Прошлое - ключ к грядущему

Серое, пасмурное небо Балтики томно нависало над чёрной пеленой беспокойного моря. Морские волны медленно набегали, сменяя друг друга, украшая себя белоснежной пенной короной. Свежесть раннего летнего утра витала в воздухе, однако густой, плотный туман, что буквально сковывал, словно плавленое стекло, не давал в полной мере насладиться этим чувством. Было слышно как где-то шумят чайки, прорезая белую пелену своими истошными криками. Однако громче их было нечто другое. Прорезая морскую гладь, пробираясь через густой, когтистый туман, оглашая округу ритмичным звуком работы паровой машины, скользил огромного размера корабль. Матросы, что совсем недавно только проснулись и сменили тех, кто был на ночной вахте, уже копошились, бегая по верхней палубе, лавируя между надстройками, шлюпками и орудийными башнями. Трубы продолжали извергать из себя в воздух тёмные клубы дыма и пара. На мостике кипела жизнь. Вахтенные офицеры, что стояли на смене всю ночь, готовились передать вахту тем, что сейчас, отоспавшись, трапезничали в офицерской кают-компании. Корабельный священник же проводил уже обыденную для себя утреннюю молитву. У всех дел было невпроворот, и только одна фигура держалась обособленно, будто бы ничего и вовсе не происходило. На самом носу корабля, держась за флагшток гюйса, стояла девушка. Она была много ниже почти всех на этом корабле. Сто шестьдесят один сантиметр — для мужчины действительно небольшой рост, ведь обычно таково расстояние от земли до плеч, с другой же стороны, для девушки он был более чем достаточным. Она стояла там, смотря по курсу движения корабля. Её волосы, кремового цвета были заплетены на затылке в две довольно-таки толстые косички, которые брали своё начало чуть позади и чуть выше висков и, плотно прилегая к голове, тянулись прямиком до затылка, где каждая из кос была заплетена в свой аккуратный пучок, в каждом из которых была вплетена и частично выходила из него, свисая, ленточка красно-багрового цвета. При этом же несколько прядок остались свободными, окаймляя её лицо с двух сторон и едва-едва доходя до плеч. Её лицо было аккуратным и красивым. Окаймлённое с двух сторон прядями волос которые словно бы были драгоценной оправой, украшающей её глаза, которые были какого-то неописуемого цвета. На первый взгляд они были голубыми, но если всмотреться в них, то можно было понять, что это что-то большее, чем простой голубой цвет. Они будто бы два драгоценных камня, что переливались градиентом от светло-голубого, цвета морской лазури, к неимоверно красивому, тёмно-голубому цвету, подобный которому можно было увидеть в ясный день, если вознести очи к небу. Украшением служило и то, что её чёлка, которая лежала посреди, ровно между её глаз и даже чуть заходила ниже них, полностью скрывала её лоб. Нос был небольшим, аккуратненьким, как и губы, которые были лишь слегка красными. Её одежда так же соответствовала её внешнему виду. По одежде можно было бы сказать, что она какая-то аристократка, ведь вся одежда была выполнена довольно искусно, хоть и не выглядела дорогой. У неё было длинное платье красивого белого цвета, которое опускалось чуть ниже колен. Верхняя часть платья, уходя вверх, скрывалась под накидкой необычного вида, которая скрывала и короткие рукава платья. Эта самая накидка представляла собою очень короткую рубашку тёмно-синего цвета, которая лишь чуть закрывала собою живот, с другой же стороны у неё были очень пышные рукава, которые в локте становились очень узкими, и под самый конец плавно переходили в перчатки, которые были простенького коричневого цвета, точно также как и внутренняя сторона платья, как и сапоги, которые так же почти доходили до колен, но при этом же были скрыты платьем. Она действительно была красивой. Она была создана, чтобы быть таковой. Рождённая в позолоте достойной королей, вдали отсюда, её истинный дом всегда тут, на берегах, что освещаются сиянием Эльма. Несмотря на своё происхождение она словно ребёнок наслаждалась этими местами. — Госпожа. — Слегка грубоватый голос окликнул её из-за спины. — Да? — Госпожа, капитан просил передать вам, что ждёт вашего скорейшего прибытия в офицерскую кают-компанию. — Чётко проговорил человек из-за её спины. Она развернулась на каблуках и увидела, что позади неё стоит матрос, мальчишка, что, видимо, только недавно попал сюда. — Принято. Спасибо большое. — Кивнув сказала она. Матрос после последних слов вытянулся по стойке смирно, приложив руку к виску и кратко произнёс. — За сим, разрешите откланяться. — Можете идти. — Ответила девушка. Матрос кратко поклонился, развернулся на каблуках, и уже очень скоро оставил её одну. Впрочем, она тоже не стала надолго задерживаться. Тяжело вздохнув и одарив нос корабля своим взглядом, она пошла на встречу с капитаном. Пока она шла, ей на пути то и дело встречались матросы и офицеры, каждый из которых непременно останавливался, отвлекаясь от своей работы, и отдавал ей честь. Она та же приветствовала их кратким кивком головы и слабой, но добродушной улыбкой. Так она добралась, минуя орудийные башни, до надстройки, откуда, по внутренним коридорам, отделанным деревом, минуя несколько переходов и дверей, оказалась в офицерской кают-компании. Там её уже ждали. Сам капитан корабля, Адмирал Александр Пышнов, мужчина возрастом чуть более сорока, сидел чуть с краю, покуривая трубку. Вокруг стола столпились офицеры, яростно рассматривая карту, лежащую на столе, и что-то постоянно указывая на неё, будто бы ища что-то. Они так увлечённо это делали, что даже и не заметили, что девушка вошла к ним. Чтобы привлечь им внимание ей пришлось кашлянуть в руку. Только тогда на неё обратили внимание. — Рюрик, по приказу капитана, прибыла. — Громко и чётко сказала она, отдав честь всем присутствующим. — Очень хорошо. — Сделав очередную затяжку сказал капитан. Он встал со своего места, положив слегка дымящуюся трубку на стол, а сам пошёл к столу, вокруг которого столпились офицеры. Те немного расступились, давая Пышнову возможность занять своё место. Как только он это сделал, последовал жест рукой. — Проходите, не стойте в дверях. — Рюрик слабо кивнула, подходя к столу. — Разрешите поинтересоваться, что требовало моего присутствия? — Спросила она, пытаясь рассмотреть карту, которая лежала перед ней. — Из-за нынешней погоды, которую ты сама видела, мы потеряли связь с Новиком. Мы теперь одни. Хуже того, что мы не можем точно определить где мы находимся. Разве что только предполагать. Вот, некоторые из офицеров. — Он сделал паузу, обводя всех присутствующих взглядом. — Предлагают вернуться обратно на зимние квартиры. — Считаю, что это будет неразумное решение. Я считаю, что лучше будет оставаться тут, нежели возвращаться. — Резко прервала его Рюрик. — Извините. — Ничего, ничего. — Покачав головой ответил ей Пышнов, который с одной стороны был удивлён тем, что она так резко ответила, но с другой был рад, что она придерживалась того же мнения что и он сам. — Твоё мнение было полезно услышать. Ну что, господа офицеры, вы сами видите, что даже мисс Рюрик за то, чтобы оставаться в этом квадрате и ждать дальнейших указаний. — Ваше Благородье. — Подал голос один из офицеров. — Но если мы останемся здесь, то можем остаться в неведении о новых приказах командования. К тому же мы можем выйти на эскадру противника и уже тогда нам будет несдобровать. — Попрошу меня простить. — Снова подала голос Рюрик. — Однако устройства связи, как мне известно, работают без помех, и туман на них никоим образом не влияет. Так что ежели вышестоящие персоны отдадут нам приказ — мы чуть ли не первыми узнаем о нём. — Да, но это не отменяет того, что мы можем в этом тумане наткнуться на противника, а по последним докладам с других кораблей, их тут около четырёх кораблей, при том, минимум один сходного класса с вами, госпожа. — Сказал всё тот же офицер. — В связи с этим я считаю, что будет вернее отступить и вернуться в порт. Решение, конечно же за вами, капитан, госпожа, и мы вас в нём поддержим, но последствия в случае непредвиденной ситуации могут быть непредсказуемы. Когда тот закончил вся комната погрузилась в гнетущую тишину, которая разбавлялась лишь отчётливо слышным звуком работы паровых машин. Всё то время, которое они спорили, и ещё до того, крейсер продолжал наматывать круги в том квадрате на низкой скорости. Остановить корабль было нельзя. Был риск того, что котлы остынут, а это значило, что они не смогут, в случае чего, быстро среагировать на новые приказы, или манёвры противника. — Поддержите нас, говорите? Что же, тогда слушайте мой приказ: мы будем оставаться на своём нынешнем месте до тех пор, пока не получим приказ отходить, иль вступить в бой. Всем ясно? — Чуть погодя спросил Пышнов. Однако ответ получить он так и не успел. В дверь раздался отчётливый стук, за которым последовал вопрос. — Ваше благородие, разрешите доложить. — Разрешаю. — Ответил Пышнов. Дверь отворилась и в кают-компанию вошёл ещё один человек, держа что-то в руках. Судя по всем визуальным признакам он был телеграфистом. — Ваше благородие. — Сказал тот отдавая честь. — Три минуты тому назад мы получили радиограмму с Макарова, от Адмирала Бахирева. — Все в комнате замерли, кто-то от удивления и неожиданности, другие от опасения за свои погоны за то, что заблудились, третьи же от предвкушения возможного грядущего боя. Даже Рюрик была немного заинтригована этой новость, что отразилось на её лице. — Что он телеграфировал? — Спросил Пышнов. — Передаёт что надобно выдвигаться к квадрату 400 и там соединиться с нашим крейсерским отрядом, который в данный момент уже ведёт бой с противником. — Чётко проговорил радист и снова отдал честь. — Это всё. Разрешите откланяться. — Разрешаю. — Кратко ответил Пышнов. Радист развернулся на каблуках и почти что парадным шагом вышел. Адмирал вновь оглядел всех присутствующих. — Что же, господа. Судьба сама говорит, куда нам надобно идти. — Он нагнулся над картой, что-то чертя пальцами. — Идём на северо-запад на максимально-доступной скорости. — Двадцать узлов. — Пояснила Рюрик, адмирал продолжил. — Нам времени терять нельзя! Быстро по своим позициям. Времени терять нельзя. — Офицеры поспешно встали из-за стола, отдав честь и быстро скрывшись за дверью. Каждый из них направлялся на свой пост. Кто в машинное отделение, кто на боевые посты главных башен, а кто и в ходовую рубку. Пышнов же, взял со стола трубку, что уже почти перестала испускать из себя дым, и повернулся к оставшейся в комнате девушке. — Рюрик. Сегодня день обещает быть очень тяжёлым. Ежели что случиться тебе нужно будет быть готовой, так что пока есть немного времени, покуда мы движемся к адмиралу Бахиреву, лучше иди и отдохни, подготовься. — Есть. — Коротко кивнула Рюрик. — Разрешите идти. — Разрешаю. — Получив ответ Рюрик так же покинула кают-компанию. Пышнов так же не стал надолго задерживаться тут в одиночестве и вскоре поспешил в ходовую рубку. В отличии от адмирала, у Рюрика оставалось некоторое свободное время, в которое её личное присутствие на мостике или где бы то ни было ещё не требовалось. Именно поэтому она встала перед трудной дилеммой — чем можно было бы занять себя. Она могла бы вновь пойти на палубу, но всё же ей претил этот вариант. Отбросив его и перебрав в голове ещё несколько вариантов, она внезапно вспомнила, что забыла что-то очень важное. Почти тут же она сорвалась с места, буквально пролетая лестничные пролёты, ловко маневрируя по узким коридорам корпуса. Наконец, за ещё одним поворотом она почувствовала тонкий, успокаивающий запах. Теперь с каждым шагом запах становился всё более и более чётким и насыщенным, наконец, повернув в последний раз, она наконец вышла к той самой двери. Из небольшого проёма медленно, томно и очень спокойно расплывался запах горящего воска и ладана. Рюрик аккуратно дотронулась до двери, открывая её всё больше и больше, после чего вошла во внутрь. Комната было маленькой, даже по меркам корабельных кают, которые чаще всего сделаны так, чтобы экономить как можно больше места. Электрического или масляного освещения не было, лишь тусклый огонь свечей. Напротив двери, под созерцающей пред собой иконой, на коей было изображен Христос, расположился небольшого размера церковный алтарь, пред которым несли службу почти вся команда крейсера. Рюрик встала перед ним, позволяя запахам ладана и воска окружить её. Глубоко вдохнув, она медленно стянула перчатки с рук, и начала неспешно креститься. После того как Рюрик в третий раз дотронулась тремя пальцами до левого плеча, она склонила голову чуть вниз, в то же время сложив руки в ладонях и прислонив большие пальцы ко лбу. — Радостно иду я исполнити святую волю Твою и положити жизнь свою за Царя и Отечество. Вооружи мя крепостию и мужеством на одоление врагов наших, и даруй ми умрети с твердою верою и надеждою вечной блаженной жизни во Царствии Твоем. Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. Аминь. — Сказала она будто бы на одном дыхании, после чего обратила глаза к иконе, будто бы ожидая от неё что-то. Она простояла почти не двигаясь, едва дыша, несколько минут. В какой-то момент она кивнула, будто бы что-то подтверждая сама себе, и развернулась, готовясь покинуть комнату. Она уже выходила, когда внезапно уткнулась во что-то, вернее в кого-то. Быстро придя в себя Рюрик обнаружила, что смотрит на чью-то чёрную рясу. — Прошу простить меня, отче. — Слабо поклонилась Рюрик, помогая батюшке подняться. — Я не заметила вас когда выходила от церкви. — Батюшка неторопливо поднялся на ноги и отряхнул чуть запачканную рясу. — Нечего юная мисс, со всеми нами подобное случиться может, так что не нужно корить себя за действие сие. А вот то, что в церковь решили сходить — хорошо. Исповедовались? — Немного наигранным, хрипловато-сиплым голосом поинтересовался священик. — Нет, батюшка, я скорее просила благословения на грядущую битву. Вы же уже знаете, что мы сейчас идём прямиком к Гансам. Наши братья и сёстры там уже бьются, а мы спешим на помощь, так что сражение обещает быть тяжёлым. — Тяжело вздохнула Рюрик, стоя почти по стойке смирно, лишь чуть облокотившись на стену, давая возможность отцу Иеремии пройти мимо неё. Однако тот, на её удивление, остановился рядом с ней. — Это мне известно, юная госпожа. Однако же ничего не поделаешь — война. Да уж, как мы вообще ко всему этому пришли? Хорошо хоть, что православные воюют с католиками, еретиками, а не в братоубийственной войне. — Тяжело вздохнул Иеремия. — Что же, я желаю тебе удачи в ожидающей тебя битве. — Он подошёл к ней. — Пусть за тобой следует удача, и море будет спокойным. Аминь. — Благодарю вас, отче. — Снова поклонилась Рюрик. В этот момент по громкоговорителю раздался чей-то голос. — Рюрик, прошу вас пройти к капитанскому мостику. — Рюрик и Иеремия молча прослушали сообщения. — Прошу простить меня, отец, мне стоит покинуть вас. — Ничего страшного, мисс, я понимаю. — Сказал священник, смотря на то, как Рюрик почти что бегом поспешила прямиком к мостику. — Желаю вам удачи! — Крикнул он ей вслед, наблюдая как синяя накидка скрылась за поворотом. Последнее «Спасибо!», донёсшееся из-за поворота, согрело душу пожилого священника, и он, с улыбкой на губах медленно побрёл к себе. Туман за бортом становился всё менее и менее плотным. На горизонте теперь было видно не только сплошную, словно густое молоко, стену тумана, но и серое Балтийское небо, и даже едва пробившееся сквозь угрюмые тучи, солнце. А на воде были видны несколько далёких тёмных силуэтов, от которых в небо тянулись струи чёрного угольного дыма. Суммарно было восемь больших силуэтов, и около дюжины маленьких. При том они отдалялись друг от друга, одни уходили на юг, а другие уходили на север, идя прямо на Рюрик. В этот момент на капитанском мостике Российского крейсера, прозвучал приказ, пришедший с другого корабля. — «Вступить в бой с крейсером «Роон» в квадрате 408» — Пышнов, который в это время находился на мостике тут же приказал радисту передать на флагманский «Адмирал Макаров» короткое сообщение, которое звучало просто. — «Иду к вам». — В следующий момент крейсер дал небольшой левый поворот и лёг на прямой курс, который вёл к кораблям противника. В это время на мостик поднялась сама Рюрик. Краткими кивками она поприветствовала каждого из тех, кто в тот момент находился на мостике, после чего подошла к капитану, который стоял на открытой площадке мостика, разглядывая отдалённые силуэты через бинокль. — Извиняюсь за опоздание, капитан. — Спокойным голосом и с прямым лицом сказала она, встав рядом с ним. — Я надеюсь, что я никак не подвела нас. Пышнов опустил бинокль. Тот спокойно повис на ремне на его шее, а сам капитан опёрся о перила ограждения мостика. — Нет. Нисколько не подвела. Нам только что пришёл приказ выдвигаться в четыреста восьмой квадрат и вступить в бой с Рооном. — Роон? Тяжёлый крейсер рейха Железной Крови … ясно. — Попыталась она вспомнить записи, из опознавательной книги, которую она иногда открывала. — Да, именно она. — Коротко подтвердил Пышнов. — Наши силы до этого вступили с ними в бой и смогли их отбросить, наша же цель — попытаться их уничтожить. Рюрик некоторое время смотрела вдаль, наблюдая за тем, как силуэты кораблей приближались друг к другу. С каждой секундой напряжение только усиливалось. Матросы всё активнее мельтешили по палубе, занимая своим боевые посты. Башни, которые до этого момента казались недвижимыми, стали медленно, с характерным электро-механическим звуком, поворачиваться в сторону кораблей противника. — Насколько мне помниться, она старше меня будет. — Рюрик тяжело вздохнула, когда во вспышке света за её спиной появился её такелаж, а в руках, пусть и странно выглядевшая, но всё равно хорошо узнаваемая, винтовка. — Пора бы мне уже показать, что меня не зря нарекают флагманом Балтийского флота. — Коротко сказала она, посмотрев, не поворачивая головы, на капитана. Тот, казалось, не был особо рад этим её, словам, однако всё же попытался натянуть себе на лицо что-то что можно было назвать добродушной улыбкой. — Верно. — Кивнул он. В этот момент неожиданно на площадку выбежал один из младших офицеров, так же крепко сжимая в руках бинокль. несколько секунд он с обеспокоенным лицом пристально вглядывался через бинокль, после чего прокричал через открытую дверь обратно на мостик. — Расстояние примерно девяносто кабельтовых! Приготовиться к открытию пристрелочного огня с главного калибра! — Только в этот момент он заметил, что находится на открытой площадке не один. Офицер широкими шагами подошёл к капитану Пышнову и Рюрику, тут же отдав честь. — Ваше благородие, разрешите доложить! — Дождавшись короткого кивка как капитана, так и Кансен, он продолжил. — Головной корабль вражеского ордера находится примерно в девяноста кабельтовых перед нами. Главный калибр готов открыть огонь по вашему приказу. — Хорошо. Подпустите их на восемьдесят кабельтовых и открывайте огонь. Я сейчас приду на мостик. — Офицер, услышав эти слова, коротко кивнул, вновь отдал честь, и, развернувшись удалился на мостик. Пышнов же повернулся к Рюрику, и заговорил. — Что же, похоже сейчас вот-вот начнётся. — Сказал он, будто бы через силу. — Наконец-то вы сможете доказать всем, вашу силу. — Угу. — Рюрик вновь кратко кивнула, после чего заложила винтовку за спину, а руки положила на перила ограждения, готовясь перемахнуть через него, когда почувствовала, что капитан положи свою руку ей на плечо. Она недоумевающе посмотрела на него. — Мисс … только … будьте осторожны там. Не нужно ввязываться в бой, который вы не сможете выиграть. Пожалуйста. И знайте, что мы, ваш экипаж, все, кто на этом корабле, с вами. — Он резко приложил руку к виску, отдавая ей честь. — Я желаю вам удачи, госпожа Рюрик. — Сильным голосом сказал Пышнов. Рюрик вновь коротко кивнула и тут же перемахнула через перила ограждений, спрыгнув на главную палубу. Ветер, казалось, только усиливался, всё яростнее и агрессивнее ударяя своими порывами о корпус корабля. Вслед за ним, словно за вожаком, следовали и волны, которые с силой били о борта крейсера, разбиваясь о них, обливая всё вокруг белой морской пеной и холодной балтийской водой. Рюрик подошла к самому носу своего корпуса, продолжая смотреть на приближающегося неприятеля. Её то и дело окатывало с ног до головы очередным веером морских брызг, однако это не сильно ей мешало. Её оснастка уже была за её спиной, как и винтовка. Такелаж Рюрика, как уроженки королевских территорий походил на таковой у большинства кораблей метрополии. Она строилась в то же время, что и, ставшая уже легендарной, Дредноут, с которой её довольно часто сравнивали. И она даже могла сказать почему, всё же многие общие черты у них были. То же самое касалось и их такелажей. За спиной Рюрика, на двух отдельных манипуляторах, высовываясь из-за её спины, виднелись две массивные башни, подобные тем, что стояли у неё на палубе — главный калибр. Две овальные башни в каждой из которых было по два орудия, калибра двести пятьдесят четыре миллиметра, которые могли спокойно бороться с любым крейсером, и даже с некоторыми дредноутами. Ниже них, на таких же манипуляторах находились две пары орудий меньшего калибра, однако в отличии от главного калибра, перед каждой из башен был приличного размера кусок борта, словно бы попросту выдернутый с корабля. При том, у нижних башен, помимо самого борта так же были и казематные орудия, в количестве по десять на каждую плиту брони. За спиной Рюрика, подобно армейскому рюкзаку, были прикреплены три дымовые трубы, которые, к которым и крепились все манипуляторы. Наконец, после очередного подъёма на волне, одна из двух пушек носовой башни главного калибра, изрыгая из себя облако пороховых газов, выплёвывая струю огня, произвела выстрел, который звучал оглушительно громко в этом пусть и неспокойном, но мирном месте. Для Рюрика это могло означать только одно — что корабли приблизились достаточно близко, чтобы она, наконец, смогла вступить в бой. Резким движением, она перемахнула через ограждение борта, прыгнув прямо в морскую чернь. Как только Рюрик коснулась кромки воды, то тут же бросилась вперёд, желая как можно скорее приблизиться к врагу. Её винтовка, что была лишь отдалённо, внешним видом и конструкцией, похожа на мосинку, теперь была у неё в руках, а на её конце виднелся оголённый штык. За её спиной крейсер стал перестраиваться, чтобы иметь возможность вести огонь максимальным количеством стволов, но в свою очередь, почти не приближаясь к противнику. Она же шла прямо на него. Расстояние быстро сокращалась, и вот она уже изредка стала замечать впереди себя силуэты, однако лишь иногда. Волны были сильными и от передвижения по ним создавалось впечатление, что ты катишься в бочке с горы. Почти каждую секунду Рюрику приходилось взбираться на гребень очередной волны, откуда открывался относительно хороший обзор, но в следующую секунду она вновь скатывалась в низину, и так раз за разом. Наконец перед ней, на относительно небольшом расстоянии показался чёткий силуэт. То была девушка с комбинированной оснасткой, у неё было два манипулятора с частями корпуса, подобные таким же у Рюрика, и две живые конструкции — отличительные признаки железной крови. Она, казалось, так же заметила Рюрика, однако флагман Балтийского флота опередил её. Рюрик резко вскинула винтовку на плечо, пытаясь стабилизировать себя среди волн, и в следующую секунду нажала на спуск. Снаряд выпущенный из винтовки устремился к Кансен противника. Первой, той, кто был ближе всех к русскому крейсеру, оказалась лёгкий крейсер Любек. Она была девушкой среднего роста с волосами чёрного цвета и загадочными оранжевыми глазами. В отличии от значительно более старшей Эмден, ныне уже покойной, в её оснастку входила небольшого размера сабелька, что пока-что покоилась в ножнах на её поясе. Она первой отправилась проверить, кто конкретно к ним приближался, ведь совсем недавно они вышли из боя с четвёркой русских крейсеров, и теперь на горизонте показался ещё один корабль. Пробираясь через волны она пыталась распознать силуэт, и даже спрашивала световыми сигналами принадлежность Кансен. То же самое делал и её экипаж с её корпуса, и если они получили от непонятного корабля какой-то ответ, пусть и странный, то Любек его так и не дождалась. Окончательным сигналом для неё стал какой-то объект пролетел в нескольких сантиметрах от её лица. В ту же самую секунду она поняла всё, что ей нужно было. Её оснастка заняла боевое положение, и орудия произвели первый выстрел. — Чёрт! — Коротко выругалась Рюрик, одновременно от того, что сама не попала по противнику, и от того, что, пусть и брызгами, но её настиг залп Любека. Две Кансен продолжали сближение. Оснастка Рюрика так же открыла беглый огонь из вспомогательного калибра, и лишь изредка морской воздух разрывался громом от выстрела главного калибра тяжёлого крейсера. Обе девушки отчаянно маневрировали, чтобы не попасть под выстрел оппонента. Снаряды, попадая в воду, поднимали в небо водяные брызги что заливали их, попадали в глаза и на оснастку. Наконец очередной выстрел из винтовки Рюрика настиг свою цель. Снаряд угодил в часть оснастки Любека, почти полностью оторвав её. Лёгкий крейсер от такого чуть на упала, то ли от неожиданности, то ли от того, с какой силой этот снаряд ударил её. Только то, что она чуть притормозила и спасло её, ведь следующий выстрел Рюрика вновь пронёсся в нескольких сантиметрах от её головы, лишь чудом не задев её. Только скорость реакции спасла Любека. Она быстро навела орудия на уже достаточно приблизившуюся Рюрик и выстрелила, буквально за несколько мгновений до выстрела самой Рюрик, сбив тем самым ей прицел. Этого времени хватило, чтобы Любек вернулась в равновесие, и попыталась было вновь вернуть себе прежнюю скорость, но в ту же секунду она уже была вынуждена выхватить саблю из ножен, блокируя штык Рюрика. — Scheiße. — Через зубы выругалась Любек, когда её заслонила заведомо более крупная Рюрик. Русская Кансен навалился на немку почти всей своей превосходящей массой, а части такелажа стали наводиться на цель. — Попалась. — Без эмоционально сказала Рюрик, когда её пушкам оставалось повернуть всего на несколько градусов, однако в эту же секунду металлический скрежет затмил все остальные звуки. В отчаянной попытке оснастка Любека, живая её часть, схватила челюстями самые крупные пушки Рюрика, не давая им довернуть. Следом последовал выстрел немецкой Кансен в упор. Все снаряды угодили в такелаж Рюрика, однако почти никаких серьёзных повреждений нанесено не было. Она просто чуть поморщилась, а в следующий момент резко дёрнула винтовку назад. Любек, которая до этого момента частично опиралась на неё, резко потеряла точку опоры, и попятилась назад. Её оснастка отпустила Рюрика и сто двадцати миллиметровые казематные пушки дали залп в оснастку немецкого крейсера, а ещё через мгновение последовал прицельный удар прикладом в голову, отчего Любек почти тут же грохнулась в полу-бессознательном состоянии. Рюрик некоторое время смотрела на побеждённую Кансен, когда в эфире раздался голос одного из её радистов. — Ваше Благородие. Капитан просил передать, что вражеский крейсер Роон замечена к югу от вас. — Принято. — Короткий и лаконичный ответ последовал почти тут же. Рюрик оставила недееспособную Любек, вновь перехватила винтовку и повернула на юг, к Роону. Сама Роон, будучи сестрой, пусть и младшей Йорка, была довольно сильно похожа на неё. У неё был почти что идентичный такелаж, и так же отсутствовало какое-либо оружие. Её волосы были кремово-серебряного цвета, а глаза тёмные, бардово-красные, со странным приливом оранжевого. Она только что вышла из боя с Макаровым и Баяном, которые хоть и не сильно потрепали её, но довольно сильно вымотали. Командор Карф приказал ей и другим отходить, за что она была более чем благодарна. Их маленькая эскадра стала выходить из боя, когда неожиданно, прямо по курсу, показался непонятный, крупный силуэт. У Роона было нехорошее предчувствие на его счёт. Несмотря на то, что они почти оторвались от преследующих их крейсеров, они всё ещё были где-то там, и если бы они догнали их, то её маленькой эскадре было бы несдобровать. Командор приказал им спускаться на воду для разведки. Так они и сделали, и как можно скорее поплыли навстречу внезапно появившемуся кораблю. Сначала всё было тихо, но когда Любек вступила в огневой контакт с Кансен противника, и Роон, и Аугсбург, и командор Карф сразу всё поняли. Роон и Аугсбург поспешили на помощь Любеку, ведь обе прекрасно понимали, что новый корабль был, как минимум, тяжёлым крейсером, а может и того хуже, ведь в тот момент у Русских было три корабля с относительно похожими силуэтами, это был тяжёлый крейсер Рюрик, и два броненосца, Император Павел 1 и Андрей Первозванный, и Роон молилась, чтобы это были не броненосцы, ведь в этом случае она бы ничего не могла бы сделать. Пробираясь через волны, она, наконец, смогла увидеть Русскую Кансен. Секундное воспоминание, и в следующую секунду она с облегчением выдыхает. Она не увидела ни оранжевых глаз и пепельно-белых волос Павла, и так же не было светлых волос Андрея. Это оказалась Рюрик. Несмотря на сбывшиеся надежды, Роон не ослабляла бдительность. Рюрик всё же была очень и очень сильным противником для неё. Следующее, что она заметила — Любека нигде нет. Самые страшные мысли мгновенно пронеслись в её голове. — Аугсбург. Я отвлеку Рюрика. Найди Любека. Мы не можем потерять ещё одну. — Коротко, с придыханием, сказала она, выйдя на связь с Аугсбергом, что двигалась чуть позади. — Хорошо. — Последовал короткий ответ лёгкого крейсера. Она быстро поменяла курс, чтобы обойти как Рюрика так и Роона и как можно быстрее дойти до того места, где могла бы быть Любек. Рюрик и Роон некоторое время стояли друг напротив друга. Ветер развивал их волосы, когда морская вода всплесками окатывала их с ног до головы. Каждая из них чего-то ждала. Наконец, Роон сделала первый ход. Её оснастка, та её часть, что была словно живой, изогнулась, открыв свою пасть, когда орудия, что были на остальной части её оснастки, произвели первый выстрел в сторону Рюрика. Сама же Роон тут же сорвалась с места, начав резко двигаться, уменьшая вероятность попадания в себя. Первые снаряды немецкого крейсера накрыли Рюрика, но повреждения были лишь осколочными. Это не сильно её беспокоило. Она точно так же стала двигаться, чтобы снизить вероятность попадания, и в этот же момент заговорили её пушки. У Рюрика было подавляющее преимущество в артиллерии, ведь вспомогательный калибр у неё был почти того же калибра что главный у Роона. А главный и того больше. Залпы восьми дюймовок Рюрика звучали раз за разом, дополняя собой канонаду шести дюймовок и лишь изредка прерываясь оглушительными залпами десяти дюймовых орудий главного калибра Рюрика. Роон, двигаясь на максимально возможной скорости, пыталась маневрировать между всплесками от разрывов снарядов. Однако увернуться ото всех было попросту невозможно, и некоторые всё же находили свою цель, разбиваясь о её оснастку, осыпая её раскалёнными осколками. Она так же пыталась отстреливаться, и даже вполне себе удачно, однако перевес в огневой мощи был явно на стороне флагмана Балтийского флота. — Scheiße! — Выругалась она, когда в одну из частей оснастки попал тяжелый десяти дюймовый снаряд главного калибра Рюрика. — Аугсбург! Как там Любек?! — Пытаясь перекричать канонаду боя и шум воды, спросила Роон. — Она … Она получила сильные повреждения и сейчас не сможет принять бой, но в остальном всё хорошо. — Эти слова были во многом обнадёживающими. Роон, как никто другой понимала, что чем быстрее она отступит, тем для неё будет лучше. — Хорошо. Быстрее уходите оттуда. Я долго держаться против Рюрика не смогу. — Сказала она сквозь стиснутые зубы, когда ещё один снаряд, в этот раз поменьше, разорвался на её оснастке. Роон на мгновение отвлеклась, а уже в следующий момент, когда взор вновь упал на Рюрика, она увидела, что Русская Кансен, видя огонь из винтовки, мчится к ней. Её глаза расширились в шоке и ужасе. Меньше всего она хотела идти с Рюриком в ближний бой, и всячески пыталась избежать этого. Как только она поняла, что собралась делать Рюрик, то тут же стала действовать. Её орудия стали стрелять куда чаще, пусть и жертвуя точностью, а манёвры стали куда более беспорядочными. Однако её скорость и скорость Рюрика были примерно равны, так что это ей не сильно помогло. В какой-то момент выстрел винтовки Рюрика попал в нижнюю правую часть оснастки Роона, отчего та резко замедлилась и чуть не упала. Флагман Балтийского флота стала ещё ближе. В этот момент Роон поняла, что выбора у неё нет. Она резко, почти что на месте развернулась, обнаружив Рюрика всего в нескольких десятках метрах от себя. Живая часть её оснастки стала двигаться куда более активно. Наконец, Рюрик и Роон сблизились. Русская девушка в последние секунды выставила вперёд себя винтовку со штыком, желая ударить им Роона, и, тем самым, вывести ту из битвы, а может и из войны, однако случилось непредвиденное. За несколько метров до цели, Роон умудрилась сбить траекторию удара, отчего винтовка стала уходить сильно ниже, целясь в воду. Рюрик попыталась исправить своё положение, вновь нацелив винтовку на Роона, но в этот момент живая часть оснастки Роона резко дёрнулась вперёд, заключая в челюсти ствол ружья. На лице Рюрика отразилось недоверие и удивление, когда она посмотрела на Роона. В ту же самую секунду немецкая Кансен произвела единовременный залп из всех своих орудий. Огромное облако дыма и огня полностью поглотило Рюрика. Роон потеряла её из виду, а её оснастка выпустила её винтовку из своей пасти. Роон несколько секунд молча стояла, уставившись в облако дыма, которое постепенно начинало рассеиваться. Она знала, что такой залп в упор был болезненным даже для броненосцев, чего уж там тяжёлый крейсер. Однако, всё же лучшее на что она могла надеяться это то, что Рюрик потеряла сознание. Не дожидаясь того, что пороховой дым рассеется, Роон стала поспешно отступать, при том, пристально глядя на то место, где в последний раз была Рюрик. После выстрела Роона, Рюрик была некоторое время дезориентирована. Зрение плыло, а в ушах стоял противный писк. Она держала винтовку одной рукой, а второй схватилась за голову, пытаясь хоть как-то унять головную боль. Постепенно ей стало становиться лучше. Именно в этот момент она почувствовала, что её перчатка стала мокрой. Она убрала руку от головы, и увидела кровь, что уже довольно сильно пропитала её коричневую перчатку. Она не знала почему, но в этот момент её воспоминания резко вернулись к тому, что было пар мгновений назад. В нос резко ударил запах жжёного пороха и оплавленного металла. Схватившись второй рукой за винтовку она вышла из дыма, оказавшись прямо перед Рооном. Немка была готова, и вновь выстрел главного калибра устремился к Рюрику, однако в этот раз Рюрику удалось избежать очередного сокрушительного попадания. Всплески послышались за её спиной, пока она продолжала сокращать дистанцию. Оснастка Роона вновь оживилась, пытаясь, словно хвост скорпиона, ударить Рюрика сверху. Пытаясь избежать этого Рюрик выставила вперёд свою винтовку, держась одной рукой за ствол, а второй около приклада. Ружью стало словно мундштук для лошади, когда челюсти оснастки сомкнулись на нём. Почти сразу же оснастка Роона потянула назад, отчего Рюрик чуть было не потеряла равновесие. Она чудом устояла, но в следующую секунду она поняла, что на неё вновь нацелены все орудия Роона. — Попалась. — Коротко сказала немка. Прозвучал выстрел. Вспомогательные орудия Рюрика были быстрее. Одновременный выстрел, попавший в оснастку Роона сбил ей наведение, отчего ни один снаряд не попал в Рюрика. Что было ещё хуже, так это то, что снаряды флагмана Балтийского флота серьёзно покромсали такелаж немки, отчего тот начал искриться, и сбоить, а половина пушек так и вообще теперь не могла стрелять. В следующую секунду прозвучал выстрел главного калибра Рюрика, который был направлен, во всё ещё смыкающую челюсти на винтовке, оснастку Роона. От выстрела в упор её челюсти разжались, и она выпустила оружие Рюрика из зубов. Рюрик уже была готова перехватить винтовку и добить Роона, когда одно из уцелевших орудий последней произвело выстрел. Снаряд угодил в правую руку, отчего Рюрик коротко вскрикнула от боли и выпустила винтовку из неё. Не раненной левой рукой, которой она продолжала держаться за ствол, она замахнулась, и со всей возможной силой ударила прикладом по голове Роону. Немка пошатнулась, но устояла, однако ненадолго. Последующий выстрел из вспомогательного калибра окончательно вырубил её. Рюрик нависла над поверженной противницей, ожидая когда орудия вновь зарядятся, чтобы добить свою соперницу, когда в радиоэфире раздался голос капитана. — Рюрик! Замечен перископ подводной лодки! Живо уходи оттуда! — Буквально проорал он в эфир. Рюрик застыла. С одной стороны она могла добить противника, но в то же самое время она бы подвергла бы себя опасности из-за вражеской подлодки и Аугсбурга, которая, хоть и была слабее её, сейчас имела все шансы победить в связи с её состоянием. К тому же, адреналин стал пропадать, а боль от травм напротив появляться. — Принято. Возвращаюсь. — Пересилив саму себя она сказала. Рюрик Развернулась и на полной скорости направилась к своему корпусу.

***

Готландский бой — был единственным эпизодом в котором приняла участие Броненосный Крейсер флота его императорского величества, Рюрик. То была первая мировая война. Война промышленности. Последняя слава линейного флота. Для Рюрика она толком-то и не началась. Дальше была революция, предательство, гражданская война, а после её корпус отдали на металл. Сама же она пропала, но, быть может, она ещё вернётся, и покажет себя? Последний флагман Балтийского Императорского флота.