письмо на тот свет

вечереет. последние слабые лучи солнца проникают в команту, которая освещалась лишь тусклым светом старой настольной лампы, которой уже было более десяти лет. союз устал от шума телевизора и от нелепых передач, что на нем транслировали. очень устал. и от жизни такой устал. выключив раздражающий телевизор, он тяжело вздохнул, после посмотрел на часы, мирно висевшие на стене и преданно показывавшие точное время даже не смотря на то, что были уже далеко не новые. шесть часов тридцать четыре минуты. коммунист сел за свой рабочий стол, сделанный из хорошего дерева, достал ручку и лист бумаги, который пожелтел из-за времени. ощутив тяжесть в душе, он принялся писать письмо, которое не сможет отправить. « привет, рейхи. вот уж не думал, что буду писать тебе письмо, ведь мертвым обычно не пишут. надеюсь, тебе хорошо на том свете. я соскучился сильно... помнишь ли ты, как мы с тобой каждый год собирались на крыше заброшенного здания, что до сих пор стоит около твоего дома, под конец августа и сидели там, разговаривая по душам? мне этого так сильно не хватает... скоро лето кончится, а я и не отдохнул толком-то, ха-ха. после твоей смерти я взял германию под свое крыло, тем самым уберег его от самоубийства. когда я его подобрал, он выглядел очень слабым, голодным, напуганным, полностью лишенным всякого интереса и воли к жизни. я вывел его из этого состояния и сейчас у него все хорошо. нередко я навещаю его, он даже решился на отношения. с россией встречается. и знаешь, я думаю, что они действительно счастливы. мой россия его не обидит, даю тебе слово. ты не подумай, у меня все нормально, но я до сих пор виню себя за то, что не смог и тебя уберечь от самоубийства. правда виню, пусть и знаю, что вины моей нет. опоздал я. когда я зашёл к тебе, ты уже прислонил пистолет к своей голове и долго ждать не стал. знал бы ты, в каком я тогда был отчаянии. пойми, я не стал бы с тобой ничего делать за твой проигрыш и другим бы не позволил. я бы просто поговорил с тобой, уберег бы тебя от людского гнева, ведь не все люди способны прощать. все люди, как и ты, жаждят власти. это нормально, но чужие ошибки люди редко когда прощают, а вот свои всегда оправдывают. все мы ошибаемся, это нормально. а вспомни, сколько чистого зла делал я? мы оба с тобой хороши. мой старый магнитофон сломался, планирую его как-нибудь починить. дома я давно не убирался, сил вообще нету на бытовые дела... дождь идёт четвертый день, но вот сейчас, под вечер, он прекратился и даже лужи успели высохнуть. недавно я гулял возле общежития, где мы жили, когда учились в университете. ах, знал бы ты, сколько на меня нахлынуло воспоминаний... да, были времена. я скучаю по тебе очень сильно. сколько времени прошло с твоей смерти, а я, дурак, до сих пор не могу смириться. отец смеётся с моей собачьей, как он говорит, преданности, а мне вообще не смешно. просто не могу тебя забыть. почему же ты покончил с собой? проигрыш это далеко не конец жизни. это не повод вредить себе. конечно, тебе, наверное, странно это слышать от меня, ведь ты наверняка помнишь, как в подростковом возрасте я себя насиловал. то резался, то голодом себя морил, то пытался задушиться пионерским галстуком... но ты всегда меня спасал, а я не смог тебя спасти. прости меня ещё раз, рейхи. я правда сожалею об этом. и ещё, перед тем, как закончить письмо, хочу тебе кое-что рассказать. ко мне в дом стал часто захаживать америка. зачем только все никак не пойму. и как ни зайдет - обязательно принесет с собой какую-нибудь свою америкосскую дрянь. бургеры там всякие, знаешь? в итоге мы сидим и вместе едим их, разговаривая о чем-то несерьёзном. ой, не доверяю я ему, хоть и вкусно... может быть, он понял, настолько мне сейчас тяжело на душе, но странно, что он решил как-то отвлечь меня от страданий... я думал, что он хочет использовать меня, но позже понял, что это не так. в качестве марионеток он обычно выбирает сверстников или кого-то помладше, кто в случае чего сдачи не даст. боюсь, если я ему дам сдачи, то и убить могу, и поэтому я пришел к выводу, что у него не корыстные мотивы. забавный он, однако. однажды я курил на балконе... не злись, я правда пытаюсь завязать! а он подошёл, деловито попросил сигарету и как закурил... сделал один вдох и мне казалось, что он сейчас задохнётся. больше курить он не пробовал. весело мне с ним и, как ни странно, хорошо. ха-ха, временами мне кажется, будто я в него влюбился. это звучит нелепо, правда? мой отец сказал бы, что америка мне не под стать, однако меня это не особо заботит. про нас с тобой он тоже говорил что-то подобное, но мы с тобой его ни разу не послушали. да, у нас с америкой очень много различий во нравах, во мнениях и во взглядах на жизнь, но не думаю, что это чему-то мешает. в нем правда что-то есть... ладно, мне пора идти. покурю перед сном, да пойду спать пораньше, если, конечно же, этот америкос опять не заявится ко мне. знаешь, вот чем угодно готов поклясться, не внушал он мне доверия раньше, а сейчас кажется таким родным, прям как ты когда-то. ох, извини меня за то, что я курить ещё не бросил. ради тебя я до сих пор стараюсь завязать, и думаю, что у меня все получится. если долго мучиться - что-нибудь получится, да? прости, я и так сильно затянул письмо. встретимся как-нибудь на другом свете. поговорим, обсудим все. » закончив писать, русский перечитал пару раз написанное, а после упаковал лист бумаги в конверт и оставил у себя на столе, а сам направился на балкон, чтобы покурить. стоило достать пачку сигарет из кармана, как тут же в дверь постучали. пришлось вернуться и открыть дверь. – здрасьте! а я снова решил к вам зайти. – самоуверенно и немного глупо улыбаясь, поздоровался американец, тут же зайдя в квартиру и осматриваясь по сторонам, будто надеясь найти какие-то изменения в обстановке. – здравствуй. да я уже это понял, что тебе опять заняться нечем. надеюсь, сегодня без бургеров? видеть их уже не могу, лишь от одного вида начинает тошнить. и как ты это ешь на постоянной основе? – ем также, как и вы курите. а как можно постоянно курить? это для меня за гранью возможного! а из-за жары и невыносимой духоты этот запах становится ещё противнее! бе. – вспомнив лишь один запах табака, штаты демонстративно поморщился, стараясь всячески показать, насколько это для него ненавистно. – да ну тебя. я ж не заставляю тебя курить. я понимаю, что это плохо и вредно для здоровья. а ты сам по себе слабый и хилый, тебе только закурить и осталось. с балкона открывался вид на вечернюю суматоху города. временами сша думал, что союз выбрал жизнь в многоэтажном доме только для того, чтобы по вечерам наблюдать такую приятную атмосферу из своей квартиры, да смотреть на всех свысока. русский снова закурил. прикладывая фильтр к губам, он медленно затягивался, позволяя себе получить удовольствие, а табачному дыму проникнуть в лёгкие. – скажите, а как давно вы курите и почему? ведь я, находясь в компании вашего сына, только и слышу от него: « мне нельзя приходить домой пьяным, мой батя исключительно за зож. » что же это получается, ему нельзя пить-курить, а вам можно? – облокотившись на бортик, поинтересовался американец, глядя вниз с балкона на людей, машин, трамваев свысока, как он и любил. совок же задумчиво глядел куда-то вдаль, словно не замечал городского шума и суеты. находился в своих мыслях, из-за чего не сразу ответил на вопрос. – курить начал с войны от голода. привычка осталась вредная, понимаешь? попробовал в детстве, в детстве не понравилось, а вырос и как понравилось... до сих пор, как видишь, не могу бросить. дело не в том, нравится мне или нет, дело в другом. что такое самоповреждение знаешь? – юноша кивнул в знак согласия, продолжив внимательно слушать. – так вот... врежу я себе. вот что в юношестве этим злоупотреблял, что сейчас. а после войны всю свою жизнестойкость будто растерял. стоило потерять близкого человека и смысл жизни куда-то пропал. любил я его... сейчас все как-то сходит на нет, любовь прошла, да только простить себе не могу, не спас я его. а россии пить-курить, как ты говоришь, не надо, молод он ещё, вся жизнь впереди. америка долгое время молчал, пытаясь осмыслить ту информацию, что ему дали. такого ответа он не ожидал услышать. ему стало тяжело на душе от такого откровенного рассказа и он молчал ещё минуты три, после чего ответил: – у вас, кажется, первая стадия депрессии... но не переживайте, её ещё можно вылечить самостоятельно, без обращения к врачу! – союз удивился такому заявлению, однако в глубине души он понимал, что сша не врёт, не преувеличивает и говорит как есть. потушив бычок сигареты, он выкинул ее вниз, на проезжую часть безо всяких зазрений совести. – депрессия говоришь? да какая может у меня быть депрессия, если рядом со мной находится такой лучик света.. – соединённые штаты смутился, а на бледном лице появился едва заметный розоватый румянец. – ..который подтравливает меня своими бургерами и поддержкой. – д-да ну вас! я вообще-то их тоже ем! вкусно же... помочь вам пытаюсь, а вы..! – злился сша, не желая смотреть в сторону шутника. он сделал обиженный вид и отвернулся. – ну, я же пошутил, не обижайся. – потрепав на удивление мягкие волосы, которые чудом выжили после тысячи стрижек, окрашиваний и прочих парикмахерских манипуляций, русский крепко поцеловал чужую голову, в которую нет-нет, да обязательно придет какая-нибудь придурковатая мысль. щеки америки покраснели ещё сильнее, и теперь румянец был гараздо заметнее. – я ценю твою заботу, да и тебя самого. мне приятно осознавать, что обо мне кто-то заботится. после твоей компании даже жить хочется, и чувство вины уже почти исчезло. не знаю, как ты просёк, но я действительно подумывал свести счёты с жизнью. а сейчас ты, именно ты, наполняешь мою жизнь смыслом. разве это не чудесно? сердце отчитало несколько громких ударов, после замерло, будто увеличивалось в размерах и заполняло собой всю грудную клетку от нахлынувших чувств. штаты обуяла неописуемая нежность, которую ранее он никогда не чувствовал. тысячи бабочек теснились где-то внизу живота. они вскружили голову и позволили ощутить парнише лёгкое головокружение. он плотно сжал губы, чтобы не дать волю эмоциям, которые хотели взять вверх над разумом. « какой же вы дурак...» – тихо, сквозь душевную боль проговорил американец, кинувшись в объятия к стороннику социализма, который лишь по-доброму ему улыбнулся, нежно поцеловал в лоб и попросил не плакать. – я люблю вас, а вы умирать хотите... – обвивая обоими руками шею русского, по щекам сша текли теплые, прозрачные слезы, которые он не мог более сдерживать. – знаете, мой отец не позволял мне никому показывать свою слабость, но.. – подняв голову, сша слабо посмотрел в глаза союзу, после тихо-тихо прошептал, словно боялся, что их подслушают. – ..с вами не страшно быть слабым... – ты далеко не слабый, америка. кто-кто, а ты у меня далеко не слабый. – поглаживая по голове соединённые штаты, спокойным голосом говорил ссср, иногда целуя его заплаканное личико и тепло улыбаясь. – я? у вас? а вы любите меня?... – люблю. – добрая улыбка и теплый, как это лето взгляд. аме ни в чем другом не нуждается. лишь бы любимый коммунист был рядом. – люблю... – более осмысленно сказал русский, лёгким рывком притягивая к себе парнишку и закидывая его бедра на свой торс, вжал его в прохладную стену. нежно и любовно припав губами к бледной шее сша, который в свою очередь тихо простонал, проглатывая образовавшуюся во рту слюну. от частых и глубоких вдохов его горло довольно быстро пересохло, из-за чего воспринимать ласки было сложно, однако он быстро перестал обращать внимание на этот недостаток, почувствовав, как губы коммуниста наконец добрались и до его рта, жадно впились, не позволяя сделать глубокий вдох. союз целует америку настойчиво и мокро, облизывая и кусая губы. они сталкиваются зубами, тут же отстраняясь совсем ненадолго, чтобы вдохнуть. воздух кажется безумно тяжёлым, будто он комьями застревает в лёгких, а по подбородку уже течет слюна. штаты целовался много раз и много с кем, но по любви ни разу, поэтому после такого поцелуя он долго молчал, не в силах сказать и слова. но русскому не нужны слова, он и без них все прекрасно понял. когда же приятное времяпрепровождение на балконе закончилось, союз почувствовал, что на душе больше нет такого неимоверно тяжёлого груза. теперь он чувствовал только умиротворение и счастье. – к сожалению, я должен идти домой... а то мне сейчас во всю отец будет звонить и писать смс-ки, потому что «потерял меня». тупой старик, мне свободы не даёт... – ничего, я понимаю тебя. и твоего отца тоже понимаю. не расстраивайся, хорошо? мы неприменно сможем встретиться завтра, послезавтра и после послезавтра. когда захочешь, тогда и встретимся. для тебя я свободен в любое время. – быстро поцеловав в губы русского, американец, помахав рукой на прощание, пошел к себе домой, желая успеть дотемна. ночью ссср долго не мог уснуть. он думал о том, насколько жизнь порой бывает удивительна. так же в мыслях был сша, который смог вывести его из такого ужасного состояния своей любовью. « как же осторожно и медленно ты закрался мне в душу, заставляя её дрожать и сжиматься при виде тебя. мне лучше не смотреть и не думать, трусливо спрятавшись от тебя и от твоих любопытных, словно всезнающих глаз. ты так мило мне улыбаешься, находясь рядом со мной, что мне кажется, ответить тебе такой же улыбкой у меня попросту не выйдет. ты такой самоуверенный, амбициозный, азартный и временами глупый, но для меня ты все равно будешь лучшим. надеюсь, что мы завтра встретимся и я неприменно расскажу тебе многое, что будет тебе полезно знать. благодаря тебе, мне теперь не нужно писать письма на тот свет, чтобы почувствовать облегчение. огромное, человеческое спасибо тебе, америка. » – подумав об этом, русский встал с кровати, взял письмо со стола и направился на кухню. не включая света, он достал зажигалку из шкафа и сжёг письмо. после этого он окончательно отпустил прошлое и снова почувствовал облегчение, после которого он хорошенько выспался.