Князь моего сердца

Утро в деревне было чем-то невообразимо прекрасным. Пели птицы, в окно влетал свежий ветерок через закрытые ставни... Секунду... Чуя вскочил с кровати как только почуял дуновение ветерка. Рыжий голубоглазик сразу же огляделся в поисках источника ветра и не найдя его, рванул к зеркалу. Ветер без причины не бывает просто так... Князь темной силы знал это прекрасно, ведь те, что выжили после его проказ говорили, что в комнате поднимался ветер. Да и сам Чуя понимал, что ветер бывает только от одного - прилив темной энергии... Темная сила пробежала под кожей тысячей мурашек, в глазах начинало темнеть... Не зная, что сказать, Чуя сжал в руке кудон на шее... Не ошибся, украшение начало разогреваться. Он знал, что это значит. Матушка на связи. Глядя в зеркало, Чуя выкрикнул: - Матушка, что тебе нужно теперь?! Мать его не появлялась без причины, только с целью помочь сыну, а значит, Что-то должно случиться. Отражение преобразилось - рыжеволосая девушка стояла перед ним, её мертвые глаза смотрели прямо в душу а тело кроме лица было обуглено... Чуя прекрасно помнил тот день. Он никогда этого не забудет, никогда не простит этого жителям деревни... В тот день, ровно пять лет назад, ранней зарей жители деревни, позабыв все добро, что творила их семья повели мать Чуи - Накахара Айку - на эшафот... Одиннадцати лет, мальчишка уже понимал, что произойдет, но когда это происходило, дома его не было. Когда же он возвращался домой, толпа людей, словно дикие звери, обступили костер, над которым возвышалась женская фигура... Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кому она принадлежала. Сердце маленького Накахары забилось чаще от страха.. Не думая ни о чем, темный князь пустился в толпу. - Жги ведьму!!! Жги!!! Скандировали люди вокруг, но Накахвлюра будто не слышал их. В глазах стояли слезы, в горле мерзкий ком страха и боли... Он ни на что не был способен, ничего не мог изменить... Человек над эшафотом с умным видом смотрел в пустой лист бумаги и по обвинению в ворожбе объявил приговор - сожжение заживо. Алые языки пламени зажженного факела блеснули, словно разразившаяся посередь грозы молния и моментально полетел в сторону костра, на котором стояла Айка... - Матушка!!! - завопил тогда Чуя, уже не думая о себе совершенно и стал рваться к матери, будто это могло как-то ей помочь. Селянне же схватили его за руки... Нет, они вовсе не пеклись о его жизни - ребенок всегда был противен им из-за его родословной. Они лишь хотели заставить его смотреть на то, как его мать умирает... Смотреть на то, как она страдает в агонии.. Чуя все отдал бы, чтобы теперь освободить мать от боли, несмотря ни на что... Да, мать никогда не верила в него, но ведь именно это в итоге сделало его таким, каким он являлся теперь. Костер горел, пожирая своим пламенем самого близкого человека... Пелена из слез не давала даже разглядеть все это действо, но селянам было все равно... Впервые тогда маленький Накахара воспользовался своей силой во вред другим... - Лишь люди так глупы, чтобы придумать, как изувечить самоих себя! Да будете вы поистеченье пятого году гореть во пламени своих домов, как ныне погорает моя мать! Чуя тогда не ведал что творит, вот только, заглянув в глазах одного из селян по случайности, увидел вспышку. Его судьба изменилась! Спустя пять лет по новой его судьбе этот человек горел в пожаре ночью! Деревня была охвачена пламенем... Что же он натворил?.. Но убиваться было поздно, проклятие уже некуда снять... Костер уже догорал и люди стали расходиться. Лишь Чуя подошел в самый центр и подобрал с земли кулон, принадлежавший его матери, надевая его на шею.... Теперь же матушка стояла пред ним в зеркале и шептала два слова... Князь и поле... Но что это может значить?! Что великому князю московскому делать в такой глуши, так еще и в поле?! Но сомневаться в словах матери не представлялось возможным. Он должен был прийти Тула, встретить его! Проклятие не давало покоя Чуе... Не то, которое он наложил на селян, другое, что мертвым грузом да шипами роз впивалось в его сердце, не позволяя его любить. Проклятие мертвых роз... Да ничего не поделать - двум смертям не бывать, а одной не миновать. Чу уж было собирался идти в поле, как вспомнил обещание, данное его другу Дазаю... Они поспорили, что если он придет в одёжке женской, так никто его за девицу не примет. Спор был на желание.... Чуя надел Матушкин сарафан... Тот был ему в пору, даже рукава не были мешком, как на мужских одеждах. На Чуе мужская рубаха была как с топора рублена - там болтается, тут висит, коль с плеча не валится, так в талии коротка. Сарафан же да рубаха женская сели как влитые. И Чуя знал почему - традиционно только девушки обладали магической силой, но из всех сила выбрала наследником его, а значит она перестроила его тело и тот стал схож на бабу. Повертевщись перед зеркалом, Чуя собрал длинные волосы в косу до пола, в край которой спрятал железное кольцо 4 пуда весом - не всякий подымет, а на голове таскать - убийство всякому. Всякому, кроме Чуи. Вся сила его была в волосах, оттого корни их были крепкими как у столетнего дуба. Собравшись, Чуя залез на меч и улыбнулся - его названый младший брат Ацуши сладко спал, не замечая ухода старшего братца... Чу погладил ребенка по голове и ушел в сторону поля, где его уже ждал Осаму. Заметив друга, Дазай, лежавший в стоге сена, заржал, как лошадь, хватаясь за живот: - Малыш Чу, ты уже проиграл! На такую девицу и сам князь бы повелся! - Тяпун тебе на язык, скумбрия! - рыкнул Чуя, уже наровя помахать кулаками ему по довольной роже. - Ты сюда пришел надо мою глумиться?! Да я тебе сейчас!.. Чуя не успел закончить. За спиной раздался сладкий, но грубый голос: - Барышня дело говорит. Коль не работаешь, так подымись да голову склони! Дазай дрогнул и встал на одно колено, прижав лоб к запястью: - Княже, Акутагава Рюноскэ...