Минуты, изменившие жизнь

      Один обыкновенный день в одной не совсем обыкновенной школе.       Невермор был практически обычной школой-пансионом, если не считать того, что учились там изгои, дети из неполноценных семей, а также те, кого не принимало общество и кого гнобили в рядовых учебных заведениях. Здесь они чувствовали себя хорошо, а самое главное, большинство учёных и успешных людей окончили именно эту школу. Поэтому в программе и учителях сомнений быть не могло: они — лучшие из лучших. Директриса всегда заботилась, чтобы в её школе всё было самое лучшее. Надпись на воротах гласила: «Иногда именно тот, кто, казалось бы, ничего из себя не представляет, делает то, что никто и представить себе не мог».       В школе царил мир и порядок. Все ученики соблюдали правила, которые были легко выполнимы. Вряд ли бы у кого-то возникли проблемы с тем, чтобы не приводить питомца в школу, не приносить колюще-режущие предметы, не распивать спиртное и не курить. Только с одним правилом у учеников возникали проблемы: после 22.00 им было запрещено покидать свою комнату. За данное нарушение студентам полагалось одно из трёх наказаний: уборка школы, дополнительное задание по какому-нибудь предмету или же подготовка выступления. По выходным проходили концерты, подготовленные провинившимися учениками.       В это всё не вписывалась лишь одна тёмная фигура с двумя идеальными косичками, но отнюдь не идеальным поведением — Уэнсдей Аддамс. В первый же день она попала в кабинет директора за побег от психолога, а затем — за хранение холодного оружия. Каждый раз была новая и всё более нестандартная даже для Невермора причина попадания в кабинет, который упрямая негодница видела чаще собственной комнаты. В последний раз она попала туда за попытку убить одноклассника, что по неосторожности ворвался в её комнату.       С самого начала директриса академии Невермор Лариса Уимс была осведомлена о странностях ученицы и другой информации, что была указана в её досье. Пригласив младшую представительницу семейки Аддамс на беседу, мисс Уимс пошла заваривать ромашковый чай с мёдом. Закончив с приготовлениями, она услышала стук, оповещающий о приходе гостьи.       — Войдите! – крикнула директриса.       Маленькая фигурка без промедления открыла дверь и прошла к предназначенному для неё креслу.       — Мисс Уимс, – сразу же начала защищаться Аддамс, – я не виновата, что некоторые учащиеся этого заведения настолько глупы, что не могут понять, что врываться в чужое личное пространство опасно!       — И за это они заслуживают смерти? — парировала глава академии. — Как по мне, это слишком суровое наказание для того, кто по невнимательности попал в вашу комнату вместо своей.       — Чужая невнимательность часто приводит к смерти невинных людей. Как вы будете смотреть в глаза их семьям? Вряд ли ваши слова о невнимательности помогут им пережить горе, – в тёмных глазах студентки мгновенно вспыхнули огоньки гнева.       Пару минут в комнате висела гробовая тишина. Лариса поставила чашку с чаем перед ученицей, а сама двинулась на своё место. Усевшись в удобное директорское кресло и сделав глоток чая, она посмотрела взглядом сдавшегося воина на Уэнсдей.       — Вы правы, мисс Аддамс, но войдите в моё положение. Вряд ли родителям погибшего ученика помогли бы мои слова о том, что невнимательность его погубила. Я отвечаю за всех детей в этом месте. Разве будет справедливо, если я буду сидеть из-за чужой невнимательности и вашей справедливости в тюрьме?       — Нет, но те, кому вы мешаете, явно могут воспользоваться несправедливостью нашего мира. Так что будьте осторожны.       — Надеюсь в вашем списке меня нет, – чуть посмеявшись, ответила директриса.       Обстановка перетекала из формальной во всё более неформальную. Чай был допит, и ученица и директриса сами не заметили, как за разговором переместились на диван у камина. Дрова в нём потрескивали, наполняя комнату теплом, а души — покоем. Мисс Уимс укрыла Уэнсдей пледом, слегка прижимая к себе. Такие посиделки были важны для обеих. Только тут две сильные и идеальные представительницы женского пола снимали свои маски, открывая друг другу свои израненые души. За это время Уэнсдей стала для Уимс дочкой, та же была вовсе не против. При всей своей холодности она всегда льнула к ласке, что дарила ей эта женщина. Лариса просила Уэнсдей ходить к психологу, но не настаивала. Если её детка не хотела ни с кем делиться своими переживаниями, то ей только оставалось ждать и пытаться сделать всё со своей стороны, чтобы эта миниатюрная девочка была в хорошем физическом и психическом состоянии. Такие вечера явно были лучше любой терапии с незнакомкой, что, как считала Уэнсдей, пыталась прописать ей как можно больше медикаментозных препаратов.       Многих интересует вопрос, как же такая ученица, как Уэнсдей Аддамс, которую мало кто отважится назвать изгоем, попала именно в эту школу? Ответ на этот вопрос нашёлся во время одной из таких «терапий». Обычные разговоры ни о чём переросли в разговоры о личной жизни и прошлом.       Уэнсдей Я-никому-ничего-не-скажу всё же решилась посвятить в свои тайны располагающую её к себе женщину.       *flashback*       Уэнсдей была обычным ребёнком. Конечно, у неё были странные хобби, она знала несколько языков и была хозяйкой своего питомца-скорпиона, но всё же она была ребёнком, который, как и все дети, любил веселиться, играть и дурачиться. Она даже носила одежду, отличную от чёрной. Не всегда она была той самой готкой с косичками. Как обычно это бывает — это можно даже назвать традицией, — Уэнсдей со своей семьёй выехала на лето за город. Аддамсы ценили спокойствие, близость к природе и отдалённость от цивилизации, поэтому маленькое поселение, насчитывающее не более 30 домиков, окружённых лесами, сразу привлекло внимание этой семейки. Выбор пал на маленький домишко (на самом деле даже очень маленький для их большой семьи), с довольно большой территорией вокруг. Дом можно было даже сравнить с палаткой или со старым трейлером. Прихожая — она же и кухня с кладовкой — представляла из себя небольшой прямоугольник примерно 2 метра в ширину и около 5 в длину, но тут спокойно уместились 2 плиты, 2 холодильника, стол, полки, зеркало, ковёр и лестница на чердак. Чердак больше служил складом для каких-нибудь ненужных вещей, но также там был небольшой закуток, в котором можно побыть одному. На чердак редко кто-то ходил, так что никто не обнаружил бы такой тайничок Уэнсдей.       Прихожую и спальню, совмещённую с залом, разделяла массивная деревянная дверь. Комната не блистала своими размерами: всего 5 на 5 метров. Двухэтажная кровать, маленькая кроватка для ребёнка, двуспальная кровать, 2 дивана с креслами, 3 стола, куча полок и печь, которая и разделяла детскую половину дома от взрослой. Думаю, семейка просто любила такие походные условия, ведь из удобств в домике было только электричество и колонка, которая берёт воду из скважины. В ином случае зачем бы им покупать это, когда они могут позволить себе дворец? Вдоль бетонного забора росли деревья, кусты сирени, розы и малины, которые можно было назвать живым ограждением из-за того, что вряд ли бы кто-то хотел иметь с ним дело и из-за которого было не видно, что находится на территории.       В общем, маленький домик из сказки в довольно живописном месте.       В один из таких будних дней Мортиша отпустила Уэнсдей и Пагсли к другу их отца, Фрэнку, который жил в противоположном конце деревни. Сама же она осталась с младшим членом семьи, Эбигейл Аддамс, дома. Ребята, как обычно, шли по дороге и рассматривали верхушки ёлок и заброшенные дома. Да, именно заброшенные и, главное, заброшенные при неизвестных обстоятельствах. Если вы заметили, то дом был не один и не два. Из 30 домов примерно 15-20 было заброшенных. Ещё одна причина, почему выбор пал именно на это поселение.       Вернёмся к ребятам. Уэнсдей болтала с Пагсли о разных вещах и, конечно, не обошлось без леденящих душу историй. Она часто водила его на заброшки, где рассказывала такие вещи, что даже взрослому стало бы не по себе и он старался обходить те места седьмой дорогой. Как она могла не воспользоваться привилегиями звания старшей сестры?       Время летело незаметно и вот настал час возвращаться домой и готовиться ко сну. Солнце садилось, освещая своими огненными лучами крыши домов и их территории, прежде чем уйти за горизонт. На самом деле не хватит слов, чтобы описать всю волшебность и магию этого момента. Поймёшь только если сам увидишь, ну или если у тебя хорошо развито воображение. На выходе из дома Фрэнка их встретил маленький жёлтый пушистый цыплёнок. Присев рядом, Уэнсдей пощупала карманы в поисках какого-нибудь лакомства, но всё, что она нашла, — это пара семечек. Без раздумий кинув цыплёнку находку, девушка стала наблюдать. Сначала птенец с опаской посмотрел на них, потом на семечки, а потом, не почувствовав угрозы, начал их есть. Смотреть на это было увлекательно, равносильно наблюдению за огнём, но через секунду лицо Уэнсдей скривилось в гримасе отвращения.       Что же послужило этому?       Глупое, как посчитала Уэнсдей, поведение цыплёнка. Он, вместо того, чтобы скушать зёрнышки, ради которых так старался, начал есть скорлупки. «Какой глупый — так старался, чтобы съесть то, от чего может умереть».       Поразмыслив, она поняла, что лучше дома покормит безопасным кормом глупыша. Она встала и, как это было ожидаемо, цыплёнок начал следовать за ней. Пагсли сказал, что забыл какую-то важную вещь у дяди и с разрешения Уэнсдей пошёл за ней, а она продолжила путь в сторону дома.       Спустя пару минут спокойной прогулки сердце Уэнсдей забилось в ускоренном ритме, а в груди зазвенела тревога, как будто должно было случиться что-то ужасное. Это было странно, ведь самое страшное, что тут происходило, — это съеденная лисой курица одной старушки, и то это было много лет назад.       Всё поменялось в мгновение ока. Мрак опустился на поселение, когда оставалась всего пара метров до калитки её участка. Уэнсдей увидела машину, что медленно начала въезжать на их улочку. С виду непримечательная, надписи будто с названием сайта прогноза погоды, но что-то в ней было явно не то.       Инстинктивно Уэнсдей ринулась к калитке. Та часто оставалась приоткрытой, когда кто-то выходил за территорию. Маленькая Эбби была там и ждала сестрёнку.       — Быстрее беги к маме, скажи, чтобы она закрыла все окна и двери, — велела ей Уэнсдей. — Беги скорее!       И малышка побежала так быстро, как только могла. Что такого в машине? Из-за чего столько паники? Разве машина — это нечто страшное и ужасное? В этой местности редко бывали чужие, а даже если кто-то и заглядывал, то довольно быстро уезжал обратно. Эта машина еле ползла, как в тех самых фильмах, где о любой движующейся так машине думают, что в ней маньяк. И затем из неё действительно выходит какой-нибудь подозрительный тип, которого никак не могут впоследствии поймать. Интуиция часто говорит нам, что делать и как правильно поступать, она видит то, чего мы не видим и не чувствуем. Уэнсдей не была паникёром, но сейчас интуиция твердила ей, что стоит бежать. И она побежала.       Транспортное средство остановилось прямо напротив калитки, которую Аддамс буквально секунду назад закрыла на замок. Девушка не придумала ничего лучше, кроме как спрятаться в огромном кусте густой сирени, что рос вдоль забора. Возможно, она успела бы пересечь примерно 300 метров поля и оказаться в лесу, но она желала знать, что происходит, видеть и иметь возможность действовать.       Двери авто открылись и, судя по голосам, из неё вышло трое парней, а может, взрослых мужчин. Их было плохо слышно, но несколько слов Уэнсдей разобрала: «Проверить», «Залезть», «Открыть», «Убить». Судя по шелесту травы, двое парней пошли вдоль ограждения, чтобы найти лучшее место для проникновения в дом. Ни теряя ни секунды, Уэнсдей написала маме:       Мама, срочно вызывай полицию! Возле нашего дома какие-то парни, около трёх-четырёх человек. Держитесь подальше от окон и дверей! Спрячьтесь за печь! Скорее всего, они вооружены. В общем, прячьтесь!       Ответ пришёл незамедлительно:

Милая моя, я переживаю за тебя. Будь осторожна. Полиция скоро приедет

      Тем временем злодеи уже пробрались на их территорию. Они решили, будет лучше перелезть через ограду тут же, у калитки, чем лезть через какие-то кусты. Х- последнее что отправила Уэнсдей.       Секунда — и машина, что стояла во дворе, начала сигнализировать. Эта тактика была придумана, чтобы спугнуть злоумышленников и привлечь внимание тех немногих соседей, что проживали поблизости. Лишь на мгновение растерявшись, незваные гости рванули к дому, выбивая стёкла. Полиция была в пути, но времени было крайне мало. Уэнсдей старалась придумать, что сделать, чтобы их отвлечь, но ничего не выходило. Одна мысль посетила её и, как только появилась возможность, девушка выбралась из своего укрытия и двинулась к сараю, что был не очень далеко от дома. Там хранились принадлежности для рыбалки и охоты. Папа с детства учил её всему и, конечно же, стрелять из ружья. Уэнсдей не очень нравилось это занятие, потому что ружьё было тяжёлым для такой хрупкой девушки, как она. Но сейчас была другая ситуация и действовать нужно было быстро.       Взяв с собой необходимые принадлежности, девушка побежала к дому. Окна были разбиты, внутри слышался грохот и плач. Выглянув в окно, её взору предстала ужасная картина: один из нападавших держал в руках верёвку, а рядом с ним на полу лежало тело Мортиши. Глаза женщины были открыты и смотрели, казалось, в самую душу Уэнсдей. Его напарник прямо на глазах девушки выстрелил куда-то вниз. Плач прекратился и наступила гробовая тишина. Глаза застелила мутная пелена, но она старалась сосредоточиться и вскоре прозвучало ещё два выстрела. Мерзавцу, что стоял над телом её матери, она попала в грудь, его подельнику — в плечо. Первый упал на месте, второй же спрятался за печью. Какое-то время было тихо, но тут послышался ещё один выстрел. Уэнсдей пошатнулась и упала на колени, из её груди вырвался истошный крик.       Выстрел был произведён с улицы. Девушке не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, что произошло.       Пагсли, что возвращался от дяди Фрэнка, ускорил шаг в сторону дома, как только услышал вой сигнализации. К сожалению, ему было не суждено узнать, что произошло (может, и к лучшему), потому что, как только мальчик приблизился достаточно близко, чтобы фары автомобиля осветили его, то преступник, что всё это время дежурил на улице, открыл огонь по мальчишке. Лишние свидетели им были ни к чему.       Как в мистическом сериале от Нетфликс, после резкого раската грома пошёл ливень. На фоне были слышны сирены полицейских машин, но кого это сейчас волновало? Явно не лежащую на мокрой земле девочку, что за считанные минуты потеряла практически всю свою семью. Полиция осмотрела место преступления, что-то спрашивала, но девчонка, находясь в состоянии шока, молчала. Наконец до этих недалёких дошло, что ей была нужна медицинская помощь. Спустя бесконечно долгое время приехала "скорая", забрала живых и мёртвых и направилась в больницу.       *Спустя несколько часов*       Уэнсдей была в относительно нормальном состоянии. По крайней мере, все раны были обработаны и её жизни ничего не угрожало. В том туманном состоянии она даже не заметила того количества ран, что получила по неосторожности и в спешке действий. Правоохранительные органы вновь задавали свои шаблонные вопросы, как будто им было дело до чего-либо. Конечно, им могли дать награду за раскрытие дела, но сейчас они явно больше хотели спать, чем делать свою работу.       “Лучше быстрее им всё рассказать, тогда они наконец отстанут. Отстрелялся и свободен," — решила девушка.       Рассказав всё что она видела, теперь уже младшая Аддамс покинула кабинет. Идя по коридору она услышала как сотрудники разговаривали о чем-то и став невольным свидетелем этого, она услышала то что отзывается в ней и по сей день. Помощь, которую вызвала её мать, должна была приехать намного раньше. Оказывается невнимательный и холодно относящийся к своей работе сотрудник, дал некорректный адрес из-за чего и произошла такая задержка. Эта задержка стоила семьи, чужая невнимательность и халатность лишили её дома, радости и надежды. В коридоре сидел её отец. Ему сообщили трагичные новости и он первым же рейсом прилетел сюда. Сам не свой. Ну а каким ещё должен быть человек, потерявший любимую жену, ту что любил больше жизни и смерти, любимых детей? Тех за кого он бы жизнь отдал. Если бы он мог вернуть время назад или выторговать у неба их обратно, то он бы это сделал, обменивай свою, как он считал, черную душу на три белые и чистые. К сожалению в нашем мире нельзя как в кино умереть не насмерть. Нельзя стать Орфеем, чтобы увести свою Эвредику из царства Аида. Все кто умер, остаются в царстве мёртвых. Она положила руку на плечо отца. Встретившись с наполнеными болью и горечью глазами Гомеса, она поняла что должна стать опорой для своей теперь уже неполной семьи. И она стала. Все время была рядом, поддерживала, делала всё чтобы как можно скорее они вернулись к своей прошлой, беззаботной, без печальной жизни. *конец flashback* Во время рассказа директриса то и дело крепче снимала маленькое тельце в своих руках. Она уронила минимум сотню слезинок в то время как Уэнсдей лишь одну скупую слезу. Всё это было так ужасно. Девочка почти ровным и спокойным тоном рассказала историю своей трагедии, как будто это не рассказ о ужаснейших и болезненных событиях, а сказка о красной шапочке. Жила-была, туда ходила, там бабушку съели, а тут спасли. В рассказе Ужнсдей семья умерла, навсегда. Финал истории был ужаснейшим, хуже могло быть только если бы их всех мучали у неё на глазах, а она не могла ничего сделать. Она была благодарна за то что они быстро умерли, единственное за что она могла сказать спасибо этим монстрам, что ворвались в её жизнь и жизнь её семьи. Даже если бы она умерла вместе с ними, ей бы не было так паршиво как сейчас, она бы ничего не чувствовала. Она которая помогала своему отцу справиться с горем, сама же утопала в нём. Сейчас похожая на зашуганного котёнка, которого на публике не отличить от льва. —конечно они нашли того, кто отобрал у меня брата, он сидит в тюрьме, но это не вернёт Пагсли и мою семью. Другие же сдохли на месте. Лариса гладила Уэнсдей по голове, перебирать волосы. Конечно многое разъяснилось в её поведении. Стало ясно откуда такой всегда траурный вид, серьёзность и недопуск даже малейшей ошибки. Одна ошибка уже стоила жизней членов её семьи. Также стойка в которую она становится как только чует хоть малейшую угрозу тем кого любит и кем дорожит.       —Отец не раз водил меня к психологам, ложил в дурку, переводил в разные школы, но ничего не помогало. Это последнее место на которое он возложил все свои надежды        Мисс Уимс повернула девочку к себе и посмотрела прямо в глаза. —и я не подведу его, я не подведу тебя Уэнсдей-после чего она поцеловала её в лобик. И она не подвела. Окружая Уэнсдей любовью, она старалась заживить раны оставленные на её маленьком тёмном сердечке. Аддамс всё же согласилась посещать психолога, что тоже в своё время дало плоды. Она вернулась к обычной жизни, больше не хранила оружие в комнате, не пыталась убить кого-то кто посмотрит как-то не так на тех кого она любит. Да, она умеет любить. У неё появились друзья. У неё было два человека за которых она в случае необходимости готова рвать и метать– отец и любимая мисс Уимс, что если и не полностью заменила мать, то стала важнейшим человеком в её жизни.