Он не смел постучать в стену, ведь никак не мог облегчить страдания соседа. Вернее, мог одним конкретным способом, но… На третий день, выдавшийся выходным, невыспавшийся Кас заявился с массивным рулоном и сообщил вяло ковырявшему молочный коктейль с мороженым соседу: — В твоей комнате повешу на стену. Омега, последние дни питавшийся исключительно жидкими вкусняшками, незамедлительно оживился, притащившись со стаканом в руке посмотреть, как будут осуществляться работы. Однако достаточно быстро пожалел о своем решении, потому что прелюдиями к работам стало раздевание… Нет, Кастиэль всего лишь повесил на спинку стула пиджак и закатал рукава рубашки, но зрителю хватило малости, чтобы нутро взвыло с новой силой. Будь прокляты те "перспективные альфы", один из которых не предоставил документа об отсутствии инфекций, а вторая умотала в другой город. Зажавший губами несколько гвоздиков Кас долбил стенку молотком, а Кроули опирался плечом о косяк, потягивал через трубочку молочную пену и, скрестив ноги, мечтал, чтобы долбили его. Главное, не молотком. Ковер черно-серого узора красиво дополнил интерьер, а на его фоне работничек светился, как австралиец с эротического календаря. — Очень сексуально. — Фто? — Кас запоздало вынул изо рта нерастраченные гвозди. — Твоя забота обо мне, говорю, весьма привлекательна, солнышко. Ты не занят? Номерком на салфетке красотку не угостишь? Судя по остекленевшим синим очам, в которых, как в иллюминаторах подводной лодки, плескалось чистое недоумение, Кастиэль уже вспоминал телефон экстренной помощи для омег, решив, что Кроули свихнулся на таблетках. Входная дверь неожиданно затряслась от дроби гулких ударов. Так ломиться в квартиру не стал бы никто из друзей. Подтверждая молчаливую догадку домочадцев, шум в общем коридоре только нарастал, послышались невнятные крики, среди какофонии угадывались лишь редкие смачные ругательства, а еще «открывай» и «сука». Сразу же успокоившийся в опасной обстановке Кас хладнокровно предположил, что стая дворовых альф достигла той стадии опьянения, чтобы переть против человеческих законов. Он кинул один внимательный взгляд на омегу, сохранявшего прежнюю развязную позу, но побледневшего и идущего багровыми пятнами. Пальцы Кроули стиснули стакан так сильно, что готовы были сломать стекло. — Вы с Ровеной как спасались вместе от подобной охоты? — следовало отвлечь товарища от вязкого страха и не менее вязкой заинтересованности в визитерах. — Мы… никогда… не синхронизировались. Второй охранял течного, — невпопад ответил сосед, так и не отрывавший взгляда от двери, шум за которой тоже не прекращался. — Мать носит в волосах отравленную заколку… Раздался треск древесины вокруг выламываемого замка, и Кастиэль спешно поступил так, как подсказали инстинкты: обхватил пальцами стискивавшую стакан кисть омеги, с помощью телесного контакта переключая на себя внимание, после чего отвел до дикости послушного Кроули в свою комнату и прикрыл дверь, а сам сжал в другой руке рукоятку молотка, который не выпускал все это время, и отправился разбираться. Дверной замок покосился, но еще не вылетел из креплений, и Кас с усилием повернул его, открывая, после чего сдвинул две щеколды, которые они с соседом прикрутили самостоятельно, и распахнул дверь. Пара альф качнулись было к нему, тут же отшатываясь, когда опознали не-омегу, да еще и вооруженного, того самого, бойцового, а гамма получил возможность оценить погромы в коридоре. Разметанная по полу доска объявлений, окровавленный сосед-бета под своей дверью — наверняка выскочил разбираться, не оценив силы. В противоположном конце коридора квартира другого течного омеги и вовсе оказалась вскрыта, обломки двери валялись по обе стороны проема, а уж звуки оттуда доносились… Один из покусившихся на жилище гаммы согнулся пополам от меткого пинка в пах, а со вторым парень схлестнулся на равных. На шум драки и рычание с лестничного пролета влетели еще два любители покошмарить студеноту, и вот тут Кастиэль понял, что дело плохо. Вырвав из захвата вооруженную руку, он наугад метнул молоток — и несказанно повезло, что инструмент пробил кнопку пожарного оповещения, застряв в ней прямо перед мордой резко затормозившего мужчины. Завыла пожарная сирена, поднимая на уши всё общежитие, даже тех, кто надеялся в очередной раз пересидеть разбой за укрепленными дверями. Голова отозвалась колокольным звоном, потому что не желавшего отрываться соперника Кас хватанул лбом в лоб, а потом еще добил ударом кулака под подбородок. И с разъезжающимися глазами встретил налёт девушки-альфы, которая ничуть не уступала мужскому виду в агрессии гона и жажде добраться до награды из течной «суки», какого бы вида та ни была. Эту альфу он поймал в ладони, с размаху хлопнув ее по ушам. Оплеуха страшная, и девушка потеряла сознание, успев, правда, зарядить твердым коленом Касу под ребра. Согнувшись и придавив пятерню к истерично сжавшемуся солнечному сплетению, Кастиэль готовился встретить четвертого врага. Тот не торопился, оказавшись самым сообразительным из шайки, вожаком, поджидавшим, пока шестерки сделают за него всю грязную работу. — Надеешься на скорейшее появление пожарных? Глупо. Я успею тебя три раза прикончить, по разу за каждого из моих бешеных псов, — мужчина выдернул молоток из кнопки, покачал в ладони. — И трахнуть сначала твой труп, а потом твоего дружка, — он кивнул через Каса на отползшую в петлях входную дверь, где омега, конечно же, высовывался из комнаты и всё видел. Оставался нерастраченный манёвр «башкой в брюхо», потому что разогнуться Кастиэлю так и не удавалось, и с каждым шагом альфа в его поле зрения все больше превращался в ноги, но ничего предпринять скрючивавшийся гамма не успел. Неожиданно перед ним выросли еще две ноги, по мягким и влажным от прозрачной смазки штанинам которых Кас опознал Кроули и преисполнился горькой обиды, ведь искренне жаждал уберечь того, кто сам шагнул в дикие лапы... — Сам вышел, — хмыкнул альфа, которому появление омеги не позволило опустить молоток на спину его чересчур зарвавшегося охранника. — Зря нажрался колёс, воняешь, как сырая тряпка. Но не бойся, нам с тобой это не помеша… Заткнуться его заставило резко прижатое к горлу короткое и широкое лезвие кнопочника, которое омега выпустил, подавшись навстречу словно бы затем, чтобы броситься на шею победителя. Броситься-то бросился, да не с теми целями. Трофей оказался бомбой с горящим фитилем. — Слишком. Много. Треплешься, — прошептал Кроули, которого мелко потряхивало от адреналина и гормонального шторма. Он действительно выбрал для себя победителя. Вот только это был не альфа. — Отзывай своих уродцев от другой омеги. Выбирай: честь или трахея. Бочком, бочком, словно в странном вальсе, они преодолевали изгаженный коридор, покуда альфа действительно звал своих. Вопли из вскрытой квартиры стали потише, но не успели сойти на нет, как по лестнице вновь загрохотали шаги. Это явился пожарный наряд, при отсутствии огня и дыма живо сообразивший, что к чему… До самого утра шли разборки с запоздало и неохотно прикатившей полицией, и составлялись протоколы о том, кто кого сильнее покалечил. Действия жильцов этажа были признаны «самообороной», так что нож и молоток парням вернули. Бету и изнасилованную омегу увезла карета скорой помощи, но Кастиэля только проверили на предмет серьезных травм, помазали бактерицидкой ссадины и посоветовали отлежаться. — Вот так, Касси, — сказал ему Кроули, приобнимавший за плечи и поглаживавший по спутанным потным волосам. — Я тоже люблю мясо. Дальнейшего Кастиэль не запомнил, даже как добрался до кровати…***
Вечерний свет с необычно погожего осеннего неба бил в окно, формируясь в клин подобранными плотными занавесками, и Кастиэль вот уже пять минут глупо щурился сквозь него, пытаясь понять, как оказался в не своей комнате, накрытый черным пледом. Голова слегка ныла, глаза слезились, и загородивший солнце темный силуэт был весьма кстати. — Ну и видок у тебя, лапуля. Словно в лифте тридцатиэтажки упал, — привычный хрипловатый голос Кроули отозвался в гамме приятным эхом, и Кастиэль не стал противиться заботливым рукам, сменившим влажный компресс на лбу более прохладным. Второй такой же компресс теперь охлаждал ребра обнаженного торса. Рубашка все равно была изодрана и окровавлена, только на тряпки теперь. — Ты… — Как огурчик, — с усмешкой заверил омега, присевший на край собственной постели. — Вздремнул в твоей голой тоскливой комнатушке. Хоть бы плакат какой повесил, что ли, икону или гобелен своего семейства киллеров. — Моя семья не имеет к убийству за деньги отношения. Но детей было много. Дрались постоянно. А вот твой нож… — Не раз выручал меня одинокими ночами, когда некому было вступиться. Конечно же, Кроули не собирался рассказывать, как на стрессе «переварил» блокаторы и не мог надышаться приятным запахом гаммы, не похожим ни на чей иной и пропитавшим всё вокруг. А ведь старался сдерживать себя и влечение столько времени — с самой первой встречи, когда очаровался первым взглядом через зеркало. Пострадавшая в бою рубашка не отправилась в угол к поломойным тряпкам, потому что Кроули, уткнувшись в нее, блаженно выспался. Более того, решил аккуратно починить и перекрасить в черный, сохранив как памятку о силе, вставшей однажды в его защиту — на тот случай, если их с Кастиэлем пути разойдутся. Но Кроули считал, что это произойдет еще очень и очень нескоро.