Боль, долги, стул, маньяк

Связали узлы — мы близнецы, Красные линии на одной ладони. (Юля Паршута) Ситуация стала критической внезапно для обоих и, как показалось сперва, без каких-либо предпосылок. Это после, прокручивая в голове каждый день из пяти с половиной месяцев их отношений, Артур вспоминал все моменты, которые были, оказывается, даже не звоночками, а колоколами. Первое объятие, когда Шамрай не то что сжать — коснуться его боялся, аж вздрогнул, стоило Артуру первому прильнуть крепче и сцепить руки за его шеей. Первый поцелуй, неловкий и смазанный, — они оба тогда растерянно отвели друг от друга взгляды, но только Шамрай с силой сжал руки в кулаки и еще минут десять не двигался с места. Первая близость, когда Артуру пришлось даже не умолять, а приказывать, чтобы с него наконец-то соизволили снять штаны. Первый секс, на удивление без тысячи уточняющих вопросов, бурный и сладкий, зато с бесконечной виной в глазах напротив; Артуру понадобилось клещами вытаскивать объяснения за хриплое «прости меня», а потом еще целое утро доказывать словом и делом, что ему всё понравилось. То, как Шамрай периодически зависал, держа ладонь у него на солнечном сплетении. То, как отводил глаза, если Артур, неудачно ступив на правую ногу, морщился и хромал. То, как заламывал запястья и сжимал челюсти до вздувшихся вен на шее, когда Артур с гордостью рассматривал в зеркале багровые засосы и синяки от крепкой хватки. Они оба умудрялись игнорировать то, как Шамрай дергался, стоило Артуру громко вскрикнуть или просто как-то не так простонать, и даже то, как он мигом отдернул руки от его шеи, которую и сжал-то несильно, причем по прямой просьбе. И в конечном итоге спусковым крючком стала самая банальная ситуация из возможных. Артур шел дома по коридору, уткнувшись в телефон, когда прямо перед ним распахнулась дверь. Не слишком быстро — он успел притормозить и вскинуть предплечье перед лицом, но всё-таки достаточно резко, чтобы садануть по подставленному блоку. — Ай. Аккуратнее, — без всякой задней мысли, с расслабленной улыбкой проговорил Артур, поднимая взгляд, и уже сделал шаг вперед, чтобы привычно чмокнуть в шею и пойти дальше по своим делам. Но наткнулся на ошалелые глаза, как два голубых блюдца размером, и прежде, чем Шамрай успел хоть заикнуться с извинениями, Артур шумно втянул полные легкие воздуха, предупреждающе вскинул указательный палец и попытался собраться с мыслями. Настроение по щелчку сменилось с приподнятого на отвратительное и отчасти тревожное. — Всё. Шам, всё, я не могу так больше. Нам надо поговорить, — сказал он с толком и с расстановкой, чтобы ненароком не сорваться в крики. Вот уж что точно никому не поможет. Потом Артур заметил, что взгляд Шамрая не то что не стал спокойнее — наоборот, наполнился паникой, а руки (тоже, черт возьми, совсем привычно) сжались в кулаки. — Что? Что ты там подумал?! — не сдержавшись, возмутился Артур, но тут же сам себя одернул, прикрыл глаза, медленно выдохнул. Вдохнул. Повторил дважды. Снова открыл глаза и кивком указал на гостиную. — Ну-ка пойдем. — Артур, — хрипло позвал Шамрай виноватым тоном. — Пойдем-пойдем, — повторил Артур и, сжалившись, взял его за запястье и потянул за собой. — Пойдем поговорим. На диван Шамрай сел, напряженный до такой степени, что мышцы казались стальными, а спина его была такой прямой, с какой он даже любимую ракетницу не держал. Артур вообще-то собирался привычно устроиться у него в объятиях маленькой ложкой, но пришлось с ворчанием перебраться к нему за спину и с нажимом провести по застывшим в кол плечам. — Ну ты чего так напрягся-то, — выдохнул Артур в шею и с удовлетворением заметил, что по ней побежали мурашки. Прижался губами, чтобы закрепить эффект, потом еще раз — чуть выше. — Шам. — Чего? — отозвался тот по-прежнему настороженно, но хотя бы без прежнего ужаса. Артур обнял его одной рукой, чтобы чувствовать ладонью гулкое биение сердца в груди. — Ты же знаешь, что я тебя люблю? Пульс тут же сорвался с ритма и стал быстро-быстро колотить изнутри по ребрам. Артур скользнул поцелуем дальше, а костяшками свободной руки медленно, вдумчиво провел вниз вдоль позвоночника и обратно. Они редко это говорили. Шам не привык, он вообще, кажется, до Артура никому и никогда в своей жизни не говорил эти слова вслух. Да и Артуру признался всего раз, путаясь в звуках и задыхаясь слогами. Это было интимнее всего, что когда-либо случалось между ними, и Артур бережно хранил в памяти тот вечер; мог бы — напечатал на внутренней стороне век. Шамрай вместо ответа накрыл его ладонь своей и сжал крепко-крепко. — Не понимаю, — вдруг шепнул он и мелко мотнул головой. — Как у тебя получается, а, Артурка? — Просто так, — пробормотал Артур, хмуря лоб. Положил подбородок на его плечо, задумчиво глядя куда-то в висок. — Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно. Шам. Не сделаешь. «Никогда больше». Оплетенный всеми его конечностями, Шамрай был совершенно обезоружен и не мог ничего скрыть; Артур ловил каждое изменение, слышал дыхание, чувствовал пульс, видел трепет ресниц и движение мелких мышц. Наблюдал с сожалением и неожиданной виной, как Шам снова напрягается и, конечно, вспоминает. О да, ему есть, что вспомнить, и страшно даже подумать, какой из моментов его больное сознание выбрало сейчас. — Нет, — повторил Артур еще раз, и Шам наконец повернул к нему голову и осторожно заглянул в глаза. Артур улыбнулся и медленно моргнул. — Я знаю тебя. Я тебе верю, понимаешь? Я твой парень, я с тобой, потому что доверяю, ты не… — Всё, Артурка, притормози, — перебил Шамрай на выдохе и попытался скинуть его руки и повернуться, но Артур не позволил, крепче сжимая в объятиях. — Чего ты?.. — Ничего. — Артур прижался губами к его плечу через ткань футболки и ненадолго замер так. А после широко улыбнулся и заверил: — Я придумаю что-нибудь, окей? Может, психолога поищу, не знаю… Правда, от нашей истории любой психолог побежит к своему психологу, а то и сразу к психиатру, но что поделать. Шамрай засмеялся — не картинным лающим смехом, а своим настоящим, грудным, тихим и будто смущенным. А потом всё-таки вывернулся в руках Артура, уперся руками в диван по обе стороны от него и поцеловал медленно и нежно, как бы извиняясь за вот такого себя. Ну ничего, подумал Артур, подтягивая его ближе и удобно устраиваясь на спине. Ничего, они обязательно сделают с этим что-нибудь.

✕ ✕ ✕

Лучше бы всё-таки пошли к психологу. Артур следил, как медленно меняется выражение лица Шамрая, и ладно бы на забавно-непонимающее — о нет, он отлично понял, о чем идет речь. Артур даже не думал, что на смуглой коже может быть так отчётливо заметна бледность. Рыжая верёвка в руках показалась тяжеленной цепью. И лучше бы это и правда была цепь. Но в магазине Артур, едва заметив знакомый оттенок, без задней мысли потянулся именно к ней, довольный, что всё получится максимально правильно. — Артурка, — протянул Шамрай без выражения, — скажи честно. Кто посоветовал? Настолько быстрого и точного попадания в цель Артур не ожидал. Натянутая улыбка нервно дрогнула. — Хороший друг. Ему с его партнерами… ой… короче, отлично помогло. И, Шам, ты, может, не так понял, это просто… — Всё я понял, — тем же притворно равнодушным тоном перебил Шамрай, потянулся было к верёвке, но тут же отдёрнул руку и спрятал за спиной. На Артура он больше не смотрел — бегал взглядом по полу и стенам и видел явно не их, а горячее золото каньона. Артур собрался с мыслями и, хоть и вообще не верил в успех, всё же попытался объяснить. — Это штука из Темы. Ну… — Он аккуратно шагнул ближе и выдохнул Шамраю в ключицы. — Знаешь. Темы. Это не про боль, не про унижение, хотя так почему-то привыкли думать. Это… Да что?! Шамрай теперь пялился прямо на него огромными от шока глазами — зато хоть перестал барахтаться в тех жутких воспоминаниях, уже что-то. — Артурка, — снова позвал он, и на этот раз его голос жалобно дрогнул. — Объясни, а, только давай по-человечески, а то я уже боюсь представлять. Артур даже притомозил с открытым ртом, на пару секунд подвисая и гадая, что же такого Шам успел нафантазировать с участием Артура, верёвки и БДСМ-культуры… Но быстро встряхнулся и пояснил: — К-короче, привяжешь меня к стулу, заклеешь рот, мы что-нибудь… не знаю, что-нибудь сделаем. Ты поймешь, что я уже не боюсь. Закроем гештальт, получается. Артур расплылся в улыбке и предвкушающе облизнул губы. Не то чтобы у него был кинк на обездвиживание, но это ведь Шамрай! То, с чего началось их знакомство год назад, давно осталось в прошлом и стремительно стиралось из памяти. Артуру стало казаться, что той недели вовсе не было, что это какой-то страшный сон, который давно пора забыть и отпустить. И он почти забыл! Осталось только помочь Шаму тоже переступить эту черту, и тогда они вместе наконец смогут двигаться дальше. Шамрай анализировал постепенно. Ещё с полминуты задумчиво смотрел на верёвку в руках Артура, потом коротко утвердительно промычал и нарочито спокойно уточнил: — Что сделаем, говоришь? Артуру пришлось прикусить щеку и собрать в кулак всю силу воли, чтобы не подпрыгнуть по-щенячьи от восторга. Заинтересовался, и ещё как! Шам отлично умеет скрывать эмоции, и если всё настолько очевидно, значит всё уже решено. Артур шагнул ещё ближе, впечатываясь в него и вынуждая невольно шагнуть назад; и хотя руки Артура вжались в его живот, Шамрай на них больше не смотрел — перевел взгляд на его лицо и тяжёлым, тягучим взглядом перебегал со зрачков на губы. Артур чуть запрокинул голову и, глядя из-под ресниц, протянул совсем тихо: — Ну, для начала, сможешь меня раздеть. Насколько это получится. — Так, — прохрипел Шам, склоняясь ниже, но замирая в миллиметре от прикосновения кончика носа к щеке. — И потом коснуться. Где захочешь. — Дыхание сбилось, а горло пересохло, пришлось громко сглотнуть. — Везде. Где и как захочешь. Дыхание скользнуло вдоль скулы, Артур послушно запрокинул голову, подставляясь, и почувствовал влажное прикосновение языка на мочке уха. — Шам… — Тот вопросительно промычал. — Давай сделаем это? Артур всё же не сдержал удовлетворенной ухмылки, когда над ухом раздался обреченный выдох, а в бедро вжался чужой пах с очень отчётливой твёрдостью возбужденного члена. — Малыш, идея хуевая, — вздохнул Шамрай, утыкаясь лбом ему в шею. Артур тут же бросил верёвку на пол, поднял руки и крепко обнял его за плечи. — Но если так хочешь… — Хочу. И нужно. Мне понравится, и тебе тоже, честно-пречестно! И Шамрай, конечно, сдался. Откладывать в долгий ящик не стали — Артур опасался, что кто-то из них может передумать, если чересчур задумается, так что тем же вечером выразительно посмотрел на Шамрая и многозначительно указал кивком на дверь спальни. — Прям вот так? Сейчас? — спросил тот неожиданно твердым голосом, как будто чего-то такого и ожидал. Артур так же уверенно кивнул; понемногу его захватывал мандраж и предвкушение, внутри сладко тянуло от одной мысли о том, чтобы вот так отдать контроль, а в паху тяжелело, стоило только представить, как хорошо веревка будет сковывать движения и, возможно, передавит шею… Или это оставить на другой раз? Он подвис, а когда моргнул, Шамрай уже стоял рядом с ним и нечитаемым взглядом смотрел сверху вниз. Просто стоял и смотрел, поджав губы и ничего не говоря, и всё равно коленки стали подрагивать. Артур громко сглотнул, тоже невольно оглядывая в ответ, будто видел в первый раз. Шамрай умел быть таким чертовски горячим, что скулить хотелось, и для этого ему необязательно было как-то по-особенному одеваться или держать себя. Достаточно было просто являться Шамраем, а уж в сочетании с обтягивающей черной футболкой и штанами, которые не мешали любоваться накачанными бедрами, дело было совсем плохо. Или хорошо — смотря как посмотреть. Прошло минуты две, прежде чем Артур неуютно повел плечом, нервно дернул уголком губ и подал голос: — Думаешь, как поудоб… Движение было таким резким, что он не успел даже пискнуть, только захлебнулся воздухом и рефлекторно зажмурился, когда мир прокружился перед глазами. Пульс подпрыгнул от неожиданности, а мозг далеко не сразу проанализировал ситуацию, но когда до Артура дошло, что Шам заломил ему руки за спину, нагнул его и волоком потянул в сторону спальни, инстинктивный страх уступил место восторгу. За ними захлопнулась дверь; в спальне было светло, и вообще-то Артур планировал приглушить свет и создать более интимную обстановку, но теперь он ничего не решал. Впрочем, кто бы жаловался? Когда Шамрай толкнул его на стул и потянулся за веревкой, продолжая надежной фиксировать за руки, Артур довольно улыбался и с любопытством следил из-под ресниц за каждым движением. — Вот это тебя вдарило, конечно, — хихикнул он, но, поймав всё тот же нечитаемый взгляд, прикусил губу. — Вязать-то хоть умеешь? Касым в прошлый раз так уверенно это делал, я даже не удивился бы, если бы вдру… — Замолчи, — пророкотал Шамрай, подаваясь ближе к нему и сдавливая запястья до легкой боли. Артур послушно замолчал и прикусил щеку, чтобы не смеяться. Всё-таки хорошая была мысль, думал он, пока Шамрай четкими движениями затягивал узлы на запястьях. Даже если изначальная цель не будет достигнута, они как минимум замечательно проведут время друг с другом. Шамрай стал приматывать его поперек корпуса к стулу, и Артур чувствовал, как плывет от его близости, от того, как сильные руки аккуратно скользят по груди и животу, задевая кончиками пальцев; даже через футболку эти прикосновения рассыпали по коже электрические разряды. А ощущение того, как медленно, но верно Артур теряет контроль, дурманило разум и одновременно с этим будоражило. Шам ненадолго отстранился, и Артур слегка повел плечами, проверяя узлы. Ему не было больно, веревка приятно давила, но не сжимала, не впивалась в кожу, и всё равно вязка была ровно настолько плотной, чтобы его впечатало в спинку стула без малейшего шанса сдвинуться вправо или влево. Без шанса отодвинуться и спрятаться от удара — которого, конечно, не последует. Если бы и пришлось закрываться, то только от поцелуев. И стоило Артуру невольно подумать о том, что ноги-то остались свободными, и в другой ситуации он мог бы попытаться ими отбиться или хотя бы прикрыть живот, как Шамрай дернул его лодыжку и прижал к ножке стула. Артур выдохнул, низ живота ошпарило возбуждением, а грудную клетку — горячим адреналином от чувства полного подчинения. — Я и забыл, что ноги тоже… — Много болтаешь, Малой, — перебил Шамрай, поднял взгляд и с силой сдавил одной ладонью его колено. — И всё не по делу. — А что по делу? — спросил Артур с даже не притворным любопытством. Шамрай коротко усмехнулся — тяжелый взгляд не менялся — и вместо ответа перетянул веревку ко второй ноге. Правой. Взял за лодыжку. Голень дернулась сама по себе, Артур сам вздрогнул от неожиданности и замер, а потом, совсем ошалелый, нервно хихикнул и глянул на Шамрая. Тому не прилетело по челюсти только потому, что реакция была быстрее и он успел подставить ладонь — голень теперь упиралась в нее. Шамрай так же удивленно смотрел на Артура несколько секунд, но быстро взял себя в руки, и взгляд по щелчку сменился на тот же пугающе непонятный. Ничего не говоря, Шамрай привязал и эту лодыжку, затянул последний узел. Артур понял, что двигать может только коленями, и то весьма ограниченно, да и, что важнее, бесполезно. А Шамрай, больше не касаясь его, медленно поднял голову, перетек ладонями на подлокотники стула — Артур залип на магнетическое движение пальцев, — подтянулся выше и выпрямился, нависая над ним сверху. Вглядывался в глаза, скашивал взгляд на губы, но тут же снова смотрел требовательно и со скрытой угрозой. — Ну рассказывай, — проговорил Шамрай так близко к его лицу, что Артур почувствовал на скуле мятное дыхание. — Ч-что? — заикнулся неожиданно для себя и попытался не расплыться снова в улыбке. Шам, выходит, не просто для галочки согласился, раз даже придумал, как вести разговор дальше, раз вообще поддержал игру. Единственное, что совсем немного напрягало, это слишком серьезный взгляд и что-то странное, что-то темное и незнакомое (забытое?) в почему-то слишком пустых глазах. — Где моя машина? Истерический смешок сорвался сам собой, и задавить его пришлось потому, что Шамрай даже не дрогнул, только наклонился еще ближе. Артур невольно запрокинул голову, отстраняясь, и моргнул в абсолютном шоке. — Какая машина? — Потом он подумал, что, может, Шам хочет полностью повторить какой-то из разговоров, и попробовал: — Золотая?.. — Простая, — тут же отозвался Шамрай без тени улыбки. — В гараже стоит, — сказал Артур, совсем растерянный. Даже возбуждение, уже ставшее было острым и приятным, стремительно спадало, а у него даже член толком напрячься не успел. — Шам, я не понимаю, ты подскажи хоть, куда ведешь! Шамрай и без того был совсем близко, но теперь шагнул еще ближе, уперся ногой между его колен и, совсем как у того бассейна, легко наклонил стул назад. И теперь показалось, что лучше бы позади была вода, — в нее падать не так больно, и там бы Артур просто задохнулся, а тут есть риск проломить череп, сломать спину или просто удариться так, что всё тело потом будет болеть. Артур чертовски боялся боли, на самом деле. И он зачастил: — Не-не-не, не урони только, ладно? Я знаю, что не уронишь, но всё равно страшно, Шам! Шамрай издал невнятный низкий звук, короткое задумчивое мычание, но не вернул его назад, а наоборот наклонил еще чуть сильнее, и Артур зажмурился. Он знал, точно знал, что Шамрай его не уронит, но сложно рассуждать здраво, когда связан по рукам и ногам. И где-то в этом моменте должна была бы мелькнуть мысль, что что-то идет сильно не так, но паникующий мозг отказывался думать и принимать логичные решения. — Какая машина, Шам, скажи толком! — Моя. Которую Мидас подарил. Где она. Артур так удивился, что открыл глаза и заморгал, и даже страх в этот момент отступил. — Что? Дедушка дарил тебе машину?.. Шамрай шумно выдохнул и вернул стул в прежнее положение, а потом неожиданно усмехнулся и положил ладони на плечи Артура. Похлопал по ним — совсем как тогда, мелькнула ленивая мысль, — и сказал: — Не знаешь ничего, да? Ты же как Незнайка, никогда ничего не знаешь. — Артур неуверенно улыбнулся. — Ну да, что ж тогда спрашивать. Он убрал руки и сделал шаг назад. И какую-то безумную долю секунды Артур был уверен: сейчас всё произойдет, как в тот раз, и Шамрай его ударит. Залепит пощечину или приложит кулаком в солнечное сплетение — не столь важно, да и забылось уже, в каком порядке что происходило. Подробности вообще не вспоминались до сегодняшнего дня, и Артур запоздало осознавал, что многие до этого момента были стерты из памяти, и откуда только, спрашивается, вновь возникли?.. Шамрай отвернулся и подошел к шкафу, опустился к нижнему ящику и стал что-то там искать. Артур подвигал руками за спиной и снова осознал, что не может двинуться. Страх падения схлынул, но оставил после себя усилившееся жжение в груди, которому теперь, когда возбуждение пропало, Артур не мог подобрать правильное определение. А потом Шамрай поднялся и вернулся к нему, держа в руках моток серого скотча. Артур успел только сфокусировать на нём взгляд и охнуть, а в следующую секунду Шамрай уже оторвал полоску и одним движением приклеил к его губам. Старательно так, прижимая уголки, и нежно погладил подбородок — но так быстро, что Артур не успел понять, правда или показалось. — Раз не знаешь, значит спрашивать незачем. И говорить — тоже незачем, да, Малой? Артур втянул воздух носом и поежился, ожидая дальнейших действий. И они не заставили себя ждать — Шамрай откинул скотч в сторону, выпрямился и, не отрывая взгляда от Артура, медленно зашел ему за спину. И затих. И Артур тоже замер, перестав дышать. Пульс снова почему-то стал разгоняться, а горячее в груди разрасталось и становилось таким мерзким, что хотелось разодрать грудную клетку, вытащить это наружу, отбросить на пол и хотя бы посмотреть, что это вообще такое. Но он не мог, потому что руки были связаны. Артур отчаянно прислушивался, но Шамрай не издавал ни звука, как будто тоже замер прямо так, стоя за его спиной. Правда, уже через несколько секунд послышался шорох, и Артур напрягся еще сильнее, потому что тишина пугала не так, как неопределенные звуки, когда непонятно, что происходит за спиной. Он попытался повернуть голову и посмотреть, но в этот же момент ему на затылок легла ладонь и крепко сжала, не давая дернуться. Потом, впрочем, скользнула на плечо, к ней присоединилась вторая, пальцы смяли кожу и смогли немного расслабить. Артур даже глаза прикрыл — наконец-то начало становиться хорошо, ура, господи! — а потом почувствовал еле ощутимое влажное прикосновение у уха. И шепот: — Да расслабься, нормально всё будет. И это слова, которые Шамрай говорит постоянно. Артур слышал их много раз в самых разных ситуациях, а не только тогда. У Артура совершенно точно нет и никогда не было никаких неправильных ассоциаций с ними. Но именно от этих слов каждая клетка тела, кажется, начала мелко вибрировать от подсознательного, абсолютно безосновательного ужаса. А перед глазами мелькало вперемешку то, что он давным-давно забыл. Точно ведь забыл!.. И не должен так отчетливо видеть, как будто было вчера, ни стальные щипцы у лица, ни направленный в голову автомат. Не должен фантомно чувствовать ни запах самокруток, ни раскаленный жесткий песок под спиной, ни давление веревки на запястьях… Прикосновение жестких пальцев с плеча скользнуло вниз по груди, минуя веревку и опускаясь к ширинке. Артур обреченно замер, поддаваясь и уже не сопротивляясь. Смысл? Только хуже сделает. Жесткие пальцы второй руки перетекли на шею и сжались несильно, но угрожающе, и этого хватило, чтобы Артур зажмурился и жалобно завыл, не обращая внимания больше ни на что, даже на то, что рука, которая уже расстегнула пуговицу на джинсах и кружила рядом с пахом, замерла и исчезла. — …тур, ты что? — слышалось через гул в ушах, и Артур замотал головой. В глазах плыло — он даже не понял, в какой момент они заполнились таким количеством влаги, что текло уже по щекам. Пульс подскочил снова и бился в ушах, всё гудело и дрожало, и было настолько плохо, что хотелось наизнанку вывернуться, лишь бы перестать это чувствовать. И когда в расплывчатом мире мелькнул темный силуэт, Артур захныкал еще громче: он не был готов, чтобы стало еще хуже. Что с губ сняли скотч, он понял, когда услышал, как будто со стороны, собственный срывающийся голос: — Пожалуйста, я ничего не знаю про машину, пожалуйста, дядь Шамрай, не надо! Снова хватка на плечах, и он завыл громче, уже не пытаясь что-то произнести, а просто ожидая, когда это сменится выбивающим дух ударом. — …Артур! — громко, почти оглушительно, а еще неправильно (или всё-таки…), потому что его не должны называть полным именем. — Артур, посмотри на меня, давай. Ресницы едва получилось разлепить, всё лицо было мокрым, но без скотча хотя бы стало легче дышать. Артур сморгнул слёзы и громко, судорожно всхлипнул. Шамрай смотрел на него огромными перепуганными глазами. И одного этого хватило, чтобы сознание, как по щелчку, вернулось в реальность. Он замер, медленно вдохнул, выдохнул. Огляделся вокруг, постепенно осознавая происходящее, как после глубокого дневного сна, когда понять не можешь, где ты, кто ты и какой на дворе год. Потом вернулся взглядом к Шамраю, который внимательно следил, готовый, кажется, рвануть к телефону и вызвать… кого, психушку? — Пиздец, — выдохнул Артур в совершенно здравом уме. Шамрай не спешил расслабляться, спросил настороженно: — Артур. Ты как? Что сделать? Артур неопределенно мотнул головой, и тот снова напрягся: — Успокоительное? Или давай развяжу тебя и уйду пока? Или что? Маленький, не молчи только, пожалуйста, я же… — Тихо, погоди, — слабо перебил Артур и, прикрыв глаза, устало потянулся к нему лбом; Шамрай тут же понятливо придвинулся ближе, подставляя плечо. Упереться лбом в его шею было уже достаточно, чтобы сразу стало легче, и комок горячего ужаса под ребрами начал таять и растворяться. Шамрай явно боялся двинуться, но всё-таки стал потихоньку ослаблять веревку — в обратном порядке, сперва лодыжки, потом пояс, потом запястья. Артур, почувствовав свободу, повел затекшими локтями и наклонился сильнее, вжимаясь в Шамрая всем собой. Тот, еле касаясь, положил руку на его плечи, но, не почувствовав напряжения, сразу обнял крепче. — Ты очень меня напугал, — шепнул он. Артур промолчал, не зная, что сказать. — Точно легче? Что это вообще было такое?.. — Да, — отозвался Артур, еле шевеля сухими губами. — Всё норм… ты просто побудь сейчас рядом, ладно? Потом обсудим, это… охренеть, конечно, как накрыло… Шамрай кивнул и крепче его обнял. Обоим было очевидно неудобно, но это уж точно не волновало. Артур медленно и глубоко дышал, постепенно убаюканный тем, как Шам нежно поглаживает его по затылку и как-то и дело чуть поворачивает голову и тычется губами в висок. Такого опустошения Артур не чувствовал уже очень давно, и всё-таки ему постепенно становилось лучше, дыхание и пульс выровнялись, туман в голове сменялся ленивыми мыслями о том, что как только он окончательно придет в себя, успокаивать придется Шама, а главное — как-то объяснять ему, что произошло… Еще бы самому разобраться. Прошло не меньше четверти часа, когда Шамрай потихоньку двинулся и стал подниматься, но объятий не расцепил, наоборот — перехватил Артура крепче и, выпрямляясь, легко поднял его на руки и в пару неспешных шагов перенес на кровать, по пути выключив свет. Потом зачем-то попытался отстраниться, и Артур, не слушая возражений и объяснений, потянул его обратно к себе. Успеют попить ромашковый чай, обязательно. Сейчас ему было нужно, чтобы его любимый мужчина был рядом, обнимал и никуда не собирался. В идеале — не загонялся, но над этим придется поработать. Нормально, а не вот так. Артур думал, что уснет, но еще через час они лежали, всё так же накрепко сцепившись в объятия и машинально гладя друг друга, где придется. — Оно, значит, в подсознании вот так, — задумчиво пробормотал Артур. — Я даже не думал, что так может быть, иначе бы не предложил. — Я бы не стал, если бы знал, — эхом отозвался Шамрай уже даже не виновато, а с абсолютным принятием — в плохом смысле, как будто сам себя похоронил. — Перестань, пожалуйста, — повторил Артур в двадцатый или тридцатый раз. — Оба накосячили, да, но это… Я потом поспрашиваю, сам почитаю. Так не должно быть, мы просто где-то ошиблись. Шамрай промолчал, но выдохнул очень выразительно. Артур понял, что снова вернуться к этой идее получится еще нескоро. И, подумав, решил, что сам испытывает от этой мысли облегчение.