Светлый лик его сознания

Пустая квартира пропахла алкоголем, курением и бензином. Эти запахи впитались везде, даже в её жильцов. Так было не всегда: пока в этом доме слышался детский смех всё жило. Даже сорванные с клумбы завядшие цветы казались небоыкновенными, а трепетные и мягкие руки матери хотелось целовать и прижимать к себе. Её улыбку хотелось видеть, прикосновения чувствовать, даже в ужасных кошмарах и конфетных мечтах. Её голос, пропитанный сладостью и нежностью, до сих пор отдавался в голове у сына. Но с каждый годом боль о потере притуплялась: менялись принципы, эмоции. И тьма очерняла всякое, что могло смягчить его мысли. Засела обида, боль. Больше не радовали дни, когда они с отцом ходили на её могилу. Когда он клал на огорождённый участок земли с памятником цветы. Они пахли не так. Не так, как в добром и наивном детстве. В ушах вставал ветер, словно мама заботливо перебирала пряди лохматых волос, гладила по щеке. Больше не лились слёзы ручьями, реками. Вода испарилась, прекращая течение русла. Высохли чувства. Парень стоял, опираясь локтями на перила балкона. Он смотрел вниз, наблюдая за падающими хлопьями снега. Вот потушилась сигарета. Он вздохнул, доставая из кармана брюк зажигалку. Обжёгся, обронил окурок. -аргх.. Значит сама судьба даёт знак, что стоит завязывать. Джей Ди пожал плечами, грустно улыбнувшись. Хрустнул пальцами, поймал на израненную ладонь снежинку. Ещё. Вот они растаяли, становлясь убегающей вниз каплей. Парень встряхнул руку, потёр замёрзшие щёки, снова взглянул вниз. Полузасыпанные снегом дороги, тротуары, деревья. Тут же лужи, покрытые ледяной коркой. Как сердце Джейсона. Это сравнение вызвало в нём усмешку. Потянувшись и вдохнув в лёгкие холодные воздух, он развернулся, возвращаясь в тёплый, но отвратительный для него дом. Здесь всё было до ужаса привычно, пусть и они здесь только пару месяцев. Незастеленная кровать, тусклый свет, плакаты с барахолки, шкаф, стол с кучами книг, стул. Смысл делать это гнездо уютным, если постоянно переезжаешь из города в город, из штата в штат? Зачем, если до начала его самостоятельной жизни осталось меньше полугода? Хотя этот период начался в его жизни давно. Но смерти матери. Он медленно прошёл мимо её фотографии. Единственное, что здесь не покрывалось пылью. Джей Ди часто убирал её в шкаф, не желая вгонять себя в пережитки прошлого. Было и прошло. Скомкай и выкинь в урну. Боль пройдёт. Джейсон подошёл ближе, нежно протрав её такое живое и родное лицо большим пальцем. Посылался весёлый хохот, топот пары ног. В комнату вбежал маленький мальчик. Он подпрыгивал на худых ножках, его лицо было красным, лицо необычайно весёлым и непричёсанные тёмные волосы резвились на свежем ветре, исходящим из открытого окна. Он остановился, огляделся. Угрюмо сжал руки на груди. -маам? Из-за двери шкафа вышла женщина. Каштановые прямые волосы, стекающие по её стройному бюсту. Ясные, хитрые глаза, тонкое личико, веснушки, усеявшие её прямой нос и щёки. В её руках была толстая открытая книга. Заприметив сына, она тут же отложила её на кровать, раскрывая руки. Джейсон подбежал к ней, закружившись в объятиях. Отдышавшись от бушующих эмоций, он затароторил: -мама, я видел, видел! Мальчишки со двора построили вооот такого снеговика! Он широко показал руками, обводя в воздухе круг. -я ходил посмотреть, но остался поиграть с ними. На последних словах он слегка застеснялся, спрятав руки за спины. Мать хихикнула, заметив его мокрые насквозь рукавицы. -я вижу. Иди скорее на батарею клади, сейчас как раз пойду на кухню готовить ужин, посиди со мной, разогреешься. Она погладила его по спине, ведя в кухню. Мама зажгла плиту, усадила сына на стул рядом. Он замотал ногами, любопытно наблюдая за действиями матери, постоянно извиваясь на стуле, желая лучше рассмотреть. В её золотых руках всё превращалось в шедевр: пусть это были позавчерашние спагетти, еда отца. От одного аромата уже можно было сойти с ума. Тепло рассыпалось по всему телу, проникая в каждую клетку. Здесь было так хорошо и уютно. А главное, что мамочка здесь, рядом. Она готовила, что-то напевая себе под нос. И тогда Джей Ди думал: почему моя мать не певица? Но тут же что-то поменялось. Её голос сменился на более строгий и усталый. -Джейсон, я так не хочу слышать от отца о ваших разногласиях. Просто не разговаривайте, хорошо? Я устала вас мирить.. Я знаю, он не самый лучший человек. Но пойми, что главное что он твой папа. Она вздохнула, молча возвращаясь к готовке. Голову мальчика заполнили сотни мыслей: если она любит его, почему же терпит его издевательства? Почему не хочет, что бы я защищал её? Почему папа позволяет себе такие ужасные вещи? Почему он доводит мамочку до слёз, не извиняясь? И зачем им такой отец? Но он не сказал ничего. Лишь какая то горькая жалость к матери затмила всё остальное. Слёзы крупными каплями стекали по его щекам. Всхлипы заглушали даже мамины колыбели. Он вжался в её колени, прячась. Она досадливо опустила голову, делая всё возможное, что бы успокоить его. Послышался громкий стук в дверь. Безмолвный топот. Женщина вскочила, поцеловала сына в лоб и за пару лёгких шагов преодолела расстояние от двери. Мать обернулась к Джей Ди. На её лице застыла маска отчаяния и грустная улыбка со следами усталости, на его-слёзы и искреннее непонимание. Джейсон протянул к ней руки, пока она не скрылась в тёмном коридоре. Ему хотелось вскрикнуть, бежать к ней. Но из рта вышел только жалкий стон. Комната опустела, наполненная тихим плачем мальчика, беспомощностью и гнетущей тишиной. Мир словно стал чёрно-белым вокруг. Безысходность и укол огорчения. С утра светило солнце. Оно лучами заглядывало в окно, побуждая всех в городе просыпаться. Но в доме Динов все давно не спали. Старый пёс Динес спал за батареей, иногда подрагивая своим хилым тельцем. Отец сурово разговаривал с кем-то по телефону, часто нецензурно выражаясь и что-то выкрикивая. Лишь Джей Ди закрылся в своей комнате, для надёжности подперев дверь стулом. Так же он закрыл своё сердце. Он больше не верил некому. Отец стал для него монстром. Был тёплый май. Ему не хотелось верить во всё происходящее. Не верить, что это произошло. Что всё это правда. Он сжал на часто поднимающейся груди руки, переплетая дрожащие пальцы. Он мельком прислушивался к звукам на кухне. Отец зажёг свет. Заскрипел пол под его ногами. И маленькое сердце содрогалось при каждом его слове, громком вздохе или скрипе половиц. Перед глазами до сих пор стояла одинокая могила. Холодный гранит, вот он провёл кончиками пальцев по высеченной фамилии и имени. Бархатные лепестки бордовых роз, лежащих у него в руках. Мистер Дин стоял сзади. Не шелохнувшись, не пошевелившись. Его спокойный взгляд был направлен в землю. Словно он насмехался над ситуацией, горем и болью потери. Словно принял это всё и забыл, как страшный сон. Словно это всё никак не относилось к нему. Не задевало, не трогало. Он лишь сухо произнёс, не сходя с места. -Джейсон, идём. Глаза Джей Ди зажглись ненавистью. Он медленно поднял голову на памятник. Сжал в руках букет. Отчаянно вздохнул, содрогнувшись и тряхнув головой. Единственная радость его жизни угасла. Быстро и неожиданно. Предательски больно и невыносимо тяжело. Оставляя один на один с чудовищем, шрамы и следы на сердце, поволе становясь таким же.. На кухне кипел чайник. Отец после работы пришёл поздно, уснув на диване перед телевизором. Сумрак в комнате, свет лампы в углу, нагнетая тени. Медленно открылась входная дверь. Джейсон снял мотошлем, скинул с плеч старую, пропахшую бензином джинсовку. Его руки потянулись к карманам, быстро и умело пряча пачку сигарет и зажигалку на верхнюю полку, за пыльными фотографиями в рамках и пустыми коробками. Джей Ди заглянул в гостиную. Прокашлялся в кулак. Ругаясь про себя, он отключил проклятый чайник, налил в кружку и сделал несколько жадных глотков. Пробежала дрожь от холода по телу. Маленькую комнату освещала лишь неполная луна на небе, прямо как их семья. Сложно назвать это семьёй.. После гибели миссис Дин конечно всё пошло ко дну. Сломалось то, что она всегда так отчаянно пыталась склеить. Может, в начале они отец и сын и шли к примерению, но вскоре попытки иссякли, как и силы что-то менять. Оба поставили свои рамки. Многие соседи ограничили общение с семьёй, зная всю ситуацию. Конечно, многим было жаль мальчика с отцом-тираном. Но парня раздражало, что никто не знал об этих ужасах до этого кошмара. Никто не замечал побои, синяки. Не слышали криков, плачей, словно это норма. Тогда зачем эта помочь и соболезнование сейчас? Когда это было упущено. Джей Ди умыл лицо холодной водой, взъерошил волосы. Усталость давала о себе знать, сбивая с ног и спутывая мысли в клубочек. Он очутился в комнате, подошёл к клетке со своим другом-хомячком Бастером. Почесал его мордочку большим пальцем, насыпая корм в его миску. Уровень настроения поднялся при виде этого маленького существа с блестящими глазками, гладкой шерстью и спокойным для хомяков нравом. Отстранившись, парень перевёл взгляд на кучу книг, лежащих на кровати. Он удивлённо приподнял бровь, поднимая одну книжку и вертя в руках, держась за тонкий переплёт. Затем ещё одну, параллельно вытряхивая их от пыли. -Моби Дик.. Неужели у отца дошли руки разобрать мамину библиотеку? Он грустно засмеялся, прижимая книгу к груди. Всхлипнул. Ему виделись моменты, когда миссис Дин тихо, под уютным светом настольной лампы сидела на краю его кровать, окутанная тенями. Её открытое лицо наклонялось к его лбу и щекам, трепетно целуя. Тонкие, светлые руки поправляли одеяло, на коленях лежал сборник детской литературы. Парень помнил, как сверкали его глаза, всякий раз, когда мать начинала читать. Как его худые и хлипкие ручки тянулись к её светлому лику, навсегда запечетлённому в памяти. Всякий раз, когда Джейсон заходил в мамин кабинет, он таинственно крался между пару рядов книг и обнаруживал маму за какой нибудь рукописью или учебником. Её маленькая домашняя библиотека была наполнена всевозможными книгами, журналами, альбомами собственного сочинения. На них , ещё подростковой и юной маминой рукой были выписаны любимые цитаты, скромные инициалы. На страницах тёмными чернилами выводились маленькие рассказы, помеченные датами и заметками. Но чаще они были заперты в ящике стола матери, как ненужное барахло, оставшиеся в прошлом. На вопросы "почему?" она всегда объясняла: "я была юная и глупая, мечтательная и несерьёзная. Поэтому и не нашла признания. Не знала, чего хочу от жизни, просто плыла по течению. Но русло непостоянно, милый. Нужно либо сопротивляться ему, либо искать притоки. Нужно прожить жизнь весело, но не забывать, что живём один раз." Об ещё прошлом он тоже слышал мало. Часто она говорила лишь об колледже, институте. Школьную, родительскую и романтическую тему не затрагивала, даже умалчивала. И лишь после её гибели Джей Ди узнал, что любовь мамы к его отцу и была этой глупой юношеской выходкой, из которой она не выбралась и пострадала. И многие рассказы её написания были посвящены этой, казалось бы, прекрасной любви. В учебных заведениях её не очень любили, даже учителя были беспощадны к её душевной и творческой натуре, хорошим способностям и желанию к учению. Повзрослев и поняв, она решила, что никогда не позволит своим детям стать такими же несмышлёнными. Это случилось после отчисления из университета и попытки расстаться с мистером Дином. Но она обрушилась на провал, когда тот заявил, что если это случится, то он уничтожит репутацию девушки в прах. Оставалось лишь смириться и сдаться. Построить личную жизнь, забывая про себя. Забросить её работы в пыльный ящик, отдаваясь полностью семье. Родить сына, терпеть мужа, но умереть в самом расцвете своего существования, сделав выбор и оставив Джейсона с ненавистным мужем, не получившим наказания и являющимся ошибкой её молодости. Идею о суициде она вынашивала годами. Конечно, думала, что поступает не правильно. Покидает любимого маленького ребёнка. Хочет лишить себя жизни. Но зато лишит и мучений. Не показывая своих чувств и идей, она планировала всё в маленькой записной книжке, хранившейся в том же ящике, пряча всё от мистера Дина. Правда, всё получилось не совсем так. Слишком, удачно, быстро, может, даже ужасно, ошибочно. Единственное, о чём она думала, заходя в вот-вот взорвавшиееся здание-о Джей Ди. Она знала, что не единственная, кто сражается с монстром. Но девушка боялась стать монстром и в глазах сына. Что она бросила его, предала и оставила на страдания. По её щеке скатилась слеза. Она помахала слабой от дрожи рукой в окно, ожидая кончины. Зная на что идёт, она закрыла глаза, окутываясь во тьму. 4 глава. Взросление. Джей Ди рос. Рос, затаив свою ненависть. Рос на зло отцу, переча ему. Потеряв вместе с матерью многих друзей, он и вовсе замкнулся, проводя дни дома. Позже нашёл пристрастие к холодным напиткам в магазинчиках 7/11, которые он так часто замечал по километровым дорогам между городами и штатами. Смена обстановки, климата и окружения давала о себе знать, и он стал чаще болеть. Но не желая долго сидеть на одном месте, парень нашёл новое увлечение-катание на мотоцикле. Друг его отца подарил ему на день рождение его, а мистер Дин припарковал его в дальнем углу гаража, забыв. Он был не против занятия сына. Джейсон ездил по малолюдным местам, редко попадаясь полиции. Ему нравился шум ветра в ушах, стук по вескам. Заимел вредные привычки. Его карманы всегда были наполнены пачками с сигаретами, различными зажигалками, а дома он прятал всё по комнатам. Отец разрешал ему многое, но если бы узнал о курении сына, явно бы читал глупые нотации или поднимал бы руки. Он обожал книги. Любил чтение. Он всегда хотел иметь доступ к маминой библиотеке, но отец устроил там свой кабинет, часть книг сжёг и распродал, часть отдал Джейсону. Потрёпанные, тонкие обложки мёртвым грузом годами лежали на полках, но попав к парню вновь стали нужными. Горячий чай, жёлтый свет лампы над головой, сотни страниц, наполненные временем и необычайными чувствами. Чем-то потерянным, не найденным, захоронённым.. И реальность была такова: настоящий хозяин всего этого богатства мёртв. И ощущение, что когда-то за этими книгами так же сидела его мать вгоняли в тоску и меланхолию, переходящую в ненависть, до разбитых костяшек и разбросанных вещей по комнате. Он плохо контролировал свой гнев и эмоции. Лишь прятать боль ему удавалось хорошо. Понимая, что никому в мире не интересны его проблемы, парень мог показывать настоящего себя лишь на едине. Но вскоре агрессия превратилась в настоящую часть его личности, не оставляя выхода, как стать таким, каким требует судьба. Конечно, такое отношение было лишь по отношению к отцу и обидчикам. Да, впрочем, и обидчиков не было, как к и знакомых, друзей. На людях он предпочитал быть хладнокровным, спокойным, но стараться показаться интересным собеседником, да бы не умереть в полном одиночестве. Какие могут быть серьёзные знакомства, когда каждый год переезжаешь с места на место? Учёба его тоже редко волновала. Потому что учился он максимум год, потом мучительные переезды. Не вглядывался в лица, не запоминал имён. А иногда косые взгляды одноклассников и учителей на его свободолюбивую фигуру раздражали. Часто делали выговоры за неопрятные вид, поношенные вещи, не соответствовавшие многим школьным уставам. Вызов отца в школу, конечно, не помогал. И дома Джей Ди ждал разговор короткий. Обещания, которые он не сдерживал. И Джейсону приходилось и так на свои небольшие карманные деньги покупать рубашки для приличия. В классе он никогда не имел какого-то значения, не вступал в банды и клики, был как-то сам по себе. Работа мистера Дина всегда пугала парня. И ненависти росла, копилась годами. Он уже уставал отчищать почтовый ящик от многочисленных письменных жалоб от жителей на имя его папы. Парень ненавидел видеть его пьяным, сидевшим у телевизора. Он ненавидел его дряную и лживую жалость. Избегал дома, стараясь не встречаться взглядами. Проклинал его шутки, замечания, резкие воспоминания о маме, возникшие в голове мистера Дина в итак напряжённом пространстве. Хотелось бить его в грудь, разбивать костяшки на своих пальцах. Но Джейсон остывал, когда вновь оказывался рядом с книгами, так легкомысленно погружающие его в прежнюю пору. Когда он находил в своём отражении грязного зеркала в ванной родные веснушки, такие одновременно знакомые и далёкие черты лица. Джей Ди видел маленького себя, тянувшего руки навстречу его любимой женщине. И вновь хотелось целовать её тёплые руки, обводить пальцами её щёки, заставляя смеяться. И тогда мальчик смеялся тоже. Искренне, душевно, нарушая редкую тишину в их доме. Но когда вместо бархатистой кожей под пальцами находился ледяной ровный камень, или поверхность зеркала, разочарования брало вверх. Счастье больше не могло долго находиться в его душе. В этих комнатах, видевших столько, больше не послышиться эхом хохот, ни прозвучит громкий топот по лестнице, сбивающий с ног. Лишь плита, заветренные розы и кусок земли, усаженный скромными, завядшими тюльпанами, а обрамляла печальную картину ограда с переплетающимися сердцами. Но всё же, иногда приходилось общаться с папой. Обычно это были каламбуры, меняющие их местами. Это никогда не было смешно, просто как-то разбавяло их молчание. Джейсон знал, что отец пил всегда. Раньше его останавливала жена, даже после ссор и ругани. Возможно, в первое время мистер Дин и прятал это от сына, но вскоре стал откровенным алкоголиком дома, а на людях-приличным и спокойным человеком. Люди побаивались его, но объясняли всё "непростой жизнью", и сводили такие разговоры к неловким паузам, когда затрагивали его семейное положение. Джей Ди не волновало его прошлое, но всё таки, оно крепко переплеталось с ним и мамой колючими, но прочными узами с шипами. Парень лишь слышал, что тот, любимчик родителей и учителей в школе, вдруг резко бросил всё в конце, занявшись хулиганством и каждый раз доводя впечатлительных предков. А потом уехал от всех, безмолвно, поступив в университет строительства, но связал свою зрелость с противоположным делом, разрушая здания. В том числе разрушая безнаказанно человеческие жизни и счастливые семьи. Но иногда какие-то неведомые эмоции брали вверх над Джейсоном, ставя себя на место папы. И тогда он ещё больше хотел ненавидеть себя. Он не хотел стать таким же подобием его, пожирая всё на своём пути. И ненависть медленно оседала на его поломанной душе, как пыль на полках в его комнате. Общение с родственниками так же сократилось. Их конечно, было немного. Но большинство остались на родине, которые за многие года так и не решили написать. Бабушек и дедушек он не знал, которые по видимому решили отказаться от связей после того, что узнали о самоубийстве миссис Дин. Оставленный на произвол судьбы с Бадом Дином, Джей Ди в первые годы пытался дописаться до них, тайком ходил на почту, пряча письма в почтовые ящики. Но вскоре ему надоело, что его не слышат, и он оставил затею о том, что бы выбраться оттуда. Родной дом он решил так же забыть, отсылая мысли о минувших днях подальше из своей головы. Джейсон проходил мимо кухни, не желая оборачиваться на дверной проём. В своей голове он знал, что его там ожидает. Он решил это из отвратительного запаха дешёвого алкоголя в квартире, звукам сбитого с толку телевизора, показывающего помехи. За окном шёл снег, мелкими кристаллами льда покрывая высокие деревья у самой рамы. Свет слабо проникал в затемнённую комнату сквозь занавески. Парень, лишь краем глаза зацепившись за силуэт, сидевший спиной к нему, пошёл дальше, специально делая шаги как можно громче и шире. Там был не тот, кого он так всегда ожидал увидеть на кухне в лёгком платье и цветочном фартуке. Он лишь проскочил ступеньки лестницы, взбираясь вверх и яростно хватавшись за деревянные перила, чувствуя нахлынувшие на глаза слёзы. Но он смахнул их, оказавшись в комнате. Джей Ди медленно огляделся. Кареглазый молчаливо раскрыл балкон, вгоняя вовнутрь холодный дух и остужая тело. Поток ветра хлынул ему навстречу, и лишь низкая крыша скрывала его от снегопада. Успокаивавшись, он подошёл к перилам, нащупывая руками в кармане плаща зажигалку. Затем, щёлкнув ей, он зажёг огонёк, уверенно поднося его к коже ладони. Почувствовав лёгкую и жгучую, но ясную и отрезвляющую боль, он стиснул зубы, сжимая и разжимая пальцы. Но постепенно боль утихала, уходила на второй план, как и огонь зажигалки. В конце концов, он шумно вздохнул, свесив голову за ограду балкона. -вся жизнь как день сурка. Из раза в раз повторяется, превращаясь в неизбежное и замыкая круг. А течение превратилось в сумасшедшее, несущее неизбежно вперёд. Парень издал смешок, ловя на свою ладонь снежинку, смешивая резь в руке от горячего ожога с морозной свежестью крупиц снега.