❦❦❦
Он снова приходит к Джисону. И в этот раз не стонет под ним, а тихо сопит, лёжа на плече. Джисон будит его в пятом часу утра, отправляя домой, и Минхо думает, идя по маленькой тропинке, что не хочет так больше. Ещё больше не хочет только, чтобы Джисон оставался в этом проклятом городке. Он честно желает что-то сделать, но что? Минхо думает сдать за него экзамены, но чёрта с два он убедит Хана в том, чтобы в итоге поехать. Минхо уверен, что знания Джисона даже обширнее его собственных, что не выдаст никого на собеседовании, но упертый ублюдок ни шанса не оставляет. Это больно. Два месяца до выпуска, а после ещё почти три до поступления проходят как обычно. Минхо бегает ночами к Джисону, а иногда остаётся и на день, прикрываясь Чанбином, мол, у него ночует, ведь родители любят Со. Хороший парень. Чанбин не возражает. Помогает. Прошлое лето прикрывал. И это не исключение. Чанбин вообще-то против был сначала, но стоило познакомить его с Джисоном, и Минхо почти ревновать стал. Вошкаются вместе. Да, при Минхо, опять же, пока никто не видит, поскольку репутация Чанбина — талантливого ученика — не должна оставаться опороченной. И не остаётся. Джисон сам их отталкивает на людях. Обоих. Не всегда получается кого-то заметить, но Джисон более внимательный. — И нахер идите, — орёт он, оставляя два удивлённых лица, которые быстро приобретают озлобленность. На Джисона часто кидаются с придирками и оскорблениями, посему его крики никого не тревожат, только если смешат. Он сам подставляется, чтобы не запятнать репутацию этих двоих. Джисон не привык так. И школа жизни учила, что нужно действовать в точности до наоборот — подставлять кого угодно, кроме себя. Только урок не был усвоен, раз Джисон так ведёт себя. Минхо клянётся, что не отступит, если Хан в кои-то веки положится на него, а не оттолкнёт, да и растерянный Чанбин даст по лицу любому, хотя бы просто от неожиданности. Только вот Джисон не из тех, кто даст себя защитить. Глупый. И Минхо всё равно любит его. Носит ему вкусняшки в виде конфет, печенья и кусочков торта. Вообще-то это его порции, но всегда говорит, что свою уже съел, чтобы Джисон, не дай Бог, не отказался. Минхо вообще всегда его подкармливает. На карманные деньги покупает ему булочки в столовой, втихаря подсовывая в рюкзак, приносит свой обед, который обещает родителям съесть в комнате, и даже ужин складывает в контейнер. У Минхо, на самом деле, самого много заморочек. Однако комплексов ещё больше. Он отдаёт свою еду Джисону, всё надеясь похудеть, потому что его ляжки слишком жирные, и смотреть на них — доводить себя до слёз. Так думает Ли и совершенно не обращает внимания на то, с каким наслаждением Джисон оставляет на них ласковые поцелуи, а иногда — засосы. И едва ли бы так делал, если бы не нравилось. Минхо же только стесняется и бесится, вечно ощущая покалывания в области груди, потому что... неловко. И они друг друга стоят. И хотя Минхо так не считает, это точно. Джисон — воплощение идеала для Минхо. Минхо — это... Он даже не знает. Джисон просто трахает его, потому что Минхо на всё согласен, и... всё? Кто бы мог знать, кто бы залез в его голову, ведь молчит вечно. Джисон тепло целует его в щёки, помогает с математикой, с которой у Минхо порой проблемы, дарит ему его любимые ромашки и крепко обнимает. Дворовая романтика — не больше. А значит ли это что-то? Минхо считает себя слишком увязшим. Он постоянно говорит Джисону, что любит, что важен, что хочет быть с ним. Джисон молчит в ответ. Смотрит безразлично и иногда прикладывается к губам Ли своими. Всё на том. Минхо чувствует себя удобным вариантом, в очередной раз прогибаясь под Ханом. А как иначе? Да, тот пытается мало-мальски как-то защищать и участвовать в его жизни, но ни разу так и не заявил о своих чувствах. Минхо ощущает себя навязчивым. Ему больно от этого. Он гнёт спину, пока Джисон, грубо хватая за бёдра, толкается в него, и стонет задушенно не потому, что приятно. Приятно, конечно, но обидно больше. Минхо душит крики в подушке, но они отчаянные. Уже завтра он едет. Он обещает вернуться на выходных, но это не то, чего бы ему хотелось. Это терзает. Минхо плачет горькими слезами, принимая член глубоко в себя, а потом объясняет тем, что расчувствовался. В действительности так и есть, только не от перевозбуждения, как иногда бывало. Джисон обнимает его, просунув руку под шеей, и тепло целует в висок. — Ты проводишь меня? — негромко интересуется Минхо, шмыгая носом. — Да, — коротко и сухо. — У меня в пять поезд. — Хорошо. Слезы так и лезут на глаза, но Минхо душит их, как душил скулёж пять минут назад. — Я буду ждать, знаешь? — с надеждой спрашивает он. — Знаю, — довольно холодно отзывается Джисон.❦❦❦
Минхо стоит на платформе, разговаривая с родителями, и каждую секунду оглядывается по сторонам. Даже Чанбин пришёл, который сказал, что скорее всего не сможет, а Джисона всё нет. Минхо ждёт до последнего, не залезая в поезд. Он правда верит, что Хан придёт. Он же обещал. Он редко когда говорит что-то, но если говорит, то исполняет. Неужели солгал? Впервые. — С дебютом тебя, Минхо, — шепчет себе под нос. — Что? — переспрашивает мама. — Пойду, говорю, пора уже. Родители обнимают, желая удачи, а он всё оглядывается, но никого взглядом так и не находит, поднимаясь по ступенькам. Минхо много плачет в поезде, обещая попутчикам, что просто чувствительный, а поездка — первая за всю жизнь, вот и скучает по семье. Однако не по семье скучает. Скучает по тому, кому плевать.❦❦❦
Минхо осваивается понемногу в общаге, знакомится с новыми людьми из соседних блоков и тихо радуется, что никого не подселили. Он не один такой, посему счастье познавать в одиночестве рано, но неделя проходит быстро и хорошо. Он почти не скучает по школьным приятелям, по семье, по... Минхо заводит новых друзей, обустраиваясь в кампусе, примечает тех, с кем будет учиться, и много гуляет по окрестностям, запоминая местность. Оставаясь в комнате в одиночестве, закрывает дверь на замок и просто смотрит в потолок, лёжа на кровати. У него ведь даже ни одного фото с Джисоном нет. По памяти воображать тяжело, но каждую ночь Минхо засыпает с мыслями о нём. А о ком ещё? Учёба начнётся только через пару дней, а никого симпатичного в общаге он так и не встретил. Нет, были, конечно, но всё не то. Джисон особенный. Он и в сердце, и в мыслях, и в печёнках, если честно, со всем своим упрямством. Минхо засыпает, думая о том, что, вероятно, если бы не упорство Джисона, он бы и не любил его. Да, им и не быть вместе до скончания веков из-за этого, но иначе Минхо едва ли бы посмотрел в его сторону. Может, только если из жалости. А жалость — самое ужасное чувство в мире. Столько несчастных из-за этого. Хотя и жертвой слыть неприятно, но Минхо находит себя именно таким в этот момент. Он просыпается от громкого стука в дверь и чьей-то безуспешной попытки открыть дверь с той стороны, ведь оставил ключ в замке. Нехотя плетётся, чтобы открыть, и видит за дверью недовольного коменданта. — Ещё раз не вытащишь ключ, то будешь платить за сломанный замок, — рявкает на него пожилая женщина. — Вообще-то, это вы будете платить. Причём и за мои вещи, если их утащат по вашей вине, — дерзит Минхо в ответ. — Ты вылетишь отсюда уже завтра, если не научишься уважительно говорить со старшими! — Если бы эти старшие вызывали уважение, тогда бы я... — Здравствуйте, — врывается в их перепалку милейший на вид парень, держа в руках постельное, и Минхо даже думает, что совсем с ума сошёл, видя перед собой Джисона. Он промаргивается, пытаясь прийти в себя, но Хан всё ещё стоит перед ним. Только это не тот растрёпанный паренёк в помятой одежде и со взъерошенными волосами. Это новый Джисон в чистой белой рубашке, классических брюках и с постриженными уложенными волосами. — Здравствуй, Джисони, ты можешь заселяться, но не переживай. Мы выселим этого хама, если он будет мешать тебе жить, — воркует женщина, мягко улыбаясь Хану. Минхо хмурится, не понимая, что вообще происходит. Он спит? Или попал в параллельную вселенную? Джисон мило прощается с комендантом, обещая, что его не нужно инструктировать, и захлопывает дверь, оказываясь с Минхо один на один. Бельё тут же летит в сторону, а Минхо почти отрывают от пола, крепко прижимая к себе. — Джисони, — выдыхает Минхо, обвивая руками его шею, и щиплет себя за предплечье, убеждаясь, что не спит. Джисон тянется к нему с поцелуем, и Минхо отвечает, но всё равно не верит, не прекращая щипать себя до синяков, пока его руки не перехватывают. — Почему ты тут? — с отчаянием спрашивает он. — Потому что сдал тест, — улыбается Хан. — Тот, о котором ты говорил. Минхо смотрит растерянно и спрашивает о том, что в самом деле волнует. — Почему ты не пришёл проводить меня? — почти шёпотом. — Ты обещал... — Я пришёл. — Тебя не было. — Я был. Только не смог подойти, когда рядом были твои родители, — Джисон делает тяжёлый вдох, опуская взгляд. — Ты же знаешь, что это бы вылилось в скандал. Я не хотел, чтобы твоё отбытие сопровождалось печалью. — Я плакал почти всю поездку, — оповещает Минхо, ощущая жжение в глазах, но смотрит не моргая. — Прости, — Джисон наклоняется, чтобы коротко поцеловать в губы, и Минхо хочет уклониться, показать характер, но не может. Принимает ласковые касания и тает лужей от них. Минхо льнёт ближе, крепко-крепко обнимая, словно не виделись год, а не жалкую неделю. — Я скучал по тебе, — шепчет он. — Я люблю тебя, — отвечает Джисон. Ли тут же отрывает щеку от чужого плеча, заглядывая в глаза. Это... неожиданно? Джисон никогда такого не говорил, даже если Минхо решался на столь громкие слова. — Что? Джисон тепло ему улыбается, аккуратно проводя ладонью по лицу, и нежно целует в кончик носа, как делал каждый раз после признания Минхо. — Я тебя люблю, — негромко повторяет он. Минхо хмурится и со всей озлобленностью, что скопилась в нём, припечатывается к носу Хана. — Приятно? — почти рычит он. — Очень, — Джисон ласково улыбается, поглаживая его по волосам. — Издеваешься? — дует щёки Минхо. — Ни капельки, — обещает Хан. — С тобой всё приятно. Он говорит серьёзно, выдерживает паузу и касается губ, утягивая в сладкий поцелуй. И Минхо тает словно сливочное мороженое под лучами солнца. Как всегда.❦❦❦
Оказывается, что Джисон всё-таки прошёл тест, о котором говорил Минхо, и с лучшим баллом поступил на бюджет. Оказывается, что Джисон поставил галку напротив имени Минхо, когда выбирал комнату общежития ещё до того, как поступил. Оказывается, что Джисон молчал о своих чувствах не потому, что не любит в ответ, а потому что лучше не давать надежд, когда не уверен. И Джисон в самом деле оказывается неуверенным и робким в новом для него мире, где встречают его все с улыбкой и распростёртыми объятиями. Он прячется за спиной общительного Минхо и невинно улыбается из-за его плеча, помахивая рукой. Минхо не был готов видеть Джисона таким. Таким скованным и растерянным. Это ново. Минхо ужасается, когда у Джисона впервые случается паническая атака. Он не знает, как действовать. Не знает, как себя вести. Поэтому просто обнимает его за плечи и обещает, что всё будет хорошо, что он любим и нужен. Говорит всё то, что Джисон шептал ему, когда у Минхо были истерические срывы. Только спустя время Ли узнаёт о том, что это не то же самое, что случалось с ним. Минхо ведёт Джисона к психологу, сидит с ним рядом, сжимая его руку в своей, и удерживает при каждом желании уйти. Выполняет все задания на пару, что Хан считает идиотскими, вместо того, чтобы учить предметы, и часто играет с Джисоном, как с малым дитём, ненавязчиво выпытывая ответы. И Хан бесится в процессе, а потом тепло целует Минхо в щёки, когда понимает, что становится легче. Если Минхо считает себя полным набором комплексов и неуверенности, то Джисон — это айсберг, где в нижней части таится всё то, чего касаться страшно. Только вот Минхо не боится дотронуться. Дотронуться, чтобы излечить. И многое происходит впервые. Ли прежде никогда не видел Джисона плачущим, истерящим и честно говорящим о том, что тревожит. Он всегда был камнем. Твёрдым таким. Непоколебимым. Он привык быть сильным, чтобы не обижали, и совершенно не давал волю чувствам. И это не привычка. Это способ жить и не разрушаться. И Минхо ломает эту глыбу. Не сам. С помощью психолога. Но ломает. Разбирает душу Джисона по крупицам и искренне ликует, когда он прощает маму, когда с пониманием начинает относиться к придуркам из их школы, когда спустя годы соглашается вновь приехать в их маленький городок, чтобы тепло обнять бабушку. Минхо всегда с ним. Хвостиком сзади ошивается и ждёт черёда, пока его тоже обнимут и поцелуют. И Джисон целует. Всегда. В нос, в щёки, в губы, в бёдра. И если Минхо думает, что только он излечивает раны души Джисона, то это не так. Они оба борятся со всем тем, что сидит так глубоко, что чёрта с два доберёшься, но делают это. По шажочку, по крупицам, но делают. Это спасение не одного. Это спасение двух израненных душ из разных слоёв общества, но с абсолютно точно искалеченным восприятием, потому что неважно, как твёрдо ты стоишь на месте для общества, когда в голове есть беда. А она есть. И никуда не деться, кроме как довериться и избавиться. И если Минхо думал всё это время, что тяжело только Джисону, он просто не замечал всей тягости, что несёт за собой. Джисон не о том, чтобы только принимать всю его любовь. Он об отдаче, но не из должной, а из желанной. И лепечут, что не поцелуи лечат, а разговоры и действия. Только вот Минхо лечат именно поцелуи, а разговоры — Джисона. А совместный союз подталкивает к действию, когда Хан целует, Минхо говорит что-то утешительное, а внутри совместными усилиями рождается что-то, что толкает на деяния. И если касаться губ Джисона грязно, то Минхо грязный. И если всё, чего касается Минхо чисто, то Джисон невинный. И если они вдвоём теплятся в чём-то, что рождает счастье, это не обязательно хорошо. Вполне может быть плохо, но если это здраво, то какая разница?