passion, young, fever

Дневник Нишимуры Рики. 25.08.20 На часах три часа ночи, а я не могу уснуть. Я всё ещё слышу хрипы Сону, но меня не пускают к нему, ни под каким предлогом. Говорят: «если он подхватит сейчас вирус от тебя, то всё, пиши-пропало». Они сказали, что сердце Ддону не справляется и начинает отказывать. Солнце не проживёт и этого года, какие там 10 миллионов лет? Мне так страшно. Я не хочу, чтобы он ушёл так, вообще никак. Я снова плачу и пишу ему, что принесу ему ещё минт-чоко завтра. Не только его, что захочет вообще. 28.07.20 Всё свободное время я искал выход, чтобы спасти Сону. Врачи отказывались мне говорить что нужно для его лечения, но я их уломал. «Новое сердце». И вот, я искал доноров для него. Кажется, нашёлся человек, который сможет помочь нам, но нужно, чтобы сердце прижилось, и, как минимум, чтобы этот мужчина прошёл все тесты и дождаться результатов его анализов. Я пишу Сону каждый раз, когда могу, чуть ли не каждые 10 минут. Я любыми правдами и неправдами заставляю врачей оставить меня в больнице. «Моё солнце, ты такой бледный в последнее время. Я передал мед сёстрам то, что ты хотел, они занесут с обедом. Кушай как следует, а то я буду тебя с ложечки кормить в хим. защите.» «милашка Ни-ни!)». Даже в сообщениях улыбается. Я хочу, чтобы он и дальше улыбался мне. 01.08.20 Вроде бы все тесты пройдены и сейчас самое важное — чтобы сам Сону дал согласие на пересадку сердца. Всё же это сложная операция и кто знает, что же в голове этого лиса. «Ни-ни, ты знал?». «Что именно, Ддону-я?». «Мне нашли новое сердце!)». «Вау... Я могу к тебе зайти?». «Забегай, я же знаю, что ты подделываешь результаты своих анализов и не болеешь уже)». Я так подорвался в этот момент, вы бы видели. Как только я забежал в палату, как увидел его. Своего солнечного лисёнка, всего в слезах и с той же улыбкой. Мне было страшно касаться его, он такой нежный и его бархатная кожа... Но я не сдержался. Я поцеловал его. Я, надеюсь, что это никто не прочитает. Его губы такие сладкие, я как будто бы сам становлюсь сахаром, а он вода. Он не оттолкнул меня, но лишь хлопал своими прелестными ресницами. Так бы и рассматривал их, вместо экрана телефона сейчас. Но, я должен сказать, целоваться он совсем не умеет. Всё же оно и понятно... Боже, из меня некудышный писатель, зато Сону столько красивых слов...эпитетов (наверное они так называются) даёт всему окружающему. Знаете, он сравнил меня с уткой. Как только я немного отодвинулся от него, первыми его словами стали: «У тебя такие пухлые губы, ты как утёнок. Такой же милый и невинный на вид». Я посмеялся тогда и взял его руку. Она была холодной...кровь не доходила до кончиков, но он не жаловался. — давай так, как только ты выйдешь из реанимации мы поедим вместе минт-чоко твой, я разных куплю. А ещё, меня спалили медсёстры, когда я передачку тебе отдавал, представляешь? Мисс Нам засекла, как я к бланкам потянулся. Если что, врачи знают же меня и то, что я ничего плохого не сделаю, так что пустят в приёмную, а когда время уже уйдёт, я к тебе через окошко залезу, хорошо? На какую дату поставили пересадку? —на утро, завтра, так что давай сегодня посмотрим вместе за звёздами? Я уже попросил врачей, они разрешили тебе остаться здесь. — люблю тебя, боже, ты не представляешь как. До кончиков пальцев...кстати о них, я принесу тебе свой худак, а то ты совсем холодный, хорошо? Ещё мама ноут отдала, можно будет спокойно что-то посмотреть на большом экране. —например, что? —Сумерки? Кстати, давай закажем пиццу? Тебе же не поставили диету на это время? — неа, наоборот, сказали наесться в доволь, мол, чтобы организму было из чего энергию брать. Я хочу гавайскую. — ты реально извращенец, лисёнок. Будут тебе анансы.) И потом я ушёл. Но вернулся через полчаса, уже с ноутбуком, своими толстовками и коробками с пиццей. Мы так и просидели до часов так 4? Операция в 8. Он уснул у меня на плече в моей же зипке, это что-то с чем-то. Я убрал ноут и остаток времени наблюдал за ним, просто играясь с волосами и расцеловывая каждый уголок лица. Я люблю только его. 02.08.20 Красивая дата, кстати. Ну, вроде бы. На часах уже девять утра, я сижу рядом с операционной. Мисс Нам принесла мне чай, кажется ромашка. Я так переживаю за него, честно. Каждый раз, когда думаю о том, что происходит мне хочется заплакать. Но Сону не нравятся мои слёзы. Он утром сказал это, когда проснулся, я и впрямь почему-то заплакал. Мне было так страшно. А он улыбался, как будто ему совсем не страшно. Он самый сильный человек, которого я видел. Моё солнце заслуживает жить ещё не только 10, но и 30 миллионов лет. Это стресс на меня так действует? Почему-то меня начинает мутить и я хочу спать... Может чай? Наверное по мне видно, что я не спал последнее время. —Мисс Нам! Спасибо большое за чай. Я просто сбегал отдать кружку, ведь не мог её видеть. Боялся, что разобью случайно. Пока никаких новостей и там тихо. Значит всё вполне славно сейчас... Я проснулся примерно через полтора часа. Там начали пищать аппараты и люди копашатся. Мне так страшно, что всё начинает плыть перед глазами. Я не могу сидеть на месте и уже ко мне пришла Мисс Нам, сидит рядом и что-то говорит. Спасибо ей, у неё сегодня вообще выходной, но она возится со мной. Хорошая женщина на самом деле. Шёл слух, что она пошла работать мед сестрой, но не хотела работать с детьми или подростками. Сейчас я вижу, что это ложь, ведь если бы она не хотела, то не стала бы привязываться к нам так искренне? Сону бы не оценил, как я сейчас хлюпаю носом. Врачи вышли где-то полчаса назад. Я вырвался из объятий Мины-нуны, наверное ей было больно, но я так переживал. Мне сказали, что операция прошла не без проблем, но сейчас всё зависит от самого организма Сону. Если он примет сердце — то дальше остаются лишь решаемые проблемы по их прогнозам. Мне разрешили сидеть в реанимационной при условии, что я поем, так что мы с Миной-нуной пошли в столовую и вместе поели. Я так благодарен ей, если бы не ё поддержка, то лежал бы в отключке или истерил бы сейчас. Мы ели что-то солёное. Если честно, то я не помню, не здесь были мои мысли. —Мис...Мина-нуна, а Сону можно будет поесть мороженого после того, как он отойдёт от операции? —думаю, что нет. Ему возможно и сидеть будет нельзя из-за швов, так что не думаю, что он съест хотя бы что-то. Я расстроился, ведь мороженое уже куплено и лежит у медсестёр в холодильнике, но я не сдамся просто так. Съем его сам, ведь он так сильно хотел, чтобы я его попробовал. Только когда он проснётся. Я сидел часа 3 в отключке рядом с ним в реанимационной, честно. Я так устал спать сидя, но оно того стоило. Я проснулся и смог увидеть его живым. Это было моей мечтой последние пару дней. Правда в моей перспективе это была хотя бы больничная койка, а не стул-раскладушка для рыбалки, но я не могу жаловаться. Врачи приходили и болтали со мной время от времени. А я читал книгу, которую нашёл у лисёнка в палате. Это какой-то детский детектив, мне было не важно, честно. Я ничего не запомнил, а просто хотел убить время, чтобы вновь увидеть этот взгляд карих глаз. Время уже было около ночное, примерно девять. Заведующий уже хотел прогонять меня, но тут... — Ни-ни, ты съел уже мороженое? Я снова заплакал. Нет, заревел, навзрыд. Его голос был таким тихим и хриплым, будто бы он заядлый алкоголик или что то такое. Но это не имело значение. Я так хотел его обнять, но ему было бы больно, так что я поглаживал его ладонь, пока врач созывал всех нужных специалистов для осмотра. Меня выгнали до начала осмотра и не пустили обратно, но я успел с ним пересечься. Я так рад. 03.08.20 Сегодня Сону уже перевели в его палату. Правда как либо шевелиться пока не очень привычно из-за швов, да и больновато, но он старается и я это вижу. Он улыбается и пока всё идёт хорошо. 08.08.20 — а я то что, ты же обещал, ты и пробуй! И не строй эту моську обиженной утки, я не сжалюсь. Именно это услышал Рики, когда хотел было поднести ложку с мороженым к Сону. Его глаза стали похожи на монеты, а улыбка пропала. В его планах не было есть всё ведро, лишь попробовать... — Может, ты всё-таки попробуешь минт-чоко?