rinse until the water runs clear

— Эй, ты знаешь, как красить волосы, верно? Рин стоит перед партой, выглядя слишком робко для кого-то обычно такого нахального и громкого. Бон не может не поднять бровь, и он поддается искушению немного подшутить над другим мальчиком, пока у него есть возможность. Это будет расплатой за прерывание Рином его учёбы. — Неа, что выдало это, тот факт, что мои волосы были покрашены идеальной полосой в центре, прежде чем я постриг и покрасил их обратно? Рин краснеет и смотрит на него. — Не нужно быть таким засранцем из-за этого, и ты мог просить кого-то делать это! Я не знаю. Бон усмехается, но решает проявить милосердие. — Да, я знаю, как красить волосы, Шима знает тоже, — он замечает. Ответная гримаса Рина говорит Бону всё, что ему надо знать. С дёргающимся хвостом позади него, Рин торопливо спрашивает у него: — Да, хорошо, но можешь ты помочь мне с волосами? Как сегодня? Прямо сейчас? На что Бон отвечает: — А? — Просто Юкио обычно помогает, но этот глупый очкарик занят, и избегает меня, — Рин бормочет, всё ещё красный. — А сейчас у меня есть глупый хвост, так что я правда не могу сделать это сам и это займёт вечность, вот почему я хочу начать как- — Постой, постой, — Бон поднимает руки, чтобы остановить бормотание Рина. — Ты хочешь покрасить волосы? Рин моргает. — Да? Затем Бон воспроизводит то, что Рин сказал, в его разуме, обрабатывая каждое слово, что он использовал. — Юкио обычно помогает. — Ты уже красишь свои волосы? — он выпаливает, неспособный сдержать его шок. Он действительно не подозревал, цвет не выглядел крашенным. Натуральный цвет волос Рина должно быть очень светлый, чтобы так хорошо сохранять такой глубокий цвет. Хвост Рина снова резко дёргается. — Да. Слушай, ты собираешься помочь или нет, потому что я могу попросить кого-то е- — Нет, я помогу, вот для чего нужны друзья, верно? — Бон говорит, прерывая Рина. Он начинает собирать его книги и вещи в сумку, а потом сообщает с усмешкой. — Я также очень хочу знать, какой твой натуральный цвет. — Тебе нельзя смеяться! — вот как Рин отвечает на это, выглядя так, будто слова выбили из него дух. Что… странная реакция. Бон думал, что натуральный цвет волос Рина может быть светло-коричневым, как у Окумуры-сенсея, но сейчас его интерес серьёзно задет. — Ну же, какой это цвет? Я всё равно скоро узнаю. Рин гримасничает. — Не заставляй меня говорить это. — Ты не называл меня Петухом месяцами только чтобы бояться, что я буду веселиться из-за твоих волос, — Бон говорит, толкая Рина в плечо, пока они идут. — Не начинай всё, если не можешь принять это, это честно. Рин смотрит на него, а потом его щёки краснеют, когда он выплевывает: — Белый. Бон моргает, а его взгляд перемещается на голову Рина. — Не ищи его! — Рин кричит, прикрывая макушку руками. — Я не искал! — Бон кричит в ответ. — Я просто пытался представить его! — Не делай этого тоже! — У сенсея тоже белые волосы? — Бон не может не спросить, любопытство за гранью возможного. Рин хмурится, и с руками всё ещё на голове, пожимает плечами. — Нет, его волосы нормальные, — он хмыкает. Хотя он знает, что Рин не получит от вранья ничего, Бон все ещё не может поверить, что волосы другого мальчика белые, пока он наконец не получает шанс увидеть это сам. По всему хвосту Рина волосы растут белым у основания, спрятанные под толстым слоем щетинисто-чёрного. Это создаёт странный волновой эффект, когда Бон проводит рукой в растерянном восхищении. Рин вздрагивает и его хвост дёргается в руке Бона. — Боже, предупреждай! — он кричит, забирая его хвост от Бона и защитно притягивая к себе. Бон поднимает руки вверх. — Прости, прости. Рин хмыкает. — Ты не можешь трогать мой хвост, ладно? Бон поднимает бровь и отмечает: — Мне понадобится прикоснуться к нему, чтобы помочь покрасить. Лицо Рина становится ярко-красным. — Мы сделаем это в последнюю очередь. Они устраиваются со всем необходимым, что видимо включает, по крайней мере, пять коробок краски для волос, достаточно и для головы, и для хвоста Рина. Они все одинакового оттенка чёрного, что существует только глубоко в океане, и Бон лениво задаётся вопросом почему Рин выбрал этот цвет вместо чего-то близкого к волосам его брата. — Я не знаю, зачем тебе нужно так много, если ты просто подкрашиваешь корни, — Бон говорит, пока он надевает пару резиновых перчаток. — Это не только для подкрашивания, это для всего. Чтобы убедиться, что цвет не выглядит потускневшим, знаешь? — Рин отвечает. Бон в понимании кивает. Когда его волосы были осветлены в центре, он не особо нуждался в их перекрашивании, и сейчас, когда его волосы короткие и снова тёмные, это всё ещё не нужно, но он слушал мучительные вопли Шимы о том, что его розовый бледнеет, и знает, что Шима перекрашивает всю его голову довольно часто, только чтобы поддерживать цвет ярким. Они приступают к делу сразу после этого, Рин сидит на низком стуле, а Бон позади него с пластиковой мерной чашкой, наполненной краской, в одной руке, и толстой кистью в другой. — Мой старик впервые сделал это для меня, когда мне было два, по его словам, — Рин спонтанно говорит, когда Бон в первый раз касается его кожи головы. — Сказал, что люди спрашивали у него, почему он носил маленького дедушку, — он слабо смеётся. Бон не знает, что вынуждает его, но когда тишина затягивается слишком долго, он спрашивает: — И ты серьёзно делаешь это с тех пор? Как ты думаешь, как много денег твоя семья потратила на покраску волос за годы? Рин заходится искренним смехом. — Вероятно слишком много! Я помню однажды, когда я был ребёнком, отец вернулся домой с коробками красок, которые, казалось, стоили целый год, и первое, что я спросил, было «мы ничего не получим на Рождество?» Бон не может не рассмеяться на это тоже, и они легко соскальзывают в намного более удобную тишину, пока Бон продолжает наносить на волосы Рина краску. Пока Рин не нарушает её, его голос тихий и задумчивый, чего Бон не ожидает от него. — Вначале я просто думал, что это потому что старик не хотел, чтобы надо мной издевались из-за этого, но он всегда убеждался, что у нас достаточно краски, как будто это было важнее, чем еда иногда… всегда убеждался, что мои корни никогда не видны… — Рин выпускает пустой смешок. — Хотя это логично, полагаю, моё прикрытие раскрылось бы раньше, если бы кто-нибудь в Ватикане пронюхал, что наш старик растит жестокого ребёнка с белыми волосами Сатаны. Бон замирает, его пальцы все ещё глубоко в волосах Рина. Он смотрит на чёрную краску, которой они измазаны, пока причина этого сбивает его как грузовик. — Эй, Окумура? Уши Рина слегка дёргаются, когда к нему обращаются — Бон замечает только из-за того, как волосы Рина поднимаются и опускаются от них. — Да? — Ты никогда не думал о становлении естественным? Рин хмурится. — Конечно нет. — Но ты можешь сделать это сейчас. Ты только что сказал, что отец Фуджимото заставил тебя начать делать это, потому что ты должен был оставаться скрытым, но сейчас все знают, что ты сын Сатаны, так что это, — он показывает одной рукой на Рина, — больше даже не обязательно. Глаза Рина начинают медленно расширяться. — Я всё ещё покрашу их, если ты хочешь, — Бон предлагает. — Твои волосы, твой выбор- — Как долго времени займёт отрастание? — Рин спрашивает, в его голосе безошибочная нота интереса. — Ты же знаешь, как быстро растут волосы, верно? Его хвост начинает качаться туда-сюда, задевая верх обуви Бона. Это ещё необычное взволнованное покачивание, но это сигнал, что Бон на правильном пути. — Пару месяцев, — Бон отвечает. — Если мы остановимся прямо сейчас и смоем эту краску. Лицо Рина опускается. — Это так долго, и люди просто будут думать, что я седею, — он стонет, хвост падает. — Почему это не может быть быстрее? — Ну, ты можешь попробовать то, что я сделал. — Заинтересованное покачивание хвоста снова возвращается. — Я коротко подстригся, потом покрасил их так близко к моему натуральному цвету, насколько возможно. Мы можем осветлить твои, а потом сделать что-то, что убрать синий отте- — О, синий это, э, часть этого, — Рин выпаливает. Он криво улыбается Бону и беспомощно пожимает плечами. — Я пытался покрасить их в обычный чёрный годами, но он не чисто-белый, полагаю. И синий всегда проявляется. — Затем он быстро возражает. — По крайней мере, согласно словам моего старика, я никогда не видел мой натуральный цвет. Это прямо там — Рин никогда не видел его естественный цвет — это часть, почему Бон предложил Рину стать естественным в первую очередь. Он подозревал, но сейчас, когда это подтверждено, он не может не думать, что есть что-то… сильно грустное и нечестное в этом. Даже до того, как Рин знал о его наследии, оно влияло на то, как он проживал его жизнь и влияло на то, кем он должен быть. Два года недостаточный возраст, чтобы иметь воспоминания, или достаточный, чтобы понимать, почему его волосы изменили без какого-либо объяснения, кроме вялой шутки, в качестве оправдания. Также, Бон понимает лучше, чем кто-либо, как что-то такое простое, как изменение твоих волос может придать сил, когда ты ступаешь на новый путь. — Круто, меньше работы для нас, — он говорит. — Давай, пойдём смоем эту краску, прежде чем она впитается слишком глубоко. — Затем он сомневается, вспоминая, что Рин ещё не согласился. — Если ты согласен с этим? Сначала Рин не отвечает, он смотрит вниз на его колени со странно серьёзным выражением лица. Но потом Бон моргает, и Рин быстро кивает с усмешкой, будто эта серьёзная мрачность никогда не омрачала его лицо, беспорядочно разбрызгивая капли краски во все стороны. — Да! Я в деле! Бон поднимает бровь. — Ты уверен? Ты нервничал из-за того, что я буду смеяться ранее, и я уверен, что люди будут тыкать и говорить об этом, если ты внезапно поседеешь. — Я думаю, всё, вероятно, будет нормально? — Рин говорит. — Меня не волнует, что думают другие, знаешь? — он отворачивает голову и бормочет себе под нос. — Меня волнует только то, что думают мои друзья. Бон не может не ощутить небольшую сентиментальность из-за искреннего признания. Затем он хлопает его всё ещё рукой в перчатке прямо по макушке Рина. Из-за этого раздаётся невероятно приятный звук шлепка и Рин подпрыгивает, хвост выпрямляется. — Пойдём смоем это, экс-черника. Смывание краски с наполовину покрашенных волос Рина идёт намного быстрее, чем подготовка к фактическому окрашиванию. Он сидит на стуле спиной к Бону, пока Бон держит насадку душа над ним и смывает краску. Они оба смотрят, как чернильно-чёрная вода смывается в канализацию, цвет тускнеет, пока вода не становится прозрачной. — О чёрт! — Рин внезапно выдыхает. Бон поворачивается к нему, волнуясь, что Рин уже мог поменять решение. — Что? Но ему не надо было волноваться; глаза Рина сияют, а мокрый хвост качается туда-сюда. — Я могу купить так много дорогих ингридиентов на дополнительные деньги, которые больше не буду тратить на краску для волос! — Идиот, расставь немного приоритетов! Тебе не нужны школьные принадлежности? — Ты не понимаешь, я не мог приготовить ничего с настоящим крабовым мясом вечность!

***

Бон первым узнает, когда волосы Рина отрастают достаточно для того, чтобы белый стал очевидным, потому что Рин влетает в классную комнату на скорости 5 махов, и практически бросается к столу Бона, чтобы ткнуться макушкой головы в лицо Бону. — Как это выглядит? Отстранившись, Бон моргает, смотря на волосы друга, потом начинает смеяться. — Сейчас ты как половинка Орео. Рин обиженно кричит, но это не то, что он может отрицать. Его корни сейчас определенно белые, со слабым проблеском светло-синего, который Рин упоминал. Отсутствие цвета резко выделяется против тёмного тона его волос. — Ух ты, Окумура, у тебя новый образ? — Шима спрашивает, наклоняясь к их пространству, чтобы также взглянуть на волосы Рина. — Никогда не ожидал увидеть на тебе белый! В отличие от того, каким взволнованным он был, когда рассказывал Бону его натуральный цвет, Рин широко усмехается и гордо говорит: — Это мой настоящий цвет волос! Глаза Шимы увеличиваются. — Невозможно! — Да, наш приятель Бон здесь- — Не зови меня так, — Бон ворчит, пока Рин по-дружески бьет его локтём. — убедил меня позволить им вырасти. Я красил их в чёрный с тех пор, как был ребёнком. — Это безумие, — Шима выдыхает. — Я крашу мои волосы некоторое время и иногда это такая боль! Я не могу представить какого делать это так много лет. Двое начинают оживлённо общаться, и Бон закатывает глаза, когда он отворачивается от них к классу снова. Он замирает, когда встречается взглядом с их учителем, который смотрит на них — смотрит на Рина — проницательным и ястребиным взором. Бон никогда не понимал братьев Окумура. Для близнецов, они казались разными во многих вещах — но Бон не мог понять, почему Юкио так критично относился к Рину, совершающему такое маленькое изменение. Правда раскрылась, больше нет никаких последствий за узнавание, что Рину нужно быть скрытым, потому что они уже случились, так из-за чего Юкио волноваться? Из-за чего не одобрять это? Юкио замечает, что Бон смотрит на него в ответ, и быстро стирает все эмоции, превращая его выражение во что-то закрытое и нечитаемое. — Не обращай внимания на мистера Ворчуна там, — Рин говорит внезапно позади него, голос достаточно тихий, чтобы не быть услышенным их учителем впереди классной комнаты. — Он всегда так придерживается того, что отец говорил нам делать. Рин пытается звучать легкомысленно, но Бон замечает, как Рин хмурится в направлении брата. Затем, прямо как сделал Юкио, он стирает все эмоции, но в отличии от Юкио, он надевает другую широкую улыбку. — Но я думаю, нашему старику бы понравилось это, по крайней мере, когда мои волосы полностью поседеют, — он говорит. — Так что спасибо, что дал мне толчок, в котором я не знал, что нуждался.