*****
На каток их всех вместе занесло по какой-то случайности. В один из дней вся компания решила, что именно сегодня им нужно пойти кататься на коньках, а Кашин деться уже никуда не мог. Все фразы о том, что кататься он не умеет и отбить себе что-то желанием не горит, стойко игнорировались и разбивались об единственный аргумент, произнесенный хором «Научим!» Спойлер: учить его никто не собирался. И именно поэтому сейчас он стоит в нелепой позе посередине катка, стараясь держать равновесие и не мешать народу, что определенно у него не получается. Коньки он получил раньше всех, а кто тянул его быстрее выбраться на лед и не ждать друзей — никто не знает. Никто и не знает как его занесло в самый центр. Что теперь делать? Правильно — никто не знает. Кашин оглядывается пару раз, но своих пока что не видит. Вокруг него носятся дети, подростки, которые какого-то черта возомнили себя хоккеистами и время от времени получает в свою сторону выкрики уйти с дороги. Его качает в разные стороны, но постараться доползти до дурацких краев смелости не хватает. Ну, это определенно выходит ему боком. Откуда этот черт вылетел, Даня не понял. Он с трудом осознал то, что распластался на льду, придавленный кем-то и пытался проанализировать весь свой ущерб. Еле как разлепив глаза после падения, взгляд натыкается на такое же удивленное лицо напротив. Очень близко. Тёмно-карие глаза, смотрящие в упор, щеки красные и губы, искривленные то ли в улыбке, то ли в насмешке. Кашин почему-то краснеет и радуется, что на морозе видно не будет. Что за пиздец. — Блять, чувак, прости. Я думал, что успею завернуть, — проговаривает парень низким смущенным голосом, всё ещё лежа на нем вплотную. Они смотрят друг на друга, и никто не двигается. — Может встанешь с меня? — насмешливо говорит Даня, всё ещё держа зрительный контакт. Незнакомец тут же подрывается, вставая на раз два и остается рядом. Кашин на самом деле хочет остаться в таком положении навсегда и просто пялиться в небо на льду. И лучше бы он так и сделал. Зачем, блять, он вообще пытался встать. Кашин падает три раза подряд. Эта зима не оставила вообще никаких надежд. Парень, всё ещё стоящий над ним, тихо посмеивается и так же легко, как и себя поднимает Кашина. Ему определенно стоит прекратить так пялиться на этого парня, это уже перерастает в новую степень неловкости. — Ты не умеешь кататься? Даня смотрит на него самым убийственным взглядом в стиле «Нет, блять, я фигурист.» и поджимает губы, отряхивая руки от снега. — Друзья затащили. Сказали, что научат, но пока получали коньки, меня на этом катке уже через три афганских войны протащило. Незнакомец неожиданно громко смеется, а Даня заслушивается. И всё становится намного страннее. — Я Руслан. Руслан Тушенцов, если точнее, — и протягивает руку, смотря на него с улыбкой. — Ебать, ты официальный. Данила Владимирович, приятно, — он сжимает чужую руку без перчатки и хочет зацепиться за нее чуть подольше, но отпускает через мгновение. В голове бардак и он повторяет это чёртово «Руслан» уже несколько раз. А тот снова смеется и предлагает научить его кататься, забив на то, что Данила Владимирович тут вообще-то со своими друзьями. Он соглашается, не думая. Парень говорит что-то, объясняет, показывает движения ногами и сам хватает его за руки для надежности. Подталкивает слегка и страхует. Заглядывает в глаза чужие с излишним интересом и осторожностью. А Даня понимает, что точно ничему не научится, пока его учит... вот этот. Он запоминает всё. То, как чужие ладони ощущаются в своих, движения губ и приятный голос, взгляды и легкие усмешки. Всё, кроме инструкции о том, как не наебнуться, даже не сделав шаг. У Дани ощущение, что он уже крупно так наебнулся, где-то внутри себя причем. Либо получил сотрясение, когда на него свалился этот парень. У него в тот момент сердце свалилось куда-то не туда и работает теперь как-то по-другому. Он понять вообще ничего не может. Откуда, черт возьми, такая реакция на незнакомого человека? Почему он вообще задумывается над этим? А Руслан всё ещё болтает о том, как правильно стоять и двигаться на льду. И Кашину даже нравится на самом деле. Слушать его приятно. И аргументом, что юноша просто интересный, он старается обмануть самого себя. Они в итоге падают, потому что Даня и не старался запомнить, что надо делать. И это снова неловко. Потому что Кашин еле как голыми руками может опираться на лед, и их лица в паре сантиметров друг от друга, а глаза чужие смотрят ровно в его. Руслан симпатичный. Он называет его именно так, потому что позволить себе больше, не осмеливается даже в своих мыслях. И Тушенцов снова поднимает его с небрежной легкостью. — Это не твои случайно? — говорит и кивает головой в сторону. Даня оглядывается, и там действительно стоят его друзья, смеющиеся над чем-то, иногда посматривая в их сторону. — Мои. Я пойду тогда, спасибо, — он прозносит это торопливо и скомкано, не желая сдвигаться даже на шаг и смотрит в чужие глаза с какой-то надеждой. — Дашь свой номер? И всё-таки зима забрала у него не всё. Кашин еле как добирается до другого края катка, под чужой смех и предложения докатить его за ручку. Ребята болтают о чём-то, наконец-то собираясь все вместе и всем почти даже всё равно на происходящее. Одна Лиза смотрит на него с насмешкой и тупой улыбкой. — Ты такой пидор, блять, я не могу. — Какого хуя, что? — возмущенно вскрикивает Даня, взмахивая руками. — Не волнуйся, он одобрен, — она легко ударяет его кулаком в плечо и смеется заливисто. Даня краснеет и это видно.*****
Зима проходит быстро и оставляет за собой всю ту же теплую тоску. Это первый год, когда после неё Даня не разгребает кучу проблем и не хочет выпасть в окно на этот проклятый снег. Эта зима стала особенной. И каток он полюбил, даже научился кататься. С Русланом он впервые поцеловался именно на льду. Ночь была глубокая и это получилось слишком внезапно. Один предложил в неясном порыве, а второй и рад. А почему бы не пойти ночью кататься, верно? Они снова упали, как в первый раз, когда Тушенцов учил его ровно стоять на коньках. Гляделки и молчание затянулись и со льда они поднялись лишь через минут семь. Руки на чужих щеках, взгляды удивленные, дыхание горячее и губы припухшие. У Руслана безумно красивая улыбка, особенно в тем моменты, когда он по-настоящему счастлив. Когда чай пьет на квартире даниной вместе с ним, когда сзади его обнимает на балконе, куря одну сигарету на двоих, когда они встречаться начинают просто потому что допизделись до четырех утра и сил держать всё это в себе уже просто не было. У каждого из них такое впервые. Такое, что щемит от нежности между ребер, такое, что рыдать хочется от счастья. Такое, что понимают, что ради друг друга готовы на всё. Даня действительно не прогадал, когда думал, что эта зима будет другой. Руслан своим теплом убил всё отчаянье и ненависть в нем. Всю зиму грел его руки и лицо в своих ладонях. Всю зиму заваривал ему горячий чай и целовал в нос ласково. Зима со своим уходом не забрала ничего, кроме давней боли и разочарованности в ней же. Дане думается, что не зря он прожил все эти годы в мерзком холоде. Он бы прожил их ещё раз, зная, что в итоге зима подарит ему это.