Розы для железной леди

Оглядываясь в прошлое после всех событий, случившихся в конце ноября этого года, Драко помнил, что тревожный звоночек прозвенел уже на последнем пятничном сеансе. А он не то, чтобы не обратил должного внимания на важные мелочи, а скорее не смог на них правильно и вовремя среагировать, прибывая в блаженном расслабленном состоянии после золотых ручек миссис Грейнджер. Обычно, когда он отдыхал после процедуры, его железная леди тоже тихо восстанавливала силы по близости. Иногда она мурлыкала себе под нос какую-то песенку, несколько раз он наблюдал, у нее в руках книгу. Часто они переговаривались, задорно обмениваясь шутками и дружескими подколами. Но в тот холодный дождливый вечер, в его докторе не ощущалось привычной легкости. Ее лицо было бледным, даже каким-то осунувшимся, а под глазами пролегли тени. Она тихо, как-то сжавшись, сидела рядом с ним на стуле и беспокойно крутила в пальцах мобильный телефон, время от временя нажимая кнопку блокировки. Очевидно, молодая женщина ожидала важный звонок или сообщение. Чем дольше Малфой разглядывал обреченно ссутулившуюся худую спину, обтянутую персиковой тканью, тем сильнее его обнаженные плечи кололи иголочки тревоги. Что-то было не так. Нарушился привычный ход событий. Сломался до этого превосходно, без перебоев работающий механизм. Миссис Грейнджер никогда не выглядела столь апатичной. Может, у нее и случались периоды тяжелого настроения, но по, крайней мере, Малфой до этого не замечал их проявлений. А теперь в кабинете словно прибывал полный антипод его неутомимого доктора, жуткий и чужой. Из-за него даже будто бы потускнела вся такая привычная умиротворяющая комната: мягкий уютный свет ламп стал синевато-мрачным, а кремовый оттенок стен – холодным и отталкивающим. Драко понимал, что молчание только ухудшало обстановку. Нельзя было поддерживать гнетущую тишину. Нужно было что-то сказать, может, даже глупое и бессмысленное. С непосредственностью ребенка попросить ее спеть или задать вопрос... Не долго думая, Малфой мысленно остановился на втором варианте, приподнялся на локте и тихо позвал: – Миссис Грейнджер... – М? – она вздрогнула и оглянулась на него. Драко стало жутко. Он никогда не думал, что один из самых солнечных людей из всех, которых он когда-либо знал, однажды одарит его настолько пустым и безжизненным взглядом. Пустым до отчаяния. Потерявшись вконец, Драко переглотнул и выдавил, как неловкий подросток: – Что-то... Случилось? По его ощущениям, реплика прозвучала коряво. Легкий румянец тронул выделяющиеся на осунувшемся лице скулы миссис Грейнджер. Взгляд карих глаз робко и смущенно скользнул в сторону. – Что вы, мистер Малфой, все в порядке, – почти ласково проговорила она необыкновенно высоким голосом, а затем нервно вскочила на ноги, отошла к белой тумбочке с выстроившейся шеренгой тюбиков и баночек с разнообразными маслами и там уже добавила с жалким намеком на прежнюю деловитость – Я просто ожидаю важный звонок, который никак не поступит. Не берите в голову, отдыхайте... – Вы сами главное как следует отдыхать не забывайте, – недоверчиво пробормотал Драко, продолжая сверлить взглядом ее затылок и чувствуя себя снова полным кретином. В его сознании беспокойно пульсировало: "Встань ты уже, подойди ближе, загляни смело в эти усталые глаза, похожие на пустые заброшенные колодцы, и скажи:"Я вижу, что не в порядке. Я не уйду, пока не узнаю о причинах твоей печали. Мне не все равно." И какая разница, что на тебе ничего нет, кроме нижнего белья и это будет выглядеть глупо, ты можешь упустить нечто важное..." – Лежите еще, куда вы подрываетесь,– прикрикнула миссис Грейнджер, заметив, что пациент которую минуту буравит неподвижным взглядом перламутровую ширму, опираясь на локоть. Драко лег обратно, внезапно осознав простую истину. Пока между ними будут продолжаться отношения, как между врачом и пациентом, ни о какой откровенности речи быть не может. Нужно было попытаться пробить эту стену формальной вежливости: – Миссис Грейнджер, – снова заговорил он, приподнялся и продолжил, стараясь звучать как можно убедительней и тверже, – Мы ведь с вами ровесники, не так ли? И общаемся уже почти месяц, как хорошие знакомые. Давайте обращаться друг к другу по имени... Железная леди неожиданно подошла к нему вплотную, окружая своим неизменно-волшебным свежим цветочным ароматом. Отстраненность и холодность ее карих глаз сменились на деланную строгость, за которыми едва заметно лучились заботливость и будто бы скрытый интерес: – Мистер Малфой, – с расстановкой проговорила она, ненавязчиво разглядывая его, – У меня есть стойкое ощущение,что я сегодня поработала с недостаточным нажимом с вашей спиной, и вы не до конца расслабились... – Нет, нет, все в порядке, – перебил ее Драко – И я лягу, но при условии, что мы договоримся называть друг друга по имени. – Любите ставить условия? – миссис Грейнджер с мастерством комедийной актрисы поиграла бровями – Ладно, я не против, Драко ... Малфой непроизвольно сглотнул. Аромат цветов дразнил обоняние, приятная ткань персикового костюма мимолетно коснулась его обнаженных ребер, заставив затрепетать. Уже знакомый взгляд, цепкий и внимательный снова с необъяснимой жадностью скользнул по его пальцам с аккуратно обработанными ногтями, запястьям, узорам голубоватых вен и выдающейся круглой косточкой, а затем в который раз изучающе пробежался по татуировке на левом предплечье: – Красивая татуировка, – несколько отстраненно проговорила доктор Грейнджер и слегка отступила. – Благодарю, – Драко опять устроился в удобном положении лежа, положил руку под голову и спросил – Расскажешь все же что случилось, Гермиона? Изысканное имя его железной леди в это мгновение показалось ему сладким на вкус. Больше никакого обезличенного обращения по фамилии с приставкой "миссис"! ... – Говорю же, ничего страшного, – с бодрым упрямством проговорила массажистка, решительно переделывая тугой пучок на затылке, – Заработалась, с кем не бывает... Снова она ушла в глухую оборону, не желая раскрываться, снимать латы, поднимать открывающее лицо забрало на своем рыцарском шлеме. Драко с досадой ощутил собственное бессилие. Хотя, стал бы он сам открываться человеку, которого знал всего лишь месяц? – Между прочим, мы с тобой уже прошли большую часть курса, – неожиданно прервала поток его тяжелых мыслей Гермиона и поинтересовалась – Сам-то чувствуешь результат? – Чувствую, – с готовностью улыбнулся Драко и добавил с лукавой ноткой – Дохожу, передохну, а потом запишусь к тебе опять ... Гермиона сделала непонимающее лицо, а он тут же пояснил: – Благодаря тебе я активно включился в тренировки в зале. И тренер назначил спортивный массаж. Я видел на сайте, что этот курс у тебя тоже есть... На лице Гермионы ясно отразилось что-то вроде задорного "ну хитрец". – Да, да, ты теперь так просто от меня не отделаешься, – добавил Малфой, с нескрываемым удовольствием наблюдая за ней. – Ну почему сразу "не отделаешься"? Мне общение с тобой только в радость, – неторопливо призналась Гермиона, присела на стул и непринужденно закинула ногу на ногу – Я, между прочим, немало друзей нашла среди своих клиентов. Одна экстравагантная художница, например, регулярно ко мне ходит, потому что у мольберта много времени проводит в неудобном положении. На свои выставки меня приглашает. Молодой ботаник из научного центра, мой замечательный товарищ, тоже страдал от сидячего образа жизни. Спортсменка одна после травмы у нас в клинике реабилитацию проходила,теперь иногда на матчи к ней хожу. Потом она еще и мужа своего привела, а он у нее полисмен. – Даже полисмен? – Драко даже не попытался скрыть ревнивую нотку в голосе и выразительно прищурился – Значит, будет у тебя еще и один знакомый инвестор. Который будет регулярно приглашать тебя на кофе. Гермиона довольно фыркнула и тряхнула головой, из-за чего обычно туго стянутые волосы неожиданно рассыпались по ее плечам. От этого молодая женщина смутилась и снова принялась приводить прическу в порядок: – И распущенные волосы тебе очень идут, – вконец осмелев заметил Малфой самым многозначительным тоном, на который только был способен. – Что-то вы действительно перевозбудились на ночь глядя, мистер Малфой, – ответила без тени смущения Гермиона – Я это запомню, и теперь буду на вас отрабатывать исключительно сильнодействующие техники. Затем, быстро взглянув на часы на экране телефона, она добавила не так вкрадчиво: – Можно, кстати, одеваться... – Запомнишь? Злопамятная... – мурлыкнул Драко, продолжая использовать бархатную ласковую интонацию. – Ты даже не представляешь насколько... – загадочно проговорила в ответ доктор Грейнджер, выходя из-за ширмы и давая ему возможность одеться и привести себя в порядок. После этого они разговаривали еще минут десять. Гермиона заполняла какие-то электронные карточки на сайте клиники, Драко сидел рядом. В тот самый момент, когда ему уже показалось, что он заставил своего доктора окончательно оживиться, зазвонил телефон, который был оставлен за ширмой на стуле. Доктор Грейнджер бросилась к трубке со скоростью пули. Радостное легкое настроение тут же покинуло Малфоя, и он на ватных ногах двинулся к выходу. Когда Драко уже взялся за дверную ручку и оглянулся, то увидел, что Гермиона стоит позади него. Она виновато приложила руку к груди, а затем слегка неловко помахала ему, безмолвно извиняясь и прощаясь. Ее взгляд снова стал отстраненным, а вновь возникшая на лбу морщинка, которая всегда казалась Малфою очаровательной, в сочетании с драматично изогнутыми черными бровями, придала лицу крайне встревоженное и почти испуганное выражение. Все-таки что-то было не так. Но что именно, так и осталось загадкой. Перед тем, как поехать домой, Малфой порадовал себя легким ужином в любимом ресторане, чтобы отпраздновать очередные два дня абсолютной свободы. Победив невольную, необъяснимую обиду (конечно, не на Гермиону, на обстоятельства), он успокоил себя мыслью, что, вероятнее всего, доктор Грейнджер действительно утомилась или находится под властью предменструального синдрома. Ведь действительно, в этот период девушки могут вести себя далеко не так, как обычно. Вспомнив, как ломало в эти непростые дни его бывшую, Драко поморщился и с облегчением выдохнул,радуясь, что они больше не вместе. Движение на дорогах было плотным, уставшие лондонцы спешили домой, под теплые пледы, подальше от отвратительной погоды. Зима готовилась сменить осень. Снег и дождь чередовались который день, образуя противную взвесь в воздухе. Ее появление в Лондоне всегда сопровождалось серией ДТП, и Драко нисколько не удивлялся встречая на пути бедолаг, беспомощно кружащих вокруг своих подбитых авто. Третья или четвертая из встреченных им аварий выглядела особенно устрашающе. Судя по всему, водитель внедорожника не справился с управлением и влетел в серенький седанчик, оказавшийся поблизости. Пострадавшая машина была в прямом смысле изуродована, отвалившийся задний бампер валялся на асфальте, багажник будто бы даже слегка покривился, стекло покрывала паутина трещин. Рядом с автомобилями на отражающем уличное освещение асфальте дергались две тени, словно в диком немом танце. "Вот ведь не повезло кому-то...", – лениво подумал Драко,ожидая светофора и без особого интереса рассматривая место происшествия. Неожиданно он замер, стиснув руль, потому что заметил те самые узнаваемые две семерки на номере побитой легковушки. А потом в его глаза бросилась та самая подвеска с золотистым ангелом под зеркалом заднего вида... Сомнения рассеялись: на обочине стояла побитая машина доктора Грейнджер. Когда она успела попасть в ДТП?! Загорелся разрешающий сигнал светофора, но Малфой, не тратя время на размышления, рванул руль в сторону, включил аварийные огни, сбросил с себя ремень и выскочил на дорогу. Владелица серого седана стояла чуть в тени в компании двух ругающихся мужчин. Черный внедорожник, криво стоящий рядом и явно меньше пострадавший от удара, очевидно принадлежал крупному грузному мужчине, напоминающему викинга, который размахивая руками, агрессивно наскакивал на более щуплого собеседника, и осыпал его отборными ругательствами. Второй спорщик выражением лица, голосом и медленными жестами напоминал хитрого лиса. Он, кажется, всеми силами пытался сгладить конфликт. Видимо, тоже ехал в машине Грейнджер и был свидетелем столкновения. Драко старался не касаться мыслями того, каким образом могли бы быть связаны этот лис и его милый доктор. В данный момент, это не имело значения. Гермиона молча следила за перепалкой, засунув руки в карманы своего пальто и уткнувшись взглядом в мокрый асфальт. Мелкие капли влаги дрожали и переливались на ее темных волосах и в бахроме серого шарфа. В свете уличных огней и рядом с пузатым наглым амбалом, она показалась Малфою необыкновенно хрупкой, беззащитной, растерянной и страшно отстраненной. Поэтому она не просто вздрогнула, а прямо таки тихо вскрикнула, когда Драко коснулся ее предплечья: – Откуда ты здесь взялся?! – Откуда надо, – Драко быстро оглядел ее – Не ранена? Как это произошло? Полицию вызвали? – Нет, не ранена. Полицию ждем, – Гермиона быстро указала глазами на здоровяка – Мистер... Адамсон въехал в нас с Блейком. Услышав свою фамилию, толстяк с бородой викинга обернулся на нее и рявкнул: – Не надо было ползти, как черепаха впереди меня! Понавыдают прав всем подряд, а я потом тащись за всякими недоумками и уважай их на дороге?! Не дано водить – езди на автобусе, курица! – Заткни пасть, Адамсон! – угрожающе прорычал в ответ Драко, сжав локоть Гермионы, – Въехал – будешь отвечать. И ты не в том положении, чтобы кидаться угрозами! – Ты куда лезешь, дохляк? – напустился на него возмущенный бугай. Драко даже показалось, что его хищные глаза налились кровью, однако со всем этим грозным видом слабо вязалось весело колыхающееся в такт движениям брюхо – Откуда ты здесь взялся, кто тебя звал? – Да, кто вы, сэр? – мягким вкрадчивым голосом поинтересовался второй спорщик. – Близкий друг миссис Грейнджер, – произнес спокойно Драко, решительно обнял бесчувственную Гермиону за талию и огляделся с победоносным видом – Еще вопросы есть? Но вопросов больше не было. Гермиона также никак не отреагировала на этот перформанс, что Малфоя самую малость задело. Наконец спорщик-лис будто бы очнулся, разулыбался и бросился пожать новому знакомому руку: – Эндрю Блейк, адвокат миссис Грейнджер. Очень приятно! – слишком уж слащаво представился он. В этот же самый миг, возле них притормозила полицейская машина. При виде полиции, Адамсон быстро сдулся и прекратил скандалить. Одно дело орать на беззащитную и испуганную молодую женщину, и совсем другое – на стражей порядка, вооруженных доступом к камерам с доказательствами его виновности. Ничего не оставалось, как признаться, судиться он явно не хотел. Миссис Грейнджер он больше не пытался оскорблять и только кидал в ее сторону злобные взгляды до самого окончания разборок. Блейк дождался оформления протокола и вызвал себе такси, а Малфой решил сопроводить Гермиону до ближайшего автосервиса. Она не сопротивлялась, видимо, понимая, что оставаться один на один с такой проблемой опасно. Наблюдая через боковые зеркала то, как сильно мотало побитую машину доктора по пути, Драко внутренне ужасался и подумывал, не стоило ли, пока не было поздно, посадить Гермиону к себе и вызвать эвакуатор. Однако добрались они все же без приключений и отдали пострадавший автомобиль мастерам, едва успев до времени закрытия. Ремонт, конечно, предстоял колоссальный, однако расходы частично должна была покрыть страховая компания. После всех этих тяжелых и неприятных дел, расспросов, звонков и оформления кучи бумаг лицо Гермионы показалось Драко едва ли не прозрачным. Когда они вместе покинули здание автосервиса, и, как по команде, остановились рядом на мокром тротуаре, он сразу же спросил: – Куда ты теперь? Гермиона очнулась будто от сна и подняла на него глаза: – Домой, конечно. – Я подвезу тебя, – уверенно сказал Драко и спросил, доставая телефон, – Где живёшь? – В Илинге, Черчфилд-роуд... – безэмоционально проговорила Гермиона, зябко поправляя шарф и выпуская изо рта облачко теплого пара. Но произнеся это, она тут же словно испугалась собственных слов и испуганно замотала головой: – Нет, нет, Драко, не беспокойся, я вызову такси! Но Малфой уже успел построить маршрут и в этот самый момент рассматривал интерактивную карту с крайней озадаченностью. Дорога багровела напряженной артерией. Объездные пути, как по заказу, также были налиты запретным алым цветом: – Повезло же тебе сегодня... – пробормотал Драко, протягивая смущенной Гермионе телефон, – На главной дороге огромная авария, в которую попали пять автомобилей, народ стоит и сколько еще будет стоять неизвестно. Ты в такой пробке на такси до утра простоишь. – Простою. Что еще делать... – проговорила срывающимся голосом Гермиона. – Например, обратиться за помощью к друзьям... – осторожно предложил Малфой. – Я не хочу никого напрягать! – Грейнджер едва ли не отскочила от него. В ее голосе прозвучало несгибаемое железное упрямство. Ощутив его, Драко неожиданно сам для себя вспылил: – Напрягать не хочешь? Может, еще скажешь, что прекрасно и бодро себя чувствуешь для того, чтобы потратить кучу времени на душное и дорогое такси? Не выдумывай! Тебе есть у кого переночевать в ближайших районах? Гермиона, взволнованная и слегка испуганная обилием вопросов еще и заданных в несколько резкой форме, молча помотала головой и снова спрятала покрасневшие руки в карманы. И Драко решился на отчаянный шаг, мысль о котором пришла ему в голову еще по дороге в автосервис, когда он напряженно ловил в зеркале отражение замученного личика Грейнджер. Он четко осознал, что судьба снова дала ему шанс стать полезным для своего доктора, и что эту возможность он упустить точно не должен : – Не хочешь заехать ко мне? В карих глазах испуганной молнией блеснуло недоверие. К горлу Малфоя подступило неподдающееся объяснению раздражение. Вот уж правда, чем более ты искренен, тем сильнее люди склонны подозревать тебя во лжи. От чистого сердца предложил, а она... Проглотив досаду, он произнес, делая акцент на каждом слове: – Просто. Переночевать. Страх в ореховых с золотом радужках сменился на неловкость. Гермиона все еще колебалась. Наверняка, она боялась показаться навязчивой намного больше, чем стать жертвой приставаний пациента, который не скрывал своей симпатии к ней, а на последнем сеансе даже позволял себе легкий флирт. Разрывая повисшую паузу, Драко решительно взял Гермиону за маленькую холодную кисть и повлек на парковку: – Долго думаешь. Отсутствие сопротивления придало ему уверенности в правильности своих действий.

***

Малфой жил в Кенсингтоне. Раньше он снимал очень элегантную, минималистичную студию и копил на собственное жилье. Теперь его домом стала собственная просторная двухкомнатная квартира на пятом этаже с видом на Гайд-парк. Это действительно был его дом – его крепость,отделанная по личным вкусам и предпочтениям, куда он стремился после тяжелого дня и где чувствовал себя в комфорте и полной безопасности. Этим вечером, уже почти ночью, его квартира впервые за долгое время должна была принять гостью, внезапную, но желанную. В другое время и при других обстоятельствах, он бы с крайним негативом воспринял вторжение на его территорию без предварительной должной подготовки к приему посторонних (того же вызова клининговой службы). Однако в этот раз никакого волнения в душе хозяина не было, словно ничего необычного и не случилось. Драко действовал как-то механически, делал то, что должен был, без трепета и дрожи в руках, спокойно и даже хладнокровно. Предложил поужинать, на что получил деликатный отказ. Разложил диван в гостиной, подготовил постельное белье, подушку, плед и чистое полотенце. Распаковал и оставил у раковины в ванной новую зубную щетку. Сообразив, что Гермионе будет неудобно спать в одном белье,принес ей чистую белую футболку из своего гардероба и мягкие домашние шорты. Сегодня он был хозяином положения и тем самым опытным мастером, способным помочь справиться с неприятностью. А рядом была больше не железная леди, а прекрасная хрупкая дама, которую он вытащил из горящей крепости и увез на своем верном коне. Хотя, все же ассоциации с прекрасной дамой напрашивались с трудом при нынешнем виде молодого доктора. Его футболка смотрелась на стройном женском теле как мини-платье, а из штанин забавно торчали крупные коленки как у девочки-подростка. Только распущенные темные, густые волосы со сказочным медовым переливом напоминали, что на диване рядом с ним сидит та самая миссис Грейнджер, которая его так привлекала, так манила, и не отпускала его даже во снах... Едва удержавшись от соблазна коснуться живого каштанового водопада, струящегося по тонким плечам, Драко ровно произнес: – Ты можешь принять душ, если нужно. Только придется использовать жидкое мыло, геля для душа у меня нет... Взгляд Гермионы исполнился безмолвной благодарности. Губы тронула слабая улыбка. Посчитав улыбку за единственный ответ, на который была способна его уставшая гостья, Драко уже собрался в свою спальню,чтобы не смущать ее и дать возможность подготовиться ко сну, когда внезапно громко и твердо заданный вопрос пригвоздил его к полу: – Драко, а ты... совсем бросил курить? Не веря своим ушам, Малфой оглянулся и ответил: – Еще в процессе. А что? Гермиона сменила позу на более удобную, оперлась спиной на диванную подушку и закинула ногу на ногу. Ее потерянный и отрешенный вид сменился на такую знакомую для Драко родную деловитость: – Угостишь сигареткой? – непринужденно попросила она. Драко, как под гипнозом, разыскал в тумбочке в спальне завалявшуюся пачку, где осталось, по удивительному совпадению, ровно две сигареты и снова вернулся в гостиную к Гермионе, усилием воли стараясь не показывать глубокого ошеломления: – Никогда бы не подумал, что ты куришь, – наконец проговорил он, протягивая ей открытую пачку. – Стараюсь держаться, но сейчас чувствую, что необходимо... – спокойно ответила Грейнджер, выбирая сигарету и оглядываясь на темные окна, – На балконе можно? – Не надо, замерзнешь. Останься здесь, – Драко приглушил верхний свет, присел рядом с ней, доставая зажигалку – Это ты из-за машины? В полутьме комнаты вспыхнул рыжий огонек. Гермиона с наслаждением затянулась и прикрыла глаза, выпуская тонкой струйкой дым: – И из-за нее тоже. Еще и из-за Эндрю... – Ты про этого, с мордой лиса? – вспомнив про пепельницу Малфой на мгновение исчез в совсем темном коридоре, а потом вернулся, поставил на журнальный столик стеклянную кобру с разинутой пастью и пробормотал – Надеюсь, он не смеет приставать к тебе... В глазах его доктора мелькнуло что-то вроде горькой насмешки: – Нет, что ты, он женат. Но я все чаще жалею, что связалась с ним. Одни слова, а действий нет. – За наследство судишься? – с деланной небрежностью поинтересовался Драко, наконец тоже закурив. – Он по семейным делам адвокат. Все никак справедливость восстановить не могу, – обреченно произнесла Гермиона, любуясь тающими в воздухе узорами дыма и словно размышляя, стоит ли продолжать развивать тему и рассказывать о том, в чем помогал разобраться непутевый мистер Блейк. Осознавая, что он все же оказался в полушаге от разгадки глубинных тайн своей миссис Грейнджер, Драко замер, не смея вбрасывать неуместные вопросы, которые могли бы разрушить важность момента и помешать его доктору собраться с мыслями. Какое-то время они оба молчали, время от времени затягиваясь и стряхивая пепел в голову стеклянной кобры. Спустя несколько тяжелых минут Гермиона поинтересовалась, зажав в длинных тонких пальцах сигарету: – Ты еще хочешь узнать, что случилось? – Спрашиваешь... – тихо проговорил Малфой и постарался незаметно придвинутся ближе настолько,чтобы хотя бы немного ощутить тепло и близость ее тела и убедиться, что рядом с ним не призрак, выплывший из табачного дыма, не плод его усталого воображения, а живой человек. – Моя семья была строгой, – неторопливо начала миссис Грейнджер, словно непринужденно пересказывая роман о какой-то незнакомой девушке, не о себе, – Я была той самой девочкой, вторым именем которой было "школа-дом". Поэтому вышла рано замуж, чтобы скорее себя почувствовать свободной. Со школьной скамьи влюблена была в своего одноклассника, да и он вроде как тоже, его мама меня чуть ли не своей дочкой считала. Он сразу работать пошел, а я в медицинский поступила. Гермиона опять затянулась, облизнула пересохшие губы и продолжила с печальной монотонностью: – В какой-то момент "получай образование, детка, я создам тебе для этого все условия" превратилось в "сколько можно учиться", "я зашиваюсь на работе, а ты только лекции слушать умеешь", "в этом доме ничего твоего нет"... Может, завидовал. Может, ревновал, не мог смириться с тем, что я на все имела свое мнение, что у меня были друзья, что меня уважали. В итоге, доучилась я только до медсестры. Проработала недолго в детской городской больнице, а потом случилась беременность. Драко, не отрываясь от истории своего доктора, потянулся к пепельнице и не заметил, что стряхнул часть пепла на поверхность стола: – Я родила дочку, – тонкие губы тронула улыбка, а глаза – легкий туман, – Розой назвали. Очаровательный ребенок, рыженькая, как солнышко, но в то же время, очень непокойная, плохо спала, то животик, то зубки. Свалились заботы и работа по дому. Стало тяжело, тело никак не могло прийти в норму, то набор веса, то потеря, растяжки эти, малокровие. Муж отдалился совсем, а когда замечал, что я живу на его территории только и делал, что винил в лени из-за того, что в порядок себя привести не могу и в том, что я плохая мать, раз у меня ребенок по ночам кричит... – Бросать надо было еще когда только посмел упрекнуть в том, что не успеваешь работать и учиться! – вырвалось у Драко, отчего он тотчас испуганно замер. Гермиона смерила его тем самым ласковым и снисходительным взглядом, которым одарила его, когда он, уже устроившись на столе, позволил себе усомниться в важности и нужности курса массажа, а затем проговорила: – Не все было так просто. Для той, прошлой меня, это бы означало, что я не справилась с семейной жизнью, не удержала мужчину. Я не признавала проигрышей, и рьяно взялась тогда завоевывать его сердце вновь... Малфой не сразу заметил, что нервно скомкал в пальцах свой окурок и засыпал еще и все брюки пеплом. Он не мог поверить, что его железная леди мало того, что терпела такое несправедливое отношение к себе, так еще и решила, что проблема была в ней, а не в обидчике. Впрочем, это было вполне нормально для стыдливой девочки, не привыкшей обвинять всех вокруг. Редко кто рождается в блестящем панцире, шлеме и с мечом, человека вооружают против действительности обстоятельства и злые люди, встречающиеся на пути. – Беда в том, что насильно мил не будешь. И никакие вкуснейшие ужины, похудение, нарядная одежда, макияж каждый день и кружевное белье не спасут, если умерла любовь. Или если ее не было совсем, – Гермиона отправила окурок в пепельницу и откинула назад распущенные волосы – Осознала я это только, когда до меня дошли сведения, что благоверный с того момента, как родилась Роза, регулярно утешался в компании одной привлекательной особы, с которой познакомился в баре. Только тогда у меня открылись глаза, и я потребовала развода... Волна облегчения накрыла сердце Драко, но тут же следующая фраза ввергла его в тяжелейший шок: – А он в ответ, наслушавшись советов матушки, подсуетился и сделал все, чтобы ребенка оставили с ним, а меня лишили права на опеку. От абсурдности услышанного у Малфоя защипало в глазах. Он стиснул кулаки и выдавил сквозь сжатые зубы, опасаясь, что еще минута и он задохнется от ощущения несправедливости: – Черт... Почему ее не отдали тебе? Выбор ведь чаще делается в пользу матери! – Так у меня на тот момент из личного имущества было только старое корыто, оставшееся мне в наследство. То самое, которое мне сегодня разбили. Жилья тогда своего вообще никакого не было, оно у меня до сих пор съемное. А у него была машина, дом, детская, которую мы вместе оборудовали... Я поплатилась за свою беспечность и доверчивость, – Гермиона с обреченностью развела руками, искоса наблюдая за сжатыми кулаками собеседника со странным невысказанным чувством – Знаю, что Роза не страдает, за ней хорошо следит бабушка. Моя девочка уже в садик пошла, ей три годика. А он женился как раз на той даме из бара... Она переглотнула, откинулась на спинку дивана и с необыкновенным спокойствием продолжила: – Я исправно посылаю средства на ее содержание. Но то, что меня лишают права видеть ее... Я не знаю, как в первое время не сошла с ума от горя, это было какое-то чудо, не иначе. Может быть, бывший и его мать тогда положили на лапу судье, может я что-то проглядела и им удалось на бумаге доказать мою невменяемость... Не понимаю и разбираюсь в этом до сих пор. Денег немерено вбухала в адвоката, а он полгода меня вокруг да около водит. Коплю на другого. Хотя, учитывая необходимость ремонта машины, теперь не знаю, когда смогу решить эту проблему... Вот, собственно, и вся история. – Почему медсестрой больше не работаешь? – осторожно спросил Малфой, чтобы не затягивать мучительно-печальную паузу. Гермиона грустно улыбнулась, глядя в стену: – Из детской больницы пришлось уйти, потому что в каждом маленьком пациенте я видела мою девочку. Плакала прямо на рабочем месте. Пришлось искать что-то другое. Так я пошла учиться на массажистку, поставила себе цель стать профессионалом. Взяли в клинику чудом, едва ли не на поруки. Но за достаточно небольшое время я стала лицом клиники в социальных сетях и в рекламе и одним из любимых клиентами специалистов. Я действительно рада, что смогла помочь стольким людям. Я полюбила свою новую работу, ценю обретенную независимость. Но так трудно смириться с тем, что получается все не так, как хотелось бы...  В течение печального рассказа Гермионы Драко пережил целую бурю эмоций: ненависть, ощущение несправедливости, желание мести, жгучее сочувствие, легкую печаль. Вместе с тем, его душу охватила необъяснимая радость от того, что то неподдающееся логике первое впечатление о том, что его железная леди очень юна и нежна для своей работы, оказалось верным. Нерастраченная нежность была заточена в железные латы и время от времени давала о себе знать. А желание помочь другим скрывало личную боль и необходимость в получении поддержки. Задумчиво разглядывая удивительно спокойную собеседницу, Драко неожиданно умилился, заметив, что от уличной сырости волосы Грейнджер собрались в невинные, переливающиеся золотом воздушные кучеряшки: – Зачем волосы выпрямляешь? – с ласковой усмешкой поинтересовался он и неожиданно, абсолютно не опасаясь рассердить собеседницу, заправил ей за ухо особенно выразительную, весело вьющуюся прядку. Гермиона тихо рассмеялась и пояснила: – Новая жизнь – новый имидж. Да и их убирать неудобно, все время в лицо лезут. А распускать негде, я практически не гуляю, не развлекаюсь. Уже ничего больше не боясь, Малфой обнял худенькие плечи, вполне по-дружески прижал к себе свою внезапную гостью, вдыхая полной грудью цветочный аромат ее тела, едва пробивающийся через запах дыма, и заметил: – Ты бы поплакала, может легче бы стало... – Да, кажется, я все, что было, уже выплакала, – тонкие пальцы Гермионы впервые робко скользнули по его груди вниз – Ну, вот сигареты помогают снять стресс. Позволяю себе иногда. От алкоголя отказалась вообще, боюсь, что потом не справлюсь с зависимостью... Она окинула собеседника с ног до головы медленным задумчивым взглядом и снова проговорила: – А вообще, рядом с тобой мне почему-то легче становится. Я ждала каждой нашей встречи. Вроде бы ты и ничего тогда обо мне не знал, но рядом с тобой как-то... спокойно становилось. И сейчас мне рядом с тобой очень спокойно... – Сочту за комплимент, – проговорил млеющий от удовольствия Драко, больше всего на свете боясь, что им придется расцепить объятия и расстаться на время сна. Он долго не мог заснуть и все ворочался с боку на бок, не находя себе места от мысли, что совсем рядом за дверью спит его доктор Грейнджер. А может, не спит... Ему даже чудилось,что он слышит из соседней комнаты, из звенящей тишины тихое моргание ее ресниц. Два раза Малфой чудом победил порыв подняться и одним глазком заглянуть в гостиную. Хорошо, что голос разума напомнил ему, что не всегда то, что романтично показано в фильмах выглядит мило в жизни, и что маньяцкие повадки могут запросто убить то, что начало разрастаться между ними. Его тревожили нескромные мечтания, что она заглянет к нему, чтобы попросить еще плед, потому что мерзнет. Он бы тогда извиняющимся тоном проговорил, что другого пледа нет. А затем также просто пригласил бы к себе в кровать, на которую он совсем недавно приобрел ортопедический матрас. Завернул бы в одеяло и прижал к себе, чтобы согреть, утешить, уберечь... И может, даже бы впервые невинно коснулся губами ее виска или нежного ушка с жемчужной сережкой-гвоздиком. При каждой мысли о ней, воспоминании, его переполняла глубокая пронзительная нежность. Он гордился тем, что не остался в стороне от чужого горя и смог предпринять шаги, позволяющие им сблизиться. Увиденное утром на кухне глубоко поразило его и сначала показалось продолжением сна. Ожившей фантазией, которую он боялся лишний раз прокручивать в своей голове. Кухню заливал уютный свет от ламп. Грейнджер, такая же забавная и милая, как ночью, в его чистой белой футболке, черных шортах и с распущенными волосами, которые после вчерашних передряг под дождем и мокрым снегом еще сильнее заклубились непослушными темными с золотом кольцами, заливала в чашки кипяток. Кофейный аромат казалось проникал в самую душу. А за синеватым окном огромными хлопьями валил снег, покрывая улицы, машины, парк... – Думала приготовить тебе кофе.... – будто извиняясь проговорила Гермиона. Драко неловко усмехнулся, потом также молча подошел, пристально без отрыва глядя в ее мягко мерцающие глаза и улыбаясь. – Ты чего?... – потерянно пробормотала она. – Да так. Все никак не могу привыкнуть к твоей смене личностей, – пояснил Малфой – В клинике ты настоящая железная леди, строгая и иногда даже язвительная, а в жизни такая... Он так и не смог подобрать нужное слово, однако Гермиона поняла его и слегка смущенно заправила волосы за ухо: – Я сама привыкнуть к этому не могу. И до сих пор не могу понять, где я настоящая, а где маска. – Разберешься, – уверенно пообещал Малфой, заглянул в холодильник и предложил – Сэндвич? – Не отказалась бы. У него давно не было настолько приятного и поднимающего настроение завтрака. Обычно Драко не пил настолько молочный кофе. Но ему понравилось. Напиток дополнял нежное светлое настроение этого утра. И, тем более, его сделала она... Они оба шутили, смеялись, говорили ни о чем, вспоминали подчас нелепые истории из собственной жизни. Однако всему хорошему рано или поздно наступает конец. Гермиона вызвала такси и собралась домой. Драко, едва скрывая неудовольствие и разочарование наблюдал за тем, как она обувается. – Знаешь, ты будто бы недооцениваешь сам себя, – неожиданно сказала ему Гермиона – Это так странно. – Ну а чего странного, все люди себя недооценивают, – слегка пожал плечами Драко, чувствуя себя так, словно кто-то разоблачил его тайные деяния. – Я серьезно,– продолжила его проницательная миссис Грейнджер – Ты иногда так смущенно заикаешься при разговоре, словно сомневаешься в собственной значимости. И как ты умудрился получить такую высокую должность будучи таким... застенчивым парнем? – Я застенчив только с тобой. На работе я превращаюсь в железного хладнокровного джентльмена. – признался Малфой и неловко переступил – Может быть, тебя все-таки отвезти? – Спасибо, Драко, я вызвала такси, – с легким вздохом ответила Гермиона, заматывая шарф, – Не могу же я постоянно пользоваться чьей-то добротой... – Даже если мне в радость помогать тебе? – грустно улыбнулся Драко.. Вместо ответа, Гермиона неожиданно сняла с шеи шарф, подошла вплотную,поднялась на цыпочки, обняла его за шею и смело поцеловала в губы. В первое мгновение Малфой обмер от неожиданности, но в следующее мгновение страстно ответил, как-то судорожно обхватив ее за талию, словно опасаясь, что она исчезнет. По их рукам словно побежали огненные искры. Несколько сладких секунд они не могли расцепиться, перемежая поцелуи с тихими репликами, напоминающими шелест летнего ветра: – Спасибо тебе за все... – Не пропадай только... – Куда же я денусь, в среду уже снова с тобой увидимся. Наденешь ту потрясающую черную рубашку? Тебе она так идет... – Непременно. Держи меня в курсе своих дел с адвокатом... – Хорошо... Перед тем как закинуть в машинку одежду, в которой Гермиона только что сидела с ним за одним столом, Драко не удержался и на мгновение зарылся лицом в белую хлопковую ткань. Она все еще хранила ее живой цветочный аромат.

***

Образ Гермионы не отпускал Малфоя всю неделю. И сеанс в среду только усилил его сладкую тоску по ней и томительное ожидание выходных, в которые они назначили новую встречу. Это было и эгоистичное, упрямое желание увидеть вновь кудрявый силуэт на фоне белого окна, и ощутить всем телом ее тепло и божественный аромат кожи. А также неподдающийся объяснениям страх и тревога о том, где там она бродит, совсем одна... Так хотелось снова завернуть ее в плед, узнать о горестях, посильно помочь... Но даже вопреки тому, что они обменялись телефонами, Гермиона не спешила выплескивать на него свои чувства и жаловаться даже на неумёху-адвоката и дорогой ремонт машины. Железная... – Мистер Малфой, так вы готовы помочь или нет? – голос секретарши прозвучал над его ухом почти капризно. Драко отвлекся от мечтаний, глянул на обиженное личико Астории Гринграсс и криво усмехнулся. Попросить о помощи или спросить совета... Старый как мир прием привлечения мужского внимания. Видать, брюнетка была в последней степени отчаяния, потому что наконец осознала, что молодой перспективный и дьявольски привлекательный инвестор Малфой к ней совершенно равнодушен. Чтобы подчеркнуть это равнодушие, Драко натянул вежливую улыбку и мягко попросил: – Напомните, в чем я обещал вам помочь? Обиженная Астория, вздернула подбородок и пояснила: – Вы обещали помочь мне с выбором цветов из Интернет-магазина вашей матери. Мне нужно выбрать подарок к юбилею моей бабушки. Посоветоваться по поводу выбора подарка для бабушки! От нелепости ситуации, Малфой едва не рассмеялся в голос, однако вовремя сдержался и произнес: – Действительно. Заходите на страничку магазина, давайте посмотрим. Астория постучала ноготками по клавиатуре, а затем поставила ноутбук перед ним на рабочий стол и начала щелкать по ряду фотографий, на которых были запечатлены цветочные разнообразные композиции и разнообразных горшках и корзинках. У Драко вызывал злую иронию факт, что отец считал серьезными профессиями только те, которые были связаны с денежными операциями,но при этом помог матери с открытием цветочного Интернет-магазина и сам купил ей все оборудование для выращивания растений. А если бы сын увлекся флористикой и вообще вздумал заниматься каким-либо искусством, то был бы жестоко осмеян. Впрочем, Малфоя не то чтобы тяготила выбранная специальность, а за развивающееся дело матери он был искренне рад. На первых снимках попались яркие орхидеи, и он сразу же перелистнул фотографии, объяснив секретарше, что уход за тропическими красавицами вряд ли будет по силам пожилому человеку и что он бы выбрал что-то более традиционное. Проигнорировав влюбленный взгляд девушки, Драко перешел на ряд с розами, дарить которые он считал пошлостью высшей степени. Впрочем, любимой бабуле могли бы понравиться... Алые. Белые. Золотистые. Цвета шампанского. И вдруг... Нежные. Невинные. Точь-в-точь такого же цвета, как любимый костюм Грейнджер. Не розовые, а будто бы персиковые, нежно-оранжевые, на крошечном кусте в скромном глиняном горшке... Внутри словно сложились в одно целое два потерянных кусочка мозаики. Сердце подскочило и забило чечетку. Драко выхватил телефон и, как безумный выскочил из кабинета, на ходу набирая номер матери. К счастью, она была не занята и слегка испуганная напором сына пообещала сегодня же выслать ему вожделенный кустик с персиковыми розами. Ее смущение было понятно: она помнила, что сын не любил цветы и постоянно повторял, что лучший подарок для женщины – деньги, которые она сама решает, как потратить. Уж тем более, ее прагматичный сын не стал бы приобретать цветы себе для дома... Но Драко и сам был от себя был в шоке. Он только что рассуждал о пошлости и надоевшем клише о розе как о цветке любви и тут же возгорел каким-то космическим желанием украсить ими свою комнату. Видимо, чтобы напоминали о ней. Что бы ни на секунду не давали забыть ее цветочный аромат, и заставляли мечтать о новой встрече и размышлять, как помочь, как поддержать... Курьер привез розы только вечером. Довольный добычей Малфой поставил горшок с розами на окно, немного полил, а затем углубился в работу. Через какое-то время оторвавшись от светящегося экрана ноутбука, он снова остановился взглядом на цветах, которые неожиданно показались ему черными на фоне окна. Они будто тянули свои наивные листики за стекло, где бушевали черные снежные хлопья на фоне грязно-сиреневого неба. Драко невольно усмехнулся. Перед его глазами была самая настоящая ожившая метафора, раскрывающая суть личности незабываемой Грейнджер, которая так внезапно вторглась в его жизнь и принялась бесповоротно менять его. Она тоже, вооружившись острыми шипами, тянулась к жизни сквозь метели и лютые вьюги человеческой несправедливости. Но разве место цветам на морозе? Разве не губителен холод для нежнейших лепестков и полных жизни зеленых стеблей? Разве не лучше будет спрятать их за стекло, в теплую оранжерею?... Цветам, может,было бы и лучше. А захотела бы помощи Грейнджер? Согласилась бы она,гордая железная леди, если бы кто-то захотел разделить с ней тяжесть испытаний? Поди, разберись. Так некстати мелькнул на задворках отцовский совет:"Не лезь ни к кому со своей добротой, если не хочешь, чтобы тебя сожрали с потрохами. Если человек не в состоянии помочь себе сам – это слабак и неудачник, его не должно быть рядом с тобой". Малфой нервно потер переносицу. Именно в это мгновение, он со всей остротой осознал , какую же бредятину пытался привить ему успешный и богатый родитель. А он еще недоумевал в юности, почему вокруг отца не было верных и преданных друзей... Как хорошо, что Драко научился послушно кивать и действовать по-своему. Иначе не видать бы ему было самостоятельности в собственные почти что тридцать лет. Он встряхнулся, отправил ноутбук в спящий режим, поднялся с рабочего кресла, вспомнив, что стоило бы размяться, но тут же бессильно откинулся обратно на спинку кожаного кресла, заложил руки за голову и поморщился. Неприятное послевкусие от отцовского совета, отложившегося вопреки его воле на подкорке, перекрыла фраза, услышанная им за перламутровой ширмой в тот самый день, когда он в очередной раз побоялся показаться слабым. "Бывают ситуации в которых мы не можем помочь сами себе, и нужно прибегать к помощи опытного мастера". И мудрый внутренний голос справедливо дополнил: "Невозможно быть мастерами во всех сферах жизни. Миссис Грейнджер ловко управляется с зажимами мышц, но мало что мыслит в решении бюрократических вопросов. А ты, если и не смыслишь в этом сам, то со своими связями в состоянии найти человека, способного решить эту проблему". Драко оттолкнулся от пола, заставив кресло кружиться, и прикрыл глаза. У него еще со времени той внезапной ночевки зародилась мысль, что он знает, кто мог бы помочь Гермионе с семейными вопросами. Успешно занимался адвокатской практикой его бывший университетский товарищ Блейз Забини. Малфой понимал, что тот знает себе цену и задирает стоимость услуг до предела возможного. Однако попробовать стоило. Стоило попробовать прижать хвост сволочи, которая мстит бывшей жене через дочь. Что делать, если действующий адвокат туп, как пробка, а сама миссис Грейнджер будет неизвестно сколько искать нового юриста и копить на его услуги деньги?! ... Пускай отец считал доброту слабостью. У него, Драко Малфоя, есть голова на плечах , разберется сам! В конце концов, он должен был постоять за человека, которым постоянно были заняты его мысли и сердце! Когда Гермиона ответила на звонок, Драко не стал церемонится и сразу коротко спросил: – Ты хочешь вернуть себе возможность общения с дочерью?

***

Забини приступил к делу со всей серьезностью с первой же встречи. А кроме того, пообещал проверить, не встречалась ли кроткая фамилия прошлого адвоката мисс Грейнджер в черном списке его компании. – Был у нас один ушлый тип, занесенный не так давно в запретные списки всеми серьезными конторами,– заметил он, поправляя свои стильные очки, – И очень даже может быть, что вы, растеряв бдительность от безысходности, попались в его сети. Вы ему вида пока не подавайте,что его подозреваете, но если выясниться, что это он, будем и на него подавать иск... После встречи с новым адвокатом доктор Грейнджер радовалась,как маленькая девочка, получившая желанный подарок от Санты. Драко видел ее только бодрой и веселой, а такой счастливой и полной надежды она предстала перед ним впервые. И ради ее лучащихся счастьем глаз стоило предпринимать те решительные шаги, в которых он сомневался. У него дома они снова пили тот кофейно-молочный восторг, который Гермиона еще и украсила купленными на радостях взбитыми сливками. Драко ощущал себя так, словно его душа целую неделю блуждала в чужих краях, а теперь наконец-то обрела дом и покой. И снова за окном крупными хлопьями падал снег, даря безмятежность. И опять звучали разговоры о пустяках и живой смех невпопад. Ее кожа все также благоухала свежестью весенних цветов, а губы имели сладкий привкус сливок. Гермиона согласилась остаться на ночь. Оба будто знали наперед, что будут засыпать вместе, а заботливо разобранный диван в гостиной, застеленный льдисто-белым шелком, так и простоит всю ночь холодным и нетронутым, напоминая одинокий айсберг. Она догадалась, что самым красноречивым намеком на готовность будет появление перед ним без пеньюара в одном лишь полотенце, а он, что ее ничуть не испугает, если он решительно сбросит его, жадно скользнув горячими раскрытыми ладонями по чистому обнаженному телу, трепещущему от нетерпения. Сегодня ничего не могло им помешать. Последние преграды были снесены. Сегодня он управлял ее телом, терпеливо и вкрадчиво разыскивал наиболее чувствительные точки, вызывая тихие стоны... Его не остановило даже смущенное напоминание: – У меня есть растяжки, ты знаешь... Но белые узоры на стройных бедрах, напомнили ему прожилки на лепестках роз и не вызвали омерзения. Он покрыл их самыми горячими и искренними поцелуями. У каждого есть свои шрамы, у кого в душе, у кого на теле... – Какие у тебя руки... Красивые... Это ведь моя слабость... – исступленно, будто задыхаясь, шептала она, отзываясь на каждое касание и цепляясь за него,как утопающая. Ее тоска по ласке, ее любовный голод больше не были спрятаны за железным панцирем, и он стремился всеми силами утолить их через глубокие влажные поцелуи и желанные прикосновения чутких пальцев к горящей, высоко вздымающейся груди, мраморно-гладкому животу, изгибам талии, нежным влажным стенкам внутри, напряженно пульсирующему клитору... Ему давно и страстно хотелось испить ее настоящую, не спрятанную за железом несгибаемого характера, но он отчаянно держался, терпеливо доставляя удовольствие своему хрупкому доктору, освободившему его от скованности и боли. Когда он все же вошел, в своей манере, слегка грубовато, будто бы с претензией, и сразу же толкнулся, все вокруг мгновенно померкло. Потеряли свое значение Вселенная, страна, город и улица, прошлое и будущее,чужие советы и предрассудки, бывший муж Грейнджер и жулик-адвокат – все и всё, кроме двух узлов из влажных дрожащих пальцев, намертво сцепившихся на белой шелковой простыне, рассекаемой черными метеорами снегопада за окном.

***

Они проснулись одновременно посреди ночи. Пока Малфой, ежась от холода, пытался найти телефон, Гермиона, лежа на боку, пристально смотрела на очертания розового куста, тянущегося к звездочкам метели: – Удивительно. У тебя живут такие нежные цветы... – пробормотала она. Драко в ответ сгреб ее вместе с одеялом, прижал к себе покрепче, вдыхая медовый аромат волос, и пояснил: – Я их купил как напоминание о тебе. Сначала в кабинете поставил, потом сюда перенес. Хочешь, подарю? Думаю, розы должны окончательно осчастливить мою железную леди. Гермиона оглянулась, шаловливо поцеловала его в губы и проговорила с милой назидательностью: – Чтобы осчастливить железную леди было достаточно одной розы... И вы, мой славный рыцарь, мне подарили надежду, что в скором времени я смогу регулярно ее обнимать, а не только напоминать о своем существованиями через сообщения из банка. "Занятный каламбур получился, – мелькнуло в голове у Малфоя – "Роза – дочь, роза – цветок. И как все-таки глубоко символична эта жизнь, которая дает влюбленным по очереди становиться мастерами счастья друг для друга..."