Ёмко

В доме было шумно. Очень шумно. Гарри всегда считал, что это отличительная черта семейства Уизли — они, как газ, заполняли собой всё предоставляемое пространство. — Убери свои руки! — Не ори на меня! — А ты не лезь ко мне! — Да что вы устроили?! Взрослые же люди… — Это не я! — Не смей перебивать мать! — А почему ты вечно считаешь нас за одно целое?! — закричала в ответ Джинни, не вняв команде не орать на мать. — Почему если что-то опрокинуто, разлито, сломано и тому подобное — то сразу «Что ВЫ натворили»?! Как ты смеешь обвинять меня в том, чего я не делала! Перестань нас обобщать! — Джинни! Как ты говоришь с мамой?! — рявкнул Рон. Точнее, может, хотел рявкнуть, но получилось… Что получилось. Не до конца прожёванные кусочки пирожка разлетелись во все стороны и Рон закашлялся. Красная от гнева Джинни снова обернулась к такой же красной Молли и продолжила свой спич, периодически перебиваемый причитаниями отца. Миссис Уизли всё больше наливалась краской, но пока молчала. Оставалось только ждать взрыва… Гарри перевёл взгляд на примостившуюся рядом с ним на диванчике Гермиону. Та равнодушно изучала выплюнутые Роном кусочки пирожка, которые он даже не попытался уничтожить. Просто прокашлялся и взялся за следующий пирожок. Короткий взмах палочкой всё убрал. Гермиона перевела взгляд на изучавшего её Гарри. — Ты как? — уточнил Поттер. Да так тихо, что вопрос пришлось угадывать по губам. Впрочем, она уже привыкла к такой коммуникации. Они с Гарри порой даже совсем молча понимали друг друга куда как лучше, чем те же Уизли, ведущие свои длинные и громкие беседы. Так что и вопрос Поттера был формальностью. Гермиона дёрнула плечиком. — Я рада, что мы уже не живём с ним вместе. Теперь я могу ставить в квартире такой диван, какой мне нравится, не опасаясь, что на него будут крошить еду и разливать пиво. Гарри поджал губы, кивая. Пусть они и были волшебниками — а значит могли убрать практически любой беспорядок в считанные секунды — такое отношение к вещам всё равно выбешивало. Что это такое, спрашивается? Даже колдовать не хочется, когда видишь, как кто-то гробит твои труды. Да, пусть труды там и были минимальные: для такой умницы, как Гермиона, пара заклинаний никогда не представляли труда. Но это было неуважение, которое потрясающе ощущалось. Гарри это понимал. И ещё больше удивлялся тому, как Гермиона терпела это ранее. Словно в подтверждение его слов, Рон в очередной раз попытался встрять в дискуссию матери и сестры, опять оплевал окружающее пространство едой, так ещё и огрёб от Молли, так что теперь сидел, потирая красное ухо и насупившись. — Знаешь, — задумчиво протянул Гарри. — Я никогда раньше не понимал самой идеи разводов. Ведь если ты сочетался браком с каким-то человеком — значит ты его выбрал. Осознанно. Гермиона вздохнула. — Я тоже так думала, Гарри. Но от этой мысли пришлось отказаться. — Я вроде понимаю, — кивнул Поттер. — Но всё равно не догоняю слегка. Я осознаю, почему ты попросила развод, но не понимаю, как так получилось в принципе. Изначально, то есть. Не подумай, пожалуйста, что я тебя осуждаю сейчас: но неужели ты не видела, за кого выходишь замуж? — Ох, Гарри… — Это прозвучало очень неприятно, да? Я не хотел, чтобы это прозвучало неприятно, я… — Да нормально, — прервала его Гермиона. — Я почти ждала, когда же ты спросишь. Не думала, что придётся ждать этого так долго. Гермиона улыбнулась под удивлённым взглядом Поттера. — Сейчас я, скорее всего, буду звучать для тебя, как эксперт по разводам, но не обманывайся, пожалуйста, потому что это совсем не так. — она вздохнула, чуть прищуривая глаза. — Меня перестали удивлять разводы, потому что они, фактически, являются доказательством того, что все мы живые. Разные. С разными мнениями и укладами. И мы даже не можем это контролировать. Более того. Я подозреваю, что люди и сами не знают, какое разное у них отношение к одним и тем же вещам. И не узнают, если не попадут в необходимую для этого ситуацию. — Не понял. — Окей, — задумалась Гермиона. — Давай прям на нынешнем примере. Человек не может знать, умеет ли он объяснять информацию, пока не попробует этого сделать и не получит ответную реакцию. Если стоит задача объяснить что-то конкретному человеку, то на этого человека и надо ориентироваться. Не стоит верить в постулаты «ну, мне так объясняли и я всё понял» или «тут и так понятно». — Это как с той историей про красное и зелёное яблоко? Когда разным людям говорят «представьте яблоко» и один воображает большое, красное и сладкое, а другой — маленькое, кислое и зелёное? — Именно! — обрадовалась Гермиона. — Спасибо за пример. Мне вот кажется, что когда люди сочетаются браком, они рассчитывают, что их представления о яблоке одинаковы. Некоторые даже не рассматривают иного варианта. «Я его люблю, а значит он мыслит так, как я люблю». А потом оказывается, что это не так, потому что когда вы были в банке, он решил, что кредит — хорошая идея. А ты и подумать не мог, что он так решит, потому что до этого вы никогда не попадали в подобную ситуацию и не говорили о ней. Просто интуитивно казалось, что ваши мнения совпадут. А они не совпали. — Идиотизм какой-то… — выдохнул Гарри. — Но, кажется, я понял, о чём ты говоришь. Гермиона кивнула. — Просто в какой-то момент этой достаёт. Раз мнения не совпали, два, три, десять… И вот ты уже не понимаешь, как вышел за этого человека замуж. Просто когда ты воображал семейную жизнь, в мозгу была определённая картинка, которой ты не поделился с партнёром, потому что думал, что у него она такая же. А у него была своя картинка. Отличающаяся. — И случался пиздец. — Ёмко, — оценила Гермиона. Гарри польщёно ухмыльнулся, но промолчал, обдумывая то, что хотел сказать дальше. — А тебе не было обидно? Не хотелось изменить его или измениться самой? Куда девается любовь? — Любовь в том виде, о котором ты говоришь, очень часто пропадает под водопадом бытовой жизни, — просветила Гермиона. — Не у всех, конечно. Но, как мне кажется, у многих. Конкретно у нас с Роном вообще провальная ситуация была: мы не жили и не дружили в обычных обстоятельствах. Всегда вокруг происходила какая-то херня, которая нас объединяла. — «Какой-то хернёй» меня ещё не называли, — вставил Гарри, но его тут же перебили. — Называли. Тебя и не так называли, не гони мне тут. — Поттер пожал плечами и Гермиона продолжила. — А если серьёзно и по делу, то ты же видел, как мы с Роном закончили то наше небольшое путешествие в палатке. Мы поругались и он, обиженный на всех и вся, ушёл. И это ещё при условии, что вокруг происходила та самая херня, которая, вроде как, должна была нас объединить. Да ещё и мы не одни были. Боюсь представить, что бы случилось, если бы мы были только вдвоём… Гарри передёрнул плечами, соглашаясь. Рон был маменькиным сынком от и до и это даже сомнению никогда особо не подлежало. Разве что когда-то это вызывало в Гарри некую зависть: вот, дескать, у него есть мама, которая может ему сказать, что делать и куда ходить. Теперь же вызывало лишь небольшое презрение и совсем капельку сочувствия. Однако надо было прояснить один момент: — И всё-таки. Неужели ты не видела, за кого выходишь? — Тебе честно? Вообще не видела. Обманывалась, причём очень профессионально. — Гермиона вздохнула. — Пойми, Гарри, мне на тот момент казалось, что я всё про него знаю и что мы бывали во всех возможных ситуациях. А оказалось, что нет. Гермиона слегка болезненно скривилась и Гарри почувствовал укол совести. — Прости, я не должен был… — Да нет, всё в порядке. Я, на самом деле, рада что мы разошлись. И ещё больше рада, что мы разошлись сейчас, а не стали жить вместе по привычке или ради Роуз. «Ей же лучше расти в полной семье» — чушь собачья. Что ей лучше, так это знать, что выбор есть всегда и что от людей, которые не нравятся, можно отстраняться. А не плыть вместе с ними мёртвым грузом по реке, потому что «ну мы же семья». — Я… — замялся Поттер. — Мне жаль, Гарри. — вздохнула Гермиона. — Я знаю, что ты всегда ставил семью как величайшую ценность в своей жизни и я даже спорить с этим не хочу, потому что это никоим образом не противоречит моим принципам. Но я оставляю за собой право выбирать, кого хочу видеть своей семьёй. Потому что я чувствовала себя просто омерзительно, когда осознала, что едва родители лишились памяти обо мне — они тут же разбежались. Я была единственным, что их связывало, понимаешь? Они довели до того, что запрещали самим себе выбирать счастливую жизнь. Я не буду так делать. Ни с собой, ни с Рональдом, ни с Роуз. Гарри уважительно кивнул, одобряя выбор подруги и тут же чуть распахнул руки, пуская её в свои объятья. Через пару секунд Гермиона отстранилась. — Только не заблуждайся, пожалуйста, на тему того, что я несчастна. Поттер насмешливо фыркнул, оглядывая бывшую гриффиндорку с головы до ног. — Даже не собирался. Уж точно не пока ты в этом платье, с такой очаровательной причёской и пахнешь персиками. — Это правильно, — хмыкнула Гермиона, улыбаясь уголками губ. — Меня сегодня ещё накормят ужином в красивом ресторане, обогатят на пару миллионов, расскажут кучу комплиментов и подвезут до отеля в роскошной машине, которая будет пахнуть отделочной кожей и дорогим одеколоном. — Мерлиновы подштанники… — мечтательно вздохнул Гарри, закусывая губу. — И со всеми такое бывает после развода? — Не знаю. Вероятно, со всеми… — Ва-ау! — … кто ведёт бизнес за рубежом, является умной женщиной и умеет вести себя кокетливо. — Это ты мягко и ненавязчиво намекаешь, что я прохожу не по всем пунктам?