***
Всё возвращается к нормальности, или по крайней мере к новой нормальности, где все притворяются, что они в порядке, или хотя бы пытаются. Прямо как никто не замечал пропадающих людей, когда они вернулись, они вернулись без любого конфликта или проблем. Это казалось почти слишком удобным, но в данный момент, если все в безопасности и вне опасности, имело ли это значение? Это начало июня, приближаются экзамены и выпускной, и Малия хочет уйти. Она не собирается в школу этой осенью. Она поговорила с отцом, когда наступил ноябрь, а заявления были разосланы, и он понял, когда она сказала, что ей нужен год. Год путешествий, быть где-то в новом месте, броситься в самую пучину и вернуться на вершину, до того, как она начнёт получать высшее образование. Отчасти ей нравилось быть койотом из-за свободы, и хотя она не сдаётся от возможности быть человеком сейчас, она всё ещё жаждет этого. Быть безграничной. Бескрайней. Идти куда угодно, куда хочешь. У неё нет плана, но она разберётся. Всё, что она знала, ей нужно покинуть Бейкон Хиллс. Оставить это место будет не сложно. Но люди… — На гомеостаз влияет множество- эй! — Чувак, — Айзек говорит многозначительно, бровь поднята. — Сейчас обед. Перестань волноваться из-за твоего экзамена по биологии — до которого, могу я напомнить тебе, осталось три недели — и доешь свой чёртов тако, прежде чем я сделаю. Скотт корчит гримасу, хватает картошку, что Айзек бросил ему и отбрасывает обратно с меньшей силой. — Подготовка заранее полезна. Особенно учитывая, как сложна мисс Руберо, и какой будет экзамен — ладно, сейчас ты просто тратишь еду зря. — Бууу! Малия не вздрагивает, когда Кира тянется к ней, качая головой почти презрительно. — Кира, ты же знаешь, я могу почувствовать тебя, когда ты примерно в пятнадцати футах, верно? Так что я уже знаю, что ты идёшь к столу? — Малия усмехается разочарованному взгляду Киры, когда та садится между Эллисон и Малией на скамейке, кладя поднос на стол. — Ты не весёлая. — Кира говорит, игриво закатывая глаза, прежде чем поприветствовать Эллисон коротким поцелуем в щёку. Эллисон обнимает Киру за талию, позднее сворачиваясь калачиком на её плече, и боже, думает Малия, они отвратительно очаровательные. — Скотт Маккол, убери эти школьные записи пожальше от моего обеда, я пытаюсь мирно провести время с моими друзьями, — Кира отчитывает, игнорируя триумфальное «она согласна» Айзека. — Говоря о друзьях, где Стайлз и Лидия? Малия бледнеет и смотрит на что-то, движимое в траве — может жука — глаза закрыты, её голова наклонена, пытаясь не слушать, но не имея выбора. Даже когда их здесь нет, она не может избежать тёмной тяги ревности. Ревности. Да. Потому что как ещё ты можешь назвать это, когда твоя подруга и бывший парень/первая любовь начинают встречаться? — Вероятно, в подсобке, — Айзек говорит. — Так они встречаются или нет? Они всегда такие… нежные друг с другом, и Лидия не даёт мне никаких подробностей, неважно как сильно я прошу, и она никогда не была хорошим лжецом, не со мной. Скотт? — Если честно, Эл, я не спрашивал. Но, знаешь, в основном потому что я не часто вижу его последнее время — он бывал в доме Лидии гораздо чаще на прошлой неделе или вроде того. Она чувствует тошноту. Физическую тошноту. Из всех возможных человеческих эмоций: сожаление, боль, одиночество, вина — душевная боль? Душевная боль причина всей этой хрени? Все взрываются в «о» и «ах» и заговорщицких смешках, а Малия не может справиться с этим, отказывается спрвляться. — Эм — я собираюсь наполнить свою бутылку воды. — Это выходит намного спокойнее, чем чувствуется, и с этими словами она хватает её наполовину полную бутылку воды и бросается ко входу в кафетерий. Она не злится на них или что-нибудь ещё. Она не собирается рвать им шеи или кричать на них или никогда говорить с ними снова (хотя она не говорила с ними с той ночи), потому что в чём, блять, смысл, в любом случае? Она любит их. Они, должно быть, счастливы вместе и она ставит их счастье выше собственного чувства дискомфорта и беспокойства. Это просто больно. Ранит. Потому что она и Стайлз… они расстались так внезапно и странно, как концовка, случайно составленная в последнюю минуту, и они никогда не говорили об этом, совсем, блять, а потом он исчез через несколько месяцев, и он вернулся, и- Вы знаете, что случилось. Она хочет завершения, что-то от него, но он не должен ей этого. И что такое завершение? Малия начинает думать, что это что-то такое, что показывают в кино, в фильмах, которые показывал ей Стайлз (во время которых она неизбежно засыпала, потому что кто может не спать два часа, уставившись в экран?). Может быть, ей нужно покончить с этим, смириться с тем, что всё действительно кончено, больше нет Стайлза и Малии, только Стайлз и Лидия, и что она, вероятно, никогда больше не будет с ним разговаривать снова- — Малия! Она, должно быть, была не в себе раз не заметила Скотта, бегущего к ней, машущего рукой в воздухе, чтобы привлечь её внимание, когда она разворачивается в середине кафетерия, чтобы увидеть его. — Ты в порядке? Его вопрос шокирует её и она бесполезно бормочет, её рот открывается. — Что- почему? — она резко огрызается, чувствуя беззащитность. Скотт одаривает её сочувствующим взглядом, и тянется, рука успокаивающе ложится на её плечо. — Хочешь поговорить? Малия вздыхает. — Ты и твое большое сердце, Маккол. Я правда настолько очевидна? — Они идут удобным шагом к фонтану на втором этаже (это обычное знание, что на втором этаже самая холодная вода), направляясь к уединённой лестнице. — Нет, я просто обращаю внимание, — Скотт говорит с нежной улыбкой. — Я не- я не знал, что ты всё ещё… — Первая любовь и всё. Я слышала, ты никогда не переживаешь её. — «Я надеюсь, это не правда», она оставляет. — Это возможно. Эллисон и я друзья сейчас. Она встречается с Кирой, я- — Скотт прерывается, и Малия останавливается на двенадцатой ступеньке, оглядываясь через плечо. — Послушай, — он продолжает, щёки окрашиваются алым. — Вот суть: мы оба двинулись дальше, и мы всё ещё друзья. Больше нет никаких затянувшихся чувств или неловкости. — Так вышло после года? — Она парирует, когда они достигают верхнего этажа и он напрягается. — Да, ладно, ты поймала меня здесь, но это не- это не чувствуется вечность. Но я не пытаюсь игнорировать твои чувства, если ты чувствуешь искреннюю боль, тогда ты мооожешь поговорить с ними. — Нет, я не могу — нет. Это будет следующий уровень дерьмовости, грань, которая я не собираюсь переходить. — Она вдыхает, сдерживая комментарий о грани, которую они перешли, удерживая её внутри. Скотт издаёт звук понимания, толкая дверь. — Я ожидал, что ты так скажешь. Когда двери открываются перед ней, и она заходит, первое, что она видит, когда поднимает взгляд, — это он, Лидия следует за ним. Их глаза встречаются, и её охватывает ностальгия. Вспышки воспоминаний — слабые попытки учиться, время, когда они купались прошлым летом, и Малия учила Стайлза кролю, когда Стайлз пошутил перед её отцом и каким-то образом заставил его смеяться — невольно проносятся в её голове, и она инстинктивно разрывает зрительный контакт, переводя взгляд на фонтан справа от неё. Скотт, благослови его, начинает болтать со Стайлзом и Лидией, позволяя Малии спокойно наполнить её бутылку, просто сделать что-то, и сбежать, не оглядываясь на них. Она ненавидит это, ненавидит, как она не может даже смотреть на них без страха и беспокойства в её животе, но осталось ещё несколько недель. Ещё несколько недель, и она покинет Бейкон Хиллс.***
Эллисон решает собрать всех в её квартире. Они заслуживают перерыв, она говорит, после всего с возвращения Стайлза, вместе с надвигающимся стрессом выпускного, и невысказанным фактом, что через два месяца все разъедутся в разные части страны. Все говорят да, потому что это своего рода семья, стая — с альфой, охотником, кицуне, бетой, койотом и человеком. Такая же нетрадиционная, как и они. Её отец подвозит её, осматривает здание Эллисон, чтобы убедиться, что он не подозрительный и безопасный. Как он собирается сделать вывод, что он безопасен, смотря на него прищуренными глазами за гранью её понимания, но он защищает её — не то чтобы она возражает — и после нескольких минут рассматривания, он говорит повеселиться и быть осторожной. Она говорит, что любит его, наслаждаясь маленькой, искренней улыбкой, что он дарит ей, прежде чем броситься в квартиру Эллисон. Дверь её квартиры открыта, Малия удивлена, что она легко поворачивается и поддается. Она ожидала, что Эллисон всегда запирает дверь, но опять же, она Эллисон — не только владеет арсеналом оружия и пистолетов, и ножей, и кинжалов, а её отец — Крис могу-убить-оборотня-во-сне Арджент, но она может надрать чью угодно задницу. В квартире уже беспорядок, а сейчас только 6 часов. Повсюду разбросаны пакеты чипсов и попкорна, носки сняты и рассортированы, настольные игры сложены на журнальном столике, а на полу лежит куча подушек и одеял. Кира сидит на полу, прислонившись к краю дивана, на котором находятся Скотт и Айзек, Айзек положил голову на колени Скотта, который сидит и почти рассеяно гладит его волосы. Вид заставляет Малию ощутить теплоту, и она улыбается, закрывая за собой дверь. Она запирает её, чисто из-за привычки, и снимает обувь, оставляя её с остальной и направляясь к Кире. — Эллисон, я здесь. Что- Где она? — Принимает душ, — Айзек говорит, вытягивая голову, чтобы взглянуть на Малию. — Она думала, что мы придём к семи, не в шесть, — он говорит. — Скотт и я пришли, а эти двое- — он останавливается, вздрагивая. — Вы серьёзно? — Она бросает на Киру весёлый взгляд, подталкивая подругу, которая наклоняет голову с дрожащим смехом. — Не то чтобы они что-то видели. Мы были в её спальне. Айзек слишком сильно реагирует. — Это не слишком сильно реагируешь, когда можешь слышать всё, что вы говорите, каждый шум, который вы издаёте. Боже милостивый, вы громкие- Кира бросает в него подушку, эффективно останавливая Айзека. — Оставь мой и Эллисон идеальный здоровый секс в покое. — Он просто сердится, что ничего не получает, — Малия говорит, бросая на Айзека насмешливый взгляд. — О, а ты? — Не я недовольна, а? — Знаете что, когда я превратился в нового Стайлза? Я не знаю, когда это случилось, и мне не комфортно из-за этого. Малия выдавливает смех, избегая взгляда, что Скотт точно дарит ей, пока Кира шутит, что он всё ещё их Айзек. Несколько минут спустя Эллисон выходит из коридора, предположительно из душа, её волосы собраны в длинный хвост, что качается вперёд и назад с каждым шагом. — Малия! Ты пришла! Пойдём, есть покушать, на кухне есть лазанья, на самом деле, подожди, я принесу- — Эллисон умеет готовить? Скотт усмехается. — Скорее она пошла в Волмарт и совершила набег на всю секцию замороженных продуктов. Эллисон? Готовит? Пожалуйста. Зазвонил дверной звонок. — Кто закрыл дверь? Малия моргает, мгновенно вставая на ноги, прежде чем кто-нибудь успевает сдать её Эллисон. — И я открою. Она открывает дверь и он там, в его руке сумка, наполненная нездоровой пищей. Она внезапно слишком сильно осознает, что он всего лишь в нескольких дюймах от неё, что она будет рядом с ним всю ночь, что ей придётся привыкнуть избегать зрительного контакта или любого контакта на какое-то время. Как будто он незнакомец, как будто- Ладно. Ладно. Она может сделать это. — У нас есть лазанья, — она выпаливает. Его глаза расширяются, и она может видеть, как шестерёнки в его голове крутятся, пытаясь придумать, что сказать. Она знает его, знает каждую чёртову деталь- она думала, что знала, по крайней мере — знает по тому, как он чешет его затылок и как он продолжает облизывать рот, что он нервничает. — У меня есть чёртова тонна натрия. — Она слышала его речь множество раз с возвращения от Охоты (никогда с ней, очевидно), но его голос никогда не был таким напряжённым. Чёрт, даже когда он расставался с ней, его голос не был таким. Таким странным, таким неудобным. Это маленький разговор, который она может выдержать, так что она разворачивается и возвращается на её место рядом с Кирой, слишком нетерпеливо хватая тарелку лазаньи, которую Эллисон протягивает, чтобы отвлечься. — Где Лидия? — Эллисон дразняюще спрашивает, опуская оставшуюся часть лазаньи на журнальный столик, на который Стайлз кладёт его сумку нездоровый еды с Волтмарта. Малия воздерживается от громкого стона. Она никогда не сбежит от этого, да? — Почему я должен знать? — В его словах есть игривая нотка, почти как будто он заставляет их спросить то, о чём они правда думают. Малия не удивлена, когда Айзек прямолинейно говорит: — Ты и Мартин уже переспали или что? Все взгляды падают на него, никто не ругает Айзека, поскольку они думают точно так же, и даже Малия заставляет себя посмотреть на него, не удивляясь, когда он не смотрит на неё, даже не секунду. Кончики его ушей розовеют, и эта глупая, глупая улыбка поднимает его губы, когда он вклинивается в пространство между Кирой и Эллисон, сидят в кресле. Кажется, это весь ответ, который им нужен. — Заняло девять лет? — Скотт усмехается, и Стайлз закатывает глаза. — Можем мы запретить любые разговоры о Стайлзе и Лидии на сегодня, пожалуйста? Малия почти говорит «аминь».***
Они играют в Монополию. Они играют в каждую карточную игру, которую знают. Они много кушают. Они пьют много газировки. В итоге, где-то около часу, наступает усталость, и все соглашаются посмотреть фильм. Кира яростно выступает за Гражданскую войну, а Эллисон, которая без ума от своей девушки, отклоняет любые другие предложения. Раздаются миски попкорна, расстилаются одеяла, и они удобно устраиваются внутри маленькой зоны зала Эллисон. Скотт и Айзек на длинном диване, и делят одеяло, ноги Скотта на коленях Айзека, пальцы Айзека в волосах Скотта. (Малия мысленно отмечает смутить Скотта из-за этого позже.) Стайлз занимает конец дивана, на его коленях подушка. Кира уютно устраивается на коленях Эллисон, поверх неё одеяло. И Малия- ну, она раскладывает кучу подушек и отказывает всем настаиваниям втиснуться на сиденье. Она не против пола, честно. Она знает, что Кира уснула, потому что эта кицуне может храпеть чертовски громко, и уверена, что все остальные спят тоже, потому что всё общение с первой половины фильма полностью остановилось, примерно в то время, когда показался Питер. Она в состоянии между бодрствованием и сном, смутно понимая и не осознавая её окружения. Кто-то позади неё фыркает. Роберт Дауни младший что-то говорит. Это нечётко. Она ловит падение головы и выпрямляется, потирая глаза. — Скотт и Айзек уснули, и Айзек не может держать руки при себе, я близок к тому, чтобы пнуть этого придурка. Нормально- нормально, если я сяду здесь? Она замирает и чувствует себя очень, очень бодрой, когда понимает, что он говорит, и что он говорит с ней. — Какая разница, не то чтобы я присвоила эту часть пола. Она неохотно отодвигается, чтобы дать Стайлзу немного места. Он садится рядом с ней, скрещивает ноги. Есть секунда тишины, где она предполагает, что он будет смотреть фильм, и это не будет таким неловким. — Малия, я- Что-то в ней мгновенно срывается. — Не надо. — Нам надо поговорить- — О чём здесь говорить, Стайлз? — Пожалуйста. — Если ты хотел поговорить, у тебя было три недели. У тебя есть мой номер, ты знаешь, где я живу, у тебя было так много шансов. Что изменилось, а? А? Она должна, вероятно, понизить голос, но она не может. Она подавляла всё, что она чувствует, с его возвращения, и сейчас всё выходит, свирепо, как лава выплескивается после извержения. Её глаза наполняются слезами, злыми, а её горло кажется грубым и сухим. — Ни одного чёртового слова. Я помогла спасти тебя. Я- я рисковала своей жизнью ради тебя. Ты даже не посмотрел на меня, Стайлз. Ты прошёл мимо меня и пошёл к Лидии. И что? Ты всегда любил её? Никогда не переставал? Чем была я? Твоим запасным планом? Темно, но экран телевизора излучает достаточно света для Малии, чтобы ясно видеть его лицо, миллионы родинок и коричневость его глаз, и видеть, как его лицо меняется и искажается виной, и она думала, что будет чувствоваться хорошо — увидеть его в такой же боли, какую чувствовала она- Но это не так. Это заставляет её чувствовать себя хуже. Сначала он ничего не говорит, и она думает, что он не собирается. Что он собирается притвориться, что уснул, или уйти, или проигнорировать её. Но он не делает. Конечно же, он не делает. Это не то, какой Стайлз, и так же сильно, как он ранил её, она знает, что он хороший человек. Он болезненно хороший человек, тот, кто помог ей приспособиться к человеской жизни и кто провёл много часов, пытаясь научить её тому, что школа не могла. Что бы они ни думала, он собирается сказать, это определённо не это: — Лидия и я не вместе.…
— Но вы поцеловались. — Если честно, я считаю, время всего заставило меня почувствовать, будто было правильно сделать это, когда это случилось. Это казалось правильным решением, но мы попробовали, и- и мы не подходим друг другу. Лидии нравится кое-кто другой, и если я буду честен, я не думаю, что когда-либо любил её. Как, по-настоящему любил её. Я был так одержим идеей её, той Лидией, которую я создал в своей голове, что когда я наконец узнал её, бесконечно лучшую версию её, она стала лучшим другом. Тяжесть в её груди наконец исчезает, потому что это правда. Она чувствует себя легче, намного легче, но что-то всё ещё тревожит её. — Тогда зачем вся секретность? Прятки, бег по кругу? — Мы- если честно, мы не знаем, как объяснить это. А почему мы проводим так много времени вместе, давай просто скажем, что мы помогаем друг другу с кем-то. Она влюблена, а я — ну, давай отложим это. Малия поднимает бровь. Стайлз выглядит смущённым, проводя рукой по волосам. Он ёрзает, как обычно, подпрыгивая ногой вверх и вниз. Это другой признак нервозности, и боже, от него воняет — это болезненное напоминание, как много изменилось между ними. Они были… чем-то. Не этим. Не совсем незнакомцы, но и не совсем друзья тоже. Незнакомая линия между: где она знает его, а он знает её, где она скучает по тому, как он сворачивался в маленький клубочек каждый раз, когда она обнимала его, или как каждый раз, когда они смотрели что-то вместе, он обхватывал его ногами её, просто ради проявления привязанности. Он никогда не нервничал так рядом с ней. Ни когда они впервые поцеловались, ни когда она замахнулась на него кулаком — ни даже когда она бросилась на него в полнолуние. — Это — это не важно. Смысл в чём, Лидия и я не встречаемся, как все думают. И я хочу, чтобы ты знала это. Его руки дрожат. Она тянется, чтобы нежно остановить их собственными руками, чисто из-за привычки. Само действие удивляет её, но она полагает, что с их расставания прошло немного времени, и- Удивлённая, мягкая улыбка от Стайлза показывает, что он не возражает тоже, и эй, его руки перестали двигаться, застыв в её. — И ты никогда не была запасным планом. Ты была намного больше, Малия. Малия никогда не была хороша со словами, и она сомневается, что какая-то попытка озвучить ураган эмоций, бушующий в её разуме, выйдет связной, так что она закрывает пространство между ними, двигаясь, пока её колени не прижимаются к его. — Я не сказал этого раньше, но — но, спасибо, знаешь. За помощь в возвращении меня назад. — О, давай, тебе не надо- — Но мне надо. Мне надо. — Серьёзно, заткнись. Знаешь, я… я рядом. Мы как семья. — Она морщится из-за выбора слова, потому что она не думает о нём, как о семье. — Семья? — Он повторяет, немного недоверчиво и насмешливо, потому что, что ж — это он. — Не знал, что тебе нравится та- — Ты знаешь, что я имею в виду, придурок. — И немного прощупывая почву, она ложит её голову на его плечо. Это совершенно невинно, как и когда он неуверенно обнимает её за плечи. Это немного, но это что-то.***
Каким-то образом во время сна, они обнимаются. Малия знает это, потому что просыпается, чтобы найти себя, обнимающую Стайлза, и кажется, будто время и не проходило. Она высвобождается от него, благодарная, что все остальные ещё спят, на тех же местах, на каких они уснули прошлой ночью. Она запрыгивает в душ, поскольку квартира Эллисон практически второй дом. Душ это место для размышлений, так что естественно, она начинает задаваться вопросом, какого хрена случилось. Она скучает по нему. Он, должно быть, скучает по ней, иначе он бы не тревожился объясниться или уточнить о Лидии. Остальное — остальное получится само. Она верит в это.***
Они начинают переписываться снова. Стайлз: Так, мы в порядке, верно?Мы должны быть Я проснулась, обнимая тебя Я забыла, какой ты прилипчивый во сне
Стайлз: Прилипчивый? Пожалуйста, что насчёт тебя? Ты и твоя сила койота, душившая меня ночью Это чудо, что ты не сломала мои рёбраХа. Полагаю, я попробую сильнее в следующий раз.
Стайлз: Прости меня. И… в следующий раз? Не то чтобы я против Малия? Малия? Блять, погоди, вернись Я клянусь, я не пытался сделать всё страннымСтайлз, я вздремнула Всё всегда будет странным с нами Но когда именно мы были «нормальными»?
***
Отсюда всё и начинается. Малия понимает, что они никогда не доходили до части друзей. Они переспали в доме Эха, и начали встречаться сразу после, разбираясь по пути. Малия узнаёт, что дружить со Стайлзом не совсем отличается от того, чем когда они встречались — минус вся привязанность и эта грань, что разделяет друзей от любовников. Что это за грань, она не особо знает. Она сидит напротив Стайлза, смотря, как он поглощает его мороженое, как животное. И это исходит от Малии, которая настаивала на съедении каждого мяса сырым в её первые несколько месяцев в качестве человека. — Что? — Стайлз говорит, когда Малия только смотрит на него, верхний свет на их кабинке мерцает. Она держит лицо руками, смотря на него странным, но интригующим взглядом. Он выглядит совершенно нелепо, и Малия едва может сдержать смех, когда тянется, чтобы вытереть его нос. — Многое не доходит до твоего рта, знаешь. — По крайней мере, я ем своё. — Он указывает на её нетронутое мороженое с невпечатленным взглядом. — Что? Ты внезапно слишком хороша для шоколадного мороженого? — Он тянется вперёд, чтобы придвинуть её мороженое ближе к ней. — Что-то не так? — Нет, просто — наше первое свидание было здесь. Ты помнишь? Она не знает, откуда появилась ностальгия. Может потому что выпускной через две недели, и всё кажется таким… внезапным. Не поймите неправильно, она готова к изменениям, к чему-то другому, оставить старшую школу позади, но чёрт. Конец действительно скоро. Рот Стайлза изгибается в усмешку, глаза осматривают ужин, прежде чем приземлиться на Малии снова. Они мерцают и безусловно сияют. От этого у Малии перехватывает дыхание. — Да, я помню. Ты расстроилась из-за проваленного теста по математике, и я привёл тебя сюда, чтобы подбодрить. Я не думаю, что мы понимали, что это свидание, пока не прошла половина. Ты отказалась позволить мне запла- — И ты отказался позволить мне заплатить из-за своего мужского эго, — Малия хмыкает, чувствуя, как её грудь расслабляется от весёлого хмыканья Стайлза. — Мужского эго, а? — Он повторяет. — Лидия правда влияет на тебя. — Говоря о Лидии, — Малия говорит так тонко, насколько возможно, рассеянно играя с ложкой в её мороженом, — с чем она тебе помогала? Стайлз безумно краснеет, и он явно избегает смотреть прямо на Малию, вместо этого смотря на стол. — Это- ничего. Ничего, правда. — Ложь. — Мал, серьёзно, небольшое дело. Она игнорирует трепет в её сердце из-за глупого прозвища, это глупое прозвище, что было его способом разговаривать с ней, оно быстро срывалось с его губ каждый раз, когда она совершала что-то невероятно горячее, оно было его постоянным именем для неё (она задаётся вопросом, так ли это сейчас) и продолжает. — Ну же. Пожалуйста? Карточка расставания. Карточка игнорирования меня две недели. Позволил мне думать, что встречае- — Ладно, ладно, хорошо, — он прерывает, явно расстроенный. Его руки прикрывают лицо, когда он наклоняется, тяжело вздыхая. — Я- я хотел помощи с тобой, ладно? Поговорить с тобой, извиниться, верну- — Он останавливается, качает головой, будто разочарован собой. — Только ты. Я хотел тебя. Я не знал, как вернуть твою благосклонность, так что я пошёл к Лидии после того, как мы осознали, что нам лучше быть друзьями. Ох. — Стайлз. Она нежно убирает руки с его лица, и она чувствует головокружение. Это отвратительно и очень мило, и она хочет купаться в чувстве, впитать его. Он открывает глаза, морщась. — Послушай, я не- я пойму, если ты не хочешь быть друзьями или чем-нибудь — в смысле, мы не говорили об этом, но — ты кто-то, кого я хочу в своей жизни. Навсегда. Я знал, что я сильно облажался, и я не знал, как заслужить твоё прощение. Сначала она ничего не говорит, слишком потрясённая, чтобы сформулировать ответ. Они смотрят друг другу в глаза, и он нервничает. Очень нервничает. — Ты не собираешься сказать что- Малия обхватывает его лицо, её большой палец касается его щеки. — Это очень мило. — О, эм- я рад, что ты так думаешь. — Он краснеет, а вся нервозность пропадает, куда-то в другое место, и он дарит ей эту дурацкую, ленивую улыбку, на которую она отвечает взаимностью. — Твоё мороженое, эм, тает. Ты, вероятно, должна доесть его. — Да, да, конечно. Она начинает есть её мороженое, которое больше напиток в данный момент, и они впадают в тишину, это совсем не неловко. Его нога касается её, и это комфортно.***
— Так, погоди- вы расстались? — Что ж, мы не встречались, — Лидия неясно объясняет. — Вы так думали. — Хочу сказать, я знала, что они не встречались, — Малия вмешивается, игнорируя обиженный звук, что Эллисон издаёт. Лидия закатывает глаза, сидя перед зеркалом Киры, заправляя прядь волос за ухо, прежде чем развернуться, чтобы посмотреть на подруг. — Это потому что Стайлз сказал тебе, чтобы он мог- — Она прерывается, сдавленный звук сбегает от неё, прежде чем она смотрит на пол, покрытый ковром. — Погоди чёртову минуту. Вы двое снова вместе? — Кира спрашивает, сощуривая глаза и тыкая пальцем в Малию. — Боже мой, я не могу справиться с этим. — Эллисон стонет, утыкаясь лицом в кровать Киры. Лидия фыркает. — Погоди, я расскажу тебе о Коре… — Моя кузина Кора? — У тебя есть чувства к Коре Хейл? Я могла бы поклясться, ты ненавидела её. Лидия пожимает плечами, прижимаясь к шкафу. — Мы с ненавистью трахались, — она говорит меланхолично. — Ты с ненавистью трахалась с моей кузиной? Глаза Эллисон увеличиваются в два раза. — Ты не рассказывала мне об этом, какого чёрта, Лидс- — Вы двое выглядели бы чудесно вместе! — Кира вскривает. Лидия одаривает Эллисон и Малию многозначительным взглядом. — Спасибо, Кира. Я ценю эту поддержку. Послушайте, это небольшое дело. Точнее, вроде как, потому что она возвращается до выпускного, и действительно остаётся в Бейкон-Хиллс, и я очень хочу встречаться с ней- — Нервничающая Лидия Мартин? Сейчас свиньи полетят? — Ух ты, спасибо за совет, Малия. Когда Стайлз Стилински стал более полезным, чем три моих лучших подруги? — Постой! Ты никогда не отвечала, встречаетесь ли вы снова со Стайлзом! — Кира кричит, разворачивая кресло лицом к Малии. Все взгляды падают на неё, и Малия напрягается. Она садится немного прямее, спиной к каркасу кровати, не зная, что сказать. — Мы друзья. Это всё. Лидия хмурится. — Он сказал мне, что он- неважно. Забудьте об этом. — Он сказал тебе, что он что? — Слушай, он мой лучший друг тоже. Я не собираюсь сдавать его, но я думаю, ты можешь предположить, на что я намекаю. И если мы сегодня честны, разве ты не хочешь снова начать с ним встречаться? — Ну… да, нет, я не- я не знаю, ладно? В первый раз всё закончилось так внезапно, и я не хочу таить обиду или вроде того, но я не… знаю. Скоро выпускной, и он переезжает в другой штат, а я- я куда угодно, кроме здесь. Время странное. — Время всегда будет странным, — Эллисон говорит. — Я пригласила Киру на свидание прямо перед её возвращением в Нью-Йорк. Лидия собирается начать встречаться с Корой — о, не бросай на меня такой взгляд, вы двое будете встречаться — прямо перед тем, как она отправится в МИТ. Ожидание идеального времени это ожидание невозможного. Нет такой вещи. Ты должна делать, что ты хочешь, и добиваться этого, пока ещё можешь. Малия обдумывает это, глубоко вдыхая. Эллисон на сто процентов права. Она не знает, что она и Стайлз делают, потому что они общаются всё время. После школьных занятий, безостановочных разговоров за обедом, повторных посещений, кажется, всех мест, куда они ходили на свидания (что не так много, учитывая, что в Бейкон Хиллс нет ничего интересного, совсем — всё, что ты можешь делать здесь, это иметь предсмертный опыт и ходить в школу), и переписываются всё время. Это напоминает старые время, когда они встречались, за исключением того, что она не пробирается в его комнату ночью, а он не целует слабое место на её шее, и она не обнимает его. Хотя ей нравится предварительная стадия, в которой они находятся, она хочет всего. Она хочет его. — Хорошая речь, детка. — Кира отправляет Эллисон поцелуй, который она драматично принимает, поднося руки к сердцу, подмигивая её девушке. — Когда вы двое начнёте встречаться, не будьте такими. — Отстань, мы очаровательны, Лидия, — Эллисон фыркает.***
В её рту маркер, и она читает о человеческом сердце — ирония, она в курсе — а Стайлз не перестаёт напевать. Нет никакой музыки, и всё, на чём она может сконцентрироваться, это его фальшивое пение, что только слегка раздражающее, но раздражающее тем не менее, и она не может сосредоточиться. Она не удосуживается сказать ему заткнуться; она без слов тянется и сжимает его губы вместе двумя пальцами. — Мал, прости меня — Ты прекратишь пытаться напеть то, что я думаю, песня Тейлор Свифт? Он мычит и пытается заговорить, слова полная ерунда, так что она отпускает хватку. — Ты слушала плейлист спотифай, который я тебе отправил?! Топ две тысячи десятого и десять хитов, что- — Наполнены частью подростковой тоски, что ты пропустила? Да, конечно же, я слушала. Она улыбается его явному волнению, находя его безумно милым, и он улыбается ей, и она думает — она думает, что это момент. Это должен быть, потому что щёки Стайлза краснеют, его сердцебиение учащается, а пальца подсознательно тянутся коснуться её губ. Он отводит взгляд, несколько раз закрывает и открывает его учебник, прежде чем посмотреть на неё. — Знаешь- ты собираешься завалить свой экзамен по биологии. — Он ложится рядом с ней, держа лицо в ладонях. — Отчасти из-за твоего замечательного наставника- — Рассказывание ужасных шуток о митозе считается наставничеством? — Малия усмехается, наклоняя голову в сторону, когда Стайлз хмыкает, махая на неё рукой. — И отчасти потому что ты гений или вроде того. — Он настолько искренен, что Малия не пытается отмахнуться от него из-за того, что она абсолютно не гений, что она едва прошла математический анализ. Она закатывает глаза и ничего не говорит, что не уходит незамеченным. — Что? Ты гений- — Потому что гении получают шестьдесят по математике, да, верно- Он трогает её руку и она замолкает. — Ну же, Малия, ты же знаешь, что есть более одного способа определить гения. Только потому что ужасна в математике, не означает, что ты не умна. Потому что ты такая. Очень, очень умная. — Сам Энштейн говорит такое? Ух ты. Я польщена. — Что? О, пожалуйста, я не- — Разве не тебя приняли во все институты, куда ты подал заявление? Это успешно заставляет его замолчать, пока: — Постой. Как ты узнала это? А, чёрт. Они расстались где-то в марте, раньше чем любые заявления были отправлены, раньше чем Малия приняла решение о перерыве на год, и раньше чем Стайлз принял какое-то письмо. Малия прикусывает губу, пока Стайлз продолжает смотреть на неё вопросительным, внимательным взглядом, его лицо приблизилось ближе, что молча тревожит её. — Ладно, хорошо, хорошо. Я попросила Киру присмотреть за тобой, после того, как мы расстались, ладно? Ты едва выкладываешь что-то в социальных сетях, и к тому же, не то чтобы меня волнует, где твой замороженный йогурт. Я… хотела знать мелочи. Большие вещи. Даже если мы не были вместе. — Малия… Она продолжает. — Потому что, да, ты бросил меня и это хренов отстой, когда это случилось, но я всё ещё- я всё ещё заботилась. Ты был моим первым парнем, Стайлз, ты значил для меня так много, что я не могла не заботиться о тебе, чёрт возьми, я никогда не переставала- — Скажи это снова. Внезапно Малия понимает, насколько они близко. Она может чувствовать его дыхание на её коже, если она наклонится… Она думает о событиях несколько дней назад, в комнате Киры, и слова Эллисон звучат для неё так же ясно. Ты должна делать, что ты хочешь, и добиваться этого, пока ещё можешь. — Мал, Мал, просто- скажи это снова. Пожалуйста. — Он берёт её лицо в его руки, одна рука на каждой щеке, и она прислоняется, прижимая лоб к его. — Я никогда не переставала заботиться о тебе. Малия не уверена, кто целует кого; их губы встречаются где-то в середине, и это абсолютно электрически. Она вдыхает его, все пять-девять его, и чёрт, она скучала по его поцелуям. Она следует инстинктам и хватает его за воротник, пока он не прижимается к ней, наслаждается его удивлённым стоном. — Ты думаешь, что самоуверенная, а? Она перекатывается наверх на него, прижимая его руки к кровати. — Ага. Он смеётся, у него появляются ямочки на щеках, и наклоняет лицо вперёд, чтобы поцеловать её челюсть. — Я скучал по тебе. Она опускается, устраивается поудобнее на его боку, утыкаясь в его шею, пока он обнимает её. — Я скучала по тебе тоже. — Что случилось? — Она выдыхает в его грудь, чувствуя, как его тело напрягается. — В один день мы были вместе, в следующий развалились на части. — Малия… мы разваливались некоторое время. Я не- я не знаю. Всё с Ужасными докторами и- и Донованом и твоей чудовищной матерью случилось так быстро и мы были слишком увлечены, слишком вымотаны, чтобы быть там ради друг друга. Но, честно, это не случиться снова. Я клянусь. В смысле- в смысле, если мы снова вместе, что, ты знаешь, никакого давления, но я на сто процентов согласен с тобой, если- если это то, чего ты хочешь, я чертовски уверен, что хочу этого, но ты- Он бессвязно говорит, и единственный способ эффективно остановить его это оборвать его быстрым, целомудренным поцелуем в губы. — Тебе вообще надо спрашивать меня, хочу ли я этого? — Учитывая наш послужной список с общением, — он говорит, полуподразнивающе, соприкасая их носы вместе. — Я не хочу всё испортить. — Мы не испортим, — она настаивает. — И я думаю в данный момент, мы просто найдём путь назад друг к другу. Два расставания и мы вернулись к тому, с чего начали. — Лучше остановиться на двух.***
Это день до выпускного и Малия не может уснуть. Она не уверена нервничает ли она или это предвкушение всего, большой день наконец здесь, день, который никто не думал на самом деле наступит, наконец пришёл. Она продолжает крутиться и переворачиваться, пока не наступает два часа утра. По какой-то глупой причине, у них всё ещё есть школа завтра, несмотря на то, что экзамены закончились. Они все идут, но скорее всего в итоге всё пропустят и пообщаются у парка рядом с их школой и схватят какой-то ланч, проводя день вместе. Несмотря на это, Малия всё ещё проснулась довольно рано, и усталость отказывается найти её. Прошло долгое время с тех пор, как она делала это, и она молится, что Стайлз не начал закрывать окно. Его отец чутко спит, и у неё есть идея, как это будет выглядеть — её вторжение в комнату его сына в середине ночи. К счастью, Стайлз не начал, и она без проблем влезает в его комнату. — Пап, еще пять минут… всё ещё темно… — Я не твой папа, но я могу быть твоим папочкой. — О боже мой, — Стайлз выпаливает, звуча намного бодрее. Его глаза открываются, рот растягивается в полуулыбке, он выпрямляется, пока Малия бредёт в темноте к его кровати. — Где ты научилась этому? Малия пожимает плечами, зевая, когда останавливается у его кровати. — Я слышала, как Айзек шептал что-то о «быть папочкой» Скотту. Я предположила, что это сексуально, и честно, я устала пытаться понять сегодняшний юмор. Могу я залезть? — Черт возьми, да, иди сюда. Она скользит под одеяло, Стайлз разворачивается, чтобы Малия могла с легкостью обнять его. Её голова скользит к изгибу его шеи, и это кажется… правильным. Как возвращение домой. — Я думал, твои кошмары прекратились прошлым летом. — Она может слышать хмурость в его голосе. — Они прекратились. Я просто не могла уснуть. Завтра большой день, и всё. — Выпускной, ага. За этим следует комфортная тишина, длящаяся минуту, прежде чем Стайлз поворачивается, рука Малии никогда не покидает его торс. — Мы не разговаривали о выпускном или, знаешь, что случится с нами после. — Тогда, ты первый. Бабочки роятся в её грудной клетке, и она чувствует нервозность, волнение. Только сейчас до неё доходит, что через два месяца он пойдёт туда, куда, он желает, и на целый, школьный год он будет в милях далеко от неё. Когда она ещё думала, что он и Лидия встречались, это было мечтой, ставшей правдой. Но сейчас… — Нью-Йорк со Скоттом всё ещё в силе, — он говорит. Это всегда был его и Скотта план, с тех пор, как они были детьми. Даже до сверхъестественного, они хотели уйти из этой адской дыры, и пойти в колледж вместе. — Это, — её дыхание дрожит, — это хорошо. — Это то, что ты всегда хотел, и я рада. — Что насчёт тебя, Мал? Я знаю, ты не была уверена в учёбе после выпускного. — Я решила взять годичный перерыв. Подать заявление снова в следующем году. Мои оценки в этом семестре всё равно лучше, и в основном, мне нужен перерыв. Моя жизнь была испорчена с тех пор, как мне было восемь, и я даже когда я справлялась, это было одно за другим. Меня бросили в эту жизнь, жизнь, что моя, что я люблю, но- но мне надо остановиться и вдохнуть. Понимаешь? Он гладит её плечи, и она тает в его объятиях. — Да, я понял. Что ты собираешься делать? — Путешествовать. Увидеть так много мест, сколько смогу, без полного опустошения моего банковской карты, может немного работать. Она не планировала логистику, но она знает, как хочет провести сентябрь и октябрь, а остальное она выяснит по пути. Она решила остаться этим летом вместо побега, сейчас когда вся неловкость и напряжение между ней и Лидией, и Стайлзом ослабло. План был нелепым с самого начала — уехать как только начнётся лето, потому что они встречались — она понимает сейчас. Она собирается насладиться каждой чёртовой секундой, что у неё есть с друзьями, прежде чем их время станет ограниченным и запланированным. — Ох. Я- я буду скучать по тебе. — Он звучит так грустно, воняет этим тоже, и Малия хватает его руку. Она отказывается позволить одному из них погрязнуть в грусти и страхе из-за чего-то, что в нескольких месяцах. Они прошли через ад и обратно, и они всё ещё живы, и сейчас они снова вместе. Что пара сотен миль по сравнению с почти смертью? — Нет, ты не будешь. Стайлз фыркает, будто его обидели, поднимая указательный палец. — Прощу прощения, ты не знаешь- — Потому что мы будем звонить и писать, и общаться через Скайп так часто, что ты даже не заметишь, что меня нет в Нью-Йорке с тобой. — Это, — он говорит с глубоким вдохом, — было очень гладко. Я могу быть гладким тоже. Глаже, чем детская попка. Малия смеется, неспособная сдержаться. — Ух ты, ты такой привлекательный, — она насмехается, — ты правда знаешь, как залезть девушке в штаны. — Ну, я залез в твои, а? Он играет бровями, и она прищуривает на него глаза. — Ты был первым парнем, с которым я действительно разговаривала, так кто говорит, что я не прыгнула бы в чьи угодно руки, если бы он был первым парнем, что привлёк моё внимание? — Ааа! — Стайлз выпаливает слишком громко, Малия шипит ему «заткнись или твой папа придёт» низким голосом. — Ты признаёшь, что я привлёк твоё внимание, — он продолжает более тихим голосом, практически сияя от намёка. Она не пытается подавить большую усмешку, втягивая его в поцелуй. Она ощущает волну спокойствия, и чувствует благодарность, что она здесь прямо сейчас, с ним, в этой крошечной, скрипучей кровати с его коленом, прижатым против её бедра, и его потной рукой на её. — Здесь ты поймал меня, — она мягко говорит. Он хмыкает, приближая губы к задней стороне шеи, чтобы с признанием поцеловать её. — У нас будет какой-то дикий секс после выпускного. Ошеломляющий, громкий, грязный секс. Ты оставишь на мне чёртову тонну засосов- — Почему бы не начать сейчас? Одним быстрым движением Малия садится Стайлзу на колени и поднимает его подбородок. — Как бы сильно физически мне не причиняло боль сказать нет этому, нам нужно поспать. Завтра наш выпускной. Но другой поцелуй не помешает. Его руки движутся к её спине и она наклоняется, чтобы, чтобы встретиться с его губами, и они остаются в таком положении, комфортно вместе, пока Малия не открывает глаза, чтобы проверить время, и чёрт возьми, сейчас три часа утра. Она (неохотно) спрыгивает с него и они возвращаются к их прежней позе, Малия счастливо обнимает Стайлза, а Стайлз счастливо сворачивается в маленький клубочек. — Хэй, Стайлз? Она не уверена, сколько прошло времени, в этом странном состоянии между сном и бодрствованием. Солнечный свет пробивается через открытое окно Стайлза, и она клянется: она слышит слабое чириканье птиц. — Малия? — он сонно говорит. — Я люблю тебя. — Ты- иди к чёрту, я хотел сказать это первым! Не могла позволить мне сделать это, а? — Неа. Ты откладываешь, ты проигрываешь, Стилински. Он поворачивается, и они лицом к лицу, носы и лбы прижаты вместе. — Тейт, как я могу проиграть, если я встречаюсь с кем-то таким потрясающим, как ты? Её сердце делает кульбит. Он настолько ужасно-сентиментален, что это заставляет её широко улыбнуться. — Это было чертовски гладко. Даже глаже, чем детская попка. — Это чертовски нелепо, как сильно я люблю тебя, Малия. Малия подавляет улыбку, глядя мимо Стайлза, чтобы посмотреть на часы. Семь часов, десять минут. — У тебя есть запасная зубная щётка? — Я никогда не удосуживался выбросить твою, — он признаётся, почёмывая шею. — Не смотри на меня так! Я не знаю, я предполагаю, выбрасывание сделало бы официальным, что мы расстались, а я не хотел принимать это. — Ау, ты слабак, ты правда любишь меня. — Нихрена, я только что сказал тебе- Она продолжает тыкать его — нежно тыкая его в грудь, в руку, плечо. — Ты любишь меня, ты любишь-любишь меня, Стайлз любит Малию, Стайлз любит Мааалиииююю- — Да. Он правда любит. Она игнорирует, как взгляд в его глазах наполняет её сердце теплотой, заставляет себя встать, потому что если она вскоре не встанет, она никогда не оставит эту чёртову кровать и этого чёртового мальчика. — Так я могу предположить, что ты сохранил мою одежду тоже? — Нижний правый шкаф в ванной. — Я вернусь через пять минут, — она обещает, быстро целует его в лоб, прежде чем спуститься в его ванну. Она вспоминает начало месяца, четыре долгие недели назад, как по-другому всё было, и да — она в курсе, что вещи продолжают меняться. Лидия однажды сказала ей, что изменения единственная постоянная жизни, и Малия знает, какая это правда сейчас. Следующий гол полон возможностей, бесконечного множества, кто знает, что случиться. Но если Малия научилась чему-то — зацикливаться в неизбежном бессмысленно. Прямо сейчас она жива. Её папа жив. Её друзья живы. У неё есть чертовски хорошая группа друзей, и парень, которого она любит её, любит её, и она будет выпускницей старшей школы, черт возьми. Нет, здесь нет чувства надвигающейся гибели или страха перед грядущим. Она знает, это будет ужасно, знает, что старшая школа практически подготавливала их всех к грязному, сложному миру, но это для людей, которые не сталкивались с убийственными матерями или докторами, причиняющими муки, или любым сверхъестественным, с самого начала. Она сталкивалась. И она всё ещё стоит, да? Так что нет, будущее не пугает её, отчасти поскольку в данный момент её больше ничего не пугает, а отчасти потому что- что ж, у неё есть классные друзья и красивый мальчик, который долгое время хранил её зубную щётку и одежду после их расставания, она думает, чувствуя тепло и спокойствие, и уверенность, и каждое возможное хорошее чувство. Она будет в порядке.