To touch u

В школе Чонгука нет уже неделю. По своей натуре он замкнутый, стеснительный, не разговорчивый, поэтому его отсутствия никто особо не замечает. Чона считают милой серой мышкой, ведь парень, для своих восемнадцати, выглядит прелестно: красивые очки с тонкой оправой, пухлые щёки, пушистые кучерявые вороньи волосы, крупный нос, худощавое телосложение, большие толстовки, штаны, футболки, в которых он кажется меньше, нежели есть на самом деле. В них он кажется мягким, уютным, тёплым. Ребята в его возрасте давно возмужали, подкачались, стали увереннее, а Чонгук просто такой, какой есть. Плохого про него мало говорят, а если кто-то что-то и скажет, то одноклассники защитят его, предупредив, чтоб не смели открывать рот в сторону этого чудного создания. Чонгук легко краснеет, часто смущается, выглядит зажатым и очень мило улыбается, когда общается с ребятами из класса. Он не изгой, а просто мало говорит.  Тэхён — альтруист старшей школы — наслышан о Чоне. Он наслышан о каждом из детей, потому что является главой совета, волонтёром, активистом, и вообще, парень он яркий, жизнерадостный и открытый. Таких любят, к таким тянутся, и Ким, в принципе, обожает свою жизнь. Правда, учится ниже среднего. С Чонгуком они пересекаются время от времени, и иногда Тэхён может что-то сказать, спросить или попросить у него. Это нормальная практика, когда намечается какой-то крупный школьный праздник или мероприятие. Чон в таком тоже участвует, потому что он часть своего класса и не хочет их подводить. Чаще всего делает что-то своими руками или помогает за сценой, но не выступает. Эти парни учатся в параллельных классах, поэтому точек соприкосновений достаточно. Один раз они двумя группами съездили в небольшую поездку в лес. Там были и палатки, и сосиски, и маршмеллоу на палочке. Они не были друзьями. Просто знакомые. — Чонгук должен был передать мне список с нужными декорациями на Новый год. Вы не знаете, где он? — интересуется Ким, зайдя в кабинет параллельного класса. — Учитель сказал, что заболел, — говорит один из парней. — Мы с девочками навещали его. Он выглядел ужасно, — произносит милая девушка с длинными завитыми волосами. Тэхён благодарит и уходит, тут же открывая телефон с заметками, чтобы добавить ещё один пункт: «Навестить Чонгука после школы». Он по своей сути очень великодушный и бескорыстный человек, поэтому никогда не может пройти мимо. Если бы Ким был знаком с парнем поверхностно, то не пошёл бы, но они в последнее время часто пересекаются и болтают (болтает в основном Тэхён, а Чон покорно слушает), поэтому парень просто обязан занести пару вкусняшек и спросить о самочувствии, а ещё обязательно забрать список. День проходит впопыхах. Школьники из совета активно готовятся к празднику, оставаясь после уроков на репетицию, но Ким просит прогнать всё без него, потому что ему уже нужно покупать декорации, а списка нет. Парень уже в сумерках заходит в круглосуточный магазин и берёт немного фруктов, попить и клубничный злаковый батончик, которым Чонгук часто перекусывает. На улице сегодня пошёл снег. Крупные хлопья путаются в каштановых волосах, тают на тёплой коже. Щёки порозовели так же, как и нос. Лёгкий ветер приводит в движение ветки голых деревьев, и в округе потихоньку включаются жёлтые фонари, освещающие маленькие улочки. Но и не только они освещают: множество разноцветных гирлянд горят на заборах, домах, небольших ёлочках на территории некоторых участков их городка. Всё сверкает и плещется в предновогодней агонии, а что творится в центре — так это вообще сказка. Там и большая ёлка, и куча сувениров, украшений, подарков, обёрточной бумаги и разноцветных огней. Парень вновь включает телефон и смотрит адрес, который попросил у учителя. На подходе, хрустя снегом под ногами, натыкается на непримечательный маленький дом со старым обшарпанным забором. На небольшой веранде висит китайский колокольчик, что из-за ветра издаёт мелодичный звук. Вокруг тишина, кроме этого звука. Будто бы все люди сейчас греются под пледами, попивая какао и смотря новогодние фильмы. Тэхён стучит, шелестит пакетом и дутой белой курткой, поправляя бежевую вязаную повязку на голове. Он шмыгает носом, и дверь наконец-то открывает парень в огромной жёлтой толстовке и домашних серых штанах, держась за косяк так, будто сейчас упадёт. Его лицо осунулось, а глаза, что самое интересное, будто бы смотрят в пустоту, через Тэхёна. У него бледная кожа, и Киму просто хочется спросить, что его так подкосило, но он лишь протягивает пакет, говоря: — Привет, Чонгук. Я принёс тебе вкусняшек, чтобы ты скорее выздоровел. А Чонгук сжимается весь от холода с улицы и пропускает парня в тёплый дом, беря из чужих рук пластиковый пакет. — Спасибо. По-началу он прикасается почему-то к кисти, а потом ведёт вниз, наконец, нащупывая ручки. Будто бы дезориентирован. — Ты как? — Тэхён стряхивает снег с головы и куртки, поглядывая на парня. — Да пойдёт. И он отвечает так, будто бы прошлого милого Чонгука никогда и не было. Будто бы испарился, поставив на место себя отрешённого парня изгоя, погрязшего в своих проблемах. — Замёрз? — учтиво спрашивает. — Может, чаю? Видно, что он не особо желает гостей, но Тэхён не собирается это так оставлять. Он планирует поднять тому настроение. — Да, конечно. И чужие глаза на это совершенно ничего не выражают. Чон ставит чайник, а Ким глядит вокруг, рассматривая кухню. Тут чисто. В центре небольшой стол и три стула, обои бежевые, мебель такого же цвета с какими-то редкими узорами на шкафчиках. Комната маленькая, но уютная. Ничего не заставлено, всё аккуратно убрано. — Что случилось? — разрезает тишину между ними Ким. — Простуда, — жмёт плечами, стоя спиной к гостю. Тэхён глядит на его спину и плечи, скрытые толстовкой, а потом просто наблюдает за движениями: они размашистые, потерянные. Чонгук тянет руку к полке, чтобы взять коробочку чая, но кладёт ладонь на деревянную поверхность, а потом ведёт вправо, наконец-то прикасаясь и беря в руки то, что искал. — Ты без очков реально настолько плохо видишь? Чон замирает, когда промакивает пакетик в кипячёную воду. Из зелёной кружки идут горячие клубы пара, а потом парень шмыгает носом и просто отвечает: — Да. — А почему не наденешь? — Глаза болят от долгой носки. Тэхён особо в этом не разбирается, но верит. Чонгук аккуратно берёт кружку и медленно подходит к столу. Его свободная рука немного дёргается в желании выставить её вперёд, ощупывая, что впереди. Когда чай на столе, хозяин дома присаживается на стул, смотря на картину, что висит справа на стене. — А где родители? — спрашивает Ким и дует в кружку, чтобы остудить напиток, а потом громко сёрпает, морщась. — Папа по вахтам работает, а мама в круглосуточном. Сегодня у неё ночная смена, поэтому вот… Вот он! Стеснительный Чонгук. Его любимое неуверенное «поэтому вот…» в конце предложения заставляет верить, что прошлый Чон всё ещё тут. Парень поворачивает голову и смотрит на Тэхёна. Смотрит как-то… странно. Будто бы разглядывает, но не фокусирует взгляд на определённых вещах. Слегка щурит глаза, промаргивается, а потом долго-долго глядит в одну точку, иногда прикрывая глаза руками, немного и осторожно массируя их. — Может, тебе что-нибудь надо? Я могу купить. — Н-нет, — тут же качает головой, поднимая руки и маша ими в отрицательном жесте. — Хочешь сыграть, чтобы скоротать время, а? — улыбчиво предлагает Ким. — Я… — Чонгук тут же потухает, опуская взгляд на зелёную кружку. — Я не могу. — Ох, да, — тут же вскакивает парень, — тебе нужен отдых! Я тогда пойду? Выздоравливай скорее. Тэхён быстро ретируется к выходу, надевая ботинки. Чон неуверенно и аккуратно следует за ним, одной рукой ведя по стенам, будто они подсказывают ему дорогу. — Точно! — выпрямляется Ким, вскрикивая слегка громко, отчего парень вздрагивает. — Ой, прости, — понижает голос, неловко смеясь. В нём всегда так много энергии, что он просто не может это контролировать. — У тебя готов список с декорациями и штуками, которые нужно купить к празднику? — Ах, точно… — спохватывается. — Он есть. Чонгук разворачивается и тут же напрягается. Он знает, что Тэхён смотрит на него, и очень боится быть неловким. Парень держится за стену, идя в комнату, прикрывая за собой дверь, останавливаясь, тяжело выдыхая, пытаясь вспомнить, куда положил список. Кусает внутреннюю сторону щеки, идя к столу. Облокачивается на него руками, набирая грудью воздух, а потом медленно выдыхает, начиная шарить руками по предметам. Не то чтобы он плохо видит. Нет, он видит, но будто бы через туман. Его глаза начинают болеть всё сильнее, и иногда появляются цветные пятна, когда он хоть на мгновение кидает взгляд на источник света. Лист А4 парень находит на верхней полке над столом. Она ничем не заставлена. Чонгук кладёт туда те вещи, которые нельзя забывать и нужно обязательно взять с собой. Они всегда на виду из-за местоположения, но теперь, кажется, Чону это уже не нужно. Он возвращается в коридор. Там его покорно ждёт Тэхён, немного спарившись в зимней куртке. — Вот, — протягивает дрожащую руку с листком парень.  Его так разозлила и расстроила данная ситуация, что уже плакать хочется. Никогда он ещё не чувствовал себя так неловко. — Спасибо, ты отлично постарался, — улыбается Тэхён. Чонгук смотрит на него, не чётко видя эту ясную улыбку. Этот парень всегда был красивым, громким и жизнерадостным. Чон питал от него энергию, заряжаясь сам, из-за чего очень восхищался подобным. — Выздоравливай поскорее. Ты обязан увидеть этот праздник. — Спасибо тебе, — тихо и слегка застенчиво благодарит парень. Тёмный небосвод застилает звёздная пелена. Уличные фонари заставляют сверкать белый снег на узеньких дорожках. Тэхён медленно идёт домой, витая в своих мыслях, вспоминая блёклые глаза Чонгука, пока сам Чонгук смотрел этими глазами на иссиня-чёрное небо через окно в своей комнате. Их отблеск был таким красивым.

***

— Чего? — непонимающе спрашивает Ким, замирая на месте. — Да, учитель сказал. Мама Чонгука с утра звонила и предупредила, что он в больницу ложится. — А что случилось? Из-за чего? — Мы не знаем, — жмут плечами одноклассники Чона. — Может, простуда сильнее обострилась.  Тэхён чувствует небольшое давление в груди. Оно витиеватое, непонятное. Парень не знает, почему ощущает липкий сгусток шестого чувства внутри, который кричит, что произошло что-то плохое. А потом он мысленно даёт себе пощёчину, ведь у Чонгука обычная простуда. Может, его просто положили для каких-нибудь осмотров? Может, и нет там ничего серьёзного? Впрочем, сейчас его должна интересовать сцена, на которой он стоит и контролирует работу других учеников. Он включается и тут же чиркает в блокноте что-то о встрече в новогоднюю ночь первого января. Они чуть ли не всей школой хотят пойти в центр: попускать салюты, посмотреть на чужие, сходить в храм, загадать желания, подарить подарки близким друзьям, устроить конкурс снеговиков — это их ежегодная традиция, когда несколько групп учеников строят свои снежные фигуры, пытаясь сделать их необычными и яркими. Тэхён любит этот праздник. От него даже спустя годы веет чем-то особенным, волшебным, тёплым. Новый год через неделю, а мероприятие в школе уже послезавтра — прямо перед каникулами. Работы ещё предостаточно, но парень обожает эту суету, репетиции. Вот только сейчас на душе скребут кошки. Царапают лёгкие под рёбрами, которые вдруг сжались, не давая сделать полноценный глубокий вдох. Ким настолько эмпатичен, что ощущает эту тревогу, боль родителей Чонгука и самого Чонгука. Он уверен, что у парня не просто простуда. Почему? Да он и сам не знает. Когда Ким увидел Чона, поговорил с ним, то что-то было не так, но Тэхён не может понять что. Люди ведь не ведут себя так при обычной простуде. — Для этого макета дерева нужно будет освободить место за кулисами. Не захламляйте его, — громко говорит парень, пока ученики раскрашивают то самое дерево на полу. Привычная усталость даёт о себе знать головной болью и тяжёлыми глазами. Это ощущение привычное, поэтому Ким, в принципе, смирился, но с подобным бороться тяжело, когда ты знаешь, что тебе ещё час пахать, а потом идти домой и делать уроки. Это всё утомляет. Горло болит и хрипит из-за постоянной потребности повышать голос. Тэхён молится тем часам, которые проводит на мягкой кровати под тёплым одеялом. Когда свет в актовом зале выключается, Ким даёт себе пару минут. Сидит на скамейке около школы под фонарём, разглядывая вновь выпавший снег. Частые маленькие снежинки кружатся в безветренном воздухе, опускаясь на чёрные школьные штаны, куртку и волосы. Мороз обжигает щёки и нос. Тэхён шмыгает, ведя ногами из стороны в сторону, убирая под ними снег. Ему хочется поспешить в больницу, но парню просто необходимо это время в тишине, спокойствие. Он часто так делает после школьной суеты и только потом отправляется домой или по другим делам. Когда с небольшим релаксом покончено, Ким топает до остановки дожидаться автобуса, что увезёт его до Центральной больницы. Он и здесь один. Не садится на скамейку, а стоит возле, поправляя лямку рюкзака на плече. В рюкзаке лежит пару батончиков и две мандаринки, которые он взял себе перекусить, но так этого и не сделал, поэтому отдаст это Чонгуку. Времени сходить в магазин нет, потому что приём посетителей скоро должен закончиться, а Тэхёну просто необходимо навестить парня и узнать, что случилось. Большое здание, из которого до сих пор льётся свет, встречает Кима своей атмосферой уныния, но и новогодней ёлкой. Парню никогда не нравилось это место. Здесь люди мучаются, болеют, плачут, умирают. Здесь вечная суета, страхи, колотящиеся сердца, опытные руки врачей, которые делают всё, чтобы спасти жизнь совершенно незнакомого человека. Даже попытка следовать праздничному настроению не делает это место красочным. Здесь, среди этих окон, где-то находится Чонгук, и Тэхён боится попасть в хирургическое отделение. Когда парень заходит в здание, то сразу же идёт в регистратуру. — Здравствуйте, к вам недавно прибыл пациент Чон Чонгук. Вы не можете подсказать, где он лежит? Я его друг. — Здравствуйте, можно ваши документы?  — Да, конечно, — Тэхён растерянно шарит у себя в рюкзаке, находя паспорт, предъявляя сотруднице. Девушка смотрит, что-то записывает, а потом отдаёт обратно, говоря: — Хорошо, сейчас посмотрю, — она бегает глазами по экрану компьютера, и Ким до сих пор молится, чтобы это было не какое-нибудь страшное отделение. — Возьмите халат и бахилы. Вам на второй этаж. Повернёте вправо, в отделение неврологии, палата номер двадцать шесть. Неврологии? Серьёзно? Сотни мыслей тут же заполоняют голову, и Тэхён быстрым шагом идёт к лестнице, забив на лифт. В этом отделении у людей может быть множество симптомов. Парень надеется, что там ничего смертельного. Он следует указаниям девушки в регистратуре, находя палату двадцать шесть. Немного мнётся у входа. Часы приёма заканчиваются через час, поэтому Ким всё же выдыхает и стучится, аккуратно и тихо заходя. В лёгкие тут же забивается запах медикаментов и стерильного белья. Помещение небольшое: перед глазами сразу же появляется стол с двумя стульями у левой стены и окно на центральной стене. Проходя немного вперёд, Тэхён смотрит вправо, видя две кровати, стоящие в паре метрах друг от друга. Между ними бежевый ящик, а над постелью какие-то приборы. На самой дальней койке полулежит-полусидит Чонгук в лёгкой больничной рубашке нежно-голубого цвета с тонкими диагональными полосами синего оттенка. Он прикрыл себя белым одеялом, а на глазах у него… повязка? Она закрывает оба глаза, и Ким просто теряется, замирая. Парень не понимает, не может переварить то, что видит. Чонгук бледный, он буквально сливается с постельным бельём и этой грёбаной повязкой, которая будто бы срастается с его лицом. Эта картина выглядит так болезненно и нереально, что сердце Кима ухает, а живот неприятно и туго скручивает. — Ч-Чонгук, — неуверенно и тихо говорит Тэхён, словно боится напугать. Он делает неуверенные шаги в его сторону, ожидая, пока в его сторону хотя бы повернут голову, но Чон сидит неподвижно. Ким даже не знает, куда он смотрит, что чувствует. Всё-таки глаза — действительно зеркало души. Сейчас всё сложнее. — Это Тэхён, я, в общем-то, пришёл узн… — Я понял, — прерывает своим ледяным голосом парень. — Я не глупый. Я знаю, что ты Тэхён. Ким понимает, что сейчас задело Чонгука, и он тут же внутри себя режет своё тело на куски, потому что зачем нужно было это говорить? Чон ведь по голосу понял. Он такой дурак, господи. — Нет-нет, прости, я не это имел в виду, — тараторит, дико волнуясь. У него повысилось потоотделение, и кровь прилила к лицу. Парень останавливается около соседней кровати, присаживается на неё, тяжело выдыхая, собираясь с мыслями. — Прости, я сейчас дико потерян просто. Дай мне минуту, пожалуйста. И ему вновь нужно дать себе время. Он находится около Чонгука, который просто сидит, непонятно куда смотрит, а тело Тэхёна буквально сковывают цепями. Оно такое тяжёлое. Камни внутри груди такие громоздкие. Парень не чувствует ни капли лёгкости после того, как сделал пару глубоких вдохов и выдохов, переваривая то, что увидел. Он действительно принимает всё близко к сердцу. И он не дурак — понял, что с глазами Чона что-то сталось. И что-то очень плохое. Если парень действительно потерял зрение (а Тэхён прямо сейчас так и думает), то ему невообразимо тяжело осознавать, каково это — видеть все краски мира, а потом быть тем, у кого отобрали эту способность. Эту внушительно огромную для нормальной жизнедеятельности способность. Ты привык к ней. Ты жил с ней восемнадцать лет, а теперь зрения нет. Что делать? Как быть? Как подстроиться под новый темп жизни? Как не утерять способность любви к себе и к жизни? Столько вопросов сейчас в голове. Тэхён буквально перекладывает данную ситуацию на себя, утяжеляя груз на своих плечах всё сильнее, пока Чонгук сидит рядом, оказавшись в такой ситуации. Чонгук, а не Тэхён. Это у него должны быть такие вопросы. Что же он сейчас чувствует? — Где… родители? — Ким не знает, с чего начать, поэтому задаёт вот такой незамысловатый вопрос. — Дома, — флегматично бросает Чон. Он еле шевелит своими бледными сухими губами. Тэхён аккуратно берёт портфель и достаёт еду, тихо говоря: — Ты не запускай себя только, ладно? Обязательно кушай. — Он кладёт пакетик с батончиками и фруктами на тумбочку, не отрывая взгляда от парня, который молчит. — Ты прекрасный парень, Чонгук, честно. Даже не вздумай себе вбивать в голову всякие гадости, хорошо? Твои родители и я будем рядом. Чонгук издает легкий смешок. — Правда? — прозвучало немного озлобленно, но из-за того, что у парня особо нет сил, это не было ярко выражено. — Не вбивать в голову гадости? — Он наконец-то поворачивает голову. — Ты видишь повязку? Видишь, конечно, а если так? — Чон развязывает ткань, и Тэхён сначала видит прикрытые веки, а потом, когда Чонгук размыкает их, у парня вновь затягиваются тугие узлы. Глаза Чонгука теперь не бездонно чёрные — они мутного серо-голубого оттенка. В них нет теперь звёзд, лучей, затягивающего зрачка. В них пусто. Они теперь похожи на безжизненные воды озера, в которых давно погибли все обитатели. Теперь в них звонкая тишина. Даже рябь от сильного ветра не всколыхнёт гладь. Тэхён поражён до самых своих ярких и светлых глубин. Среди них теперь поселились осколки этих невообразимо странных, но очень красивых глаз, которые так сочетаются с бледной кожей. В этих глазах, даже несмотря на то, что они будто смотрят в пустоту, всё равно осталась своя превосходная история. Не беря в расчёт нынешнюю ситуацию, Ким всё равно считает, что они живые, ведь сам Чонгук жив, а это — самое ценное. Сейчас он не будет спрашивать, что произошло. Он ничего не будет спрашивать, пока парень сам этого не захочет. — Я ничего не вижу, — сам для себя разносит громкий приговор Чон. — И ты просишь не забивать голову? Я. Ничего. Не. Вижу. Тэхёну вдруг захотелось расплакаться. Он чувствует желание Чонгука посмотреть на Кима. Чувствует, как взглядом желает передать всю боль, что сейчас испытывает. Но ему теперь никогда это не удастся. — Вокруг темно, и ты просто не представляешь, как я себя чувствую, осознавая, что никогда не увижу света, — парень медленно, но верно повышает голос, который дрожит, словно веточка рябины. — Меня буквально всего трясёт от желания посмотреть на что-то, но я, чёрт возьми, не могу! И не смогу! — Из его «новых» прекрасных глаз катятся слёзы. Он начинает плакать. Не тихо, но и не во весь голос. Чонгука потряхивает, и парень утопает в своей боли, чувствуя, как разбивается о скалы. У Тэхёна разрывается сердце. Он и сам не понимает, что тоже плачет. Ким быстро пересаживается на другую кровать, обнимая, позволяя чужому лицу зарыться в изгиб шеи, кожа которой покорно впитывает в себя молодые слёзы страшной потери. Парень гладит Чона по лопаткам, голове, зарывается в кудрявые волосы, беззвучно плача. Поднимает взгляд к потолку, тяжело сглатывая, умоляя Вселенную облегчить чужую пытку, но если она не сможет, то он сделает это сам. Чужое тело в руках всё ещё трясётся. Звуки плача вбиваются в голову. Аромат яблочного шампуня окутывает лёгкие. Чонгук сжимает белый халат парня, даже не думая о том, в каком свете себя показывает. Ему сейчас так больно. Так больно. Он желает умереть, исчезнуть, не находиться больше в этом теле. Тэхён всё равно уйдёт, а Чон больше не придёт в школу. Их дороги разойдутся в эту ночь, и парень позволяет себе выплеснуть все эмоции, пообещав, что больше никогда не будет плакать рядом с кем-то.

***

Ким тяжело спал в эту ночь. Он всё больше и больше зарывался в свои мысли, осознавая: Чонгук больше не вернётся в школу, Чонгук больше не будет милым и застенчивым тихоней, Чонгук больше не видит.  Они были знакомы поверхностно. Никто из них не знал тайн друг друга, но парни отлично проводили время. Если бы Чон не заговорил, не заплакал тогда в больнице, то, возможно, Тэхёну было бы совсем чуть-чуть легче, но слова Чонгука буквально врезались в голову, оставляя после себя тяжёлый осадок. Как люди переживают потерю того, что раньше казалось обыденным? Зрение, слух, обоняние, ходьба, части тела. Как они реабилитируются? Как быстро смиряются и осознают потерю? Парню даже думать об этом страшно. Он ночью ещё долго рассматривал свою комнату, радуясь тому факту, что просто видит. Смотрел на свои руки и ноги, радуясь, что они просто есть. Прислушивался к шуму природы за окном, радуясь, что просто слышит. За эту ночь Тэхён будто бы повзрослел. Глубоко задумался о многом и многое для себя прояснил. Это страшные вещи, о которых не хочется думать, но иногда это те вещи, которые напоминают нам, насколько бесценно то, что мы, здоровые, имеем сейчас. Утром, в школе, Ким ходил убитым, потому что не выспался. Ему все говорили, что это очень непривычно — видеть его в таком состоянии. Впрочем, это нормальная практика для вечно активного человека, который вдруг устал. Просто устал. На репетиции Тэхёну очень помогли отзывчивые ребята, которые видели его самочувствие. Они взяли на себя обязанности главы совета, пока сам глава тихо ходил, смотрел, что-то подсказывал, но особо не руководил, мечтая провалиться в вечный сон, хотя бы секунду не думать о Чонгуке, который сейчас, наверное, один лежит в больнице, копая собственную могилу. В Тэхёне много сил и энергии, даже несмотря на то, что он устаёт, поэтому парень искренне желает забрать чужую боль. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы просто быть тем человеком, который в такой тяжёлый период будет рядом, поможет пережить. Ким всегда мечтал делать людей счастливыми. Чтобы его запомнили и вспоминали с улыбкой на лице. Чтобы его от чистого сердца благодарили за помощь. Чтобы он был важной частичкой пазла в чьей-то судьбе. Наверное, это всё пошло от родителей. Сейчас у них хорошие отношения, но в детстве Тэхён не ощущал свою важность в семье, поэтому всеми силами пытался добиться хотя бы капли внимания от общества. Показать себя. Показать, что он не просто серый человек из общей массы. Показать, что он личность, способная помогать и вести людей. В итоге это желание просто осталось с парнем по жизни. У них сегодня последний день подготовки. Почти всё, что они запланировали, в принципе возведено в идеальную степень. Ребята, что выступают, отлично репетируют. Декорации красивые, яркие, привлекающие внимание, дарящие нужную атмосферу. Тэхён всё думает о том, что Чонгук не увидит праздника, к которому и сам готовился. На его место уже нашлась замена, и этот человек даже не подозревает, что когда он делает уже свою работу, то Ким волей-неволей представляет там прелестного Чона с красивыми очками, пухлыми щеками и вечно огромными свитерами, толстовками или футболками. У них всё в принципе готово, поэтому оставаться дольше нет смысла. Парень распускает всех учеников и один из последних выходит из школы. Он всё не выпускает из рук телефон, вбивая в Интернете: «Как правильно общаться с незрячим человеком». Тэхён медленно шагает до остановки, потому что у него в запасе аж три часа. Липкий, хрустящий снег под ногами скапливается на подошве ботинок, сумеречное небо потихоньку чернеет всё больше, а где-то вдалеке уже красуется луна. Когда Ким садится в автобус, то всё равно не отрывается от телефона, запоминая множество деталей. Иногда кидает взгляд за окно: у многих в квартирах уже горят жёлтые и разноцветные гирлянды, и Тэхён бы хотел, чтобы эту атмосферу праздника почувствовал и сам Чонгук. Он бы хотел украсить чужую палату, принести с собой праздничное настроение и улыбку. Парень многое хотел бы, но едет в больницу лишь с одной мыслью: правильно вести себя рядом с Чоном. В Интернете сказано, что обращаться с предложением «посмотреть» можно, ведь такой человек осязает, видит руками, но, как кажется Киму, на такой ранней стадии не стоит такого произносить. Когда-нибудь, когда Чонгук обретёт хотя бы небольшой душевный покой и немного смирится с потерей, Тэхён попробует данную схему, дабы показать, что парень — всё такой же простой человек. В больницу заходит, словно в тумане. До палаты добирается также. Парень всё не вылезает из своих мыслей и, если честно, боится, что когда-нибудь Чон прогонит его, а он ведь действительно желает быть рядом, помогать, стать отличным лучшим другом, на которого можно положиться. Почему же он не сделал это раньше? Отличный вопрос, потому что Тэхён сейчас буквально душит себя из-за этого. Ему ведь всегда нравилось общаться с Чонгуком. Тот редко, но всё-таки мог что-нибудь рассказать, о чём Ким с упоением слушал. Они ведь живут в совершенно разных мирах, поэтому Тэхёну было интересно узнавать, что и как у Чона, о чём думает, как рассуждает, чем интересуется. Опять же, ему всегда нравилось общаться с Чонгуком, но чтобы стать друзьями — нужно уделять время друг другу. Но у парня это не получалось. И единственная отговорка, что была у Кима: «У меня сегодня нет времени». А потом его не будет завтра, послезавтра, через неделю, через месяц, и когда Судьба, что сводила вас, наконец-то устанет, она даст колючую и очень больную пощёчину, чтобы всё же опомнились, что никогда и ничего не нужно откладывать. Кто знает, как сложилась бы нынешняя ситуация, будь они уже друзьями? Может, Чонгук сразу бы доверился, и ему не было бы так одиноко. Может, Тэхён утопал бы в собственной горечи, волнуясь за друга так сильно, что не смог бы спать. Может, они бы провели сотни часов вместе и давно отпустили бы свои страхи и переживания, помогая и поддерживая друг друга. Мы можем вечно рассуждать на тему того, чего не было, но могло произойти. Но какой в этом смысл? Настоящее есть настоящее, и нужно жить так, как складывается сейчас, поэтому Тэхён собирается наверстать упущенные мгновения, хотя бы сейчас не совершив ошибок. Кто знает, к чему это приведёт. Палата встречает тусклым светом. Тут пахнет так же, как вчера. Всё выглядит так же, как вчера. Ким аккуратно вешает куртку на вешалку, стучит по стене, тихо произнося: — Привет, Чонгук. Чон снова надел повязку на своё лицо. Он сидит на кровати, медленно прощупывая мягкую игрушку кролика. Голова его направлена в её сторону, но когда парень постучал, Чонгук резко повернулся. Он на секунду замер, а потом чуть ли не шёпотом произнёс: — Ты пришёл? — Конечно. Почему бы и нет? Ким медленно подходит к кровати, присаживаясь на рядом стоящую. Парень вновь отворачивает голову к игрушке, трепетно проводя большими пальцами по угольным глазкам, носику. Щупает длинные ушки. — Откуда игрушка? — Медсестра принесла. Я сначала не понял, что она мне дала, но сейчас сижу и пытаюсь представить, как выглядит этот заяц, — спокойно произносит Чон. — Какого он цвета? Тэхён переводит взгляд на игрушку, снимая вязаную повязку со своей головы, отвечая, пытаясь точно описать: — Бежевого. Ушки внутри белые в голубой маленький горошек. — Парень тут же переводит взгляд на парня, чтобы посмотреть на реакцию. Чонгук приподнимает уголки губ. Это заставляет несколько камней в груди развеяться прахом. Он откладывает игрушку в сторону, спрашивая: — Зачем ты ходишь ко мне? Мы, вроде как, не друзья. О, Тэхён уже думал об этом и о том, как ответить на этот вопрос. — Я прихожу, потому что ты имел вес в моей жизни. Мы не так близко сдружились, но мне нравилось общаться с тобой, а сейчас просто хочется поддержать в трудную минуту. От чистого сердца, правда. Я волнуюсь за тебя. — Ким неловко играется с собственными пальцами, испытывая небольшое волнение. Хочется всё сделать правильно. — Спасибо тебе, — просто отвечает Чон. — Ты всегда казался для меня хорошим человеком. Мне тоже нравилось общаться с тобой, но ты знаешь… — начинает смущённо мяться, не в силах выразить мысль. — Ты знаешь, что я такой… ну… — Да, — издаёт смешок Тэхён. — Я знаю, какой ты. Не волнуйся, меня это никогда не напрягало. — Ещё бы, ты ведь так легко ладишь с людьми. Эту интонацию было трудно разобрать. То ли говорит со злостью, то ли с раздражением, то ли с тоской, то ли с грустью. Но Ким счёл это за комплимент. Из-за того, что чужие глаза закрыты тканью, Тэхён не в силах разобрать лишь по деревянному выражению лица, как сейчас себя ощущает Чонгук. Ему бы очень хотелось узнать, но для этого нужно спросить, а Ким пока не хочет ковырять чужие раны. — Зачем ты надеваешь повязку? — Он немного боялся задавать этот вопрос, посчитав его не очень тактичным, но ему было правда интересно. — Не хочу, чтобы люди видели мои глаза. — Почему же? — Я уверен, что они ужасно выглядят. Тэхён с секунду замирает, а потом поднимается и присаживается рядом с Чонгуком, аккуратно говоря: — Не правда. Позволь мне снять. — Нет, — для большего отрицания качает головой. — Пожалуйста, Чонгук. Ты показал мне их вчера. Ты знаешь, как они выглядят? — Нет. — Позволь мне снять повязку. Чон сидит неподвижно, и Тэхён думает, что, вероятнее всего, чужие глаза направлены на него в раздумьях. Невольно вспоминается космический цвет, который когда-то одаривал радужную оболочку красивым цветом с различными переливами, отражениями бликов света. Чонгук даже глазами стесняться умел, и это выглядело мило. Парень всё же кивает на просьбу Кима, и тот аккуратно протягивает руку к затылку, развязывая небольшой узелок. Повязка спадает с уже более порозовевшего лица, что вчера отдавало снежным оттенком, и Тэхён видит этот необычный оттенок, который весь день и всю ночь появлялся перед его взором. Парень так внимательно рассматривает глаза напротив, считая это чем-то аномальным и нереальным, что невольно приближается ближе. Собирается с мыслями и пытается правильно сформулировать речь, заворожённо говоря: — Вчера я не очень смог разглядеть, но сейчас вижу так близко… Это выглядит прекрасно, даже несмотря на то, что подобное — страшно. Чонгук поджимает губы, прикрывая на секунду веки, а потом вновь открывает, шепча: — Скажи, как они выглядят? Тэхён опирается на свои руки, чтобы нагнуться ближе. Чон ощущает присутствие человека рядом кожей и невольно сжимается весь. Он не знает, на каком расстоянии они находятся, но отчётливо слышит дыхание, и как прогибается матрас под чужим весом в районе бёдер. — Знаешь, они у тебя разноцветные. То есть до этого у тебя были чёрные глаза, а сейчас этот цвет перекрыл серо-голубой, но из него проглядывает твой прежний в каких-то местах. В основном по краям. А ещё у тебя видно зрачок. Он как будто очень глубоко внутри. Очень необычно. Тэхён мечет от одной радужки к другой, пытаясь точно описать то, что видит. А ещё замечает, как слезятся чужие глаза. Как белок заливает соль, отражая всё больше света от тусклых ламп и ночных огней за окном. — Не знал, что у тебя есть маленькие веснушки, — улыбается. Чонгук от этого прыскает и промаргивается, топя слёзы в себе, не давая им воли. — А знаешь что? — вскакивает на ноги Тэхён. — Я ведь не просто так сюда хожу. Сколько тебе ещё тут лежать? — Второго января сказали выпишут, — немного теряется парень. — Отлично! До второго января ты будешь терпеть меня. У меня уже миллион пунктов в заметках, что можно поделать в этом тухлом местечке. Чон невольно смеётся, желая увидеть, как на радостях дёргается Ким, из-за чего вновь слегка потухает. Он ведь слышит шуршание одежды, слышит топот ног и примерно понимает, что парень ходит из стороны в сторону, но что он делает с руками? Какое у него выражение лица? Есть ли улыбка? Искрятся ли чужие глаза? Хотел бы Чонгук знать. Ему всё ещё очень тяжело даётся то, что происходит в его жизни. Прошло всего два дня, а ужасная ночь до сих пор снится ему в кошмарах. — Расскажи, что ты тут обычно делаешь? — Тэхён присаживается обратно рядом и кладёт ладонь на чужие бёдра. Чон чисто из интереса тянет руку, касаясь ещё прохладных и шероховатых от мороза пальцев. Парень чувствует всё резче, нежели раньше. Он ощущает, как напрягается от неожиданности Ким, как свои собственные пальцы, словно намагниченные, двигаются по чужим, и перед глазами он видит чуть ли не каждый сгиб, узор, понимает длину, форму ногтевой пластины. Это странно. Раньше Чонгук так чётко, даже будучи видящим, не осознавал текстуру кожи на ладонях. А сейчас всё понимает, впитывает в себя, представляет.  Он останавливается пальцами на косточке кисти, говоря: — Ко мне приходит психолог. Меня будто бы заново учат ходить. Показывают комнату, где я нахожусь. Дают разные предметы пощупать, чтобы я угадывал, что это. Приносят картинки, сделанные из объёмных точек, дабы я учился воспроизводить всё в голове. — Чон убирает руку от чужой, продолжая: — Благодаря этому перед глазами не тёмная пелена после шока. Я ведь все восемнадцать лет видел, поэтому мне в принципе легко представлять, что находится передо мной, если мне расскажут или я сам потрогаю. Например сейчас: мои глаза ведь смотрят на тебя? Тэхён сначала кивает, а потом мысленно бьёт себя по голове и отвечает: — Да. — Я вижу тебя, но не уверен, что точно, потому что эта картинка из моих прошлых воспоминаний. Исходя из ситуации, я могу предположить, что ты сидишь с серьёзным лицом, а в глазах у тебя сожаление. Удивительно. Просто удивительно. Чонгук всегда был чутким и начитанным человеком, но сейчас эти черты превознеслись в большую степень. Трудно представить, каким чувствительным он будет через пару месяцев, а то и лет. — После твоих слов моё выражение лица сменилось на удивлённое.  — Могу представить, — посмеивается парень. Тэхён улыбается, но он знает, что парень не в порядке. Прошло всего два дня — за этот срок потеря ощущается как свежая рана, которая всё не перестаёт кровоточить. Он такой сильный, господи. Может улыбнуться, усмехнуться. Да он даже поддерживает диалог, а не впадает в депрессию, отгораживаясь ото всех, продолжая утопать в боли своей потери. Тэхён им восхищается. — У меня тут кое-что есть для тебя. — Ким тянется к рюкзаку, доставая оттуда подарок. — Думал, она понадобится для мероприятия, но в итоге мы отказались от этой идеи, держи. Он протягивает вещь Чону, не забывая, что не следует хватать незрячего человека за руку и направлять на нужный объект. Парень отдает предмет так, будто делает это с собеседником, который видит. Чонгук аккуратно и медленно тянет две руки вперёд, примерно прикидывая, где находится эта вещь. Она оказывается в районе солнечного сплетения, прямо по центру в паре сантиметрах от него. По-началу парень ощущает, что этот предмет холодный, похожий на горшок. Он немного ведёт руками вверх, убеждаясь в этом, оглаживая края. Сделан из пластика, а цвет остаётся неизвестен, пока Тэхён не произносит: — Тёмно-серый. Без узоров. Далее поднимается чуточку выше, понимая, что в руках у него маленькая ёлочка с фигуристыми игрушками и пластиковой звёздочкой на конце. Её ветки обрамляют маленькие бусы, и Чонгук издаёт смешок. — С Новым годом, получается? — Именно! — улыбается Ким. — Праздник не за горами, поэтому не забывай, что он скоро. Готовь желания и хорошее настроение. — Праздновать его здесь — ужасно. — Медсестрички тебя развеселят, — игриво произносит Тэхён, а Чон закатывает глаза и цокает. Парень присаживается ближе и накрывает чужие ладони, что держат ёлочку в горшке, своими, оказываясь очень близко. — Веди руку к игрушкам. Чонгук непонимающе смотрит, и Ким говорит: — Давай, веди. Тот всё же послушно делает, натыкаясь на нижнюю игрушку, начиная её щупать, произнося: — Похоже на пряничного человечка. — Он самый, — подтверждает. — Значит, он коричневый, а ещё на нём узоры по краям и в центре в виде пуговиц и глазок. Они белые? — По краям белые, — кивает. — Пуговицы красные и зелёные, а глаза чёрные. Они так и сидят: Тэхён наблюдает за движениями чужих рук, как Чонгук пальцами ощупывает игрушки. Кидает взгляд на задумчивое и сосредоточенное выражение лица, всё никак не в силах оторваться от красивых глаз. Парень внимательно слушает догадки Чона, дополняя их красками. Ему нравится. Ему так нравится это неспешное спокойствие и тишина. Нравится, как Чонгук хмурит брови, когда не угадывает, как цокает, когда Тэхён шутит, как иногда бьёт по рукам, когда рефлексы Кима хотят увести чужие пальцы в правильном направлении. — Спасибо, — тихо шепчет Чон, смущённо опуская глаза вниз. Он так похож на маленького котёнка, что у парня, смотрящего на него, невольно сжимается сердце от этой прелестной картины. Тэхён касается чужого предплечья и поглаживает, тем самым показывая, что принял чужую благодарность. Потом поднимается с места, подходит к столу у стены, присаживается, открывая дверцу тумбочки и видя мини-бар серебряного цвета. Распахивает его, замечая то, что приносил вчера. — Не поверишь, но я знаю, что ты не кушаешь. Чонгук весь сжимается, не в силах предположить, что сейчас делает парень. По шагам он услышал, что тот остановился около стола и открыл мини-бар. Теперь каждый шум и шорох парень пытается представить в голове, чтобы понимать, что делают люди рядом с ним. Он слышит, как Ким достаёт целлофановый пакет и выносит свой вердикт: — Ты очень плохой мальчик, знаешь об этом? — Я не хочу есть. — А я не хочу ходить в школу, но, увы и ах, я туда хожу. — Тэхён вновь присаживается на кровать, выдвигая столик, который встроен в койку. Достаёт из пакета два батончика и одну мандаринку, спрашивая: — Что с ужином? Вам уже его приносили? Чонгук молчит, видимо, не желая раздувать ещё одни поучительные речи из чужих уст, потому что не хочет врать, что и этот ужин он тоже не съел. — Чонгук, — выдыхает Ким, и парень снова весь сжимается, — если ты молчишь, то это не значит, что ты до простого неочевидный. — Не надо вот тут только быть моей мамочкой, пожалуйста, — недовольно бубнит. — Я и не собираюсь ей быть. Как друг тебе предлагаю вместе перекусить. — Вместе? — поднимает голову Чон, надеясь, что смотрит на Тэхёна. Парень хмурится из-за этого вопроса, задавая встречный вопрос: — Как часто ты остаёшься тут один? — Ну… — Чонгук медленно начинает двигать руками, врезаясь в столик над бёдрами. Неловко возит ладонями по столу, натыкаясь на крупную холодную мандаринку и начиная ощупывать её текстуру. — Врачи приходят редко. Где-то три раза в день. Мама с папой заходят в обед. На часик, а потом снова на работу. Ну и ты вот… вечером заходишь. — Он хочет снова поблагодарить за это, но замолкает. — И что ты здесь делаешь один? — Пытаюсь видеть. Руками. Хожу, лежу, сплю. У Чонгука тихий голос, поэтому парню приходится пододвинуться ближе, чтобы услышать. Он начинает говорить ещё тише, когда дело касается таких вещей, из-за которых его могут отругать, осудить или подумать, что он жалуется. Как с едой или одиночеством, например. — Ты можешь мне открыть свой секрет? — вдруг спрашивает Тэхён. — Хотя бы один. — Какой? — хмурит брови парень. — Что ты чувствуешь, когда остаёшься один? Ты должен знать, что я не посчитаю тебя жалким. Ты ведь это понимаешь? Мы все люди, у нас есть свои слабости. Например, я до смерти боюсь пауков и остаться без друзей, — раскрывает небольшую тайну. — Зависим буквально от внимания других, — жмёт плечами. Чонгук замирает. Он ведь и подумать не мог, что у Тэхёна есть такой страх. — Ты так легко об этом говоришь… — Да. Потому что я знаю, что могу довериться тебе, ведь ты отличный парень. «А ещё хочу, чтобы ты полностью доверился мне и тебе от этого стало легче. Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо, ведь ты этого заслуживаешь». Чон выдыхает, зарывается пятернёй в волосы, пряди которых, словно песок рассыпаются сквозь его пальцы, из-за чего Тэхёну очень хочется их потрогать. — Мне страшно и неуютно находиться в одиночестве. Я не знаю, что в этой тишине происходит вокруг меня. — Он откладывает бедный мандарин на место, и Ким тут же сам берёт его в руки, начиная чистить, разнося по палате запах свежего фрукта. — Не то чтобы я боюсь чудовищ или ещё чего-то, просто перед глазами, во тьме, проплывает куча картинок из воспоминаний, а в голове ворох мыслей, и я не в силах отвлечься, потому что мне буквально нечего делать. Я не могу читать, смотреть. У меня есть телефон, но здесь не ловит, вроде как, Интернет, поэтому я без понятия как включить музыку хотя бы. — А врачей попросить? — Ну… — неловко хрустит пальцами парень. — Стесняешься, — закатывает глаза парень. — Давай-ка я. — Тэхён кладёт очищенную мандаринку на стол, а кожуру выбрасывает. — Где твой телефон? — В ящике, — головой указывает на тумбочку около кровати. Ким берёт оттуда смартфон, а потом быстро кидает: — Ешь. Он начинает шариться в телефоне, пока Чонгук пытается найти мандаринку, а когда находит, то разламывает на две части и по одной дольке кидает в рот.  Ким берёт батончик, подходит к окну и присаживается на большой подоконник, пытаясь словить связь. Он раскрывает упаковку, начиная кушать вместе с Чонгуком. — Что ты делаешь? — спрашивает Чон. — А, — приходит в реальность Тэхён, отрываясь от экрана, — скачиваю тебе музыку и кое-какое приложение. — Не ройся, где попало. — Да больно надо, — цокает. — Повезло, что у нас с тобой одинаковые модели, иначе я бы разбирался полдня. Кстати, как тебе местная еда? Ким аккуратно пытается разрезать любую тишину, что может возникнуть, пытаясь разговорить Чонгука ещё больше. Им многое нужно будет наверстать, поэтому сейчас Чону необходимо перестать чувствовать скованность рядом с Тэхёном. Тот её за версту чувствует, хотя Чонгук пытается как-то преодолеть себя. — Ну, я как-то завтрак попробовал. Каша вроде нормальная, — вновь закидывает в рот последнюю дольку, войдя во вкус, тут же беря батончик в руки. — Не доел? — Не хотелось. А что за батончик? Ким поднимает голову и нагло ухмыляется, хитро говоря: — А ты попробуй. — Ну уж нет. А если он какой-нибудь цитрусовый? — Тебе не нравится цитрус? — В конфетах, соках, батончиках и другой еде — нет. А так люблю апельсины, мандарины и так далее. — Попробуй, — вновь говорит Тэхён, откусывая свой кокосовый батончик. Чонгук фыркает, но открывает его, делая первый укус. — Так уж и быть, — бубнит, прожёвывая, чувствуя клубничный вкус, — я могу на тебя положиться. — Естественно, — весело отвечает парень и спрыгивает с подоконника, подходя к Чону. — Зацени. — Он берёт батончик из чужих рук и кладёт на столик. — Нажми на иконку, где ты обычно слушаешь музыку. Помнишь, где она? — Тэхён подносит телефон к парню, и тот сначала пытается найти его, а потом берёт в руки, наклоняя голову. Чонгук нажимает, и из телефона раздаётся женский механический голос, проговаривая, на какое приложение нажал парень. Тот немного забавно вздрагивает, и Ким улыбается, наблюдая за сменой реакций на чужом лице. А ещё он замечает, что даже через густую пелену тумана и тьмы глаза парня удивлены. Они продолжают говорить, даже несмотря на то, что перестали функционировать. В этом им помогают ресницы, мимика, брови, световые отблески. — Если это то, что тебе нужно, то нажимаешь повторно на то же место, и приложение откроется. Круто, правда? — Тэхён просто сияет от того, насколько он умный. Ему совершенно случайно пришла данная идея, и теперь он очень доволен. — Вау, это удобно. — Просто сейчас постарайся запоминать, где у тебя что находится, и потом будет проще. Парень встаёт с кровати, начиная собираться. — Спасибо, — благодарит, сначала пытаясь понять, откуда звук, а потом поворачивает голову в направлении Тэхёна. Тэхён видит это и замирает, отвечая: — Не за что, Чонгук. Тебе спасибо, что не прогоняешь меня, — а потом задорно добавляет: — Я сейчас жуть как улыбаюсь, смотря на тебя. Чон тут же смущённо опускает голову и постепенно краснеет на глазах. Какая прелесть, у Кима просто сердце разрывается, честное слово. Парень шелестит курткой в коридоре, натягивая вязанную повязку на голову. — Уже уходишь? — повышает голос Чонгук из глубины палаты. Тэхён выглядывает, говоря: — Ага. Время посещений скоро закончится, и мне ещё уроки делать. Выпускной класс как никак. А ты разбирайся пока в инновациях. — Спасибо за вечер. — Перестань уже благодарить, — недовольно бурчит, застёгивая куртку. — Принимай это как должное. — Но я не могу… — Можешь. Всё, давай, до завтра. Тэхён быстренько подходит к парню, тихо спрашивая: — Могу я дотронуться до тебя? Чонгук заторможено кивает, а потом ярко чувствует, как на его макушке появляется тепло и вес чужой ладони, которая в нежном жесте погладила всего пару секунд. И этих секунд хватило парню, чтобы его дыхание вмиг сбилось, поселяя в душе какое-то нежное чувство успокоения. — Пока, — прощается Чон, а потом слышит, как захлопывается дверь. Ну вот, снова он один в этой звонкой тишине. Чонгук всё ещё держит телефон в руках, а свободную тянет к тумбочке, на которой стоит подаренная Тэхёном ёлочка. Перед глазами тут же вспыхивает её образ, и он немного трогает искусственное дерево, чтобы освежить память, а потом ставит обратно на столик и берёт батончик, продолжая кушать и разбираться в этих самых инновациях. Механический голос девушки разбавляет тишину, а потом, на замену ей, включается тихая музыка, окутывая парня совершенно новыми красками. Теперь он ни на что не может отвлекаться, поэтому ощущает мелодию и слова совершенно по-другому. Они своим смыслом въедаются в кожу, окутывают с ног до головы, невольно подкидывая картинки, из-за чего глаза начинают слезиться.

«d4vd —Decide»

I don't know, you don't know, we don't know, just stay right there

Can't we just take our time? We don't have to get attached

I know what the problem is.

Чонгук невольно думает о прошедшем дне, который, по его мнению, начался только тогда, когда пришёл Тэхён. Когда парня посещают родители, у него есть только вечное желание разрыдаться, потому что мама с папой всем своим естеством напоминают, в какой безвыходной ситуации оказался их сын. Но с Тэхёном по-другому. С ним будто то, что произошло с Чонгуком — не страшно. Будто бы потеря зрения — не конец света. Он показывает, что даже в такой ситуации можно спокойно общаться, разговаривать, дарить друг другу эмоции. Чон обещал себе больше не плакать, но это распространялось только на то время, когда он с кем-то, верно? Одному можно проронить пару слёз, чувствуя себя немного запутавшимся. Как долго это будет продолжаться? Как долго Тэхён будет рядом? Сколько потребуется времени, чтобы Ким наконец устал от него, потерял терпение? Как быстро Чонгук преодолеет своё неистовое желание взглянуть хотя бы на маленький огонёк света? Его ведь до сих пор трясёт от этого желания. Когда Тэхён показывал ему ёлочку, парню до зуда кожи хотелось увидеть эти милые игрушки: пряничного человечка и домик, ангелочков, разноцветные шарики, вытянутые золотые шишки, красно-зелёные бусы и ярко-голубую звезду с серебряными вкраплениями. Эта ёлочка очень напоминает Кима: такая сумбурная, живая, слегка нелепая, но очень красивая. Чонгуку, по секрету, очень хотелось притронуться к чужим волосам и лицу, чтобы воспроизвести его внешний вид у себя перед глазами. Очень хотелось собрать пальцами улыбку и морщинки около глаз, которые скапливаются во время заливистого смеха. Хотелось узнать, во что сегодня одет, какие украшения носит. Многое хотелось узнать.        Чонгук всегда ощущал этот уютный комфорт с Тэхёном. Вот такой он человек. Аура яркая, манящая, воздушная. С такими людьми легко находить общий язык, преодолевать свою скованность. С такими людьми просто легко во всех пунктах, но сегодня, когда парень рассказывал про страхи, у Чона появилось желание стать немного ближе. Чтобы Тэхён показал, что скрывается за красивой маской. Чтобы не только Чонгук ощущал поддержку в свою сторону. Он таким образом хотел не только отблагодарить, оказывая свою помощь, но и действительно подружиться. Он надеется, что Ким чувствует то же самое.

Tell me do, you feel at home when I'm by my side

I hope you feel the same way, I do.

***

Сегодня долгожданное мероприятие в честь Нового года. Много гостей посетило их школу, дабы увидеть то, что подготовили ученики. Собрался полный актовый зал, жаждущий выступлений и даже конкурсов. Тэхён был ведущим, управляя всем процессом за кулисами и на сцене. Много говорил, веселил людей, заставлял их улыбаться. Это его работа, но под конец от такого очень устаёшь. Толпа окружает тебя с раздражающим гомоном, ожиданий чего-то. Ким хоть и любит такое, но это выматывает. Сегодня парень в красивой рубашке с кружевами на концах рукавов и рюшами, похожими на жабо, у воротника около пуговиц. Чёрные свободные штаны с вертикальными тонкими полосами, чёрные оксфорды, и красиво уложенные каштановые волосы, что поражают своей густотой. Прям при параде, и многие девчонки уже сделали пару комплиментов. У него, несмотря на усталость, отличное настроение. На концерт пришли его родители, они пофоткались и замечательно провели время. Праздник ощущается уже всей кожей. Тэхён чувствует его приближение и нарадоваться не может, потому что это его последний год в школе, что также служит причиной отрываться на полную и во время мероприятия, и во время дискотеки. Мимолётом думает, что ему бы очень хотелось, чтобы Чонгук увидел эти сотни разноцветных огней, эту большую яркую ёлку в актовом зале, десятки гирлянд на стенах школы, с множеством новогодних украшений вокруг. Всё это навевает такую теплоту, что становится даже слегка грустно. Когда всё подходит к концу, то родители Кима вместе с сыном садятся в машину, отправляясь домой. — Пап, можешь отвезти меня в Центральную больницу? — Зачем? — хмурится мужчина. — Ты что, не рассказала ему? — обращается к матери, чуть ли не перелезая на передние сидения. — Да закрутилась что-то. Тэхён-и у нас ездит к другу со школы. Тот мальчик ничего не видит, поэтому твой сын, между прочим, благодетель. — Я просто его друг, — исправляет парень. — Ты молодец, — выдыхает отец. — Но ты разве не устал? Может, завтра? Всё-таки каникулы начались. — Я не устал, — немного врёт. — Мне нужно к нему сегодня, и завтра, и послезавтра. — О боже, — смеются родители. — Да ты прям прикипел. — Он отличный парень. Вам бы точно понравился. — Верим-верим. Мужчина сворачивает к больнице, произнося: — Мне забрать тебя потом? — Да нет, — тут же выскакивает из машины Ким. — Я на автобусе. — Успеешь? — До этого же успевал. Всё нормально. Спасибо, — и захлопывает дверь, мчась к Чонгуку, чтобы рассказать о сегодняшнем дне. В регистратуре быстренько называет своё имя и фамилию, отправляясь на второй этаж в заветную двадцать шестую палату. Сначала стучится, а потом залетает с громким: — Чонгук-а, я пришёл! А Чонгук тут же откладывает телефон и поворачивает голову к небольшому коридору, из которого тут же выскакивает Ким. — Ты сегодня без повязки, супер. — Привет, — мило здоровается парень. — Хочешь знать, каким красавчиком сегодня я был? — Он кладёт рюкзак на пустующую кровать. Тэхён подходит к постели Чона, который в недоумении хмурится. — Сядь. Тот слушается и всем своим телом ощущает присутствие парня около себя, от которого ещё немного веет морозом с улицы. А ещё от него пахнет лёгким мужским парфюмом. Чонгук невольно втягивает воздух, сохраняя в лёгких приятный аромат. — Во-первых, посмотри какая у меня причёска, — и немного наклоняется, чтобы парень протянул руку, ощупывая немного залакированные и мокрые от снега волосы, что слегка закручены на концах. Чон тут же представляет, как это красиво подчёркивает чужие острые скулы, густые брови. Он немного двигает ладонью ниже, касаясь лба и линии роста волос, ведя в бок, доходя до ушей. Тэхён внимательно следит за Чонгуком. Как тот немного приоткрывает пухлые губы, как мельком двигаются серо-голубые глаза, как отражается в них свет ламп и собственное лицо. Замечает, насколько у того длинные ресницы, аккуратные брови, крупный носик. А потом вдруг все его чувства и ощущения переключаются на то, как Чон с совершенной нежностью заправляет выбившуюся прядь за ухо, потому что за вечер причёска немного растрепалась. — Нравится? — шёпотом произносит. Чонгук слышит это в опасной близости и тут же смущается, убирая руку. Видел бы с самого начала он, насколько близко они сейчас находятся, то давно бы сидел красный. Но только после чужих слов его щёк касается лёгкий розовый румянец. — Тебе идёт, — всё, что может стеснительно пробормотать. — Тогда следующий лот, — выпрямляется и довольно улыбается, пока парень на кровати пытается успокоить своё сердце и выровнять дыхание. — Одежда. Ты просто потрогай! Она приятная на ощупь. Чонгук тянется к лёгкой рубашке, сначала прикасаясь к кисти, скрытой волнистыми кружевами. Прощупывает их узоры, а затем ведёт по предплечью, свернув чуть-чуть вправо, касаясь груди, скрытой рюшами, которые идут от воротника до солнечного сплетения с двух стороны от линии пуговиц. — Она белая и немного прозрачная на рукавах. Парень касается другой стороны груди, чувствуя под ладонью немного ускорившийся ритм сердца. Все нервные окончания пальцев впитывают в себя этот звук, отдавая в мозг. Чонгук на секунду прикрывает глаза и замирает. Тэхён понимает, что сейчас делает парень, из-за чего сердце начинает биться быстрее и становится слегка стыдно. Щёки немного краснеют, а живот стягивает приятными узлами от осознания того, что Чон слушает его. Это что-то за гранью реальности для Кима, ведь подобное — это так трепетно и нежно, что подкашиваются ноги. — А штаны… — неуверенно продолжает Ким, — чёрные в тонкую вертикальную белую полоску, — его голос под конец становится ниже от смущения. Чонгук, будто ничего и не было, ведёт рукой ниже, до бёдер, ощупывая ткань, а потом поднимает голову, полностью представив, как выглядит Тэхён. — Девчонки от тебя, наверное, сегодня сходили с ума. — Ещё бы, — тут же возвращает былую уверенность парень. — Комплименты даже делали. А потом парень присаживается с ногами на кровать Чонгука, и они оба сидят в позе лотоса, разговаривая о сегодняшнем мероприятии и о том, как провёл свой день Чон. Много тем обсудили. — Неужели в твоей жизни настолько всё идеально? — удивляется Чонгук после того, как Тэхён рассказал о своей насыщенной жизни в школьном совете, как они ездили в другие школы на мероприятия, как парень проводит время с друзьями после занятий. Если ты хочешь, чтобы с тобой были честными — будь честен сам. Тэхён хочет придерживаться этого с Чоном, ведь только так закладывается настоящая дружба, поэтому он отвечает: — Не совсем. В детстве у меня были проблемы с родителями, если это так можно назвать. У нас было мало денег, поэтому мама с папой работали на износ, и я рос самостоятельно. Почти всегда был один дома. Мне не хватало внимания, поэтому я очень хотел выразить себя в обществе, чтобы хоть где-то меня заметили. Это было тяжело, потому что у меня особо не было друзей, ведь я часто пропускал школу. — Почему ты так хотел быть в кругу людей? — с интересом спрашивает парень, потому что лично его никогда не тянуло к другим. Ему было спокойно одному, пока на его голову не свалился Тэхён, без которого времяпровождение в больнице теперь кажется жуть каким скучным. Или это потому, что он лишился зрения и не знает, что делать? — Мне было одиноко. Не терплю одиночество. — А мне нравится, — тихо дополняет Чон, сжимая в пальцах одеяло. Ким хитро улыбается и наклоняется вперёд, опираясь на руки перед собой. Он делает это медленно, чтобы парень успел понять, что к нему приближаются. — Да что ты, — давит улыбку. Неожиданно для себя Чонгук перестаёт терпеть тянущее чувство потрогать. Он весь разговор слышал чужой смех, желал ощутить это на наэлектризованных кончиках пальцев, поэтому он тянет ладонь к чужому лицу и касается сначала щеки, а потом ведёт слегка вниз, ощущая под подушечками пальцев натянутый вверх уголок губ, который после этого движения начинает медленно опускаться вниз, ведь сейчас Тэхён просто в шоке. Он, во-первых, не ожидал, а, во-вторых, ему даже нравится такой неожиданный порыв. Парень ведёт указательным пальцем под губой, чувствуя, что Ким перестал улыбаться, из-за чего хмурится. — В следующий раз, когда будешь улыбаться, позволь дотронуться. «Я хочу подушечками пальцев увидеть твою улыбку» Тэхён расширяет глаза и отстраняется. Его всё больше начинает удивлять то, как Чонгук начинает вести себя. Он стал более открытым и бессовестным, честное слово! Он даже не краснеет, произнося такое, а у Кима в этот момент сердце трепетать начинает. Чон делает, по его мнению, обычные вещи, но для Тэхёна это просто разрыв аорты минимум. Парень потихоньку начинает путаться в себе, не понимая, доставляет это ему удовольствие или подобное просто шокирует. Он прикладывает руку к груди, наблюдая, как беспристрастно смотрит Чонгук. Он уже привык к тому, что Чон смотрит будто через него, но также научился в таких глазах различать и просвет эмоций. Сейчас Чон просто камень, не более. — Х-хорошо… До этого момента Тэхён был не в силах назвать человека, который бы мог его смутить, но теперь он уверенно ткнёт пальцем в этого птенчика с прекрасными глазами. — Что? — непонимающе спрашивает Чонгук. — Мне просто нужно не забывать, как выглядят эмоции на твоём лице. А сам ведь не скажет, что собственные пальцы горят огнём, после того, как совсем ненадолго притронулся к мягким и пухлым губам. — Конечно, — Ким потирает лицо ладонями, громко выдыхая. — Ты мне раскрыл свою тайну, поэтому теперь моя очередь, — аккуратно начинает Чонгук, вновь протянув руки к Тэхёну. Тот протягивает свою правую ладонь, и Чон берёт в захват своими двумя, начиная поглаживать и играть с пальцами, ощупывая сгибы, ногтевую пластину, кольца на пальцах. — Мне так спокойнее, ты не против? — Не против. Киму нравится тепло чужих рук, а Чону сейчас важно точно ощущать присутствие человека рядом. Он хоть и знает, что парень сидит здесь, но ему необходимо держать его хотя бы за руку, дабы весь этот тяжёлый монолог не забывать, что он не один. — Тебе, наверное, всё это время было интересно, почему я лишился зрения. — Тебе необязательно говорить, — тут же спохватывается парень, на рефлексах желая вырвать руку из чужого захвата, но его крепко держат, всем своим видом показывая, что уже настроены на рассказ. — Я хочу, чтобы ты знал. Повисает небольшая тишина, в которой Чонгук одной рукой держит Кима за тыльную сторону ладони, а второй ведёт по внутренней — к сгибу кисти, очерчивая там какие-то узоры. Тэхён же внимательно следит за его движениями, иногда кидая взгляд на чужое сосредоточенное лицо. Он решается свободной рукой накрыть чужие — такие горячие и пылающие, что парень невольно греется о них. — Чуть больше недели назад я стал чувствовать себя странно, — наконец разрезает тишину. — У меня начали болеть глаза, я чувствовал тяжесть в них. Сначала я подумал, что просто переутомляюсь, но потом всё чаще стала болеть голова, взгляд был постоянно будто затуманен. Я стал хуже видеть, и этот резкий спад очень удивил меня. Становилось всё хуже, и я рассказал об этом маме. — Парень слегка сжимает чужую руку. Ким поглаживает его ладони поверх, не смея отвести взгляд от чужих губ и глаз. — В итоге мы поехали в больницу, мне проверили зрение и ничего странного не выявили, хотя я рассказал обо всех симптомах. Врач просто прописала новые линзы, сказала меньше сидеть в телефоне, делать гимнастику для глаз. Голова Чонгука всё это время была опущена, а теперь он неожиданно поднимает её, разрезая своими мутными зрачками яркие Тэхёна, который отчётливо видит, как больно сейчас парню. Но он не знает, что может сделать. Всё, что в его силах — это слушать. — А потом пришёл ты за списком. Я плохо видел. Перед глазами были яркие пятна из-за света, на который я нечаянно натыкался. «Так вот почему он так странно себя вёл» — Тогда, ночью, я был один. У меня вдруг настолько сильно заболела голова, что в итоге боль распространилась чуть ли не на всё тело: глаза, переносица, зубы, плечи, лопатки. — Чонгук гулко сглатывает, ощущая ком в горле, который всё давит и давит. Он опускает голову так, что Тэхёну видна лишь его макушка, а когда парень снова заговорил, его голос дрожал: — Меня начало тошнить, а потом вырвало пару раз. Всё вокруг я воспринимал через огромную толщу воды. Глаза стали слепнуть. Позже мне их стало невозможно даже открыть, потому что отекли веки. Я трогал их, и они были будто каменные! Чон не сдерживает всхлип, и по его щеке скатывается первая слеза. Он обещал себе больше не плакать, но снова это делает, из-за чего становится так тошно от самого себя. Именно поэтому парень убирает руки, и Тэхён просто теряется. — Всё, Чонгук, хватит, — взволнованно произносит Ким и двигается ближе. Разворачивается в том же направлении, как сидит Чон, обнимая его за плечи, положив руку на чужую голову, закрывая правое ухо и надавливая, чтобы тот облокотился о него. — У меня был острый приступ глаукомы. — Чонгук окольцовывает чужую талию, тихо плача в изгиб шеи. — Я стал тотально незрячим. Это поза возвращает их в первую ночь, от чего становится так тоскливо и больно. У Тэхёна от услышанного ухает сердце, а после начинает подташнивать, будто на американских горках находится. Он сильно прикусывает губу и кладёт щеку на макушку, убаюкивая не только парня, но и себя.  Они пройдут через это. Обязательно пройдут, но нужно время.

***

Время посещений закончилось. Уже даже начался обход врачей по палатам, и медсестра, вошедшая в двадцать шестую палату, была удивлена увиденной картиной: на небольшой кровати спят два молодых парня: один сопит на спине в красивой рубашке, а второй лежит на чужой груди, перекинув руку через живот. Девушка тихо и аккуратно будит посетителя, а Тэхён только нехотя открывает глаза, но когда приходит в себя, то осознаёт ситуацию, в которой оказался, громко шепча: — Простите. Не знаю, как так вышло. Он аккуратно убирает чужую руку и встаёт, придерживая парня, чтобы тот, не проснувшись, лёг с груди на мягкую подушку. Чонгук что-то бубнит, но не просыпается, и Ким с облегчением выдыхает. Когда он выходит из больницы, то всё его естество тянется обратно. От Чона пахло чем-то приятно сладким и немного больницей. Он был очень тёплым, поэтому сейчас, стоя на холодной улице, Тэхён мечтает вернуть тот уют, что чувствовал всего пару минут назад. Они заснули как-то незаметно. Лежали на кровати, Ким много болтал, а Чонгук мог иногда тихо похихикать. Они даже решили посмотреть рождественский фильм на телефоне Тэхёна, который тот скачал себе. В итоге постоянно останавливали, потому что Чон часто спрашивал, что происходит, а рядом лежащий парень описывал все действия. Чонгуку было интересно всё до мелочей. Ещё они играли в глупую, но полезную игру: «Угадай предмет». У Тэхёна в рюкзаке куча нужных и ненужных вещей разных форм, поэтому он гордо отдавал их другу, а тот иногда глупо хлопал глазами, потому что это что-то не от мира сего. А ещё Чонгук делал то, от чего у Кима до сих пор что-то порхает и пылает внутри. Оба лежали на спине, но Чон время от времени поворачивал голову и приближался к шее, вдыхая полной грудью. Он его нюхал, и теперь Тэхён готов пользоваться этим парфюмом вечно. Ещё парень время от времени прикасался к рукам, груди, слыша дыхание и утробный низкий голос, который впитывался в нервные окончания, посылая импульсы в мозг. Ким не в курсе об этих маленьких подробностях, но факт того, что тот клал на несколько секунд ладонь на грудь — уже заставляет счастливо и глупо улыбаться. Тэхён, если честно, и подумать не мог, что обычный тактильный контакт может так много значить и способен свести с ума, если углубиться в недры. Он ведь понимает, как много это значит для Чонгука, и со стыдом признаёт, как много это значит для него самого. Чон стал более открытым с ним. Не смущается и не сжимается постоянно, как это было раньше. Этот факт жуть как радует, и Тэхён хочет и дальше ломать все стены между ними, потому что видит отдачу. Но, опять же, если ты хочешь, чтобы с тобой были честными — будь честен и сам. Ким тоже слабый человек. У него есть свои тайные стороны, которые нужно преодолевать, но он так сконцентрирован на Чонгуке, что просто забывает об этом. Парень лишь надеется, что когда тому станет лучше, он сможет открыться полностью. А пока Ким звонит папе и с досадой говорит, что автобусы уже не ходят и он слегка задержался. Мужчина что-то бурчит в трубку, но послушно собирается за сыном. Тэхён, оказавшись в своей кровати, ещё долго будет ощущать на своей шее слёзы, а на груди и руках — чужие горячие ладони.

***

Долгожданные каникулы дарят Киму новые силы и надежду на то, что он наконец-то выспится. Он приходил от Чонгука поздно вечером, а потом до ночи делал уроки. Но парень отдыхал в палате парня, поэтому небольшие перерывы на спокойствие у него, слава богу, были. С утра он идёт в школу, чтобы с другими ребятами убрать все декорации. Когда он раскладывал всё по коробкам, то к нему подошёл Доён, сказав: — Тэхён-а, не хочешь навестить Чонгука в больнице? Мы с ребятами хотим сходить туда в обед. Ким одновременно удивляется и радуется такому предложению. Было бы круто, если бы другие наведались к Чону. Вот только он не уверен, как тот на это отреагирует. Чонгук ведь перестал носить повязку, но ему, вроде как, всё ещё не нравятся его глаза. Нежданный визит может застать его врасплох. Хотя, может он будет только рад? Ребята наверняка сделают парню кучу комплиментов и поддержат. — Я не могу. Сегодня с родителями закупаться едем. Это правда, но это не значит, что он не придёт вечером. Впрочем, у него есть номер Чонгука, поэтому, когда Доён уходит, парень быстро строчит сообщение, предупреждая, что придут его одноклассники. Время одиннадцать и вероятнее всего Чон сейчас у психолога, поэтому Ким спокойно убирает телефон, заканчивая с работой.

***

В огромном торговом центре всё блестит и сияет: мишура, бусы, гирлянды, ёлочные игрушки, дождик, свечи, украшения для дома. У Тэхёна просто глаза разбегаются, когда он вертит головой из стороны в сторону, катя гремящую тележку. Мама с папой идут где-то позади, останавливаясь возле отдела с однотонными шариками для их искусственной ёлки, которая пока что несобранная покоится в чулане. Они уже взяли пару огоньков, праздничных полотенец, упаковочную бумагу и наклейки на окна. Ким ненавидит их, потому что именно ему потом их отлеплять спустя месяц. Парень проходит в отдел с аромасвечами, палочками и ещё кучей непонятных штук. Его взгляд тут же падает на небольшой стеклянный тёмно-зелёный диффузор с минималистичной бежевой этикеткой. В него вставлены чёрные палочки, и Тэхён наклоняется, чтобы понюхать, тут же приходя в восторг: оно пахнет ледяной хвоей и имбирным печеньем с лёгкой отдушиной шишек. Если спросить у него, как пахнет Новый год, то парень ткнёт на этот диффузор. Он, не обращая внимания на цену, берёт закрытую зелёную коробочку, аккуратно поставив её в тележку, и направляется в отдел с гирляндами. Ким немного не уверен, что это нужно делать, но попытка — не пытка. Из сотни разнообразия красивых форм, Тэхён берёт гирлянду со звёздочками среднего размера. Они прозрачные, а в центре ничем не заполнены. Просто контур звёзд, который горит тёплым жёлтым светом. Парень, довольный, стоит на кассе с родителями, тут же забирая свои покупки, не давая закинуть их в пакеты. Складывает всё в свой рюкзак, смотря на время. Уже темнеет. Сегодня он приедет раньше. — Можете подкинуть меня до больницы? — В следующий раз я не поеду тебя забирать так поздно, — недовольно говорит отец, на что Тэхён быстро-быстро кивает. Парень вновь стучит в дверь палаты, а потом снимает верхнюю одежду, проходя к Чонгуку в мягком свитере крупной вязки бежевого цвета с высоким воротом и свободных чёрных джинсах, держа в руках портфель. — При… — не успевает начать, видя, как Чон лежит к нему спиной, не двигаясь. — Чонгук-а? Он медленно подходит, убирает рюкзак, присаживаясь на кровать, положив ладонь на бедро, пару раз погладив. — Эй, Чонгук, — ласково зовёт. — Ты вообще не вовремя, — чужой голос хрипит, и парень делает что-то рукой около лица. — Ты плачешь? — округляет глаза, тут же подключая всю свою энергию, присаживаясь поудобнее и двигаясь ближе. — Нет. Совсем нет. — Тогда повернись ко мне. — Нет. Тэхён устало цокает. — Тогда я сам посмотрю. — Нет. — Чонгук, прекрати. — Нет. — Да боже, — раздражительно произносит парень и встаёт, обходя кровати.  Чон собирается развернуться, слыша, что Ким подходит с другой стороны, но ему не дают крепкие руки на плечах, из-за чего он невольно вздрагивает, испугавшись неожиданного прикосновения, распахивая свои небесные глаза. Тэхён, почувствовав под ладонями дрожь чужого тела, присаживается, быстро говоря: — Прости, прости. Он видит, как лопнули от слёз капилляры. Их сейчас ярче видно из-за светлого оттенка глаз. Веки опухли, нос покраснел. Точно ведь плакал. — Расскажешь? Чонгук шмыгает носом и понимает, что его уже увидели, поэтому присаживается, облокачиваясь о подушку, нервно и немного раздражительно начиная: — Ты, наверное, считаешь, что я жуть какой плакса, да? Ким хмурит брови, отвечая: — Нет. Я не считаю, что слёзы — это плохо. Не считаю, что это признак слабого человека. — Врёшь. — Вовсе нет. Сейчас идеальный момент рассказать ещё чуточку больше про себя, но Тэхён его специально упускает, зная, что остальное время будет корить себя за это, ведь с Чонгуком хочется быть честным. Потому что Чонгук сам доверчиво открывается ему, рассказывает многое, делится секретами. Например, парень узнал, что Чон не может справиться со своей зажатостью, находясь в кругу людей. Он чувствует себя некомфортно и неловко. Боится чужого мнения, потому что родители всегда сравнивали его с кем-то, говорили, что в чужих глазах сын должен выглядеть идеально, показывать себя с лучших сторон, чтобы его не считали слабаком. Но Чонгук по своей природе замкнутый, поэтому, следуя советам родителей, просто всегда молчал, время от времени улыбался, выглядел милым, поэтому и вопросов у других особо не возникало. Родители были только рады, что сын особо не рыпается, поэтому поощряли такое поведение, хвастались другим, какой у них послушный и умный сын. Вот Чонгук и вырос таким, какой есть сейчас. Тэхён был поражён, узнав об этом. Но ещё его шокировало, что парень рассказал ему об этом. Вероятно, он никому об этом не говорил. А ещё была фраза, которую Ким запомнит навсегда: «Ты единственный друг, которому я доверился». Парень не знает, сколько у Чона ещё секретов в шкафу, но был так благодарен за эту фразу. — Тебя обидели ребята, которые приходили? Чонгук мотает головой, всё не переставая мять одеяло, которым прикрыт. — А что тогда? — Ну… — вновь шмыгает носом, — мне всё ещё больно от того, что я потерял зрение. Меня всё раздражает, бесит, из-за чего хочется плакать. Господи, ну, конечно! Как Тэхён мог забыть, что рана ещё свежая? В этой ситуации он полностью бессилен, и парень это понимает. Он только может быть рядом, вместе с Чонгуком дожидаясь, когда станет легче. — Хочешь, обниму? — Ким не может подобрать слов. У него нет мыслей, потому что не знает, на сколько сильно травма разъедает внутренности. Он не может сказать «всё будет хорошо», «станет легче» и так далее, ведь не знает наверняка. Не может обещать этого, потому что без понятия, сколько ещё Чону нужно терпеть. Чонгук кивает и разводит руки в стороны, подаваясь вперёд. Тэхён берёт инициативу на себя, окольцовывая шею, аккуратно сжимая парня в своих объятиях. Тот обнимает за талию, вновь зарываясь носом в изгиб шеи, и Ким просто ликует, потому что сегодня он вновь использовал парфюм. Они отстраняются спустя какое-то время, и Тэхён спрашивает: — Хочешь знать, как я выгляжу сегодня? Чон легко улыбается и вновь кивает, протягивая руку сначала к голове, зарываясь пальцами в густые волосы, которые сегодня не уложены лаком. Они мягкие, рассыпчатые, пушистые. Чонгук двумя руками сквозь пряди проводит до макушки, а потом опускается к ушам, а далее — к вискам, большими пальцами очерчивая густые красивые брови. Тэхён блаженно прикрывает глаза, невольно улыбаясь. Чон останавливается на скулах, большими пальцами продолжая вести по лицу, оглаживая дугой прикрытые веки, что вместе с ресницами трепещут под подушечками, а потом нос, замирая одним пальцам на желобке и ощущая медленное дыхание. Переходит к губам, касаясь уголков, которые приподняты вверх, и сам начинает улыбаться. Тэхён, как чувствует, открывает глаза, видя пустой взгляд, но видит также покрасневшие щёки и улыбку, что дарят этому взгляду душу. А ещё Ким, неожиданно для себя, ощущает тянущее внутри желание поцеловать. Это так неожиданно огревает его по голове, что он жмурится и поджимает губы. Чонгук тут же встрепенулся, спрашивая: — Что случилось? Тэхён быстро распахивает глаза, мотая головой. — Всё нормально. — Парень ненадолго задерживает дыхание, чтобы тот случайно не услышал, как из спокойного дыхание превращается в прерывистое.  Чон ладонями переходит от линии челюсти до шеи, прикрытой свитером, а потом — к плечами, прикусывая от смущения губу. Ткань такая бархатистая, приятная на ощупь. Чувствуются холмы крупной вязки. Парень оглаживает руки до самых кистей, а далее кладёт руки на бёдра, прикрытые жёсткой тканью джинс. — Если я угадаю цвет, мне что-то за это будет? — хитро улыбается парень. Тэхён ловит его ухмылку, копируя, произнося: — Я подумаю. — Тогда… джинсы чёрные, а свитер… — задумывается, — бежевый. Ким округляет глаза, глупо пялясь на Чонгука, и как хорошо, что тот этого не видит, иначе умер бы со смеху от этого выражения лица. Но Чон всё равно начинает смеяться, в тишине понимая, что Тэхён в шоке. — Угадал, да? — продолжает посмеиваться. — Но как?! — Ну, джинсы — было очевидно, потому что низ у тебя всегда чёрный, а вот цвет свитера… ты как-то говорил, что тебе нравятся светлые вещи. В особенности бежевый цвет. У тебя зимняя повязка на голову бежевая, вот я и прикинул. — Ты гений, в курсе? — встаёт с места Ким. Чонгук вновь смеётся и откидывается на подушку, ожидая, что вновь выкинет друг. Тот шумит рюкзаком, что-то громко вытаскивая оттуда, а после вновь подходит и садится. — Угадаешь, что это, получишь конфетку, — улыбается. Чон цокает, выдыхая вместе с небольшим смешком. Он убирает одеяло, садясь в позу лотоса, протягивая руку, сначала не находя предмет, но потом опускается ниже, трогая коробку средних размеров. Тут же берёт в руки, начиная вертеть. — Аккуратно! — шипит Тэхён, останавливая парня за кисти. Друг замирает, а потом аккуратно находит вверх, открывая коробку, пока Ким убирает руку, с трепетом наблюдая. Он просовывает руку внутрь, хмурясь. — Ты понимаешь, что это жуть как сложно? — Жизнь сама по себе сложная штука, — игриво говоря, пожимает плечами. — Ты неумолим… Чонгук вытаскивает какой-то стеклянный сосуд и пакетик с палочками. — Это что, напиток какой-то? А потом ему в нос ударяет приятный аромат ледяной хвои, имбирного печенья и шишек. Он тут же окутывает лёгкие и тело, приятно расслабляя и заставляя сделать вдох полной грудью. — Вау… — шепчет. — Это типа аромапалочек, да? — Ага, — зачем-то кивает. — Берёшь эти палочки, ставишь в диффузор и — вуаля — твоя палата шедеврально пахнет Новым годом. — Спасибо, — искренне и с улыбкой говорит, поднимая голову. Тэхён любуется этой мордашкой, и уголки губ сами ползут наверх. Для него это такое счастье — доставлять радость Чонгуку.  — Давай попробуем. Они возятся с новой покупкой, а потом, когда заканчивают, ставят диффузор на подоконник. — Уверен, что в больнице такое запрещено, но ты просто спрячь потом и скажи, что духи у заходящих к тебе людей крепкие. — Хорошо, — посмеивается Чон. — Кстати, к тебе ведь приходили ребята? — Тэхён вновь присаживается с парнем визави. — Ага. — И как прошло? — Ребята были очень шокированы, но нормально вроде, и я надел повязку, поэтому мне было легче, — Чонгук слышит, как цокает Тэхён, поэтому добавляет: — Я не считаю, что мои глаза некрасивые. «Потому что ты сказал, что они прекрасны, и я тебе верю» — Просто, — продолжает, — это кажется странным, поэтому мне неуютно из-за этого. — Ладно, приловчимся, — хлопает по бёдрам парень. — А теперь покажи мне свои навыки ориентирования в пространстве. — Что? — делает глупое выражение лица, хмуря брови, щуря глаза и приоткрывая рот. — Сгоняем до автомата с кофе? — О Господи, нет, — выставляет руки вперёд в полном отрицании. — Я только по палате передвигаюсь, а когда хожу куда-то, то меня ведёт врач. — Теперь поведу я. Тэхён подскакивает с кровати, протягивая руку. — Возьми мою руку и доверься, ладно? Я никуда тебя не скину, честное слово. Чонгук фыркает, ища чужую ладонь, но Ким вмиг подхватывает её, утягивая к себе. — Палату ты знаешь, поэтому до двери сам. — Мерзавец, — бубнит Чон. Парень неуверенно и медленно начинает шагать, всё ещё не привыкнув ходить в полном мраке. Он хоть и знает, что находится вокруг, но боится сбиться с траектории, глупо врезаясь во что-то, поэтому он тихонько шаркает тапочками, поворачивая влево, чтобы обойти кровать и пройти к выходу. Тэхён следует за ним, в полной готовности помочь, если Чонгук вдруг решит пойти немного вбок. — У тебя отлично получается, — весело хвалит парень, когда они уже почти дошли до двери. У Чона всё тело зудит от желания вытянуть руки вперёд, чтобы понимать, что находится впереди, но ему не хочется выглядеть так, словно он совсем потерянный в этом вечном мраке, хотя так и есть. Ему скорее хочется выглядеть как нормальный человек, но он знает, что в любом случае будет ходить с этой глупой палочкой, постукивая по земле. Эти ужасные мысли всегда появляются, когда парень начинает ступать по полу самостоятельно, но он старается их глушить, чтобы не впасть в депрессию. Сейчас рядом с ним Тэхён, и ему не хочется портить себе настроение, тем самым испоганив вечер, ведь каждый день Чонгук то и делает, что ждёт вечера, потому что это то время, где он по-настоящему отвлекается и может смеяться. Он открывает дверь, тут же замирая в понимании, что больше шагов не может сделать. Парень боится, что неожиданно в проёме появится человек, и Чон врежется в него. Но на помощь приходит Тэхён. Он аккуратно касается талии двумя руками, слегка подталкивая вперёд, как бы говоря идти, — преград нет. Чонгук послушно делает шаг, оказываясь в шумном коридоре, потому что вечером тут такая же суета, как и рано утром. Это очень сковывает, и парень уже жалеет, что не надел повязку. — Окей, — доносится чужой голос справа. — Я не буду тебя вести за руку, договорились? Просто иди, как обычно. Если будет какая-то преграда, я предупрежу. Это жёсткая проверка на доверие. Чонгук сначала немного не уверен. Не уверен не в Тэхёне, а в том, что он сам сможет следовать указаниям и хотя бы идти прямо и ненароком не сворачивать немного вбок. Он боится показаться нелепым и глупым. Боится, что ничего не выйдет, что он не справится. Парень и не знает, что сейчас, пока он смотрит прямо, на него глядит Ким, видимо, пытаясь прочитать, о чём тот думает. — Если хочешь, я могу повести за руку. — Нет, — тут же отрицает. — Тогда не бойся. До тебя тут никому нет дела. У всех свои проблемы и заботы. Тем более это больница, тут и не такое видят, уж поверь. Чонгук набирает воздух полной грудью, а потом медленно выдыхает, делая шаг, а потом второй, пытаясь идти так, как ходил бы, если бы видел. Тэхён тут же выдвигается следом, легко улыбаясь, посматривая на затылок и по сторонам, чтобы не случилась авария.  Автомат с кофе и другими напитками в другом крыле, поэтому им по сути просто нужно идти прямо, а потом завернуть направо. Там будет свободное пространство с большими растениями, диваном и телевизором. Люди, которые мечутся по коридору, вежливо отходят, видя Чона, и Тэхён благодарит их кивком. — Оп, Чонгук-а, тормози, — быстро говорит Ким, и парень резко останавливается, будто бы врезаясь в стену. — Тут бабуля на коляске. Она едет вправо, в пяти шагах от тебя. Обойди её слева, — даёт указания, и Чонгук делает большую такую дугу, боясь и пальцем кого-то задеть. Тэхён кидает в спину тихую похвалу, и они спокойно доходят до нужного места. Чон тяжело выдыхает, прося: — Возьми меня за руку, пожалуйста. Он был в таком напряжении весь этот недолгий путь, что ему даже плоховато стало. Всё тело будто каменное, и парню кажется, что он и не дышал всё это время.  Ким берёт его ладонь, скрепляя пальцы в замок. Руки Чонгука всегда горячие, и это тепло буквально начинает разливаться по чужому телу, из-за чего парень чувствует мирное спокойствие, даже не подозревая, что Чон чувствует то же самое. Ким свободной рукой просовывает монетки, покупая себе холодный кофе. — Будешь что-нибудь? Тут есть соки и газировки. Обычная вода, а ещё чай. Вкусы перечислить? — тараторит, и Чонгук начинает посмеиваться, из-за чего парень непонятливо смотрит на него. — Что? Тот мотает головой, сквозь смех отвечая: — Ничего не нужно, спасибо. Иногда забота Тэхёна греет сердце и душу, а иногда веселит, потому что подобное превращается в гиперопеку и желание сделать всё, что в его силах. Рассказать обо всём, что происходит вокруг. Будто бы парень боится упустить любую деталь, хотя Чону это и не нужно особо. Главное знать, что происходит рядом. А рядом с ним чаще всего происходит сам Тэхён, и это — самое важное.  Ким неосознанно гладит большим пальцем мягкую ладонь Чонгука, когда они идут обратно. Тот это чувствует настолько отчётливо и ярко, что просто плавится от осознания, что парень делает так, даже не задумавшись. Ему бы вечно хотелось ощущать присутствие Тэхёна, потому что любое его прикосновение — это взрыв бабочек в желудке и приятные боли в теле, от которых нега по венам растекается. Чон как-то пропустил тот момент, когда стал чуть ли не мурлыкать, когда Ким дотрагивается до него, часто краснея, пока другой не видит. А Тэхёну тяжелее в сто крат. Пока они идут до палаты, то из головы не вылезает тот момент, когда Чонгук оглаживал его лицо большими пальцами. Трепетно прикасался к бровям, векам, губам, зарывался в волосы. У него от одного этого воспоминания внутри всё трепещет и переворачивается с ног на голову. Кажется, этот момент уже выгравирован в мозгу парня и отложен на самую важную полочку в голове, как приятное и самое лучшее воспоминание. Хотел бы он повторить. А оно и будет повторяться. Правда не так, как было в этот раз, но теперь, вплоть до самого Нового года, Тэхён будет приходить к Чонгуку, и тот будет постоянно трогать его, узнавая, во что тот сегодня одет, как уложены волосы, какие эмоции мелькают на лице. Это теперь станет их небольшой традицией. Через пару дней парень приносит ту злополучную гирлянду со звёздочками, надеясь, что Чона это не очень расстроит. Его и не расстроило. Благодаря красочному описанию от Кима, парень отлично представляет, как украшают звёздочки палату. Они нацепили её на окно, и теперь она красиво освещает помещение тёплым жёлтым светом. А ещё, числа двадцать девятого, Тэхён приволок толстый плед и пару подушек, оккупировав широкий и длинный подоконник, на котором парни теперь часто проводят время, и Ким время от времени рассказывает, что происходит за окном. Это окно открывается только наполовину — сверху, поэтому иногда они могут его открыть, чтобы послушать крики детей, что лепят снеговиков и играют в снежки. Тэхён понял, что теперь Чонгуку нравится слушать абсолютно всё: от его рассказов, до пения птиц. Иногда они включают музыку, как сейчас, слушая «d4vd — For some time». Оба сидят визави, согнув ноги в коленях. Чон повернул голову к окну, а Ким смотрит на него, не в силах оторвать взгляд. Чёрное небо подсвечивается яркими мерцающими звёздами. Крупные хлопья снега снова танцуют в воздухе и опускаются на землю, укутывая её одеялом. В палате горит гирлянда, тускло освещающая помещение. На тумбочке покоится диффузор, разнося по палате вкусный успокаивающий аромат. — I've been watching for some time, for some time. Waiting for you till the night, till the night, — пропевает одними губами Чонгук, ощущая, как подрагивают руки от желания прикоснуться к сидящему напротив парню. Они соприкасаются пальцами ног, но это до безумия мало для обоих.

Lately I've been holding you so closely. I hear you're here…

We wait too long. We're moving on.

Запах хвои, имбирного печенья и шишек стал родным до приятного головокружения. Парфюм Тэхёна уже въелся в каждую клеточку. Касания Чонгука на коже отпечатались клеймом. Они сидят и думают об этом, всё прекрасно понимая, но страх неуверенности всегда берёт верх, когда дело касается чувств. Чувств, которые оба не должны испытывать, но парни так срослись за эти дни, что сейчас, оторви их — не смогут нормально функционировать. — Что планируешь делать на Новый год? — прерывает тишину Чон, когда последняя песня в плей-листе заканчивается. — Гулять по полной, — улыбается Ким. — А ты? — А что можно делать в больнице? Попытаюсь фильм какой-нибудь включить. Если начнёт раздражать, то спать лягу. И хоть вся эта атмосфера, что устроил ему Тэхён, действительно дарит чувство праздника, парень всё равно вспоминает о том, что проведёт эту сказочную ночь в одиночестве, и становится плевать абсолютно на всё. Может, ему позвонят родители, и они чуть-чуть поговорят, поздравят друг друга. Возможно, позвонит и сам Ким. Но Чонгук эгоистично не хочет, чтобы он звонил. Хотелось бы ему провести эту ночь вместе с другом, которого и другом, вроде как, нельзя считать, потому что разве подобное можно испытывать к нему? Чону даже немного стыдно, что обычную заботу парня он воспринял слишком близко к сердцу. Он из-за Тэхёна и питаться нормально стал, и улыбаться чаще, и не слишком загоняется по поводу глаз. Но, конечно, рана от потери зрения всё ещё остриём сидит глубоко внутри. Однако если Ким рядом — становится чуточку легче. Теперь, кажется, Чонгук просто не сможет выносить одиночество, как это было раньше. Теперь оно — злейший враг. В нём холодно, страшно, темно. В нём галдящие внутренние голоса всё никак не замолчат. Впрочем, сейчас он не один, поэтому не стоит нагружать себя. — Кстати, — Чона вдруг осеняет, — у меня для тебя кое-что есть. — Он спрыгивает с подоконника и по памяти, уже более уверенно, двигается к прикроватной тумбочке. — Ты что, в больнице что-то украл? — не понимает Тэхён, вновь садясь в позу лотоса. — Да конечно, — фыркает и достаёт из ящика бежевый бумажный пакет с серебряными звёздочками. Останавливается около парня и ставит на подоконник. — Ты для меня так много сделал за эти дни. — Он кладёт ладонь на чужое колено, дабы ощущать, что собеседник рядом. Теперь Чон всегда так делает, потому что комфортнее. Возможно, потом это привычка уйдёт. — Я тебе так благодарен, правда. Меня мучала совесть, что взамен я не могу тебе ничего дать, но по… — Вообще-то, — перебивает Ким. — Дай я договорю, — резко поворачивает голову к парню, своими нахмуренными милыми бровями затыкая его. — Собственно, взамен я тебе ничего не мог дать, но потом я кое-что закончил и попросил родителей упаковать это кое-что для тебя. Они тебя ещё не видели, но я рассказывал, что ты приходишь ко мне. Мама с папой тебе тоже благодарны, — парень, словно желе, смягчается в лице, и одно его выражение дарит умиротворение. — От них тоже есть презент. Тэхён в шоке прикладывает руку к груди, как зачарованный, говоря: — В самое сердце… — Болван! — тут же смеётся Чонгук и легонько ударяет по коленке. Ким смеётся в ответ, а потом лезет в пакет, чтобы посмотреть, что внутри. У него тут же округляются глаза, когда на среднего размера коробочке, что лежала сверху, видит прикреплённую записку: «Здравствуй, Тэхён-а. Меня зовут Чон Миён. Я мама Чонгука. У нас не было момента, когда бы мы могли увидеться с тобой, но я так благодарна тебе, что в такое тяжёлое время для моего сына ты приходишь к нему и делаешь его счастливым. Он мне звонит и рассказывает о том, как много улыбается и смеётся рядом с тобой. Рассказывает, какой ты отличный парень, и что хочет познакомить нас. Я была бы рада нашей с тобой встрече, Тэхён-а. Спасибо тебе за всё, что ты делаешь для него. Нам всем тяжело переживать этот момент, и какой бы неидеальной матерью я ни была — всё равно очень люблю своего сына и желаю ему самого лучшего. Для меня большое счастье знать, что он нашёл такого хорошего друга. Прими, пожалуйста, этот небольшой подарок в знак благодарности». У Тэхёна невольно подступила мутная пелена к глазам. Он запрокидывает голову кверху, чтобы не расплакаться окончательно, а Чонгук, не знающий, что происходит, просто молча ждёт. Он знает, что парень сейчас читает записку, но не в курсе, что в ней. Да ему и не хочется знать, потому что он уверен, что мама написала сотню «спасибо». Так искренне Кима ещё не благодарил никто. Он, не хвастаясь, много чего сделал для других. Особо никогда не ждал поклонов и наград, потому что делал это от чистого сердца, зная, что осчастливит кого-то или просто сделает жизнь проще. Но, оказывается, даже скромное «спасибо» так греет душу. Парень распечатывает коробочку от крафтовой обёрточной бумаги и видит там прозрачную крышку, перевязанную ленточкой нежно-розового цвета. В этой коробочке лежат домашние имбирные печенья разных форм: ёлочки, человечки, домики, просто круглые. Они раскрашены разноцветной глазурью, и это выглядит настолько красиво и вкусно, что рот тут же наполняется слюной. — Твоя мама умеет печь? — У неё самые лучшие печенья, даю слово. Тэхён так нежно улыбается, смотря на подарок, произнеся тихое и скромное: — Спасибо ей большое. Обязательно передай, ладно? — Конечно, — подхватывая разнеженное состояние друга, отвечает Чонгук. Парень откладывает печенья, доставая коробку покрупнее. У него аж адреналин поднимается от того, что ему жуть как интересно, что преподнёс ему этот воробушек. Коробка тоже запечатана в такую же бумагу, и когда Ким убирает бумагу, то видит просто белый плотный картон. Открывает крышку, посматривая всё время на Чона, видя, что тот просто в нетерпении от реакции. Пока парень ещё не посмотрел, что внутри, он предлагает: — Ты можешь дотронуться до меня, если интересна моя реакция. Чонгук глупо замирает, потому что его сердце пропускает громкий удар, а всё тело становится будто наэлектризованным от такого заманчивого предложения.  Тэхён меняет позу, свесив ноги с подоконника. — Встань напротив меня. Он раздвигает бёдра, на одно поставив коробку. Чонгук идеально умещается в пространстве и стеснительно прикасается ладонями к щекам, большими пальцами тут же дотрагиваясь до уголков губ. Если бы Ким знал, как парень без ума от чужой улыбки, то упал бы от шока. Указательными пальцами Чон аккуратно прикасается к внешним уголкам глаз, зная, что, когда Тэхён улыбается — улыбается всё его лицо. Чонгук внимательно прислушивается, как открывается крышка коробки, тут же говоря: — Я сам это сделал. А потом чувствует. Просто чувствует, как чужих губ касается самая трепетная и нежная улыбка. Как маленькие морщинки собираются у глаз, и как начинает подрагивать нижняя губа. Сегодня Тэхён очень эмоциональный. Чонгук, словно заворожённый, представляет это лицо в полной темноте, желая расплакаться от того, как он чётко видит. А потом нечаянно ловит подушечкой пальца влагу у глаз, но не успевает что-либо сказать, как Ким накрывает чужую левую ладонь своей и слегка поворачивает голову, целуя в горячую линию жизни, обжигаясь. Чон весь покрывается волной жара. Его щёки, уши — да всё тело неистово горят, а внутри приятные спазмы от тонкого короткого поцелуя. Он будто начинает плавиться, превращаясь в сахарную вату, желая упасть в чужие объятия, чтобы спасли от этой бури чувств и ощущений. Чонгук спускается ладонями до чужой шеи, а Тэхён совсем аккуратно кладёт одну руку на красную щеку парня, трепетно улыбаясь. — Как ты это сделал? — чуть ли не шёпотом произносит. — Я любил вязать, поэтому руки помнят. В коробочке аккуратно сложенный свитер крупной вязки из толстой мягкой пряжи светло-серого цвета. Ким просто тащится по таким вещам, а когда они сделаны своими руками…  Ещё одна прелестная сторона Чона раскрыта. — Это лучшие подарки, которые мне только могли подарить. «Потому что они сделаны своими руками. Потому что люди потратили на меня время, вложили душу, благодарность, сердце — это самое ценное» — Ты только не плачь, пожалуйста, — посмеивается Чонгук через собственный ком в горле. — Я вижу, что ты тоже хочешь, поэтому не буду, — в ответ смеётся Тэхён. — Но как ты так быстро это сделал? — Ну… — мнётся парень, — ты когда ко мне впервые пришёл, то, несмотря на мою холодность к тебе, я был рад. Я не знал, приедешь ли ты ещё раз, но на носу Новый год, и мне хотелось подарить тебе что-то хотя бы за тот день. — Ты такой… — в неверии мотает головой Ким. — Какой? — Слов на тебя нет, серьёзно. То есть ты хочешь сказать, что днями напролёт вязал, пока меня не было? — Ну, мне нравится это. — Вау… — выдыхает, опираясь на руки позади себя, пока Чон до сих пор стоит между его разведённых ног, держась за бёдра. — Ненавижу вязать. Это раздражает. — Это уже твои проблемы. Зато я с крутыми вязаными вещами хожу. Тэхёну нравится, как открыто начинает отвечать парень. Как научился язвить, ёрничать, капризничать, перенимать небольшую наглость от Кима. Это ведь значит, что тот чувствует себя очень комфортно рядом с ним, верно? — Я теперь тоже, — гаденько ухмыляется. — Это была разовая акция. — Да что ты? — подаётся вперёд парень, и Чонгук делает шаг назад, почувствовав, как близко к нему приблизились, но Тэхён хватает того за рубашку, притягивая к себе, тихо произнося: — Я зарезервирую тебя себе, и ты будешь вязать мне вещи. — Какая плата? — говорит уверенно, но внутри всё равно сжимается от такой близости. Он чувствует лёгкое чужое дыхание на своём лице. Если они встанут ещё ближе — оно будет обжигать. — Идей много, на самом деле, — задумчиво говорит Ким. — Ты сказал «зарезервировать». То есть не на всегда? — застенчиво бубнит Чонгук. — Ну… я, — теряется парень. — Наверное? — Можешь навсегда, — совсем шёпотом говорит, одними губами. Тэхён замирает и, не подумав, кидает: — Я тебя сейчас поцелую, Чонгук, серьёзно. Чон аккуратно кладёт ладони на чужую грудь, ощущая под ними резво бьющееся сердце, тем самым давая зелёный свет. Ким мечет глазами по всему парню, а потом, дав волю чувствам, кладёт руки ему на шею, очерчивая большим пальцем линию челюсти, немного надавив, чтобы Чон приподнял голову. Он медленно наклоняется вперёд, невесомо касаясь губ, и обоих будто простреливает болезненный, но до жути приятный огонь прямо в груди. Когда Тэхён примыкает полностью, начиная ласково сминать чужие губы, Чонгук робко повторяет, а в голове лишь одно желание — попробовать на вкус. Поэтому парень двигается так, как может, а руки рефлекторно летят к плечам, оглаживая их через зелёную толстовку, пока темп их поцелуя наращивается. Потом Ким подключает язык, и Чон немного теряется, не понимая, что делать, но Тэхён так играется с ним, поэтому ему остаётся только отдаться этой волне и перестать думать, передав бразды правления своим чувствам. Они тяжело дышат и глотают слюну. Тэхён немного склоняет чужую голову вбок, всё так же надавив на линию челюсти, и громко набирает грудью воздух через нос, а потом опускает руки на талию парня, ближе прижимая его к себе, гладя поясницу. Когда воздух в лёгких заканчивается, то оба отстраняются и тяжело дышат, а Ким, не в силах прекратить пробовать эту сладость, переходят поцелуями к уголкам губ, щекам, скулам, носу, бровям, всё ещё прикрытым векам. Чонгук купается в этих волнах любви и обожания, подставляясь, как маленький котёнок, желающий ласки, совсем немного улыбаясь. Когда Тэхён отстраняется, видя разнеженного парня, то просто тает. Счастливее этого момента нет и не будет, ведь первый поцелуй двух влюблённых сердец — волшебная сказка. — Думаю, это и так понятно, — хрипит Ким, — но ты мне нравишься. Чон просто поверить не может, что с ним случилось это наяву. Он не говорил Тэхёну, чтобы не обидеть, но каждый раз, когда парень был рядом, в голове крутилась лишь одна мысль: «Я действительно ему нужен?». Нужен вот такой? Это же так тяжело, когда рядом человек, лишённый важных функций для жизнедеятельности, но Ким никогда не жаловался, ничего плохого не говорил, а просто был здесь, с ним. Неужели ему действительно нравится Чонгук? — Слепой я? — грустно усмехается. — Ты не слепой, Чонгук-а. Это даже звучит ужасно. Ты можешь видеть, только по-другому, правда ведь? — Это не то. — Ну и что? Меня вообще такое не волнует, если честно. Тем более мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. — Ты звучишь как извращенец, — посмеивается Чон. — Ты загубил всю романтику! Наступает короткая пауза, после которой парень неуверенно и тихо произносит: — Ты тоже мне нравишься. «И я надеюсь, что не надоем тебе. Что ты не устанешь от меня, не уйдёшь, не бросишь. Я надеюсь, что я тебе нравлюсь так же, как и ты нравишься мне» — Просто останься со мной, ладно? — одними губами дополняет. Тэхён даёт подтверждение своими объятиями, окольцовывая шею и целуя в висок. Чонгук обнимает за талию, жмурясь и надеясь, что не выглядит слишком жалко. Он так надеется, что всё будет хорошо, ведь Тэхён — лучшее, что с ним случалось.

***

Тридцать первого декабря Ким помогает дома родителям, как прилежный сын. Нарезает продукты для салатов, болтая с Чонгуком по громкой связи. Время от времени к ним подключается мама парня, и они втроём, в принципе, весело проводят время. Чон сидит на подоконнике, чтобы лучше ловила связь, громко смеясь, когда Тэхён шутит. Но они не могут разговаривать вечно, поэтому, когда парень остаётся в звонком одиночестве, то вновь включает музыку, утопая в приятной грусти. Он не знает, что делать. Не знает, чем заняться. Пытался посмотреть фильмы, но ему слишком интересно, что происходит на экране, поэтому просто выключил, пока не начал раздражаться сильнее. Впрочем, сегодня врачей у него нет, поэтому всё, что может делать Чонгук — это слушать музыку и просто думать о чём-то не очень хорошем. Потому что из приятных мыслей парень постоянно сворачивает куда-то не туда. Так и прошёл весь день. До Нового года остаётся два часа, и Чон впервые ощущает сильное едкое одиночество внутри. Даже сейчас, разговаривая с родителями, ему не хватает человека рядом, праздничной суеты по дому, ожидания подарков и желания преподнести подарок в ответ. Парень пытается уснуть, ворочаясь на кровати, но мозг просто гудит, потому что засыпать нельзя. Потому что до этого он никогда не засыпал, а ожидал, когда цифра на конце года сменится на другую. Это непривычно для его организма, поэтому тот просто отказывается видеть сны. Чонгук лежит на постели, вспоминая, как его целовал Тэхён. Вспоминает и чуть ли не визжит от восторга. У него до сих пор внутри там что-то приятно сворачивается, когда он вновь прокручивает те ощущения, что тогда испытал. Так проходит ещё один час. Парень нажимает на экран телефона, и ему озвучивают время. Меньше часа до Нового года. Просто прелесть. Чон потухает окончательно, изведя себя до предела, как неожиданно к нему просто вламываются в палату, даже не постучав. Он тут же от страха садится ровно, в секунду представляя, как к нему залетает какой-то убийца, собираясь застрелить или зарезать, а потом слышит: — Чонгук-а! — запыхавшись и очень радостно кричит Тэхён, громко шурша курткой и пакетом. — Не уложился слегка, извиняй. — Т-Тэ? — как-то неуверенно мямлит. Парень быстро снимает куртку, отряхивая волосы от снега. — На улице такой снегопад, ты не представляешь! — возбуждённо произносит из коридора. — Я думал, что в снеговика превращусь. — Ты… чего тут? — растерянно спрашивает Чон, елозя на кровати. — Время то… — Отличное время! — подбегает к подоконнику парень, ставя пакет, тут же вытаскивая оттуда контейнеры. — Залезай сюда, буду тебя кормить салатиками и закусками. Я почти всё сам сделал. Чонгук, ещё не отойдя от шока, думает, что плавает где-то во сне и всё продолжает сидеть на месте, не двигаясь. Как бы ему хотелось посмотреть на запыхавшегося Тэхёна, господи. — Давай, Чонгук-а, не тупи, — Ким подходит к кровати и протягивает руку. —  Хватайся. Заодно посмотришь, в чём я сегодня. Он уже спокойно использует глагол «смотреть», что очень упрощает ему жизнь, и делает приятно Чону, потому что подобное не превращает его в человека, к которому нужно подбирать слова, чтобы не задеть. Парень хватает чужую руку, тут же цепляясь за предплечья, ощущая уже такие знакомые нитки, из которых связан свитер, из-за чего довольная улыбка сама появляется на лице. Он тут же прикасается к холодным щекам, представляя, насколько они красные, а потом подаётся вперёд, чмокая слегка сухие губы из-за мороза. Тэхён тут же кладёт руки на талию, забирая себе полноценный поцелуй. Чонгук зарывается в его мокрые от снега волосы, расчёсывая запутавшиеся пряди, пока оба пробуют на вкус друг друга, нежно сминая губы со звонкими звуками, а потом отстраняются, и Ким быстро говорит: — Давай, запрыгивай, у нас мало времени. Чон посмеивается и послушно залезает на подоконник. Тэхён в подробностях рассказывает, что принёс, какие ингредиенты, а далее они пробуют, и Чонгук хвалит его за проделанную работу. В принесённые пластиковые стаканчики Ким наливает газировку, и у них получается мини застолье, на котором у Чона настроение тут же взлетает выше небес. Хотя, если честно, настроение у него поднялось, когда он только услышал голос парня. — Осталось пять минут, — оповещает Тэхён. — Что скажешь уходящему году? — Что в конце он был полным придурком, — ворчит. Парень на это смеётся. — Но, — тут же добавляет, — спасибо. Спасибо ему за то, что ты появился у меня. — Полностью поддерживаю, — говорит Ким и облокачивается на одну руку, чтобы через всё их маленькое застолье податься вперёд и чмокнуть парня в нос. Они ещё немного пошутили, а потом остаётся всего десять секунд до заветных двенадцати часов, во время которых они про себя загадывают желания. «Хочу чувствовать себя хорошо, и чтобы Тэхён оставался со мной ещё очень долго». «Хочу поступить в университет, и чтобы Чонгук чувствовал себя хорошо. Хочу, чтобы он был тем единственным, с которым я буду чувствовать счастье и не ощущать себя одиноким». Когда на часах ровно ноль-ноль, Ким подаётся вперёд, кладя руку на чужой затылок, затягивая парня в поцелуй, который тот, поначалу, не ожидает, но потом пылко отвечает, закрепляя своё желание. — С Новым годом, Чонгук-и. — С Новым годом, Тэ. Тэхён открывает окно, когда на улице начинают греметь первые салюты. Чонгук инстинктивно смотрит в их сторону, слыша гул людей и громкие звуки фейерверков. — Красный, белый, зелёный, красный, — быстро перечисляет цвета огней, что льются со всех сторон. — Оранжевый, жёлтый, фиолетовый, снова жёлтый, зелёный. Чон начинает смеяться, слыша, как парень пытается преуспеть за каждым взрывом. — Прекрати, — посмеивается. — Что?! Ты должен представить каждый! Наверное, всё же, все тяжёлые этапы в жизни Чонгука в этом году напрочь перекрылись Тэхёном. И как один человек способен затмить собой весь мир?

***

Второго января Чонгука наконец-то выписывают, но он всё также будет ходить в больницу, где его будут учить справляться с трудностями недуга, который у него появился. Тэхёна рядом нет, потому что днём первого января он уехал с родителями к бабушке и дедушке на целую неделю. Чон особо не паникует из-за такой разлуки, потому что сейчас он будет учиться жить без зрения за пределами больницы: ходить в магазин, но пока с кем-то, кто может его вести; запоминать свой дом в мельчайших подробностях; попробует найти себе дело, которым в силах заниматься помимо вязания. Его перевели на домашнее обучение, поэтому теперь ему ещё и домашку как-то нужно будет делать. И готовиться к экзаменам тоже. Впрочем, ему для этого уже ищут репетитора. Чонгук в принципе умеет писать, хоть и выходит коряво. Пока он был в больнице, он практиковался, показывая каракули врачам, родителям, Тэхёну. Со временем стало получаться лучше, но не идеально. Жизнь, вроде как, приходит в новый, немного неуютный строй, но похоже на то, что всё налаживается. Со временем ко всему привыкаешь, и Чон более-менее привык к тому, что имеет сейчас. Ким поздравил его с выпиской и обещал, как только приедет, то обязательно заглянет в гости. Но всё идёт немного не так. Чонгук потихоньку осваивается у себя дома с помощью родителей, к нему приходят одноклассники, развлекают, веселят. Парень даже лёгкую еду для себя приготовить может, только это занимает много времени, и он часто обжигается о сковородку, потому что постоянно забывает на каком расстоянии она находится. Чон уже в принципе знает алфавит, который создали специально для незрячих или слабовидящих, и ему в больнице даже одну толстенькую книгу подарили, которую парень вечерами может читать, но недолго, потому что нагрузка на мозг просто огромная. Ему постоянно приходится прокручивать в голове, как пишутся те или иные буквы, а потом составлять их в слова и целые предложения. Всё идёт своим спокойным чередом, но вот седьмое января, и Тэхён пишет, что не сможет приехать. Чонгук не обижается, но очень скучает. На следующий день такая же история. Потом снова. И ещё. Уже одиннадцатое число, а Ким постоянно находит какие-то глупые отмазки, дабы не приехать. Вот тут уже Чон начинает обижаться и злиться. Виду в переписке или при звонке особо не показывает, да и не пытается затронуть эту тему, потому что Тэхён её яро избегает. А потом, на смену обидам и злости, приходит страх. Страх, что всё закончилось, не успев начаться. Страх, что его обвели вокруг пальца. Чонгук отлично знает Тэхёна. Он знает, что тот открытый, дружелюбный, безотказный. А что если он делал это всё ради своей выгоды? Приходил в больницу, а потом, наверное, в школе, подробно рассказывал, как посещает бедного ослепшего Чонгука, помогая ему. Вот, наверное, девочки восхищались им, а парни хвалили. Но зачем тогда нужно было целовать? Признаваться в симпатии? Парень совсем запутался, и ему очень стыдно за все эти мысли, что посещают его голову. Ну а что ему остаётся делать в такой ситуации? У него ведь ещё до сих пор неокрепшая психика, и он, не в угоду себе, сразу же начинает думать о том, что всегда сидело в голове: «Кому я теперь буду нужен такой?». Нет даже плюсов в отношении с таким человеком. Нет аргументов «за», которые защитили бы шкуру Чонгука. Он по всем фронтам проигрывает и совершенно ничего не может сделать. Здоровому человеку будет проще с таким же здоровым человеком. Не каждый решится взять на себя ответственность за чужую жизнь. Чонгук даже может понять Тэхёна. Им всего восемнадцать. Это время импульсивных поступков, поиски чего-то нового, что может разжечь внутренний молодой огонёк. Ким поиграл в спасителя, немного попробовал роль возлюбленного, а теперь он устал. Надоело. И это нужно просто принять ослепшему Чону. Это не должно приносить такую неимоверную боль и ненависть к самому себе. Но Чонгук не хочет терять. У него тоже гордость есть. Он даже в таком состоянии не желает чувствовать себя использованной куклой, поэтому парень решается на крайние меры, переходя на шантаж, потому что риск потерять Тэхёна такой огромный, что от мысли, что его рядом не будет, Чону становится плохо. У него очень болит там, где сердце стучит, и лёгкие качают воздух. Он отправляет небольшое сообщение около пяти часов вечера: jk: «Если ты не придёшь ко мне сегодня или завтра, то я больше не желаю, чтобы ты появлялся в моей жизни» Сообщение вмиг становится прочитанным. th: «Чонгук, прекрати. Не надо так говорить. Я же сказал, что не могу» Чон не уверен, что имеет право качать какие-то права, находясь в такой ситуации, но он просто не может по-другому. Ему нужно убедиться, что Тэхёну действительно стало плевать на него. jk: «Я серьёзно» Это последнее, что он отправляет, прежде чем выключить телефон и забыть про него напрочь. Парень слышит звук уведомлений, но Чон устал уже глотать эти тупые отмазки. Он возвращается к домашнему заданию, просидев так достаточно долго. Время начало седьмого, и парень слышит стук в дверь и разрешает войти. — Чон-и, — говорит мама. — Представляешь, я наконец-то познакомилась с Тэхёном. — Что? Где? — Чонгук поворачивает голову и хмурит брови. — Вот, пришёл несколько минут назад. Мы с ним поговорили. Он отличный парень, как ты и описывал, вот только… — Тэхён тут? — перебивает и округляет глаза, зачем-то указательными пальцем показывая на пол, якобы имея в виду дом. — А он тебе не сказал? — Я в шоке, — устало выдыхает парень, откидываясь на спинку стула.  У него в груди вспыхивает непонятная буря эмоций: злость, непонимание, облегчение. Неужели ему нужно было написать в такой форме, чтобы Тэхён соизволил явиться? Хорошо, Чонгук это написал, поставив ультиматум, но если парень пришёл, значит всё-таки не всё равно, верно? Тогда, что с ним было не так? Это Чон и планирует узнать, когда мама пропускает в комнату Тэхёна, и Чонгук понимает, что даже узнает его по звуку шагов. Он даже не смотрит в сторону пришедшего, который неловко прикрывает дверь, оставаясь на месте. Между ними впервые повисает тяжёлая тишина, что сильно давит на плечи. Хотелось бы Чону увидеть, как сейчас выглядит чужое выражение лица, но дотрагиваться, если честно, не хочется, потому что внутри сидит липкий страх разочароваться. — Ну, и? — первый прерывает молчание Чонгук. Наверное, теперь его очередь быть сильным. — Зачем пришёл? — Ты же напис… — Серьёзно? — перебивает, поворачивает голову с раздражённым и немного злым выражением лица. — Только поэтому? То есть, если бы я молчал, ты бы и дальше придумывал отмазки? — Послушай… — Ну уж нет, — подрывается со стула. — Я не собираюсь и дальше выслушивать всё твоё враньё. Либо ты прямо сейчас говоришь честно, либо просто разворачиваешься и уходишь. На этом точка. Чонгук слышит тяжёлый выдох, а потом глухой стук — это Тэхён облокотился спиной на дверь, легонько ударяясь затылком. Ким смотрит на парня, а внутри такой шторм сильный. «Мне так жаль. Ты такой красивый. Мне очень хочется тебе всё рассказать, но страшно до жути. У тебя великолепные глаза. Я всё ещё не могу перебороть себя. В этой огромной толстовке ты выглядишь ещё милее. Я такой слабый. Ты мне так нравишься». — Я всегда хотел быть сильным для тебя, — тихо начинает Тэхён, а у Чонгука тут же спадает маска агрессии на лице. — Я всегда хотел, чтобы все считали меня идеальным, без слабостей, шрамов, слёз. Даже какие-то нюансы о себе я рассказывал тебе с большим трудом, но делал это потому, что хотел, чтобы между нами было полное доверие. Я сам себе противоречил в итоге, потому что знал, что не смогу раскрыть тебе всё, иначе бы ты подумал, что я убогий. Но я не хотел так. Я хотел быть для тебя самой крепкой опорой, а в итоге всё же сдулся… Ким на секунду затихает, не в силах больше смотреть на парня. Он переводит взгляд в пол, кусая внутреннюю сторону щеки. — Наверное, ты многое надумал себе, пока я вёл себя как последний придурок. Пожалуйста, прости за это. Не знаю, как искупить теперь свою вину, но просто знай, что ты мне всё ещё очень дорог. Я хочу быть с тобой. Чонгук внимательно слушает, а потом медленно подходит к парню, не дотрагиваясь до него. — Если я позволил себя поцеловать, сказал, что ты мне нравишься, то любые твои рассказы не отменят этого факта. Ты будешь мне нравиться любым. И для меня очень важно знать все твои стороны, слышишь? Это очень ценно. В отношениях люди должны быть единым целым, помогать друг другу во всём, принимать изъяны, бороться с ними, раскрываться с разных сторон, поддерживать. Только так мы сможем чувствовать себя счастливыми и свободными рядом друг с другом. Пока ты скрываешь от меня что-то, утопая в своей боли, я тоже тону в ответ. Никому от этого не лучше, понимаешь? — Ты можешь дотронуться до меня, но ничего не говорить? — дрожащим голосом просит Тэхён. У него в горле ком застрял так, что глотнуть больно. Ему очень хочется плакать, выплеснуть то, что годами нёс в себе и не мог забыть, отпустить. Носить маски — ужасная затея. Чонгук аккуратно тянет руки к уже родному лицу, тут же чувствуя на скулах заживающие ссадины, которые под подушечками пальцев шероховатые. Он оглаживает брови, ощущая на одной из них когда-то глубокую рану, покрывшуюся корочкой. Нежно обводит лоб, нос, доходит до губ, трогая на нижней ту же глубокую рану, которая заживает тяжелее, потому что её постоянно трогают чужие зубы. Чон подаётся вперёд и по памяти бархатно целует в скулы, бровь, веко с трепещущими и немного мокрыми ресницами, нос, губы, параллельно гладя большими пальцами щёки. Тэхён весь расплывается в чужих руках, чувствуя, как груз с плеч падает, а тело становится невыносимо лёгким, ватным, что хочется упасть. Видимо, Чонгук ощущает чужую слабость, предлагая: — Пошли на кровать? Он берёт за руку Кима, ощущая ссадины на костяшках, ведя его к себе на двуспальную постель с нежно-голубым пастельным бельём. Они ложатся, и Тэхён укладывает голову на чужую грудь, которая медленно и спокойно вздымается под глухое биение сердца. Чон обнимает его одной рукой за плечи, а второй гладит по голове, перед этим поцеловав в макушку. — Расскажи, пожалуйста, — тихо просит Чонгук. — Ты знаешь, что я перевёлся в вашу школу три года назад — на первом году старшей школы, — начинает парень. — До этого я жил в другом городе, где у меня была совсем другая жизнь. Я хотел внимания, желал быть кому-то нужным, поэтому вёл себя как последний мудак. Не знал, как по-другому проявить себя. Был выскочкой, дрался много, плохо вёл себя в школе, но в середине средних классов во мне что-то стукнуло. Да и с родителями всё стало по-другому — наши отношения заметно улучшились, они стали обращать на меня внимание, учить чему-то. — Чонгук медленно перебирает чужие пряди, иногда накручивая кучерявые в некоторых местах локоны на палец, ощущая, как голос Тэхёна впитывается в его грудную клетку, заползает под рёбра и греется там. — Я понял, что быть в центре внимания можно и по-другому. В хорошем ключе. Можно быть активным на мероприятиях, помогать другим, волонтёрить, учавствовать в разных конкурсах. Тем более это приносит радость, нет никаких угрызений совести. И когда я решил измениться, ребята вокруг меня особо не оценили этого. Я продолжал втихую драться, ставить людей на место, чтобы они не смели мешать моей, так сказать, новой жизни, — грустно усмехается. — Сам себя зарыл, получается… — Но ты ведь был маленький. Тебя не учили, как надо, — тихо успокаивает Чонгук. — Возможно, — выдыхает Тэхён, а потом поднимает голову, смешно говоря: — Я сейчас поцелую. Чон прыскает и получает чмок в подбородок и уголок губ. — Значит, твоя бабушка с дедушкой живут там, где ты жил раньше? Эти дети до сих пор не могут успокоиться? — Ага, — устало бубнит Ким, вновь удобно устраиваясь на груди. — Не знаю, чем я так насолил им, но они говорят, что я лицемер. Веду себя как клоун в новой школе, что я не такой, каким показываю себя тут. В том городке слухи быстро разлетаются, а бабуля моя очень любит хвастаться успехами внука, — легко улыбается. — Завидуют, придурки, — фыркает Чон. — Ты за эти три года так вырос и многого добился, а они ровным счётом ничего не сделали. — Но та плохая сторона до сих пор сидит во мне. У меня проблемы с агрессией. Когда что-то не получается, то я терплю до дома, а потом просто рву и метаю. — Ты прошлый гангстер с синдромом отличника, — посмеивается парень. — Ну, спасибо, — бурчит, собираясь встать, показывая липовую обиду, но Чонгук крепко прижимает к себе, не давая вырваться. Естественно Тэхён поддаётся, хотя с лёгкостью может уйти от чужого захвата. Опыт у него яркий. — Почему к психологу не пойдёшь? — Я хожу. Чон округляет глаза, слегка повышая голос: — И ты молчал?! Смеёшься, что ли? — Мне бы тогда пришлось объяснять, почему я туда хожу. Ты бы узнал, что я немного неуравновешенный придурок. — И вовсе ты не такой, — бубнит и хмурит брови парень, а потом затихает, вдруг с сожалением произнося: — Тяжело, наверное, носить на себе такие маски, когда прошлое не цветочное. — Я привык, но иногда невыносимо бывает. Ты думаешь, почему я не учусь на отлично? — Я в курсе, что ты часто прогуливаешь. — Именно из-за своего состояния прогуливаю. Я выгораю и чувствую себя овощем. Ничего не могу делать, не могу заставить себя чем-то заниматься. Вновь повисает тишина. Она приятная, потому что наконец-то все тайны раскрыты, груз с души снят. Тэхён слышит стук чужого сердца и медленное дыхание, успокаиваясь. Чонгук в этой вечной темноте ощущает Кима рядом и большего для счастья ему и не надо, если честно. Он рад, что не безразличен парню. Рад, что сейчас тот здесь, даже несмотря на то, каких трудов это стоило. Впрочем, сейчас им только остаётся мириться с тем, что происходит в их жизни, и проходить это вместе. Ну, ещё и со своими психологами. Чонгук надеется, что им обоим когда-нибудь станет лучше. Он и подумать не мог, что за такой красивой оболочкой скрывается столько тьмы и боли. Его действительно это удивило, но он постарался не показывать этого. Чон принимает Тэхёна и такого, но тревоги прибавилось намного больше, потому что он уверен на все сто процентов, что Ким не сразу будет делиться моментами, когда ему плохо. Знает, что будет скрывать свою агрессию и депрессивное состояние. Но Чонгук собирается научить парня делиться всем. Он собирается показать, что, когда их двое, — так легче. Возможно, ему придётся очень не сладко. Чон даже представить себе не может, как выглядит Тэхён, когда очень зол и раздражён. Парень будет пугаться, бояться сделать неправильные шаги навстречу, но он очень постарается, потому что как старался для него Ким все эти дни — бесценно. И остальные дни, когда он будет рядом, будут тяжёлыми, трудными, невыносимыми, потому что с проблемой Тэхёна справиться можно, а вот с проблемой Чонгука — нет. Жизнь — это дар, благодаря которому мы радуемся, грустим, знакомимся с новыми людьми, влюбляемся, проходим через сотни чёрных полос, а потом гордимся тем, что справились. С любыми невзгодами можно ужиться или преодолеть их. Всё возможно, но не тогда, когда ты одинок.

***

Уже несколько месяцев парни вместе. Вовсю расцветает весна, радуя своим солнышком, ароматами и ожившей природой. Тэхён часто приходит к Чону домой: они вместе делают уроки, готовятся к экзаменам, смотрят фильмы, готовят еду, играют в разные игры, делятся чем-то, много целуются. Иногда Ким долго не появляется, и Чонгук знает, что нужно просто ждать. Тэхён со временем начал писать как чувствует себя, и после таких сообщений Чон звонит ему, и они долго разговаривают, но это случается тогда, когда Тэхён слегка остывает после волны злости, которая случается всё чаще из-за того, что с экзаменами и контрольными плохо выходит, хотя он изо всех сил готовится. На этой почве ссорится с родителями время от времени, и такое потихоньку накапливается, словно снежный ком. Впрочем, немного открытости друг к другу у них прибавилось, и это радует. — И как ты только понимаешь эти точки, — с открытым ртом говорит Ким, трогая лист бумаги с этими непонятными выпуклостями. — Молча. Не мешай, — бьёт по рукам, читая задание. — Ты обещал, что подаришь кое-что, — напоминает парень. — Точно. Чонгук сразу же лезет в ящик в столе, доставая коробку, в которой лежат два прозрачных маленьких пакетика. — Возможно, это глупо, но я всегда мечтал о таком. Он протягивает один пакетик с кулончиком в виде маленькой незабудки в ювелирной смоле. Тэхён достаёт за серебряную цепочку, а в глазах звёздочки горят от восхищения. Это так мило и трогательно, что у них есть теперь такие нежные парные украшения. Ким берёт чужую ладонь, прикасаясь губами к линии жизни и улыбаясь, а Чонгук, чувствуя это, улыбается в ответ, а потом аккуратно хватает пальцами за линию челюсти, оставив быстрый мокрый чмок в губы. — Спасибо, — шепчет Тэхён, прикасаясь носиком к чужому. — Давай надену. Он закрепляет цепочку сначала на чужой шее, а потом на своей. Чон тут же прикладывает одну ладонь поверх своего кулона, а другую — поверх тэхёнового. Там медленно вздымается грудь, прикрытая белой футболкой, под которой бьётся родное сердце. Парень начинает медленно поглаживать, а потом спускается к животу и приподнимает одежду, забираясь под неё, обжигаясь о горячую бархатную кожу. Где-то чувствует рубцы, нечаянно задевает сосок, и Ким громко выдыхает. — И что ты делаешь? — Трогаю тебя. — Я понял, но… — Мне нравится ощущать твоё тело без одежды, — говорит так спокойно, что у Тэхёна аж рот открывается от удивления. — Ты хоть понимаешь, как это звучит? — Без одежды твоё сердце бьётся громче, — неумолимо произносит Чонгук, запуская вторую руку под футболку, начиная гладить небольшой пресс, грудь, ведёт линию точно по центру солнечного сплетения вверх и вниз, чётко слыша, как быстрее начинает свой ритм сердце. Как учащается дыхание. — Прекрати, — наперекор своим желаниям говорит парень, хватаясь за чужие запястья.  — Тебе же нравится. Чонгук звучит так, будто вообще не понимает, что сейчас делает. Будто бы у него вообще никогда не было пубертатного периода, когда ты быстро возбуждаешься и хочешь большего. А Тэхёну, между прочим, тяжело. Его сейчас буквально лапает человек, которого он любит и которого, вообще-то, хочет, как нормальный влюблённый. Он до этого и пальцем не трогал парня. Даже намёка не давал, потому что, во-первых, неловко, а, во-вторых, ему всегда казалось, что к такому Чонгук точно ещё не скоро будет готов. Он всё ещё оправляется от своей травмы, поэтому о каких плотских утехах может идти речь? Но иногда Чон просто невыносим. Ему нравится трогать Кима. Иногда у него случаются такие приливы нежности, что Тэхён чуть ли не до крови кусает губы, дабы дружок в штанах не дал о себе знать. Либо его держат за дурака, либо Чон действительно не понимает, что делает с ним. — Ну… конечно, мне нравится, но Чонгук-а, это слегка… — Думаешь, я тупой? Ладно, его держат за дурака. — В смысле? — Думаешь, я не понимаю, что делаю? Тэхён входит в полный ступор, слегка грубовато убирая руки со своего тела, растерянно говоря: — Подожди-ка. То есть, ты хочешь сказать, что в последнее время делал это специально? Чонгук смеётся и оставляет извиняющийся поцелуй в губы. — Смешно тебе? — У тебя интересная реакция, — также спокойно отвечает парень, вновь аккуратно и игриво прокрадывается под футболку, хитро улыбаясь. — Мне нравилось, как у тебя буквально всё переворачивалось внутри, когда я переходил черту. И сейчас Тэхён очень жалеет, что стесняющийся Чон остался где-то в прошлом. Он жалеет, что позволил оставить его там, потому что такие авантюры от этого парня — просто упасть и не встать. — Давай, Тэ, чего замер? — лисьим тоном говорит. — Ты надо мной издеваешься, я понял, — судорожно выдыхает Ким, вновь хватаясь за чужие запястья, чтобы эти пальцы и ладони перестали обжигать и дразнить его тело. — Ты в своём уме? — А что не так? Я тут узнал, что некоторые люди практикуют в сексе одну интересную штуку: завязывают глаза, чтобы ощущения были ярче. Тэхён округляет глаза, не зная, как можно удивляться всё больше и больше. Чонгук догадывается, с каким выражением лица тот стоит, поэтому издаёт смешок, всё же убирая руки из-под одежды, хитро мурлыча: — Нам и завязывать не надо, правда? Да, иногда он действительно может пошутить на тему потери зрения. Ким в этот момент просто не знает, как реагировать. Чон его до белого каления скоро доведёт. Тэхён и подумать не мог, что жизнь с этим парнем станет настолько разнообразной. — Ты просто… чёрт, Чонгук… Несмотря на всю бурю, что тут же вспыхивает при осознании реальности, Тэхён совершенно мягко касается ладонями щёк, утягивая в сладкий, тягучий поцелуй, аккуратно идя до кровати, усаживая туда парня, который тут же откидывается назад, позволяя Киму нависнуть над ним и мокро целовать себя в линию челюсти, плавно переходя на шею и оттягивая футболку, чтобы порезаться языком об острые ключицы. Он позволяет большим рукам залезть под одежду, шаря по всему телу, вытянутому в струнку. — Расслабься, — басит Тэхён, оставляя мокрый след где-то под мочкой уха. Всё слишком остро чувствуется. Чону, чтобы не потеряться в изобилии всех ощущений, обжигающих касаний, которые совершенно новы для него, необходимо за что-то держаться, чувствовать Кима. Ему мало тряпичной куклой цепляться за простынь кровати, поэтому он тихо просит снять футболку, и тот послушно выполняет его просьбу, снимая ещё её и с Чонгука. Чон тут же начинает оглаживать чужие бока, полностью раскрытыми ладонями ведя к пояснице и спине, ощущая под ними каждую перекатывающуюся мышцу. Поцелуев становится много. Они влажные, горячие, приятные. Тэхён чуть ли не облизывает его, не пропуская ни одного участка: нежит грудь, солнечное сплетение, рёбра, живот, играется с сосками, из-за чего Чонгук издаёт удовлетворённый выдох, почти переходящий в стон. Не только поцелуев становится много. Становится много всего, поэтому Чон обнимает парня за шею, заставляя нагнуться и прижаться телом к телу, не оставляя между ними и миллиметра. Небольшое давление от чужого веса и температура просто расплавляют мозг. Их сердца сейчас совсем рядом. Бьются друг для друга. Он слышит, как тяжело дышит Тэхён ему в изгиб шеи, и это вызывает табун мурашек по светлой коже. Чонгук как-то судорожно прижимает парня к себе, одной рукой зарываясь в волосы, а второй гладя лопатки. Ким аккуратно отстраняется, заставляя согнуть ноги в коленях и раздвинуть их. Они тут же стыкуются, и Тэхён начинает медленно и плавно раскачиваться. Чон отчётливо чувствует чужое возбуждение, взрываясь окончательно. Тэхён невольно издаёт тихий и хриплый стон, а парень под ним сначала крепко держится за плечи, а потом невербально просит наклониться, чтобы увлечь в страстный поцелуй, с наслаждением глотая слюну под сопровождение громких чмоков. — Давай кое-что сделаем, ладно? — тяжело дышит Ким. — Доверься мне. Чонгук послушно отпускает парня, ожидая, что тот будет делать. Слышит, как вжикает бегунок молнии на джинсах и тут же принимается снимать свои домашние штаны. Он не знает, что Тэхён раздет полностью, но понимает это, когда с него стягивают боксеры. Ким опирается на один локоть, а второй рукой, неожиданно, соединяет два сочащихся в смазке органа, охватывая их своей большой ладонью и начиная изводить и себя, и Чона. Он наблюдает за тем, как в наслаждении хмурятся чужие брови, как приоткрываются зацелованные им губы, учащается дыхание, прикрываются глаза, трепеща ресницами, как красной пыльцой покрываются щёки, шея, уши. Он невольно издаёт низкий тихий стон, и Чонгук тут же кладёт одну руку на чужую грудь, в районе сердца, а пальцами второй касается чужих уголков губ. Рот у того слегка приоткрыт, и парень обводит сначала верхнюю губу, а потом нижнюю, собирая горячее дыхание, представляя, как сейчас Тэхён красиво выглядит: щёки, наверное, покрасневшие, глаза пьяные. Он ведёт невесомую линию до мокрых висков, лба. Очерчивает изогнутые брови, и они оба издают стон, когда Ким идеально проходится ладонью по их возбуждениям. Чонгук опускает одну руку вниз, накрывая тэхёнову, по его движениям вверх и вниз, представляя размеры. Парни вновь начинают целоваться, ловя хриплые выдохи, лёгкие улыбки, а когда подходят к разрядке, Чонгук прижимает Тэхёна к себе, больновато схватив за волосы, и тот прислоняется лбом к плечу, и оба стонут в унисон, пачкая животы. Ким ложится рядом, чтобы перевести дыхание, и они, по инициативе Чона, скрепляют руки в крепкий замок, пытаясь отдышаться в приятной тишине. Всё было слишком ярко и красочно. Чонгуку даже в моменте показалось, что он вновь всё видит. Такого наслаждения и лёгкости в голове и теле он, кажется, никогда не испытывал. Ему так нравилось, как тяжело дышал Тэхён, как издавал тихие стоны, как приоткрывал губы, как любил его тело, как нежно и одновременно страстно целовал, как громко и быстро билось сердце под линиями жизни Чона. Парень чувствовал, словно с ним обращаются как с драгоценностью. А оно так и было. Ким так боялся сделать что-то не так. Причинить боль, неприятные ощущения. Он изучал Чонгука, находя эрогенные зоны, внимательно наблюдая за каждой его реакцией. Парень вдруг решает подняться, чтобы найти футболку, дабы вытереть их животы, но Чон тут же поворачивает голову, крепко сжимая ладонь, тихо, словно котёнок, мурлычет: — Куда? Тэхёну сейчас выстрелили в самое чёртово сердце. Он даже руку к груди прикладывает, а улыбка сама натягивается на лице. — Вытереться надо. И одеться, кстати, тоже. — Нужно в душ. — Вместе? — игриво спрашивает Ким. — Ну уж нет, — неохотно поднимается на локти парень. — Мне нужен перерыв, а ещё сок. И постель поменять. А потом комнату провет… — А ещё тебе нужен поцелуй в лоб, чтобы не думал так много, — прерывает Тэхён, тут же даря этот самый поцелуй. — Люди после такого обычно не парятся, а отдыхают и только потом что-то делают. — Не в мою смену. Ты теперь после такого, — специально выделяет слово, — никогда отдыхать не будешь. — Жестоко, — бурчит парень, поднимая с пола свою футболку, вытирая сначала живот Чонгука, а потом свой. — Но даже такого капризного я тебя люблю. Чон нежно улыбается, тихо и от всего сердца отвечая: — Я тебя тоже очень люблю. Тэхён дарит благодарный чмок в губы, под указаниями парня ища полотенце и сменную одежду, а потом разворачивается и спрашивает, пока тот укрывает свою наготу под одеяло: — Кстати, прошло уже много времени с Нового года. Что ты загадал? — Если скажу — не сбудется. — Желание ещё не сбылось? Чонгук секунду думает, а потом улыбается, отвечая: — Сбылось.