Точка невозврата

Прошло около года. Очередная встреча близнецов состоялась при вроде бы радостном на первый взгляд событии — тётушка, которая их вырастила, собиралась отметить свой 70-летний юбилей. Но Наннам при звонке брату выразил свои опасения по поводу здоровья пожилой женщины — в последние года она сильно болела, и праздник вполне мог стать и прощанием. Они с Нитан часто навещали её, помогали чем могли, но возраст брал своё. Остановить время было невозможно. Нанфа взял небольшой отпуск и вместе с семьёй приехал в Бангкок, чтобы тётушка могла повидаться с его маленьким сыном. *** Праздник получился по-семейному уютный и домашний. Наннам приложил все усилия для этого и сейчас наслаждался происходящим. Красиво украшенный дом, вкусное угощение, играющие весёлые дети — Сай и Лео, над проделками которых тётушка весело смеялась и вспоминала, какими забавными были маленькие Наннам и Нанфа. Например, что близнецы, научившись ползать, принципиально ползли в разные стороны, и постоянно приходилось их ловить и возвращать на место, пока не случилось беды. Зато потом подросшие братья не хотели разлучаться и пытались всё делать одновременно, даже сидеть на горшках, да ещё при всём этом и разговаривали на каком-то своём, непонятном взрослым, языке. Нитан и Пладао с широкими улыбками слушали рассказы и смотрели старые фотоальбомы, которые остались ещё от матери близнецов, они то и дело хихикали над запечатлёнными смешными моментами и вслух наперебой сравнивали своих мужей с их же детьми. А сами близнецы тоже улыбались и тихонько переговаривались в духе «неужели и правда мы такими были, и такими же озорными, как сейчас Сай и Лео». При общем хорошем настроении, Наннам всё равно чувствовал тревогу и внимательно следил за тётушкой. Как только он заметил на её лице признаки усталости, постарался ненавязчиво закончить праздник. Детей скоро нужно было укладывать спать, и Нитан с Пладао принялись прибираться перед уходом. Душевно распрощавшись с тётушкой, Наннам и Нитан проводили Нанфу и Пладао до их гостиницы и поехали к себе. Утром плохо спавший Наннам пошёл проведать тётушку. Его самые тревожные опасения всё-таки сбылись. Ночью тётушка умерла. *** Всё это время близнецы вели себя очень сдержанно, не давая жёнам поводов для ревности. Семейные встречи, а потом организация похорон и сам ритуал заняли собой всё свободное время и мысли. Но затаённая тоска нет-нет, да прорывалась, заставляя близнецов посматривать друг на друга и незаметно вздыхать. — «Завтра Нанфа уже уедет, а мы даже не поцеловались ни разу…» — грустно подумал Наннам, возвращаясь вечером домой. Он не винил жену за ревность — в конце концов, это был его собственный выбор. Их с Нанфой последнее свидание было восхитительным, удивительным, и, несмотря на тоску, воспоминаний хватало для утешения. В этот раз Наннам был не против обменяться хотя бы минетом, но Нанфа как будто избегал его, они не оставались наедине, мало разговаривали. Но это было объяснимо — Нанфу тогда сильно напугала ссора с женой, и он решился только торопливо обнять брата при встрече — ничего большего. А как хорошо им было в последнее свидание… Вспомнив их «новый уровень», Наннам улыбнулся про себя и начал переходить проезжую часть — как раз загорелся зелёный свет на светофоре. До дома оставалось пройти совсем немного, он сможет сегодня ещё пообщаться с братом и хотя бы подержать его за руку… Краем уха он услышал визг тормозов и рёв мотора, но не успел даже обернуться — мощный удар сбоку вышиб воздух из груди, и его сознание провалилось в темноту. *** Нанфу с самого утра мучила какая-то смутная тревога — как будто над ним висела мрачная густая тень и грозила опуститься и утопить его в себе. Он думал, что это странное состояние связано со смертью любимой тётушки, их с Наннамом последнего родного человека, и просто пытался отвлечься на повседневные дела. Весь день, пока брат был в офисе, он провёл с женой, Нитан и детьми, они гуляли в парке, ели мороженое и катали малышей на каруселях. Вроде бы всё было в порядке, но… Ему упорно казалось, что вот-вот должно было случиться что-то нехорошее. — Наннаму уже пора бы вернуться, — сказала Нитан, взглянув на часы. Они успели прийти с прогулки и накормить детей, а Наннама всё не было. Нанфе кусок не лез в горло, и Нитан тоже начала нервничать. — Где же он так задержался… — Нитан встревоженно посмотрела в окно, но тут её прервал телефонный звонок. Нитан схватила телефон, но это был не Наннам. В воцарившейся тишине было хорошо слышно, как кто-то просит подтвердить, действительно ли её зовут Нитан Аюттая, и объясняет, что звонит из больницы, куда привезли пострадавших в ДТП, и назвал данные, указанные в удостоверении — «Наннам Аюттая, таец, 35 лет». Реальность обрушилась на Нанфу как молот Тора — резко, жестоко, неумолимо. Его сердце упало, чуть не разбившись — он не мог поверить, что его брата сбила машина. Нанфа растерянно переглянулся с женой. Побледневшая Нитан от ужаса не могла говорить, и Пладао пришлось забрать телефон из её руки и сказать, что они немедленно приедут. Нитан заплакала, прижав ладони к лицу. Нанфа, не выносивший женских слёз, не стал дожидаться её истерики и решительно подошёл к ней, взял за плечи. Как бы она к нему не относилась и не ревновала к мужу, сейчас он должен был помочь ей. — «Больше ведь некому, и Наннам ждал бы этого от меня,» — подумал он. — Нитан, успокойся. Наннам поправится. Я помогу, слышишь? Ты не одна. Нитан уткнулась лбом ему в грудь, всхлипывая. Он осторожно обнял её, погладил по спине. Пладао тоже подошла, приобняла подругу, подала ей салфетку. — Мы с тобой, Нитан. Некоторое время они постояли так, свыкаясь с жутким известием, потом, немного утешившись в их объятиях, Нитан быстро собрала вещи Наннама, которые могли ему понадобиться, и вместе с Нанфой поехала в больницу. Пладао осталась дома с детьми ждать известий. *** Уставший Нанфа сидел у постели брата. Позади была операция, к счастью, не очень сложная, и тревожное ожидание в холле с безвкусным кофе из автомата. Нанфа то болтал без остановки, рассказывая Нитан истории из их с братом детства, то умолкал на полуслове — нервы были на пределе и при одной закравшейся мысли, что Наннам может умереть, у него волосы вставали дыбом. Сейчас нужно было дождаться, когда Наннам очнётся после наркоза. Операция прошла успешно, но теперь его правая нога до бедра была закована в гипс. Нанфа снова окинул сочувствующим взглядом безвольное тело брата, осторожно взял его за руку. Тяжело вздохнув, он смахнул навернувшиеся слёзы — так невыносимо было видеть всегда активного Наннама в таком жалком состоянии. — «Может, не такой он плохой человек?» — думала Нитан, глядя как сгорбились плечи Нанфы и как бережно он держал Наннама за руку. Она вспомнила, какое убитое, растерянное выражение мелькнуло на его лице при виде брата на больничной койке. — «Наннам мог умереть, а они даже не поговорили толком, не пообщались. А им хотелось, это ведь было заметно… Но они вынуждены были шарахаться друг от друга, чтобы не расстраивать нас с Пладао. Наверняка и не поцеловались ни разу. Зато Нанфа сразу отменил отъезд, помог мне, переговоры с врачами на себя взял, ещё и утешал меня…» Ей стало горько. — "Может, не следовало мешать им?.." Она молча смотрела в окно, машинально заламывая пальцы, размышляя, пытаясь отвлечься и не дать себе скатиться в истерику. Всё равно переживания не помогут, остаётся только ждать и молиться, чтобы всё обошлось. Хирург сказал, что операция прошла успешно и можно надеяться на полное выздоровление пациента. Нанфа тоже молчал, молясь про себя, чтобы брат быстрее проснулся. На душе было тошно и как-то пусто — ожидание никогда не было лёгким делом. Леденящий страх за брата поглотил все остальные чувства. Нанфа даже шмыгнул носом пару раз, вытирая слезинки в уголках глаз, стараясь, чтобы Нитан не заметила. Вдруг его руку легонько сжали чужие пальцы. Нанфа поднял голову. — Плакса, — еле слышно сказал Наннам. — Ты очнулся! — обрадовался Нанфа. Нахлынуло невыразимое облегчение. Подбежала Нитан, взяла мужа за другую руку. — Как ты, дорогой? Очень больно? — сочувственно спросила она. Наннам переводил взгляд с жены на брата и обратно, удивляясь их обеспокоенности. Он не ощущал боли, его только мутило как-то, голова и конечности казались очень тяжёлыми. — Что со мной? — еле выговорил он непослушными губами. — Тебя сбила машина на переходе, — Нитан коротко рассказала ему о случившемся. — И давно вы тут со мной сидите? — спросил Наннам, слегка шокированный известием. — Достаточно давно, чтобы от этого ужасного кофе из автомата уже стало тошнить, — пошутил Нанфа. — Не волнуйся ни о чём, я обо всём позабочусь, тебе сейчас надо отдыхать и набираться сил. Наннам благодарно кивнул. Вскоре он снова заснул — теперь обычным, не наркозным, сном. Нанфа и Нитан поехали домой, оставив Наннама под присмотром медсестры, — им самим нужно было немного отдохнуть. Пока кухня была занята девушками и детьми, Нанфа прилёг на диван в гостиной, отвернулся к спинке и прикрыл лицо кепкой. Стресс начал проходить, нахлынула противная усталость, слёзы, которые так долго жгли глаза, полились сами собой. Ему было жаль брата, который рисковал остаться инвалидом, жаль Нитан и Сай, которые совсем не ожидали ничего подобного в своей мирной счастливой жизни… И что делать ему самому сейчас, и потом, если произойдёт самое страшное?.. Плечи начали вздрагивать, хотя Нанфа и пытался сдержаться, чтобы никто не заметил его слабости. Но свидетель всё-таки нашёлся. Малыш Лео тихонько подошёл, забрался к нему на диван, и попытался его утешить — погладил по плечу, деловито достал из кармашка платочек и принялся вытирать ему лицо, лепеча при этом «не плачь, папа». Нанфа обнял сына, прижал к себе, чмокнул в лоб. — «А ведь мы с Наном не остались одни, у нас уже есть свои дети, наша кровь, наше продолжение,» — вдруг понял он, только сейчас полностью осознав этот факт. — «Ничего, всё будет хорошо. У меня есть семья, родные, близкие люди, ради них я сделаю всё, что смогу. Должен смочь.» Нанфе вдруг настолько сильно захотелось обнять жену, подарившую ему сына, что он встал с дивана, поспешно умылся в ванной, заодно умыв чумазую мордашку Лео, и пошёл с сыном на руках в кухню. Пладао даже удивилась такой внезапной нежности — Нанфа, не стесняясь Нитан и детей, крепко обнял её и поцеловал. *** Прошла неделя после аварии. Тревожное ожидание результатов операции наконец прекратилось — Наннаму стало заметно лучше. Врач посоветовал ему сразу поехать в какой-нибудь реабилитационный центр минимум на месяц-полтора для лучшего восстановления. Узнав об аварии, Наннама пришли навестить друзья — из бывших «Джунглей». Все они перевели на счёт друга значительные суммы на лечение, не слушая его протестов. Но ещё не был решён вопрос о сопровождающем, в одиночку с такими травмами куда-то поехать было невозможно. Наннам не хотел напрягать настолько тяжкими обязанностями никого из друзей. Просить об этом брата он тоже не смел, помня о ревности жены. Наннам надеялся, что она любит его достаточно сильно, чтобы не бросить одного без помощи, и не развестись, если он останется инвалидом. Его бесила собственная беспомощность, но ему оставалось только смириться и ждать, что скажет Нитан — сейчас ответственность за семью легла на её плечи, и решать предстояло ей. *** Вечером Нитан вернулась из больницы в состоянии сильной задумчивости. На следующий день Наннама выписывают, нужно будет заказывать билеты, места в Хуа Хине — выбранном ими реабилитационном центре, организовывать перевозку лежачего пациента… Но кто именно будет сопровождать Наннама, ещё не решили. Пладао гуляла с детьми на ближайшей детской площадке, а Нанфа готовил им всем ужин. Нитан обессиленно уселась за стол и рассказала Нанфе последние новости. Тот в последние дни размышлял о сложившейся ситуации, прикидывал разные варианты и пытался придумать наилучший выход. Как ни крути, выходило, что поехать сопровождающим будет удобнее всего ему самому. Нельзя сказать, что он совсем не думал о том, что останется наедине с братом так надолго. Это будоражило, в голову лезли неприличные мысли, но Нанфа отгонял их. Если он хочет, чтобы Нитан согласилась на его кандидатуру, надо убедить её в его порядочности. Нанфа выложил Нитан свои соображения. В плюс шло так же то обстоятельство, что он мог перейти на два месяца на удалённую работу и уже предупредил шефа — тот был не против, сказав, что семья важнее всего. А малыш Лео ещё не ходил в садик, и Пладао было в целом всё равно, где пожить — она могла бы остаться с Нитан. — А Наннам сказал что-нибудь по этому поводу? — спросил Нанфа. Нитан отрицательно покачала головой. — Нет. Мне кажется, он боится, что я его брошу, и потому упорно молчит. — Позволь мне за ним поухаживать, — твёрдо сказал Нанфа, — как ты будешь тяжёлого мужика на себе таскать в туалет, душ и на процедуры? И Сай одну не оставишь, её надо на занятия водить. Я не сделаю ничего, что бы ему не понравилось, если ты за это переживаешь. Нанфа встретил её прямой взгляд и убедился, что переживания Нитан связаны с ревностью. Помолчав — надо было собрать всю решимость, — Нанфа сказал тихо: — Если хочешь, могу пообещать, что не дотронусь до него. Он опустил глаза, уши горели, а грудь сдавило стеснением — оказалось жутко неловко вслух признаться Нитан, что они с Наннамом занимались сексом. Но он чувствовал, что готов на любые жертвы, лишь бы Нитан поверила ему. Что угодно, лишь бы брат был жив и здоров. Сейчас Нанфа по-настоящему пожалел, что имеет подмоченную репутацию, да ещё по собственной вине, — лжец… Нитан судорожно вздохнула. — «Нанфа прав, если он поедет сам — это будет лучше для всех. Но эта их странная связь… Неужели он готов сдержать слово, сможет его сдержать? Наннам точно боится, что я брошу его, если поедет Нанфа. А всё из-за меня и моей ревности…» Задумавшись, она рассеянно следила, как Нанфа заканчивает готовку и моет накопившуюся посуду. Нужно что-то решать, но как принять правильное решение, и есть ли оно вообще?.. Нитан вдруг заметила, что Нанфа очень смущён и явно ждёт её ответа. И она решилась. — Не надо обещаний, — резковато сказала Нитан. — Он… скучает по тебе, я вижу. Просто позаботься о нём. — Он тебя любит, Нитан, — мягко сказал Нанфа, — не сомневайся в этом. Он взял Нитан за руку и поцеловал пальцы. — Спасибо, — искренне сказал он. Она в ответ грустно улыбнулась. Чтобы оправдать её доверие, Нанфа решил про себя, что не будет проявлять инициативу, пока Наннам сам не захочет. *** Благодаря организаторским способностям и обаянию Нанфы всё удалось устроить достаточно быстро, и близнецы уехали в Хуа Хин. Нанфа пообещал выкладывать в семейный чат фотоотчёты о лечении брата, а Пладао легко согласилась остаться с Нитан и Сай в их квартире. — Не переживай, подруга, всё будет в лучшем виде, — сказала Пладао в первый же вечер, когда они остались наедине за ужином и наконец-то смогли немного расслабиться. — Наннам поправится, иначе и быть не может. — Ты такая оптимистка… — уныло ответила Нитан. Пладао открыла бутылку вина — это был верный способ привести нервы в порядок и немного перезагрузиться. — Надо стараться во всём искать положительные стороны, иначе можно просто чокнуться. Например, в нашем случае, мы можем быть спокойны, что близнецы не пойдут по бабам. Они будут развлекаться друг с другом, — хохотнула Пладао. Но тут же добавила, посерьёзнев: — Это странно, конечно, что они друг с другом спят, но я думаю, что если бы Нанфа любовницу на стороне завел или с проститутками мне изменял, я бы развелась не раздумывая, мне противно стало бы с ним жить. А так — пусть… Пофиг как-то. И кстати, Нанфа физически очень сильный, ему не трудно будет ухаживать за братом. Выслушав признание подруги, Нитан задумалась, крутя в руках бокал. При прощании Наннам обнял её, нежно поцеловал, сказав «Спасибо, дорогая, чем я могу тебя отблагодарить?», на что она ответила «Просто выздоравливай», а позже он перевёл ей часть подаренных денег, чтобы она ни в чём не нуждалась, пока он не может работать. Но Нитан чувствовала, что муж нервничает. Она вспомнила, что когда прямо посмотрела ему в глаза и сказала «Всё в порядке, не переживай из-за меня. Я тебя люблю», в его лице что-то изменилось, как будто он не мог поверить, что она переступила через ревность и не возражает против поездки Нанфы в качестве сопровождающего. Ещё она вспомнила, что в детстве сама жалела, что у неё нет сестры, с которой они могли бы быть лучшими подружками, и решила, что потом, попозже, надо будет обсудить с Наннамом рождение второго ребенка. — «Пусть сейчас Наннам побудет с братом, им обоим этого хочется, с такой-то давней дружбой и крепкой связью. А будет у них секс или нет — это их дело.» За ужином Пладао незаметно подливала подруге вина в бокал, добиваясь, чтобы ту пробило на эмоции. Дети уже спали, устав за день от общей суеты, и они могли уделить себе немного времени. Напряжение последних дней постепенно спадало, вино и вкусная еда делали своё дело, девушки ещё раз пересмотрели фотографии, которые Нанфа успел выложить в семейный чат. Он успевал снимать самые разные моменты — поездку в оборудованном автобусе, спящего Наннама, их номер в отеле, больше похожий на больничную палату, расписание процедур и вообще всё, что считал нужным. Девушки пожелали им спокойной ночи. Вскоре их обеих немного развезло. — Пойдём спать? — предложила Нитан. — Плевать на посуду, завтра помоем, а то поздно уже. Я устала. Ей стало грустно. Она и в самом деле чувствовала себя очень уставшей из-за последних событий, и в глубине души была даже рада, что поехать с Наннамом вызвался Нанфа. Если бы ей самой пришлось поехать, бросив Сай на бабушку, или второпях искать сиделку и доверить мужа постороннему человеку, ей было бы совсем тяжко. Нитан благодарно взглянула на подругу. — Спасибо, что осталась со мной. — Всё нормально, надо иногда и без мужиков пожить! — улыбнулась Пладао. — Хоть и грустный повод выдался, но я всё равно рада. Когда родился Лео, у меня не осталось близких подруг, я же не могла ходить на гулянки как раньше. Теперь смогу с тобой общаться целых полтора месяца без зазрения совести. — Понимаю, у меня тоже так было. Только в последнее время, когда Сай подросла и начала ходить в садик, немного легче стало. Может… ляжешь сейчас со мной? Нитан иногда вспоминала ту проведённую с Пладао ночь и улыбалась про себя. С тех пор у них не было шансов для таких ночёвок, и Нитан даже немного жалела об этом. Но раз уж сейчас сложилась такая ситуация, почему бы и нет?.. Близнецы явно тоже не утерпят и будут заниматься сексом, Нитан не сомневалась в этом, хотя и с трудом могла себе представить как именно — с гипсом на ноге не разбежишься. Она решила, что не будет спрашивать мужа об этом, должно же быть что-то совершенно личное у каждого человека, и удивилась, поняв, что даже ревности сейчас не почувствовала. — Покажешь свою коллекцию игрушек? — у Пладао загорелись глаза. Ночь оказалась наполненной искренней нежностью, улыбками и удовольствием, все горести отошли на второй план. Невозможно постоянно находиться в напряжении, и девушки разрешили себе хотя бы сейчас, в данный момент, не думать о всевозможных семейных проблемах, а просто гладили и ласкали друг друга, без конца целовались, а после, уставшие и изнеможённые, уснули, накрывшись одним одеялом. *** Первый день в реабилитационном центре наконец-то подошёл к концу. Хуа Хин был скорее курортом с оздоровительным уклоном, но тут работало множество врачей самых разных профилей, и можно было одновременно отдохнуть и пролечиться. Наннаму понравился центр, выделенная им с Нанфой комната — угловая, с прекрасным видом из каждого окна, обед, которым их накормили вскоре после приезда, внимательное отношение персонала, обследование и назначенный комплекс процедур. В общем, всё понравилось, вот только с Нанфой было что-то не то. На первый взгляд, он выглядел и вёл себя как обычно — общительный, весёлый… …со всеми, но не с ним самим. Нанфа как будто забыл, что они давние любовники, вёл себя очень сдержанно, не пытался поцеловать его, погладить как-нибудь интимно, да даже не смотрел лишний раз в его сторону. Это было обидно и непонятно. Наннам очень по нему скучал, а после недавних похорон тётушки и случившейся аварии ему ещё сильнее хотелось внимания брата. — «Даже Нитан дала понять, что не против наших отношений, так в чём же дело?..» — недоумевал он. Нанфа обращался с ним очень терпеливо и аккуратно, что трудно было ожидать от него в обычной, не «ночной», жизни. — «Или это из-за моей травмы?.. Раньше не знал, куда деваться от постоянных подъёбок и шуточек, а тут на тебе! Сама воспитанность.» Нанфа помог ему улечься в кровать и поудобнее устроить загипсованную ногу. Наннам блаженно вытянулся и наконец позволил себе расслабиться. Он дожидался, пока Нанфа сам примет душ, морально готовясь к разговору. — Полежи со мной? — тихо, не открывая глаз, попросил Наннам, когда Нанфа вышел из ванной. Брат послушно подошёл, осторожно лёг рядом. Наннам уютно устроил голову на его плече — ни на что большее сил не было. Вдохнул, наполнив лёгкие его запахом. Как же давно они вот так не обнимались… На душе полегчало. Нанфа осторожно обнимал его, ласково поглаживая по плечу. Некоторое время они лежали так, нежась. — Я так рад, что ты поехал со мной, Фа, — сказал Наннам. — А я рад о тебе позаботиться, — ответил он. — Но ты больше меня не хочешь? — Наннаму самому не понравилось, что его голос дрогнул. Нанфа взял его ладонь и положил на свой пах. Наннам тихо ахнул — стояк у него был каменный. — Хочу, — выдохнул Нанфа. — Тогда почему ты меня избегаешь? Или… тебе противно, что я в гипсе? — Нет, конечно, нет, — тут же ответил Нанфа. — Просто я боюсь тебе навредить. И ещё… мне стыдно перед Нитан, — признался он. — Кажется, будто я радуюсь этой аварии, потому что могу теперь побыть с тобой. — Не вини себя, это был просто несчастный случай, а Нитан согласилась, чтобы ты поехал. Хотя… — Наннам вздохнул, — мне тоже капец как стыдно. — Я обещал ей позаботиться о тебе. — Вот и заботься! Поцелуй меня уже! Я из-за тебя чуть в депрессию не впал, думал, что не нужен тебе, — обвиняюще сказал Наннам, но не смог сдержать улыбку. — Прости, — улыбнулся в ответ Нанфа, показав такие же ямочки на щеках, и с невыразимой жаждой приник к его губам, принимаясь нежно целовать, пальцы его конвульсивно сжались. — Как же я по тебе соскучился… Они долго целовались, не в состоянии остановиться, пытаясь насытиться лаской после такой невыносимой, удручающей разлуки. — Я так испугался за тебя, когда узнал про аварию. Знаешь, я бы предпочёл умереть первым, чтобы не видеть тебя в гробу, не чувствовать боли потери, — признался Нанфа, когда они наконец неохотно оторвались друг от друга. — Вот ты эгоист! А я что бы без тебя делал?! — Тогда давай умрём одновременно, когда придёт срок, — улыбнулся Нанфа. — Договорились. Они стукнулись кулаками, скрепляя договор. — Так что насчёт… — Наннам медленно провёл рукой вниз по телу брата, накрыл ладонью его стояк, обхватив ствол через трусы. — Только не говори, что ты не взял презервативы, мне не нужны сейчас лишние бактерии. — Взял, — усмехнулся Нанфа. — Надеялся, что понадобятся. Но сейчас я даже потискать тебя боюсь. Хочешь минет? Наннам только кивнул, его зрачки расширились от предвкушения удовольствия. Нанфа опустился ниже, проведя губами по его груди и животу. — Поможешь мне побриться завтра? А то я, пока лежал, зарос весь, бесит. — Угу, — промычал Нанфа. Сейчас ему было совершенно пофиг на отросшие волосы в паху, главное — Наннам здесь, с ним в постели и позволяет себя ласкать. Наннаму пришлось прикусить кулак, чтобы не вскрикнуть в голос от остроты пронзивших его чувств, когда его жаждущего члена коснулось жаркое дыхание и такие знакомые мягкие губы Нанфы… Долгожданная близость сводила с ума, Нанфа с упоением ласкал брата ртом, языком и губами, и ему понадобилось совсем немного времени, чтобы довести его и себя до оргазма. *** Они наслаждались общением друг с другом, Нанфа как никогда тонко чувствовал настроение брата, угадывал его мысли и старался делать всё, чтобы он чувствовал себя уютно и неодиноко. Их давняя дружба не стала слабее из-за разлуки, наоборот, им по-прежнему было хорошо друг с другом. — «Как будто мы две половинки одного целого,» — подумал как-то Нанфа и поморщился — что за пошлость. Но именно это он и чувствовал. Они ни разу не поссорились, Наннам не позволял себе капризы, как иногда бывает у лежачих больных, и всегда благодарно улыбался брату, когда тот проявлял заботу. Нанфа очень деликатно ухаживал за ним, помогал мыться и бриться, а так же часто переворачиваться на кровати, чтобы не было пролежней, и возил на процедуры на инвалидной коляске. Ему не было противно или трудно, это просто была нынешняя реальность, необходимость, к которой он подстроился. Частые созвоны с Нитан и Пладао не давали им заскучать, а дети радовались, когда говорили с папами по видеосвязи. Вскоре семейный чат запестрел фотографиями. Нанфа успевал снимать брата в разных обстоятельствах: «Наннаму делают массаж» «Физиотерапия» «Прогулка на пляж. Блин, как же тяжело везти коляску по песку))» «Как хорошо тут кормят» — и фото заставленного едой стола. «Тренажёрка)» — Наннам с гантелями в руках. Эти и подобные фото Нанфа выкладывал иногда и в чат с друзьями. Помимо обязанностей сиделки Нанфа успевал также и работать. Наннам не вникал в подробности того, чем он занимался, просто любовался братом, когда тот надевал очки в тонкой оправе и открывал ноутбук. Часа-двух занятости в день хватало, чтобы не бесить шефа бездельем. Наннам тоже немного занимался своими делами. Прошёл суд над водителем, виновным в ДТП. В результате Наннаму полагалась приличная компенсация, и вскоре он её получил. Всю сумму он разделил и перевёл по части на счета жены и дочери, оставив немного себе. *** Но не всё шло совершенно гладко. Вскоре Наннама начали преследовать воспоминания об аварии. Запомнившийся звук и жуткое ощущение несущегося на него грузовика заставляли Наннама просыпаться среди ночи чуть ли не с криком. Нанфа тоже просыпался и перебирался к нему в кровать — утешать. «Обыкновенный посттравматический синдром» — сказал врач и назначил успокоительные. Помимо лекарств Нанфа стал оставлять включённым ночник, чтобы его тёплый свет разгонял темноту и страхи, а Наннам сердился — «Я тебе что, ребёнок?» Нанфа только примиряюще улыбался и ложился рядом с ним, обнимая покрепче. Наннам успокаивался — на самом деле, ему казалось, что тяжесть брата вытесняет из его головы тяжесть того грузовика, а его сильные руки и тёплое тело прогоняют все страхи и дарят чувство защищённости. Каждый вечер они занимались любовью, навёрстывая упущенное время и возможности. Поначалу обходились минетом, потому что Наннаму было слишком больно двигаться, и Нанфа не соглашался на обычный секс, боясь ему навредить. Но постепенно лечение действовало, боль прошла, и оставалось просто соблюдать осторожность и не делать резких движений. Но Нанфа всё ещё не решался. После очередного кошмара Наннам не выдержал. Ему были жизненно необходимы объятия Нанфы и желательно прямо сейчас, чтобы перебить в сознании образ ужаса лаской и любовью. — Фа… Я так сильно хочу тебя. Не заставляй меня больше терпеть, пожалуйста… — Конечно, дорогой, всё, что захочешь, — зашептал Нанфа, слегка ошеломлëнный этой мольбой. Он торопливо достал пачку презервативов из тумбочки, и, пока Наннам надевал один, разделся сам и взял смазку. Света лунных бликов из окна хватало, чтобы разглядеть обстановку. Нанфа оседлал брата, осторожно, не садясь всем весом, и принялся медленно опускаться на его член. В горле зародился стон — так приятно было снова чувствовать это. Склонившись, он начал целовать его шею и губы, одновременно двигаясь вверх-вниз так же медленно, опасаясь задеть его пострадавшую ногу. Дать брату себя — меньшее, что он мог сделать, чтобы помочь ему избавиться от кошмаров. В тишине комнаты раздавались только вздохи и лёгкий скрип кровати — Нанфа втайне обожал вот такие лениво-сонные ночные занятия любовью, что с женой, что с братом, когда вязкая расслабленность странным образом сочетается со страстью. И можно долго и бесконечно нежно обниматься, лёжа голышом в кровати, впритирку друг к другу, когда в темноте не различаешь ничего и целуешь его наощупь куда придётся… А оргазм сладкий-сладкий, после которого надолго остаётся томно-восхитительное послевкусие... — Не уходи, не оставляй меня… — попросил Наннам, когда они пришли в себя после оргазма. — Я же ворочаюсь во сне, вдруг ногу задену? — Ну и пусть. Не уходи. И Нанфа остался в его кровати, улёгшись слева от брата для большей безопасности его больной ноги. Они заснули, взявшись за руки. *** — Возишься со мной, как с хрустальной вазой, — ворчал Наннам. Он принимал помощь брата с некоторым смущением, не привык, чтобы о нём так заботились, не хотел чувствовать себя беспомощным. Нанфа же ощущал себя повзрослевшим, что ли, более ответственным чем раньше. Кто ещё поможет Наннаму, если не он? Даже когда родился Лео, Нанфа не чувствовал подобного, или не в такой высокой степени. — «Потому что сам внутри ребёнком был, даже в тридцать лет. Вся жизнь игрой казалась, чем-то ненастоящим, временным, легко было принять новые правила, приспособиться к новым обстоятельствам, несмотря на всё, что происходило раньше. Полжизни прожил, и не заметил. Дурак я, что тут скажешь,» — думал Нанфа. — Фа, расслабься, — Наннам заметил его задумчивость. — Ты слишком много на себя взял, мне даже неудобно как-то. Сходи куда-нибудь один, развейся, а я останусь здесь и ничего со мной не случится. — «Наверное, так и есть,» — подумал Нанфа, а вслух сказал: — Пойду в бар, выпью немного. Наступал вечер, стало прохладнее, и народ потихоньку заполнял бары. Нанфа с удовольствием влился в толпу — давненько он не ходил в такие места один. Его быстро захватило мельтешение огней, нарядов и полуобнажённых тел, попсовая музыка и обилие алкоголя призывали расслабиться и поддаться искушению. Нанфа позволил себе ещё одно полузабытое развлечение — попялиться на девушек, с одной из них даже потанцевал. В голове приятно шумело от пива и ему было весьма хорошо сейчас. Но не прошло и двух часов, как он вернулся в номер. — Без тебя скучно, Нан, и неинтересно как-то стало. Лучше давай вместе какой-нибудь фильм посмотрим. Когда Нанфа плюхнулся на кровать рядом с ним, Наннам, несмотря на гипс, почувствовал себя как в старые добрые времена «Джунглей». От брата пахло пивом, духами и весельем, и выглядел он таким потрясающе красивым — в глазах блестела прежняя сумасшедшинка, подбивающая на развлечения, а на губах играла дразнящая усмешка. Всё это вызвало у Наннама трепетное восхищение и радостный отклик, сердце забилось быстрее и на лице появилась такая же усмешка. Как же ему не хватало этого чувства настроенности на одну волну с близнецом, этой волнующей, невозможной близости!.. Наннам не выдержал и поцеловал его, глубоко и страстно, не в состоянии выразить свои чувства словами. Но их и не требовалось — Нанфа отозвался так охотно, созвучно его настрою, так неподдельно искренне, что Наннам задохнулся от восторга. — Нахрен фильмы, хочу тебя… — Наннам перевернулся на живот, расслабился — так было легче лежать, и ему безумно хотелось наконец-то ощутить на себе тяжесть мужского тела. За своё здоровье он сейчас не боялся — знал, что Нанфа без всяких просьб будет с ним осторожен, как и обычно. Нанфа стянул с него шорты и подсунул под живот полотенце, чтобы не смущать персонал подозрительными пятнами на постельном белье. — Задолбало чувствовать себя бревном с глазами, — пожаловался Наннам, — быстрее бы уже гипс сняли… Нанфа принялся гладить его спину и широкие плечи руками и губами, с удовольствием лаская мягкую тёплую кожу. Наннам в его власти — это всегда возбуждало. — Просто вставь мне уже, — хныкнул Наннам, не выдержав. Его уже охватило огнём страсти, член, прижатый к животу, напрягся и настойчиво требовал хотя бы трения, а в животе ныло от желания — Без подготовки? Больно же будет. — Мне нравится, — отрезал Наннам. — Ну ты и мазохист, — ухмыльнулся Нанфа, — да ещё нетерпеливый. — Сам такой, — не остался в долгу Наннам. Улыбаясь, Нанфа разделся и натянул презерватив, налил смазки в ладонь, нанёс её на нужные места. Наннам слегка вздрогнул от предвкушения, когда его тела коснулись влажные холодные пальцы. — Расслабься, — шепнул ему на ухо Нанфа, устраиваясь сверху него. Ему вполне хватало сил для опоры на локти и колени, и он начал осторожно толкаться членом в зад Наннама, стараясь не поддаться жгучему нетерпению и не засадить сразу по самые яйца. Долго ждать ему не пришлось, вскоре его член легко входил на всю длину, и это было так приятно... Наннам тихонько стонал, пока хватало воздуха в лёгких. Вдыхая, он сжимал в себе его член, и они замирали так, пережидая вспышку страсти, и снова раздавался стон. Это был тихий, но отчётливый звук, с переливами тональностей при движении, и Нанфа слушал и не мог наслушаться — так невозможно сладко было чувствовать всё это вместе. — Люблю слушать, как ты поёшь, — шепнул он, улыбаясь. — Люблю тебя. …Оргазм, казалось, длился бесконечно. Такой же бесконечной стала ночь, и даже когда близнецы улеглись наконец спать, блаженное чувство насыщения не покинуло их. *** Прошёл месяц. Одним прекрасным солнечным утром в семейном чате появился новый пост. «Наннаму сняли гипс — ура, свобода!» — и фото разрезанного на куски гипса и улыбающегося Наннама. Ему ещё долго придётся ходить, опираясь на трость, но сейчас он был просто счастлив избавиться от надоевшего гипса. Благостный душевный настрой и хороший уход помогли ему начать нормально спать по ночам, кошмары прекратились — Наннам практически выздоровел. Оставшиеся две недели больничного отдыха близнецы провели как настоящий медовый месяц, с той лишь разницей, что старались не показывать свои близкие отношения на публике. Нанфа не перестал ухаживать за братом, он так же помогал ему в быту, водил на пляж купаться и заставлял заниматься в тренажёрном зале для укрепления ослабших мышц. Он в охотку тренировался и сам, сводя с ума Наннама и окружающих женщин своим красивым телом. По ночам Наннам «мстил» близнецу за их восхищённые взгляды и свою ревность, а Нанфа только посмеивался, и Наннам снова и снова таял, видя его любимую знакомую усмешку. *** Незаметно, слишком быстро настал день возвращения домой. Но поездка прошла спокойно, без происшествий. Нитан и Пладао выразили свою благодарность Нанфе за неоценимую помощь, а дети очень радовались, что их отцы наконец вернулись и снова могли с ними играть. Нитан тоже сильно соскучилась по мужу, она уже заметила, что её ревность куда-то испарилась за прошедшее время. И когда они все вместе с друзьями праздновали возвращение близнецов домой, Нитан крепко обняла Нанфу и чмокнула в щёку. — Спасибо тебе, Нанфа, Наннам стал как новенький. — Обращайся, если вдруг что понадобится, — со смешком ответил несколько растерявшийся Нанфа, он ожидал совсем другого отношения к нему жены брата. И он, и Наннам тоже радовались возвращению к обычной жизни. В конце концов, пора и честь знать, незачем и дальше испытывать судьбу и терпение жён. Их детская дружба, пройдя все жизненные испытания, трансформировалась в настоящую любовь, чувство, присутствовавшее в каждом из них постоянно. Достигла своего предела душевная и телесная близость, и даже разлука, когда Нанфа и Пладао уехали в свой город, уже никак не могла сбить их с толку и помешать им любить друг друга.