Окончание дождя

Вот уже целую неделю небо над Фонтейном закрывали серые плотные тучи. Изредка накрапывал мелкий дождь, а солнце и того реже показывалось из-за облаков. Люди, которые обрадовались чудесному спасению, теперь с опаской глядели на небо, боясь, что боги их все же покарают и придет расплата за их «грех». Новости из оперного театра Эпиклез быстро распространились и только ленивый не шептался об обмане госпожи Фурины. Теперь люди с надеждой смотрели на одного единственного несменного юдекса, который остался у власти в гордом одиночестве. О его истинной сущности знал узкий круг лиц, так что народ Фонтейна так и не понял кем на самом деле он являлся. Что было только на руку судье. Правда вот работы свалилось на него в двойном объеме. Оратрис больше не функционировал, а значит приходилось полагаться только на свое суждение о честном и беспринципном суде. Жизнь постепенно возвращалась на круги своя. Жители Фонтейна на скорую руку восстанавливали свои дома и начинали жить, как жили до всего этого потопа. И только один человек во всей стране был недоволен нынешнем положением. Герцог Меропид шагал по коридору дворца Мермония, надеясь, что сегодня он сможет наконец-то пробиться в кабинет Верховного судьи. Вот уже неделю эта глупая ящерица напрочь его игнорировал, прикрываясь делами государственной важности. У самого Ризли дел было не меньше, но он обивал пороги юдексова кабинета, потому что небо над столицей было затянуто тучами, а сам судья ловко лавировал между дворцом и залом суда, каждый раз ускользая в последний момент. Вот он стоял в конце коридора, а вот уже край судейской мантии мелькал в другом месте. Герцог злился, скрипел зубами, бил кулаком в стену, но стойко терпел ровно семь дней, надеясь, что Нёвиллет сам его позовет и все объяснит. В общих чертах ситуацию ему описала Клоринда, но она далеко не все знала. Например, что именно юдекс видел перед кончиной Гидро Архонта. Или, о чем конкретно они говорили. Что такого сказала госпожа Фокалорс, что столько времени дракон убивался по её кончине? Ризли это решительно не нравилось и именно поэтому он отложил все свои дела и каждый день приходил во дворец. Мелюзина, сторожившая дверь, только устало покачала головой, показывая этим, что герцогу все также закрыт вход, но сегодня начальник тюрьмы был настроен решительнее. Дверь мужчина открыл пинком, быстро зашел внутрь и захлопнул створки так, что краска посыпалась с потолка. Нёвиллет застывшей статуей самому себе восседал в кресле и смотрел куда-то мимо вошедшего. Кажется, он пребывал настолько глубоко в своих мыслях, что был глух к окружающему миру. — Нёвиллет, посмотри на меня! Прошу! — Ризли едва не рычал от смеси чувств, которые держал в себе все эти чертовы семь долгих дней. — Поговори со мной… — Герцог Ризли, покиньте мой кабинет. У меня много работы. Я напишу вам письмо с датой и временем, когда вы сможете посетить…– договорить Нёвиллету не дала пролетевшая куда-то за спину книга. Следом полетела чернильница с пером. — Никуда я не пойду, пока ты не объяснишь, что не так. Ты неделю игнорируешь меня. Целых гребаных семь дней. И все эти семь дней ни одного луча солнца. Только тучи и дождь. Что тебе сказала эта… Звонкая пощечина заставила герцога замолчать и отшатнуться от стола. Нёвиллет стоял по другую сторону и в глазах его горела ярость и злость. То, что никогда не было направленно на Ризли. Начальник тюрьмы молча прижал ладонь к месту удара и смотрел на мужчину напротив. Смотрел со смесью непонимания, неверия и обиды. И до этого у них были ссоры, но никогда не было рукоприкладства. Нёвиллет всегда был собран и вежлив, а сам Ризли мог разве что предметами кидаться от бессилия. — Не смей говорить о ней в таком тоне. Она была Архонтом. И пожертвовала собой, чтобы спасти всех жителей Фонтейна. И тебя в том числе. Если бы не она, то сейчас некого было бы вылавливать из воды, а твой бесполезный корабль плавал бы в гордом одиночестве! Ризли дернулся, словно ему отвесили еще одну пощечину. Он не знал кто стоит перед ним. Его Нёвиллет никогда бы не посмел говорить такое. Его Нёвиллет был добрым и ласковым, всегда готов был поддержать. А сейчас перед ним находился Верховный судья, юдекс, Драконий Властелин Гидро. Кто угодно, но не его Нёви. Нёвиллет всегда как-то по-особенному относился к госпоже Фурине. Позволял ей все эти глупые высказывания, позволял лезть в самые закрытые дела, разрешал приходить к нему в любое время дня и ночи. У нее даже был запасной ключ от дома судьи, чем она периодически и пользовалась, приходя в самые неожиданные, а, иногда, откровенно говоря, в самые ненужные моменты. Чего только стоил тот визит, когда герцог уже разобрался со всей хитрой одеждой своего возлюбленного и готов был повалить его на мягкую кровать, но в дверном проема раздалось далеко не вежливое покашливание. Фурина собственной персоной стояла у входа в комнату, подпирая плечом косяк и в её разноцветных глазах смешалось ехидство, любопытство и что-то еще, чему тогда Ризли не смог найти объяснение. Но сейчас, глядя на то, как юдекс сжал губы в тонкую бледную линию, какой злостью горят его глаза и как потемнело в кабинете, начальник тюрьмы вдруг все понял. Только осознание это выбило весь воздух из грудной клетки, а глаза стало нещадно щипать. — Ты был влюблен в нее, — прошептал Ризли и увидел, как плечи дракона вздрогнули, а взгляд опустился вниз. — Ты был влюблен в нее все это время. А я был только заменой. Игрушкой, которой можно было помыкать, как угодно. Помани и я тут же прибегу. — Ризли… — Заткнись! Не хочу ничего слышать. Твое поведение говорит само за себя. Прошу простить меня за такое неуважительное обращение, господин Верховный судья. Можете оштрафовать меня. Пошлите бумаги в крепость. Взгляд Нёвиллет даже не поднял. Ризли ждал чего-то, хотя бы какой-то фразы о том, что он не прав. Что не было никаких чувств между Гидро драконом и его Архонтом. Что сам герцог действительно был любим, что был нужен, что не был заменой. Но юдекс молчал, только сжимал пальцами край столешницы, стараясь хоть как-то удержать остатки самообладания. — Значит, я все же прав, — хмыкнул начальник крепости и резко развернулся. — Прощайте, месье Нёвиллет. Ризли стремительно направился в сторону выхода, хлопнул дверью и практически бежал по коридору, руками судорожно хлопал по карманам, пытаясь найти сигареты. И плевал он на все запреты. Мужчина сбежал по лестнице и наконец нашел портсигар, достал сигарету, прикурил и сделал первую затяжку. Даже после этого туман в голове не желал исчезать. Перед глазами все еще был образ Нёвиллета, его взгляд полный злости и боли. До сих пор слышался его голос, слова, что подобно мечу ранили, оставляли глубокие кровоточащие раны. Щеку жгло и щипало, словно приложили не ладонью, а раскаленной цепью. Ризли нервно засмеялся и бросил окурок на землю, безжалостно растоптал и потянулся за второй сигаретой. Поднес огонек к кончику и резко вздрогнул, когда с небес хлынула вода. Это нельзя было назвать дождем, лило так, что на расстояние вытянутой руки ничего не было видно. Герцог выругался и сорвался с места, быстро поднимаясь по ступеням. Плевать, что с него текла вода, плевать, что он оставлял после себя мокрые и грязные следы, плевать, что сердце напоминало кучку ледяных осколков. Глупая ящерица что-то опять надумал и не сказал, а теперь мучался в гордом одиночестве. В кабинете царил сумрак и беспорядок. Собранные в стопки документы теперь были разбросаны по полу, кресло кучкой древесины валялось у стены, а сам Нёвиллет сидел на полу по центру помещения и рыдал. Горько, практически воя и выдирая пальцами красивые белоснежные пряди чистого шелка. Рожки ярко светились и подрагивали в такт несдержанным рыданиям, а появившийся хвост кольцами окружал дракона. Настолько прекрасная картина, но насколько же и душераздирающая. Ризли грохнулся на колени рядом с юдексом и обнял так крепко, что у самого сперло дыхание. Нёвиллет же вцепился в него с такой силой, что плащ на спине треснул и порвался под напором острых коготков. Дракон выл и дрожал, вжимаясь в герцога всем телом, обвивая хвостом ноги и талию, буквально пытаясь сплавиться, стать единым целым. Начальник крепости сделал судорожный вдох и стал успокаивающе гладить по спине своего юдекса. Глупый дракон и правда что-то надумал за целую неделю и теперь сам от этого страдал, и успел напугать почти до остановки сердца. — Любовь моя, что случилось? — тихо зашептал герцог, баюкая в своих объятиях судью. Тот постепенно успокоился, поток слез иссяк, остались только тихие всхлипы и дрожь. — Ты оставишь меня, как и она. Постареешь и умрешь. Я не смогу дать тебе семью, родить для тебя детей. Ты будешь становиться старше, а я останусь таким же, каким был в нашу первую встречу. Постепенно ты начнешь стыдиться этого и отталкивать меня. Уж лучше сейчас, сразу, ведь потом я не смогу отпустить тебя. Драконы жадные существа, порой мы не можем до конца контролировать свои инстинкты, — Нёвиллет судорожно вздохнул и принялся утирать потекшую косметику краем рукава, больше размазывая, чем убирая. Ризли впервые за весь долгий период их отношений не знал, что сказать. В груди все еще жгло чувство обиды, но постепенно на смену ей проступало нечто иное. Легкое, словно пузырьки в шампанском, замирало где-то в горле и не давало вымолвить ни слова. Голова была пустой, как барабан изнутри, а руки действовали отдельно от мозга. Нёвиллет лишь легонько вздрогнул, когда горячие, что для обладателя Крио Глаза бога было странным, пальцы прошлись по скуле, мягко стирая остатки соленой влаги. — Глупый дракон. Разве я давал тебе понять, что собираюсь уходить? Я же говорил тебе — я всегда буду с тобой. Сейчас. Через пять лет. И через десять. До конца своей жизни, до последнего вздоха, до момента, когда мое сердце остановится. Нёвиллет слушал, практически не дыша и не моргая. Слушал и пытался запомнить, запереть глубоко в своей памяти, чтобы никогда забывать. Даже когда Ризли покинет его, когда он останется один, эти слова останутся и будут согревать, дарить заботу и поддержку. — Неважно кто ты. Мне плевать, что ты дракон, что ты переживешь меня. Я все равно хочу быть рядом с тобой. Позволь мне это глупое человеческое желание, — шептал герцог, глядя в эти, необычного цвета глаза, вытирал дорожки от слез и дарил легкие поцелуи по всему лицу возлюбленного. Одинокая слеза скатилась по щеке и затерялась в мехе накидки, которая успела перейти с плеч Ризли, на плечи судьи. — Прости, — вздохнул Нёвиллет, понимая, что и правда надумал слишком много. Нужно было лишь поговорить и все пришло бы в норму. Но дракон и сам не мог ответить почему не стал этого делать. Смерть Фокалорс слишком сильно сказалась на нем. Её слова и прощальный танец выбил юдекса из равновесия, и он невольно провел линию к другому дорогому для него человеку. Ризли не был бессмертным, его жизнь могла оборваться в любой момент из-за банальной болезни или шальной пули. Что бы тогда стало с ним самим? От одной только мысли об этом сердце начинало сжиматься, а на глазах выступали слезы. Внезапно Нёвиллета словно осенило. Если он не мог продлить жизнь Ризли, то он может сократить свою. Гидро дракон был долгоживущим, но не бессмертным. И если можно убить Архонта, то и Владыку драконов тоже. — Я по глазам вижу, что ты что-то удумал, — нахмурился Ризли, глядя на притихшего юдекса. Тот лишь мотнул головой и крепко обнял мужчину, утыкаясь носом в плечо герцога. — Я позволю твоему желанию исполниться, но с одним условием. Когда твоя жизнь прервется, я последую за тобой. Я не хочу жить без тебя. Ты показал мне что значит быть человеком, показал любовь. Без тебя я не хочу оставаться в этом мире. Ризли почувствовал, что брови ползут вверх от удивления. Дракон не уставал его удивлять. Надо же было придумать такое. Герцог подумал, что стоило бы обсудить эту идею, но позже. Сейчас нужно было успокоить юдекса. — Хорошо, ящерка. Мы поступим так, как ты захочешь. Только в следующий раз сперва поговори со мной, а потом решай. Хорошо? Нёвиллет лишь кивнул и прикрыл глаза. В голове стало пусто-пусто, а веки стали смыкаться под натиском усталости. Мужчина даже не успел заметить, как провалился в дрему, убаюканный теплом и мерным биением чужого, но такого родного сердца. *** В Фонтейне уже неделю был траур. Из жизни ушел герцог Меропид, прожив удивительно долгую для человека жизнь. Ушел он безболезненно, погрузившись в сон. Все жители страны скорбели, а все заседания были приостановлены, пока происходила смена власти. Нёвиллет, укутанный во все черное стоял у надгробия и ласково проводил пальцами по холодному камню. Его любовь теперь покоилась здесь, под толщей земли, в объятиях смерти. — Прости, любовь моя. Я знаю, что ты просил меня жить дальше, но я не смогу. Ты был сильнее меня. Всегда. А я просто слабый дракон с разбитым сердцем. Жители Фонтейна смогут прожить без меня. Теперь их судьбы в собственных руках. А я хочу отдых. Подожди меня немного. Скоро мы будем вместе. Нёвиллет поднялся на ноги и подошел к краю обрыва, в последний раз глянул на могилу и сделал шаг вперед. В Фонтейне был траур. Из жизни ушел герцог Меропид, а следом за ним, не выдержав разлуки, ушел и его супруг, оставив место юдекса пустовать.